й машине? Как бы не так! Там все заранее по сценарию расписано. Ведущий им подмигивает, когда нужно правильно отвечать, а когда нет.
Жена посмотрела на него осуждающе – ну что за зануда! – но ничего не сказала.
– А Айвазовский, представляете, арбалет купил, – сказал Бурцев.
На его слова никто не отреагировал.
– За четыреста долларов! Представляете! Совсем человек рехнулся!
Дочка, увлеченная передачей, не обратила внимания на его слова. Жена невнимательно кивнула.
– Правда, ничего не скажешь – достойная вещь! Есть в нем что-то такое… Тетива из натуральных жил. Стрелы из кедра.
Жена отвела глаза от экрана и внимательно на Бурцева посмотрела.
– Почему тетива из натуральных жил?
– Потому что синтетика не выдерживает нужного натяжения. Он же миллиметровую сталь пробивает!
Жена некоторое время изучала лицо Бурцева. Тот не выдержал ее взгляда и отвел глаза.
– А зачем нам пробивать миллиметровую сталь? – спросила она.
– Да это я просто так говорю. Для примера. А том смысле, что арбалет – это настоящее оружие. А в то же время – и на стену повесить красиво.
Жена хмыкнула и опять уставилась на экран.
– Арбалета нам только не хватает, – сказала она. – Сколько, говоришь, он стоит?
– Четыреста долларов, – почему-то небрежно, как о сущем пустяке, сказал Бурцев.
Жена пожала плечами. Потом демонстративно зевнула.
– Вечно этот твой Айвазовский!… – проговорила она. – Мало нам велотренажера, который ты вслед за ним купил… Всю лоджию перегородил, никуда не пройти… Так теперь арбалет!
– Я хотя бы одно слово сказал?! – изумился Бурцев. – Нет, я хотя бы одно слово сказал?! А?!
Он оставил на столе недопитый чай, встал и ушел в спальню.
Телевизор в спальне тоже работал. По телевизору другой популярный артист с помощью какого-то иностранного повара, неправильно говорящего по-русски, учил готовить что-то мудреное. Опять! Как будто в жизни, кроме как пожрать, больше нет никаких развлечений!
Бурцев выключил телевизор и встал у окна.
За помойкой уже почти год стоял на якоре проржавевший до дыр «москвичок», который возил-возил своего хозяина пенсионера, да в один прекрасный день и стал. Лобовое стекло не так давно выбил какой-то шутник из доброжелателей, чтобы помочь хозяину решить судьбу машины. Теперь вообще не было смысла ремонтировать машину. Потому что ремонт обойдется дороже, чем стоит сам «москвичок».
Два жилистых мужичка, рукастых на тему где что плохо лежит, сторонники принципа «лови момент, не щелкай клювом», с вызовом озираясь по сторонам, пристраивались к автомобилю отвинтить колеса. Мол, все равно тарантас не жилец, так налетай, братва! Халява!
«Ё-моё! Среди бела дня! Ты только погляди! – изумился Бурцев. – А хозяин, может быть, на них в окно смотрит и глотает валидол. Куда ему против этих двух бакланов». Бурцев попытался постучать в окно, чтобы спугнуть мужиков – но куда там! Мужики ничего и не услышали.
Ну и погодка. Хоть бы уж мороз ударил. А то и ни то и ни се. И чего только люди вздумали селиться в этих гнилых болотах? Мало что ли на земле теплых мест? Африка, например… Если задуматься, целый материк почти пустой стоит… Живи – не хочу! Так нет. Нам подавай топи и вечную мерзлоту. «Правда, в Африке летом жарковато… – вспомнил Бурцев. – Так на лето можно было бы обратно на Север переезжать». Нет, получалась какая-то глупость. Не могут же миллионы людей с юга на север мигрировать… А кто будет в их отсутствие за хозяйством следить? Как известно, хозяйство вести, это не хламом трясти!
Бурцев взял телефон и опять набрал номер Айвазовского. После третьего гудка трубка ответила.
– Крейсер «Аврора» слушает, – бодро ответил голос Айвазовского.
– Ну что, снайпер! Много лосей настрелял?
– Пока еще ни одного, – скромно сказал Айвазовский.
– А что же так?
– Шурина жду. Совсем уже было собрался в лес, да шурин позвонил. Теперь его жду, чтобы вместе ехать. Вдвоем, сам понимаешь, веселее!
– Веселее, – согласился Бурцев.
– А то давай с нами! Глядишь, подстрелим какую-нибудь зверушку!
– Нет уж, спасибо. Я пешком постою!
– Ну, как знаешь!
Бурцев дал отбой и опять уставился в окно.
По грязи из одного конца двора в другой с затравленным видом пробежал незнакомый пойнтер. На его породистой морде была написана грустная городская история: добрый нрав и счастливое детство, жертвенная любовь хозяев, капризы любимчика – лучше с голоду помру, а творог есть не буду, хочу котлет и точка! – праздные дни на хозяйском диване, ванна с шампунем, специальный тазик для мытья лап после гулянья, умиление прохожих восхитительной расчесанной шерстью, лучшее место в машине, веселый ветеринар с умелыми руками – короче, не жизнь, а райская нега… А потом собачья свадьба, забежавшая во двор, застлавший глаза кровавый любовный туман, испуганный крик хозяйки в спину – а ну ее, пусть поволнуется, ей полезно! – долгий бег, потом лихорадка и восторг, потом прозрение, незнакомые враждебные улицы, машины, которые норовят переехать пополам, злые мальчишки с камнями, подведенный голодом живот, проигранная драка у помойки за вонючую кость и тоскливое предчувствие конца – стального сачка и дощатого фургона живодера.
Эх, ё-моё! Ну что за жизнь!
Да и вообще, как мы живем! Вокруг только и разговоров, что о деньгах. У этого столько денег. А у этого еще больше. Этот такую машину купил, а этот еще круче! А вы вот это пробовали? Да вы что! Просто шикарно за такие деньги. То есть, конечно, без денег никуда. Но нельзя же только о деньгах? А где доброта, где человеческие отношения? Где счастье, черт его задери! Вокруг одна мораль соседки Зины: ты сначала скажи, что я с тебя могу получить, а потом я подумаю, нужен ты мне или нет!
Ведь раньше люди жили как-то проще, естественнее. Сидели друг у друга на кухнях, слушали друг друга просто так. Переживали друг за друга, сочувствовали! Радовались чужой радости. В походы ходили, пели под гитару… Короче, ели натуральную пищу и естественное считали не зазорным. Радовались солнцу и весне.
А главное, раньше телевизора, телевизора не было!
Бурцев в сердцах стукнул кулаком по переплету рамы.
– Ты чего шумишь, Бурцев? – заглянула в комнату дочь. – Ладно, радуйся. Ты нас достал. Мы пошли в парикмахерскую. А потом по магазинам! А ты вымой посуду и не забудь вынести мусор. А то уже из ведра вываливается.
– А вам самим, конечно, не вынести! – огрызнулся Бурцев. – А если я вдруг помру? Что тогда? Вы так и будете всю жизнь мусор в одно ведро утрамбовывать?
Женщины ушли. А Бурцев прошелся взад и вперед по пустой квартире и достал телефонный справочник.
Он долго ворошил страницы толстой книги, составленной по-новому, бестолково, и наконец нашел номер оружейного магазина на Садовой. Подумал немного, глядя в окно… Набрал…
– Добрый день, – сказал он.
– Добрый, – ответил энергичный и вежливый голос.
– Я вот что хотел узнать… А вы луками не торгуете?
– Чем?! – удивилась трубка.
– Луками! Ну, из которых стрелами стреляют.
– Ах, луками! Нет, луками не торгуем.
– А почему?
Трубка немного растерялась. Но быстро справилась с собой.
– Да это как-то не по нашему профилю. Мы больше оружием торгуем… Да и потом, пока и не спрашивал никто.
– И зря! – заметил Бурцев.
На проводе опять повисла неловкая пауза. Чувствовалось, что Бурцев отвлекает человека от срочного дела, но тот старается быть с клиентом внимательным и вежливым.
– Что-нибудь еще интересует? – спросила трубка.
– Интересует. А что еще у вас есть – из такого?
– Из какого – такого?
– Ну вроде как оружия, но не настоящего… Чтобы вроде как для красоты…
– А-а… Декоративно-прикладного… В подарок… Есть такое. Подарочные нунчаки, мечи китайские, метательные ножи… Да, еще арбалеты…
– Арбалеты? – Бурцев сделал вид, что удивился.
– Да. Кстати, вещь, достойная внимания. Точная копия французского арбалета ХVI века. Трех типоразмеров. – Человек в магазине отвлекся куда-то в сторону. – Ах да, вот мне говорят, что арбалет остался только один. Остальные разобрали.
– Да вы что! А сколько было?
– Кажется, пять штук. Я же говорю – достойная вещь. Только за сегодняшнее утро купили два.
– Поздравляю! Вот как народ у нас живет! За арбалетами очередь стоит…
Трубка оставила без внимания сарказм Бурцева.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Да! До которого часа работает ваш магазин?
– До двадцати ноль-ноль.
– Без обеда?
– Без обеда!
– Спасибо!
Бурцев повесил трубку.
Нет, вы видели? Совсем народ озверел. Еще обед не наступил, а магазин уже два арбалета продал. Вот людям денег некуда девать!
Бурцев подумал немного и набрал номер Айвазовского.
– Крематорий на проводе! – бодро отозвался друг.
– Как там поживает Вильгельм Телль? – пошутил Бурцев. – Много ли яблочек стрелами насшибал?
Айвазовский некоторое время молчал.
– Не смешно, – наконец проговорил он.
Бурцев и сам почувствовал, что не смешно.
Он хмыкнул и дал отбой.
Ну и ладно! Все это блажь! Что это, в самом деле, как декабрь – так Бурцева начинает колбасить. Поменьше нужно прислушиваться к своему настроению. Вон, Айвазовский! В любую погоду бодр и весел. И это правильно, товарищи!Бурцев подхватил из-под раковины мусорное ведро, утрамбовал в него выпирающие через край коробки, накинул куртку и пошел на лестницу к мусоропроводу.
Открыв дверь с лестницы, он увидел, что у окна за мусоропроводом стоит средних лет женщина в стильной норковой шубке. Средних лет. Все еще красивая. С пышной шапкой уложенных волос. По всему видно, что не бедная. И хорошими духами, как оказалось, пахло от нее.
Бурцев удивился, а женщина, как показалось Бурцеву, едва заметно смутилась, как будто была застигнута на месте преступления. Она почему-то нервничала. Впрочем, это было едва заметно – женщина отлично владела собой.