Ти́мшелье (т. е. Тимщелье или Тимщелья) лежит на правом, высоком берегу р. Мезени, на 7 верст ниже деревни Дорогой Горы, несколько в стороне от тракта, на самом берегу; оно довольно длинно, но узко; жители его, кроме земледелия и скотоводства, занимаются рыболовством и много зарабатывают на ловле семги в р. Мезени. По дороге из Мезени в Дорогую Гору я проехал мимо Тимшелья и приезжал сюда из Дорогой Горы.
Рычков Алексей Васильевич
Алексей Васильевич Рычков — крестъянин дер. Тимшелья, 57 лет, роста выше среднего, широкоплеч, умен. Он служил лет десятъ в военной службе в Петербурге, где был фельдфебелем в 8-м флотском экипаже. Со службы он вернулся в 1877 году, через 2—3 года женился и теперь имеет много детей. Живет он довольно хорошо. Я записал у него старину «Бой Добрыни с Дунаем». Пел он ее хорошо. Он знает еще старину «Дунай»; у него я не мог записать ее, так как он отправился на сенокос, но я записал ее потом у его брата Степана. Раньше он знал больше старин (кажется: «Ваську-горьку пьяницу» и «Неудавшуюся женитьбу Алеши Поповича»), но в солдатах не пел и позабыл их. Научился старинам он у отца.
341. Бой Добрыни с Дунаем
А-й ездил Добрынюшка по фсем землям
Да по фсем же землям, по фсем странам, —
А искал-де Добрынюшка поединьшыка,
Поединьшыка искал себе супротивника:
5. Не нашол он Добрынюшка поединьшыцька,
Поединьшичька сибе он супротивника.
А ехал Добрынюшка по чисту полю,
И завидял он ф полюшки черной шатёр
А черной-от шатёр да рытнобархатной.
10. А у шатра-та стоял веть дубовой столб,
В столбе-то колечюшко серебрянно,
И у шатра лежит бочька да з зеленым вином,
А на бочки лежит чарочька позолочона;
А на чары веть потписи потписаны,
15. На серебрянной подрези подрезаны:
«Хто не возьмёт этой чары единой рукой,
И хто не выпьёт этой чары к едину духу, —
А тому веть молоццу да жывому не быть,
От того же шатра прочь не отъехати!»
20. А не малая та веть чарочька — ф полтора ведра.
А соскакивал тут Добрынюшка со добра коня,
Привязал он добра коня к золоту кольцу.
И брал он веть чарочьку позолочону,
Наливал он эту чарочьку дополна,
25. Принимал он эту чару единой рукой,
Выпивал он эту чарочьку к едину духу.
И наливал-то Добрынюшка и фтору чару,
Принимал веть Добрынюшка единой рукой,
Выпивал он эту чару да к едину духу.
30. Наливал Добрынюшка третью чару,
Принимал он Добрынюшка единой рукой,
Выпивал он эту чарочьку к едину духу.
Уш он перву выпил чару — для здравьица,
А фторую чару выпил веть — для похмельица,
35. Ишше третью чару выпил — для безумьица.
Очи ясны у Добрынюшки смутилисе,
Могучи веть его плеча да росходилисе;
И за беду пало Добрынюшку за великую:
«Бутто нам уш молоццам и ф поли выезду нет?!.» —
40. Ростоптал взял он бочьку з зеленым вином;
И ростоптал он веть чярочьку позолочону;
И весь прирвал Добрынюшка черной шатёр,
Он черной-то шатёр да рытнобархатной;
Фсё розвеял-розмётал он по чисту полю.
45. А где бил он, буянил, тут и улёкса спать...
А как из далеча, далеча ис чиста поля
Ехал веть Дунаюшко сын Ивановичь.
Подъежжал как Дунаюшко ко черну шатру,
И видит он чюдышко не малоё:
50. И стоял только у столба веть тут доброй конь —
И лежит тут веть тулово не малоё;
А нету у ево веть черна шатра,
И нету веть бочьки з зеленым вином,
И нету тут веть чярочьки позолочоной:
55. А фсё прибито и по полю розмётано.
У Добрынюшки конь был очунь ласковой;
И бил он копытом лошадиныем,
И будил он своего добра хозяина.
Спит-то Добрыня — не пробужаицсэ.
60. Как подъехал Дунаюшко сын Ивановичь,
А розмышлял тут Дунаюшко своим умом:
«И сонново мне убить — фсё равно как мёртвово:
Веть не честь-хвала мне будёт молодецкая,
И не выслуга веть будёт богатырская»
65. Закрычял тут Дунайко да громким голосом:
«Ты ставай-ко-се, ставай веть, невежа мой!»
Как скочил-то Добрынюш(к)а на резвы ноги,
И заскакивал Добрынюш(к)а на добра коня.
Тут розъехались рибятушка по чисту полю,
70. Они съехались копьями веть долгомерныма:
По насадочкам копья да извернулисе —
Некоторой некоторово не ранили,
К ретиву-ту серцу раны не придали.
И съежжались они саблеми вострыма:
75. Ишше востры-ти сабли ишшорбалисе —
Некоторой некоторого не ранили,
К ретиву-ту серцу раны не придали.
Соежжалисе веть палками буявыма:
А палки-ти буёвы да изломалисе —
80. Некоторой некоторово не ранили,
К ретиву-ту серцу раны не прыдали.
И тянулись церес грывы да лошадиные —
И некоторой некоторого не вытянул.
Соскочили как рибятушка со добрых коней;
85. Ухватилисе рибятушка плотным боём
А плотным-то боём, веть рукопашкою.
И возилисе ребятушка цельныя суточьки,
И возились ребятушка и други сутки.
Как на третьи-то было на суточьки
90. Как ехал во далечом чистом поли
И ехал старый казак да Илья Муромець,
И ехал Илья веть со товарышшами.
И заслышыл он ф полюшки веть сильней потоп*;
И соскакивал Илеюшка со добра коня,
95. Припадал веть Илеюшка ко сырой земли,
И говорил веть Илейка таковы слова:
«Уш ой еси, ребятушки товарышши!
А есь веть в чистом поли велик веть топот;
Лебы две силушки вмести веть сходицсэ,
100. Лебо два там богатыря съежжаюцсэ;
Ишше кто у нас поедёт во чисто полё?
Нам послать как двух братьей долгополыех, —
Тут ф полах-то веть братья заплетуцца они
И потеряют занапрасно веть буйныя головы.
105. А послать как веть Олёшеньку Поповича, —
Тот веть силой не силён, очунь напуском смел, —
Потеряет занапрасно да буйную голову.
Мы поедем-те, ребятушка, уш фсема лучше!»
Как поехали ребятушка во чисто полё.
110. И завидял тут Дунаюшко сын Иванович,
Говорыл-то Дунайко да таковы слова:
«Воно едёт веть мой тут названой брат,
Как по имени стар казак да Илья Муромец, —
Он пособит мне убить веть неприятеля!»
115. И увидел тут Добрынюшка Микитиц млад;
Говорыл-то Добрынюшка таковы слова:
«Во́но едёт веть мой тот крестовой брат,
А по имени стар казак да Илья Муромец, —
И пособит он убитъ мне тотарина!»
120. Подъежжает стар казак да Илья Муромец:
«Уш вам Бох помошшь, ребятушка; оп чём бьите́сь,
Вы оп чём же бьитесь да оп чём ратитесь?..»
Ишше тут-то Дунаюшко росплакалсэ,
И стару он казаку да розжалилса:
125. «Уш ты ой есь, веть мой ты названой брат,
Ты названой брат, стар казак да Илья Муромец!
Я служил у короля веть ляховинского,
Я служил у короля равно двенаццэть лет:
Ишше три года служил веть я ф предверниках,
130. Ишше три года служил я ф предворотниках,
Ишше три года служил я ф портомойниках,
Ишше три года служил я ф приключьниках;
И подарил мне король веть черной шатёр,
И подарил мне король бочьку з зелёным вином,
135. И подарил мне король чярочьку позолочону,
Подарил он мне ишше дубовой столб
И ф столбу колечушко позолочоно.
Как приехал вот Добрынюшка Микитиць млад —
Ростоптал у мня бочьку с зеленым вином,
140. Ростоптал у мня чярочьку позолочёну,
И прирвал он у мня весь черной шатёр
А черной шатёр рытнобархатной,
И фсё розвеял-розмётал он по чисту полю!»
Говорыл тут стар казак веть Илья Муромец:
145. «Виноват ты, Добрынюш(к)а; голову срублю!»
И тут-то Добрынюшка розжалилсэ:
«Уш ты ой еси, веть мой ты крестовой брат,
Крестовой брат, стар казак да Илья Муромец!
Уш я ездил Добрынюшка я по фсем землям,
150. Я по фсем землям и ездил по фсем странам;
Искал я сибе поединьшшыка,
Поединьшыка искал сибе супротивника, —
Я не мог веть натти сибе поединьшычька,
Поединьшычка натти сибе супротивника.
155. И ехал я Добры(н)юшка по чисту полю —
Я завидял веть ф полюшки черной щатёр
А черной веть да рытнобархатной.
И подъехал я Добрынюшка ко черну шатру;
У шатра лежыт веть бочька з зеленым вином,
160. А на бочьки-то чарочька позолочена,
И на чарочьки потписи потписаны,
И на чарочьки подрези подрезаны:
“Хто не возьмёт этой чары единой рукой,
Хто не выпьёт этой чары и к едину духу, —
165. Тому молоццу веть жывому не быть
И от того же шатра прочь не отъехати!” —
За беду мне-ка пало за великую
И за великую досаду показалосе;
Я соскакивал Добрынюшка со добра коня,
170. Привя(за)л я коня-де г<к> золоту кольцу,
Наливал я эту чярочьку позолочону,
Наливал эту чяру я дополна,
Принимал эту чяру я единой рукой
И выпивал я эту чяру к едину духу
175. (А не мала эта чяра — веть ф полтара ведра!);
Наливал я Добрынюшка и фтору чару,
Принимал я эту чяру единой рукой,
Выпивал я эту чярочьку к едину духу;
Наливал я Добрынюш(к)а и третью чару,
180. Принимал веть чярочьку единой рукой,
Выпивал эту чяру к едину духу.
Очи ясныя у мня тогда смутилисе,
Могучи мои плечя да росходилисе, —
Ростоптал я взял бочьку з зеленым вином,
185. И ростоптал я взял чярочьку позолочону,
И прирвал я весь черной шатёр
И фсё розвеял-розмётал по чисту полю!»
Говорыл-то стар казак веть Илья Муромец:
«Виноват ты, Дунаюшко; голову срублю:
190. Бутто нам молоццам ф поли выезду нет?!.»
Говорыл-то стар казак им таково слово:
«Вы типерице, рибятушка, побратайтесь,
Золотыми крестами вы покрестовайтесь;
И поедём мы фсе, ребятушка, ф стольне-Киев-грат!»
195. Ишше тут-то Дунайко и покрестовалсэ
И с тем же Добрынюшкой Микитичом.
И скакали рибятушка на добрых коней,
Фсе поехали ребята ф стольне Киев-град
Ко тому же ко князю да ко Владимеру.
200. Тут-то княсь — и для их он — пир доспел.
И фсе тут на пиру тут напивалисе,
Ише фсе же на пиру да наедалисе, —
И фсе на пиру стали пьяны-весёлы.
И тут-то Дунаюшко сын Ивановичь
205. И тут-то Дунаюшко росплакалсэ,
Он князю-то Владимеру розжалилсэ:
«Уш ты солнышко, веть княсь да стольнекиевской!
Ты позволь-ко-се мне да слово вымолвить
И не позволь-ко-се меня за слово сказнить!»
210. Говорыл ему княсь веть таковы слова:
«Говоры-ко-се, Дунаюшко, що тибе надобно».
Говорыл тут Дунайко таковы слова:
«Я служил как королю веть ляховинскому,
Я служил веть королю равно двенаццэть лет:
215. Ишше три года служил я веть ф придверьниках,
И три года служил я ф предворотниках,
И три года служил я ф портомойниках,
Ише три года служил я ф приключьниках;
И подарил мне за это король черной шатёр
220. А черной-от шатёр веть рытнобархатной,
И подарил он мне бочьку з зеленым вином,
И подарил он мне чярочьку позолочену,
Подарил он мне ишше дубовой столб
И ф столбу-то колечюшко золочёноё.
225. Как уехал веть я во чисто полё;
И во ту же веть пору и во то время
Как приехал Добрынюшк(а) Микитиц млад:
Ростоптал у мня бочьку з зеленым вином,
Ростоптал у мня чярочьку позолочену,
230. И прырвал он весь веть черной шатёр,
И розмётал он фсё ето по чисту полю!»
Говорил-то веть княсь тут таково слово:
«Виноват ты, Добрынюшка; голову срублю!»
Тут ставал как Добрынюш(к)а на резвы ноги,
235. И говорыл-то Добрынюш(к)а таковы слова:
«Уш ты солнышко, княсь веть стольнекиевской!
Ты позволь-ко-се мне-ка слово вымолвить, —
Не позволь ты миня да за слово сказнить!»
Говорыл-то ему княсь таковы слова:
240. «Говоры-ко-се, Добрынюшка, що тибе надобно»
Говорыл тут Добрынюшка Микитичь млад:
«Уш я ездил Добрынюшка по фсем землям,
Я по фсем землям и ездил я по фсем странам:
Я искал веть сибе фсё поединьшычька,
245. Поединьшычька искал я супротивничька, —
Я не мог веть натти себе поединьшыка,
Поедини(ь)шыка натти себе супротивника.
И ехал я Добрынюш(к)а по чисту полю,
И завидял я ф полюшки черной шатёр
250. А черной я шатёр да рытнобархатной,
И подъехал я Добрынюшка ко черну шатру.
У шатра веть лежит бочька з зеленым вином.
И на бочьки лежит чярочька позолочена,
И на чярочьки потписи потписаны,
255. Ну на чярочьки подрези подрезаны:
“Хто не возьмёт этой чяры единой рукой,
Хто не выпьёт этой чяры к едину духу, —
Тому веть молоццу да жывому не быть,
От того шатра прочь не отъехати!”
260. И за беду мне-ка пало и за великую,
За великую досаду мне показалосе:
Я соскакивал Добрынюш(к)а со добра коня,
Привязал я коня веть к золоту кольцу,
Ишше брал эту чярочьку позолочену,
265. Наливал эту чяру я зелена вина,
Принимал я эту чяру единой рукой, —
Выпивал я эту чярочьку к едину духу;
Наливал я да и фтору чару,
Принимал я веть чяру единой рукой, —
270. Выпивал я эту чяру к едину духу;
Наливал я веть и третью чяру,
Принимал я веть чяру единой рукой, —
Выпивал эту чяру к едину духу
(А не мала веть эта чара — ф полтара ведра!);
275. А я перву чяру выпил — для здравьица,
А фторую чяру выпил я — для похмельица,
Ишше третью чяру выпил — я для безумьица;
Очи ясныя у меня тогда смутилиса,
Могучи мои плечя росходилиса:
280. Ростоптал я взял бочьку з зеленым вином,
Ростоптал веть я чярочьку позолочену,
И прирвал я взял весь черной шатёр,
Черной веть шатёр да рытобархатной, —
Фсё розвеял-розмётал я по чисту полю;
285. И где бил я, буянил, тут и улёкса спать!»
Говорил-то княсь Владимер таково слово:
«Виноват ты, Дунаюшко; голову срублю!»
Закричял-то Владимер громким голосом:
«Уш вы ой еси, ключьники-замочьники!
290. Вы берите-тко, ключьники, золоты ключи;
Вы ведите-тко Дунаюшка во чисто полё;
Посадите вы Дунаюшка в глубок погрёп,
Веть которой у нас погрёп сорока локот!»
И тут брали веть ключьники веть золоты ключи —
295. Повели они Дунаюшка во чисто полё,
Посадили Дунаюшка ф тот глубок погрёп,
297. Которой веть погрёп сорока локот.
Рюмин Федор Петрович
Федор Петрович Рюмин — крестьянин дер. Тимшелья, низенький и худенький старик около 60 лет. Он побывал кое-где по свету, весьма разговорчив и большой остряк, знает много прибауток и поговорок (иногда неприличных) и любит щегольнуть ими в разговоре. Он женат; старуха-жена жива; он имеет от нее взрослого сына около 20 лет. Он занимается сапожничеством, живет бедно и выпивает. Он пропел мне две старины: 1) «Купанье и бой Добрыни со Змеем и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича» и 2) «Данило Игнатьевич и его сын Михайло». Последнюю старину он выучил на «ярмонке» от зырянина Кривого (конечно, обрусевшего) с р. Вашки, верстах в 100 от ее устья. По его словам, вверху по р. Мезени (за Устъ-Вашкой) поют старины, но по р. Вашке их знают мало. Пел он свои старины хорошо и твердо, но нужно думать, что он и сам оказал заметное влияние на них. Он знает еще старину «Дунай», но согласно пропетой мне Степаном Рычковым, так как пел вместе с отцом его. Я записал у него напевы обеих его старин.
342. Купанье и бой Добрыни со Змеем и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича
(См. напев № 25)
А ишше прежде Резань да слободой слыла,
А да и ноньче Резань да словет городом.
А да во той во Резане да было славном городе
А да был-жыл Микитушка — состарылса,
5. Да состарилса Микитушка — представилса.
А-й оставалась у Микиты да любима семья
А-й любимая семья его, молода жена,
А да на имё Омельфа да Тимофеевна.
А да ишше-ле оставалось да чадо милоё
10. А-й да и милоё чадышко любимое,
А да на имя Добрынюшка Микитич млад.
А да ходил-де Добрынюшка на красно крыльцо,
И да смотрел-де Добрынюшка во чисто полё,
А да <в>здумал он ехать да во чисто полё.
15. А да пошол-де Добрынюшка во светлу грыдьню
А ко своей он маменьки родимоей:
«А уш ты ой еси, маменька родимая!
А уш дай ты мне бласловленьицо великоё
А со буйной головы да до резвыех ног;
20. А да и здумал я ехать во чисто полё
А посмотреть мне людей да ноньче добрыех
А показать мне Добрынюшки самому сибя!» —
«А уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиц млад!
А поежжай-ко, Добрынюшка, куда хочицсэ,
25. А куда хочыцсэ Добрынюшки, куда надобно.
А да приедеш, Добрынюшка, к синю морю,
А да и здумаш, Добрынюшка, купатисе, —
Э там одна струя тиха, заманьцивая,
А да фторая струя быстра и относливая —
30. А отнесёт тебя Добрынюшку на синё морё».
А пошол-де Добрынюшка на конюшын двор,
Э выводил коня да себе доброго,
А-й седлал-де, уздал да скоро-наскоро
А-й скоро-наскоро уздал да крепко-накрепко
35. А-й двенаццати потпрыжычок[54] он шолковыех,
А-й да тринаццату потпругу — черес хребе́тную ко́сть;
А-й да седлал-де, уздал да приговаривал:
«А-й да не ради он басы, дак ради крепости
Да и ради окрепы да богатырское —
40. А не оставил бы меня конь да на чистом поле
А-й на чистом-де поле да на сырой земле
Да серым-де волкам да на ростарзанье,
Роспроклятыем вороньям да на поруганье!..»
А-й да садилса тут Добрынюшка на добра коня.
45. А-й молода жена ноги ф стремена кладет,
А-й да кладет она — да слезно плачицсэ.
А-й говорыл-де Добрынюшка таково слово:
«А уш ты ой еси, моя да молода жена,
А да по имени Апраксея-королевисьня!
50. А уш ты жди меня домой дак ровно восем лет,
А ише жди меня домой дак ровно в десеть лет,
А ише жди меня домой ровно в двенаццать лет;
А как выступит на лето как на тринаццато, —
А ты домой меня не жди, ты тогда живым не чити́,
55. А хош замуш ты поди, а хош вдовой сиди;
Хош за князя ты поди да за боярына,
А хош за купца ты поди да за богатово,
А хош за кресьянина поди да за прожыточново,
Хош за сильнево могучево богатыря, —
60. А не ходи ты за Олёшеньку Поповича:
А не люблю я веть роду фсё попофского,
А да Олёшенька Поповиц да мне — крестовой брат!»
Ишше видели поеску да богатырскою —
Да увидели: во поле да курева стоит,
65. Курева-де стоит, да дым столбом валит.
Да уехал-де Добрынюш(к)а во чисто полё;
А доехал-де Добрынюшка до синя моря,
А да и здумал-де Добрынюшка купатисе.
А да соскочил-де Добрынюшка со добра коня,
70. А да роздел-де Добрынюшка платьё цветноё,
А привязал-де Добрынюшка к стремянам коню,
А говорыл-де Добрынюшка такуво слово:
«А уш ты ой еси, конь мой, лошадь добрая!
А да бежи-тко ты, конь, да во чисто полё,
75. А да и еш траву да ноньче шелковую,
А да пей-ко воду да фсё ключе́вою!»
А да пошол-де Добрынюшка к синю морю,
А да и поплыл Добрынюшка на синё морё.
А да и перва-та струя была заманьцивая —
80. А заманила тут Добрынюшку на синё морё.
А-й втора-де струя быстра была относливая —
А отнёсла-де Добрынюшку на синё морё,
А заносила тут Добрынюшку по морским волнам.
А надлетела тут змея да востролютая,
85. И говорила тут змея да таково слово:
«А да сказали, мне от Добрынюшки смерть прыдет, —
А тепере я с Добрынюш(к)ой, што хочу, зделаю:
А-й да хочу, Добрынюшку — жыфком зглону;
А я хочу-де, Добрынюшку — нонь зарас<з> убью!»
90. А проговорил-де Добрыня да таково слово:
«А уш ты ой еси, змея да востролютая!
А да не честь тебе будёт да не похвала нонь, —
А на синём-де мори ты меня жыфком зглонеш,
А на синём-де мори меня до смерти убьёш;
95. А да вынеси меня да на сыру землю;
А да тепере, веть видиш, и нак<г> плову,
Да и нету у меня да коня доброго,
Да и нету у меня да сабли востроей;
А тогда, што хочеш, змея, со мной ты делаеш!»
100. А подлетела змея ноньче к Добрынюшки,
А схватила-де Добрынюшку в востры когти,
А понёсла-де Добрынюшку на сыру землю,
А да и вынёсла Добрынюшку на сыру землю, —
А да и бросила Добрыню да на сыру землю.
105. А розлетелась-де змея да востролютая
А да хотела-де Добрынюшку ударити,
<О>на махнула крыло да своё правоё.
Да на то Добрынюшка успешен был,
А да схватил-де змею да за право крыло,
110. А да ударил-де змею да о сыру землю.
А зговорила змея да востролютая:
«А уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиц млад!
А не убивай меня, Добрынюшка, до смерти нонь!»
А говорыл-де Добрыня да таково слово:
115. «А ты скажи мне, змея да востролютая,
И да скажи мне, змея, да всю веть правду нонь.
А да где у тя стоит жива вода, мертвая?
А-й где у тя стоит ковёр самоле́тные?
А ишша как же ковру да прыговаривати?» —
120. «А уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
А вон, видиш ты, дом мой белокамянной?
А как зайдёш на крылецюшко на правоё, —
А да на правой стороны да стоит горенка;
А да во той же во горёнки ковёр весит,
125. Да во той же во горёнки вода жыва, мертвая;
А да садись ты, Добрынюшка, на самолет-ковер,
А подними ты угол ноньче всточьние:
“А подымайсе, ковёр, выше лесу темново,
А выше лесу нонь темного, ниже облака нонь ходечего —
130. А опустись ты, ковёр, куда мне надобно!”»
А замахнулса Добрынюш(к)а покрепче нонь,
А ударил-де змею да во сыру землю, —
Да и столько тут змея да и пышала нонь.
Да пошол-де Добрыня да во полаты к ней;
135. А да зашол-де Добрынюшка на право крыльцо,
А да зашол-де Добрыня да во праву горьницю;
А да увидел тут Добрыня да самолет-ковёр,
А да увидел тут Добрынюшка воду жыву, мертвую.
А да взял-де Добрынюшка с собой нонь фсе,
140. А выходил-де Добрынюшка на белой нонь свет,
А становилсэ Добрынюшка на самолет-ковер,
А подымал он угол да ноньче фсточные,
А говорыл-де Добрынюшка таково слово:
«А уш ты ой еси, ковёр да самолетные!
145. А подымайсе выше лесу да ноньче темново
А-й выше темново лесу да фсё стоячево
А-й ниже облака нонече ходечево,
А-й опустись ты веть, ковёр, да ко добру коню!»
А-й да поднялса ковёр да полетел веть нонь.
150. А-й перенесса Добрынюшка цере<з> синё морё,
А-й да завидял Добрынюшка добра коня,
А-й да закрычал-де Добрынюшка громким голосом:
«А-й уш ты ой еси, конь дак лошадь добрая!
А-й ты неси-тко скоре мне платье цветноё!»
155. А-й опустилса ковёр дак на сыру землю
А-й на сыру-де землю да ко добру коню.
А одевалса Добрынюшка ф платьё цветноё,
А поежжал-де Добрынюшка во чисто полё.
А да минулось тому времецьки ноньче восемь лет,
160. А да минулось тому времечьки веть десеть лет,
А да минулось тому времечьки двенаццэть лет;
А да и выступило на лето да на тринаццато.
А выходила-де Омельфа да Тимофеевна,
А выходила Омельфа да на красно крыльцё,
165. А да смотрела-де она да во чисто полё, —
А и нету Добрынюшки ис чиста поля.
А да видела Омельфа да во чистом поле:
А што не пыль-то ф поле да роспылаицса,
А не туман с синя моря да поднимаицсэ, —
170. А там сильней богатыръ да потешаицсэ,
А да и путь свое держит да на Светую Русь,
А да копьё своё клонит да на Резань-горот<д>.
А да приехал тут удалый да добрый молодец
А да стары-де казак да Илья Муромец.
175. А говорила тут Омельфа да таково слово:
«А уш ты ой еси, стары казак Илья Муромец!
А не видал ле Добрынюшки там Микитица?»
А отвечал-де стары казак Илья Муромець:
«А да и видел я Добрынюшку вчерашной день;
180. А да лежит твой Добрынюшка на сырой земли,
А да и ротом у Добрынюшки вода бежит,
А на глазах у Добрынюшки цветы цветут»[55].
А да пошла-де Омельфа да во светлу грэдьню
А к молодой-де Апраксеи-королевисьни;
185. А говорыла она ей да таково слово:
«А уш ты ой еси, Апраксия-королевисьня!
А да приехал тут удалой да доброй молодец
Да стары-де казак да Илья Муромец;
Да принёс нам он весточку нера́дочную
190. А да нерадочну весточку невесёлую:
А да нету тут Добрынюшки жывого нонь,
А да лёжит-то Добрынюшка на сырой земли,
Да и ротом у Добрынюшки вода бежит,
А-й на глазах у Добрынюшки цветы цветут».
195. Да уехал тут стары казак да Илья Муромец,
Да уехал-де казак да в стольне Киев-град.
А да прошла тут весточька по фсем странам
А-й да по фсем-де странам, по разныем городам.
А да узнал тут Олёшенька Поповичь млад;
200. А да садилсэ Олёшенька на добра коня,
А да поехал тут Олёшенька в стольне Киев-грат
А ко тому же ко князю да стольнекиевскому:
«А уш ты ой еси, Владимер, княсь столнекиефской!
Ах, не изволь меня за слово скоро сказнить
205. И да скоро меня сказнить да круто вешати,
А-й не сади меня в погребы глубокие;
Да позволь мне, Владимер, да слово молвити!»
А-й говорыл-де Владимер да таково слово:
«А уш ты ой еси, Олёшенька Поповичь млад!
210. А-й говори-тко, Олёша: да что те надобно,
А што те надобно, Олёшенька, чево хочицсэ?» —
«А уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
А у нас фсе ныньче во городе поженены,
Да фсе красныя девушки взамуш выданы;
215. А да один я удалой да доброй молодец
А да холост я живу да неженат слыву, —
А да позволь мне, Владимёр княсь, женитисе!
А да и знаю я сибе да богосужону
А богосужону сибе да причесну вдову,
220. А да по имени Апраксию-королевисьню;
А да не стало ноне Добрынюшки в жывых веть нонь!»
А да ставал-де Владимер да на резвы ноги,
А да кричал Владимер да громким голосом:
«А уш вы ой еси, слуги да мои верные!
225. А да ведите скоре да коня добраго!»
А да поехал тут Владимёр да во Резань-город
А да со тем же с Олёшенькой Поповичом.
А да приехали они да во Резань-город
А да ко той же Омельфы да Тимофеевны,
230. И заходили тут они во светлу грэдьню.
А-й говорыл-де Владимер да таково слово:
«А уш ты здрастуеш, Омельфа да Тимофеевна!
А я привёс к тибе весточьку весёлую
А да весёлую весточьку харошую:
235. А ты оддай-де Апраксию в замужество
А за того же за Олёшеньку Поповича!»
А да ставала тут Омельфа да на резвы ноги,
А говорила-де Омельфа таково слово:
«А уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
240. А ты иди-тко, Владимер, да во светлу грэдьню
А ко самой-де Опраксеи-королевисьни!»
А да пошол-де Владимер да во светлу грэдьню
А ко самой-де Опраксии-королевисьни:
«А уш ты здрастуеш, Апраксея-королевисьна!
245. А я привёс тибе весточьку весёлую
А да весёлую весточку хорошую:
А-й ты не йдёш ле, Апраксия, в замужество
А за того же Олёшеньку за Поповича?»
А отвечала тут Апраксея таково слово:
250. «А уш ты ой еси, Владимёр, княсь стольнекиевской!
А када поежжал тут Добрынюшка во чисто полё,
Говорыл мне Добрынюшка таково слово:
“А када здумаш идти да во замужество,
А не ходи ты за Олёшеньку Поповича!” —
255. А да Олёшенька Поповичь ему крестовой брат;
А дак не йду я за Олёшеньку в замужество!»
А говорил-де Владимер да таково слово:
«А уш ты ой еси, Апраксия-королевисьня!
А ты добром ноне не йдёш, дак возьмем не́чесью:
260. А умывайсе поди да побелёшенько,
А одевайсе нонь ты да поскорешенько!»
А да взяли тут Апраксию веть за руки,
А повели-де Апраксию на шырокой двор,
А посадили-де Апраксию на добра коня,
265. А повезли-де Апраксию ф стольне Киев-град,
А ювезли-де Апраксию ф стольне Киев-град.
А-й да севодни у их будет да рукобитьицэ,
А да и завтро-то будет да зарученьицо,
А запозавтрея будет у их почесьен пир.
270. А выходила-де Омельфа да на красно крыльцо:
А-й да смотрела тут она да во чисто полё
А да завидела там удала да добра молоцца:
А да ездит молодечь да по чисту полю,
А да и путь он свой держит да во Светую Русь
275. А-й да копьё своё клонит да на Резань-город.
А да приехал тут удалый да добрый молодец,
А что по имени Добрынюшка Микитиц млад.
А да стречат его маменька родимая.
А соскочил-де Добрынюш(к)а со добра коня:
280. «А уш ты здрастуеш, маменька родимая!
А да што ноне у вас да не по-стараму
А не по-старому у вас да не по-прежному?
А да где же моя да молода жена,
А да где же она? Да не стречат меня!»
285. А говорила тут Омельфа да Тимофеевна,
А говорила-де она да таково слово:
«А да пойдем-ко, Добрынюшка, ф светлу грэдьню;
А роскажу тебе, Добрынюшка, подробно фсё».
А да зашли тут они да во светлу грэдьню;
290. А-й говорила-де Омельфа да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, моё да ча... / чадо милоё!
А-й да приехал тут удалый да добрый молодец
А да стары-де казак да Илья Муромец,
А да приехал тут казак да ис чиста поля;
295. А да розвёс ту весточку нерадочну
А да нерадочную весточку невесёлую —
А что и бутто бы Добрынюшки живого нет;
А-й да и видял он тибя да на сырой земли,
А что и ротом у тибя да тут вода текла,
300. А-й на глазах у Добрынюш(к)и цветы цвели.
А-й да узнал тут Олёшенька Поповиц млад;
А-й да приехали з Владимером, князём стольнекиевским,
А-й увезли-де Опраксию ф стольне Киев-град
А за того же Олёшеньку в замужество;
305. А што и третьего дня было рукобитьицо,
Да фчерашной-от день даг богомольицо,
А-й да севоднешной день даг у их свадепка».
А-й заходил-де Добрынюшка по светлой грэдьни;
А замахали у Добрынюшки руки белые,
310. А засвистали у его дак очи ясные;
А-й говорыл-де Добрыня да таково слово:
«А уш ты ой еси, маменька родимая!
А да поди-тко скоре да в мой крепкой чулан,
А да неси ты веть мне платье калицкоё,
315. А да неси скоре да звончеты гусли;
А да поеду я к Олёшеньки на свадепку!» —
«А уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиц млад!
А да Владимер-от да стоит у его тысицким,
А да стары-де казак дак бо́льшей друшкою,
320. А фсе богатыре сильные — подносчики;
А не бывать тебе Добрынюшку живому назат!..»
А говорыл-де Добрыня да во фторой након:
«А ты неси мне скоре платье калицкоё,
А-й ты неси мне скоре да звоньчеты гусли!»
325. А да принесла ему маменька платье калицкоё,
А принесла-де ишше да звоньчеты гусли.
Да оделсэ Добрыня да ф платье калицкоё;
И да взял он с собой да звоньчеты гусли
А-й побежал-де скоре да на шырокой двор
330. А-й да садилсэ поскоре да на добра коня;
А-й поскакал-де Добрынюшка ф стольне Киев-град.
А-й не путём он нонь ехал да не дорогою, —
А-й да скакал он за заставы городовые,
А да скакал он за башны да корабельные.
335. А да приехал тут Добрынюшка ф стольне Киев-град,
А да спустил-де коня да во чисто полё.
А да пошол-де Добрыня да на шырокой двор, —
А у ворот-то стоят слуги-приворотницьки
А не пускают калику да на шырокой двор.
340. А вынимал-де калика да золоту грыдьню[56]
А подавал-де строгим ныньче прыворотничькам;
А пропустили тут калику да на шырокой двор.
А да зашол-де калика да на белы сени, —
А у дверей-то стоят строги придвернички
345. А-й не пропустят калику да во светлу грэдьню.
А-й вынимал-де калика да золоту грэдьню,
А-й да давал-де строгим ныньче прыдверьничкам;
А запустили калику да в светлу грэдьню.
А-й да зашол-де калика да в светлу грэдьню;
350. А да крест-от кладёт да по-писаному,
А-й поклон-от ведёт да по-ученому,
А-й на фсе стороны четыре да поклоняицсэ:
«А уш ты здрастуеш, Владимер, княсь стольнекиевской,
Да стары-де казак да Илья Муромец
355. А да Олёшенька Поповиц да с молодой женой!»
А говорил-де Владимер да княсь стольнекиевской:
«А проходи-ко, калика да перехожая
А перехожая калика да переброжая.
А уш вы ой еси, стольничьки-подносчичьки!
360. А-й наливайте вы чару да зелена вина,
А-й да не малую, не велику — да полтора ведра,
А-й подавайте калики да перехожоей!»
А-й да на то были подносчики не ослушливы:
А-й наливали тут чару да зелена вина,
365. А-й да не малу, не велику — да полтора ведра,
А-й подавали тут калики да перехожоей.
А-й принимал-де калика да единой рукой, —
А-й выпивал-де калика да к едину духу:
«А-й благодарствуйте, Владимер, княсь стольнекиевской,
370. А-й да стары-де казак да Илье Муромец
А-й да Олёшенька Поповиц да с молодой женой!»
А-й говорыл-де калика да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
А-й да позволь мне сыграть да в звоньчеты гусли!»
375. А отвечал Владимер княсь стольнекиевской:
«А да играй-ко, калика, да што те надобно,
А-й што те надобно, калика, да чиво хочыцсэ!»
А-й заиграл-де калика да в звоньчеты гусли, —
А да Владимер-от княсь да призадумалсэ,
380. А стары-де казак да призагорюнилсэ,
А да Олёшенька Поповичь да прирозсмехнулсэ,
А да кнегиня Апраксия запечалилась.
А-й говорил-де Владимер да таково слово:
А-й да негде я игрокоф таких не слыхивал
385. А-й после молода Добрынюшки Микитича.
А-й юш вы ой еси, стольничьки-подносчички!
А-й наливайте вы чару да во фторой након, —
А-й подавайте калики да перехожоей!»
А принимал-де калика да единой рукой, —
390. А-й выпивал-де калика да к едину духу.
А-й заиграл-де калика да во фтору игру, —
А да Владимер-от княсь да прироздумалсэ,
А да стары-де казак да запечалилсэ,
А да Олёшенька Поповичь загорюнилсэ,
395. А да Опраксея-королевисьня здогадаласе.
А-й говорыл-де Владимер да таково слово:
«А уш вы ой еси, стольничьки-подносчичьки!
А-й наливайте вы чяру да во третьей након
А-й подавайте калики да перехожоей!»
400. А да на то были подносчики не ослушливы:
А-й наливали тут чару да зелена вина
А-й подавали тут калики да перехожоей.
А-й принимал-де калика да единой рукой,
А-й говорыл-де калика да таково слово:
405. «А уш ты здрастуеш, Владимер, княсь стольнекиевской,
А-й да стары-де казак да Илья Муромец
А-й да Олёшенька Поповиц да с молодой женой!
А-й уш перву пил я чяру нонь — для здоровьица,
А-й да фтору чяру пил — да для похмельица,
410. А-й да и третью чяру выпьем — да для безумьица!»
А-й да выпил он чару да на единой дух.
А заиграл-де калика да в звоньчаты гусли.
А-й да Владимер-от княсь приросмехнулса;
А да стары-де казак — да потупя глаза;
415. А-й да Олёшенька Поповичь вофсё запечалилса;
А-й да Апраксея-кнегиня да з(до)годаласе,
А-й из-за дубова стола да выдвигаласе,
А-й и к печки-муравлёнки приближаласе,
А-й да брала-де калику да за белы руки,
420. Цэловала-де калику в уста сахарные,
А-й говорила-де она да таково слово:
«А-й ты здрастуешь, Добрынюшка Микитиц млад!»
А-й говорыл-де Добрыня да таково слово:
«А уш ты здрастуешь, Апраксея-королевисьня!»
425. А дак брал тут же Добрыня да за белы руки,
А-й да повёл-де Добрынюшка ис светлой грыдьни,
А-й говорыл-де Добрынюшка таково слово:
«А-й ты здрастуешь, Олёшенька Поповичь млад!
А-й ты здорово, друк<г>, женилсэ, да тебе не с кем спать!»
430. А-й выводил-де Добрыня да на шырокой двор.
А-й да хватал-де Олёша да саблю вострую
А-й да бежать тут хотел да назади всугон.
А-й не спустил его старый казак Илья Муромец.
А да урвалса Олёшенька потихохонько,
435. А да нагнал-де Добрыню у крутой горы,
А-й замахнулсэ на Добрыню да саблей вострою.
А-й да на то был Добрынюш(к)а ухватчивой:
А-й отмахнул у его сабельку налево нонь,
А-й да схватил-де Олёшу да за русы власы,
440. А-й да бросил-де Олёшу да на круты горы.
А-й да пошол-де Добрынюшка во чисто полё,
А-й да и кликнул Добрыня да коня доброго;
А-й прибежал тут г<к> Добры(н)юшки конь-лошадь добрая, —
Да поехали они да во Резань-город
445. А-й ко своей они маменьки родимоей.
343. Данило Игнатьевич и его сын Михайло
(См. напев № 26)
А-й да во славном нонь городи во Киеви
А-й да у ласкова князя да у Владимера
А собиралось пированьё, да был почесьен пир
Да про фсех господ да лучших бояроф,
5. А да про сильних-могучих богатырей,
А да про тех палениц-девиць удалые.
А да и фсе-ли на пиру были сыты-веселы,
А да и фсе на чесном да напивалисе,
А-й да и фсе-ли на пиру да приросхвастались:
10. А-й да богатой-от хвастаёт золотой казной,
А-й да богатырь хвастат да сильней силою,
А-й да наезничек хвастает добрым конём.
А-й да един седит удалой да доброй молодец, —
А да не пьёт, тут не ест, сидит, — не кушает,
15. Ах, да и белое лебёдушки не рушает,
Ах, да нечем он, сидит, да тут не хвастает.
А-й подходит к ему Владимер-княсь стольнекиевской:
«А уш ты ой еси, Данило да сын Игнатьевич!
А-й што же ты сидишь ноньче, не пьёш, не еш,
20. А-й да не пьёш ты, не еш, сидиш, не кушаеш,
А-й и белое лебёдушки не рушаеш?
А да ничем ты, сидишь, ноньче не хвастаешь?»
А-й да ставал-де Данило да на резвы ноги,
А-й говорыл-де Данило да таково слово:
25. «А уш ты ой еси, Владимер стольнекиевской!
А-й не изволь меня за слово скоро сказнить,
А-й да скоро меня сказнить да круто вешати,
А-й да не сади миня ф погребы глубокие, —
А-й да позволь мне, Владимёр, да слово молвити!» —
30. «А-й говори-тко, Данило, да что те надобно,
А-й что те надобно, Данило, да чево хочыцсэ!» —
«А уш ты ой еси, Владимер-княсъ стольнекиевской!
А-й ты позволь мне-ка снять платьё бога(ты)рьскоё,
А да одеть мне-ка скиму да нонь калицкую
35. А да идти мне ф манастыри спасатисе!..»
А-й говорил-де Владимер-княсь стольнекиевской:
«А уш ты ой еси, Данило да сын Игнатьевичь!
А-й как навалицсэ на меня дак сила-армея,
А-й сила-армея навалицсэ Орда проклятая, —
40. А-й тада (так) хто у мня будет фсё зашшитником,
А-й да и хто у мня будет да сохранитёлём?..»
А-й говорыл-де Данило да сын Игнатьевичь:
«А-й уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
А-й остаюцса у вас сильнии богатыри,
45. А-й да не много, не мало — их двенаццэть есть:
А-й сохранят они тебя да фсе твое жытье.
А-й ишше есь у миня да чадо милоё
А-й да и милоё чадышко любимоё,
А-й да и от роду ему да фсё веть семь годоф.
50. А-й да по имени Михайло да сын Данильевичь, —
А-й да он ездит тепериче на моём кони,
А-й да играет моей паличей буёвую,
А-й да и мечет её да по поднебесью,
А-й да хватает назат её едной рукой.
55. А-й навалицсэ когда на тебя сила-армея,
А-й да не будёт у тибе́ тогда защитникоф,
Позови ты тогда да фсё Михайлушка
А-й да Михайлушка зови — моево сына,
А-й да тогда будет тебе он защитником!»
60. А-й говорыл-де Владимёр да таково слово:
«А-й поежжай, Данило, да куда надобно,
А-й куда надобно, Данило, да куда хочицсэ!»
А-й да минулось тому времечьки ровно семь годоф.
А-й навалиласе сила да ноньче армея,
65. А-й роспроклятые бурзы да фсё тотарины;
А-й посылают послоф да ноньче строгиех
А-й ко тому же ко князю да ко Владимеру:
«А-й посылай ноньче к нам да п(о)единьшичька!»
А-й тут згорюнилса Владимер-княсь стольнекиевской;
70. А-й собирал-де Владимёр нонь почесьен пир
Да про фсех про купцэй, людей богатыех,
А-й да про фсех же людей да знаменитыех,
А-й да про фсех же про сильниех богатырей.
А-й да собралосе народу да очень множество.
75. А-й да ходил-де Владимер да по светлой грыдьни:
«А-й уш вы ой еси, князя да фсе боярыны!
А ише хто у меня пойдёт ноньче из вас защитничьком
Да и с тем же тотарином воевати-се?
А-й да дам я тому да много силы-армеи».
80. А да старшой хароницсэ за среднево,
А-й да средьней хороницсэ за млатшево,
А-й да от млатшово Владимеру ответу нет.
А-й говорыл-де Владимер да во фторой након.
А-й говорыл-де Владимер да во третьей након.
85. А-й з-за того же з-за стола да белодубова
А-й да со той же скамеечки кошещятой
А-й да ставал-де удалой да доброй молодец,
А-й да по имени Добрынюшка Микитичь млад.
А-й да ставал-де Добрыня да ниско кланялсэ,
90. А-й говорыл-де Добрыня да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
А-й не изволь миня за слово скоро сказнить
А-й да скоро-де сказнить да круто вешати, —
А-й да позволь мне, князь Владимер, слово молвити!» —
95. «А-й говори-тко, Добрынюшка, что те надобно,
И что надобно, Добрынюшка, чево хочыцсэ!» —
«А-й уш ты ой еси, Владимер-княсь столь(не)киевской!
А-й да минулось тому времечьки сем годоф:
А-й отпустили Вы Данила сына Игнатьева
100. А-й да и сильнево нашево богатыря,
А-й отпустили Вы его да фсё в манастыри, —
А говорил тут Данило да таково слово,
А-й обешшал Вам Данило да своево сына,
А-й своево-де сына да Вам защитничьком!»
105. А-й говорыл-де Владимер да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, Добрынюшка Микитичь млад!
А-й да бери ты скоре своего коня добраго,
А поежжай ты к Михайлу сыну Данильеву,
А-й да проси-тко его нонь на почесьен пир,
110. А-й да проси ты его да нонь умнешэнько,
А-й чтобы ехал Михайлушко скорэшенько!»
А-й да поехал Добрынюшко к Михайлушку.
А-й заежжал же Добрынюшка на широкой двор,
А-й заходил-де Добрыня да во светлу грыдьню,
115. А-й говорыл-де Добрынюшка таково слово:
«А ушь ты здрастуёш, Михайло да сын Данильевичь!
А-й просил Вас Владимер, княсь стольнекиевской,
А-й да просил Вас Владимер да на почесьен пир!»
А-й отвечал-де Михайло да сын Данильевичь:
120. «А-й уш ты здрастуёшь, Добрынюшка Мекитичь млад!
А-й неужели у Владимера без миня пир нейдет?
А-й да теперче я да фсё мальчишечко,
Да от роду мне только четырнаццать лет!» —
«А-й да просил Вас Владимер да ноньче чеснёшенько!»
125. А-й умывалса Михайло да поскорэшенько,
А-й одевалсэ Михайло да покрутешенько,
А-й говорил-де Михайло да таково слово:
«А-й уш вы ой еси, слуги да мои верныи!
А-й опседлайте скоре мне коня борзаво,
130. А-й выводите ево да на шырокой двор!»
А-й да поехали удалы да добры молоццы,
А-й да поехали они да ф стольне Киев-грат
А-й ко тому же ко князю да стольнекиевскому.
А-й заежжали тут они да на шырокой двор.
135. А-й да стречал тут Владимер да стольнекиевской,
А-й да стречал-де Владимер со всема богатыреми.
А-й заходил-де Михайло да на красно крыльчё,
А-й да ступил-де Михайлушко правой ногой,
А-й да приступок до приступка да догибаиццэ.
140. А-й заходил-де Михайло да во свету грэдьню.
А-й говорил-де Владимер да таково слово:
«А-й приходи-тко, Михайло да сын Данильевич!
А-й да прошу я покорно да за почесьен пир:
А-й да садись-ко, Михайло, да куда надобно,
145. А-й куда надо Михайлу, да куда тибе хочичсэ!»
А-й да садилсэ Михайло да за убраной стол.
А-й угощали тут Михайла разными напитками.
А-й говорил-де Владимёр да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, Михайло да сын Данильевичь!
150. А-й не пособишь ле ты нонь моему горю?
А-й навалилась на меня да сила-армея,
А-й роспроклятыя бурзы да нонь тотарины;
А-й навалилось нонь, да фсё веть сметы нет;
А-й да просят от меня да поединьшычька.
155. А-й да нету в богатырях да фсё защытничька!»
А-й отвечал-де Михайло да сын Данильевичь:
«А уш ты ой еси, Владимер да княсь столънекиевской!
А-й да какой защитник я да Вам теперече?
А-й ишше от роду веть мне да только четыренаццать лет,
160. А да сбросят богатыри меня з добра коня!»
А-й говорыл Владымер, княсь стольнекиевской:
«А-й уш ты ой еси, Михайло да сын Данильевичь!
А-й благословил мне тибя да твой родной батюшко
А-й защищать нонь тибе стольне Киев-град!»
165. А-й говорил-де Михайло да сын Данильевичь:
«А-й уш ты ой еси, Владимер-княсь стольнекиевской!
А-й да нету у мня да платья богатырского,
А-й да и нету у мня нонь копья долгомерново,
А ишше нету у мня да сабли востроей,
170. А-й да и нет у мня палицы буевоей;
А-й да пошли ты богатыри во чисто полё
А-й ко тому же ко камешку ко Латырю;
А-й да и есь тут пот камешком збруя богат(ыр)ская;
А-й привезли бы они мне эту збруюшку».
175. А-й поворотилсэ Владимер да ко богатырям:
«А-й поежжайте-ко, сильнии богатыри,
А-й поежжайте-тко во чисто полё;
А-й да везите скоре платьё богатырскоё
А-й с-пот<д> того же тут камешка ис-под Ла́киря».
180. А-й да поехали удалы да добры молоццы
А ко тому же ко камешку ко Лакирю,
А-й соскочили тут они да со добрых коней,
А-й обошли тут они да фсё вокрук ево,
А-й начинали тут его да подымати нонь
185. А-й фсе двенаццать нонь сильниех богатырей,
А-й не могли ево тут камешка от земли поднять,
А-й да поехали назад да без всево топер.
А-й приежжают тут они да ф стольне Киев-град,
А-й отвечяли тут они да таково слово:
190. «А уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!
А-й не могли мы достать платья богатырсково,
А-й не могли мы поднять да камня Ла́тыря»,
А-й да скочил-де Михайло да на резвы ноги,
А-й говорил-де Михайло да таково слово:
195. «Ой уш вы ой еси, сильние богатыри!
А-й отведите вы мне да камень Латырь нонь!»
А-й говорил-де Добрынюш(к)а Микитичь млад:
«А-й да поедём-ко, Михайло да сын Данильевиць,
А-й да поедём мы с тобой дак во чисто полё;
200. А отведу я тибя да камень Латырь нонь».
А да скочили тут они да на добрых коней,
А да подъехали ко камешку ко Латырю.
А соскочил-де Михайло да со добра коня
А-й подошол-де ко камешку ко Латырю,
205. А-й обошол-де Михайло его три рас<з> кругом,
А-й говорыл-де Михайло да таково слово:
«А-й пособи мне-ка, Господи, поднять ево!»
А-й да и взял тут Михайлушко едной рукой;
А-й да поднял етот камешок веть стоя нонь;
210. А-й да увидял: там платье лежит нонь цветноё,
А-й да и цветное платьё да богатырскоё.
А-й вынимал тут Михайло да платьё цветноё,
А-й одевал-де Михайло да поскорешенько;
А-й вынимал-де Михайло збрую лошадиную,
215. А-й да седлал-де коня да свойво доброво;
А-й да и взял он копьё да долгомерноё,
А-й да и взял себе паличю буёвую,
А-й да взял себе сабельку нонь вострую.
А да садилсэ Михайло да на добра коня,
220. А-й говорыл-де Михайло да таково слово:
«А уш ты ой еси, Добрынюш(к)а Микитич млад!
А поежжай-ко, Добрынюш(к)а, в стольне Киев-грат».
А-й да уехал тут Михайло да из виду веть нонь,
А-й да уехал тут Михайло да во манастыри
225. И ко своёму-де батюшку родимому.
А приежжал-де Добрынюшка в стольне Киев-град
А-й ко тому же ко князю да стольнекиевскому;
А-й говорыл-де Добрынюшка таково слово:
«А-й да подъехал Михайло к камню Латырю
230. А-й да поднял ево да единой рукой;
А-й вынимал нонь он платье да сибе цветное,
А-й вынимал себе платьё да богатырскоё,
А-й одевалсэ Михайло да нонь скорэшенько;
А-й седлал-де, уздал свойво коня доброво;
235. А-й да садилсэ Михайло да на добра коня;
А да сказал мне Михайло да таково слово:
“А поежжай ты, Добрынюш(к)а, в стольне Киев-грат!” —
А да и столько я Михайла ноньче видял тут:
А да и скрылсэ Михайла да фсё из глас<з> от меня».
240. А-й приежжал-де Михайло да во манастыри,
А подъежжал он к ограды да фсё высокое,
А-й да крыкнул он голосом высокием:
«А-й уш ты здрастуй, мой батюшко радимые!
А-й да дай мне бласловленьичё великоё
245. А-й да и ехать мне нонече во рать-силу
А-й да воёватцса мне с тотаринами проклятыми!»
А-й услыхал тут Данило да сын Игнатьевич,
А-й да открыл он веть форточку нонь маленьку,
А-й говорыл-де Данило да таково слово:
250. «А-й поежжай ты, дитя моё родимоё,
А-й поежжай ты, дитя; да веть Господь с тобой.
А-й да подъедёш ко силы да ты ко армии,
А-й да руби эту силу да ты веть с краю фсю!
А-й не заежжай ты во силу да фсё ф серёдочьку:
255. А-й во серётки накопаны рвы глубокие,
А-й провалиссе ты с конём да в эти рвы глубокия, —
А-й да и схватят тибя прокляты тотарины!»
А-й да закрыл-де Данило да свою форточку.
А-й да поехал тут Михайло да в стольне Киев-град
260. А-й да во ту же во силу ноньче во армею.
А-й да подъехал тут Михайло да к силы-армеи,
А-й да стоит ноньче силы дак ровно темной лес.
А-й да начал-де Михайло да розъежжати нонь;
А-й да розъехал тут Михайло да по чисту полю,
265. А-й да подъехал тут Михайло да к силы-армеи;
А-й да начал тут Михайлушко розмахивать:
А-й што на ту руку махнёт — дак лежит улица;
А-й на другу руку махнет — дак переулками, —
А-й да рубил-де, косил дак трои суточьки.
270. А-й говорыл ему конь да таково слово:
«А-й уш ты ой еси, Михайло да сын Данильевиць!
А-й отъежжай ты, Михайло, да во чисто полё,
А да дай мне поисть травы шолковой,
А да дай мне попить воды ключевое!»
275. А-й говорил-де Михайло да таково слово:
«А уш ты ой еси, конь дак лошадь добрая!
А-й твоя во(л)чья нонь сыть да травяной мешок:
А-й россердись-ко ты, конь, дак пушше старово!»
А начинали тут опять рубить да силу-армею.
280. А-й россердилсе нонь конь да пушше старово.
А-й да рубил-де, косил опять трои суточьки.
А-й говорил ему конь да во фторой након:
«А-й отъежжай-ко, Михайло, во чисто полё,
А-й да и дай мне поисть травы шолковой,
285. А-й да попить мне коню воды ключевоей!» —
«А-й уш ты ой еси, конь мой, лошадь добрая!
А твоя ноньче сыть да травяной мешок:
А-й розсердись-ко нонь, конь, да пушше старово!»
А-й розсердилсэ веть конь да пушше старово;
290. А-й поскакали тут опять дак в силу-армию,
А-й да заехали они да во серёдочьку...
А-й провалилсэ его конь дак лошадь добрая,
А-й провалилсэ во укопы фсё глубокие.
А-й да схватили тут Михайла сына Данильёва,
295. А-й повели тут ево да ко тотарыну
(А-й да запутали в опутины во крепкие!), —
А-й привели тут ево да ко тотарину.
А-й говорыл-де тотарын да роспроклятые:
«А-й уш ты, — ах, ты мальчишко! — да ровно бестия!
300. А да попал ты теперице в мои руки;
А-й да и зделайте скоре да ноньче виселичю, —
А-й да повесим мы ево да на чистом поли!»
А-й да и зделали тут виселицю скорёшенько,
А-й повели-де Михайлушка на виселичю.
305. «А уш ой еси, Бох да ноньче Милослив!
Да за що я нонь да погибать буду?..»
А-й розвёрнул тут Михайло да руку правую —
А-й оборвал-де опутины нонь крепкие;
А-й ухватил-де тотарина нонь за ноги —
310. А-й да и начал помахивать во фсе стороны
А-й да и ровно он паличей буёвою.
А-й да добралса Михайло да до добра коня,
А-й закрычал-де Михайло да громким голосом:
«А-й уш ты ой еси, конь, моя лошадь добрая!
315. А-й да и выскочи, конь, да на сыру землю!»
А-й да и выскочил конь дак на сыру землю
А-й подбежал-де к Михайлу сыну Данильёву.
А-й заскочил-де Михайлушко на добра коня,
А-й поскакал-де Михайло да ко белу шатру —
320. А-й да схватил-де тотарина за русы власы,
А отрубил у тотарина буйну голову,
А-й да вздел эту главу да на востро копьё.
А да скричала тут фся сила да ноньче армея:
«А уш ты ой еси, удалой да доброй молодец!
325. А-й да куды нам прикажош нонь деватисе:
А-й нам здесь ле стоять, ли за тобой итти?..»
А-й говорил-де Михайло да сын Данильевичь:
«А-й отправляйтесь, тотары да роспроклятые,
А-й отправляйтесь, тотары, да во свою Орду!»
330. А-й да поехал Михайло да в стольне Киев-град.
А-й да и ехал он силой да цельни суточьки,
А-й да увидел там живого человека он:
А-й да и ходит, по туловишшам роицсэ.
А-й подъежжал-то Михайло фсё поближе к ему;
335. А-й да увидел тут Михайло да своево оцца:
А да роицсэ по туловишшам по мёртвыем,
А-й да и ищот тут он да свуево сына.
А-й говорил-де Михайло да таково слово:
«А уш ты здрастуеш, батюшко родимой мой!
340. А уш ты што же ноньче да тут делаеш?» —
«А-й уежжай ты, тотарын да роспроклятые:
А-й да сниму я свою шляпу да фсё пуховую
А-й да и брошу ф тибя да свою шляпочьку, —
А-й да слетиш ты, тотарин, да со добра коня!» —
345. «А уш ты ой еси, батюшко родимой мой!
А уш верно скажу, да я твой веть сын!» —
«А юш ой еси, удалой да доброй молодец!
А соскочи-тко возьми со добра коня,
Да роздень ты с сибя возьми платье цветное;
350. А да ес<т>ь у моево сына предметочка
А пот правой-де пот пазухой две бородавочьки!»
А-й соскочил-де Михайло да со добра коня,
А-й да роздел он с сибя да платьё фсё цветноё
А-й подошол тут к оццу своему родимому,
355. А-й показал тут ему да праву руку он.
А-й увидал тут старик свои придметочьки,
А-й да убнял тут старик своево сына,
А-й говорил-де старик да таково слово:
«А-й да и будеш, Михайло, да на почесьен пиру, —
360. А-й да не хвастай, Михайлушко, нечем веть ты,
А-й да не силой своей да ты не бодросью!..»
А-й роспростилсэ Михайло да со своим оццом,
А-й да поехал Михайло да в стольне Киев-град.
А-й подъежджает Михайлушко ко заставы.
365. А-й увидали Михайла да с высока шатра —
А-й да закинули у ворот запоры крепкие.
А-й закрычял-де Михайло да громким голосом:
«А-й уш ты ой еси, Владимер-княсь стольнекиевской!
А запусти ты меня да в стольне Киев-град;
370. А я везу вам главу да фсё тотарскую!»
А-й услыхал тут Добрынюшка Микитичь млад,
А-й услыхал-де Добрынюшка голос Миха́йлушкоф;
А-й поскакал-де Добрынюшка к воротам скорей, —
А-й отворят он веть заставы нонь крепкие,
375. А-й запускал-де Михайлушка на двор к себе.
А-й поскакали тут они да ко дворцу ево.
А-й да увидел тут Владимер-княсь стольнекиевской;
А-й выходил-де Владимер да на красно крыльцо,
А-й да и брал-де Михайла да за белы руки,
380. А-й да и вёл-де Михайла да на красно крыльцо,
А-й да завёл-де ёво да во светлу грэдьню.
А-й да пошол у их пир да нонь навесели:
А-й да и стали тут они да утешатисе,
384. А-й да и стали тут они да веселитисе.
Рычков Степан Васильевич
Степан Васильевич Рычков, брат Алексея Рычкова (см. выше), — крестъянин дер. Тимшелья, около 50 лет. Он женат и имеет взрослых сына и дочь. Человек он понятливый и способный, но одержим пьянством; все деньги, полученные за пение, он пропивал по окончании каждой старины: ни ночь, ни боязнь перед женой не могли удержать его. Он пропел мне четыре старины: 1) «Михайло Данилович», 2) «Дунай», 3) «Молодость и бой Сокольника с Ильей Муромцем» и 4) «Козарушка» [похищение сестры Козарушки татарами и спасение ее Козарушкой]. Поет он хорошо, с толком и громко. Кроме того, он знает старины: 1) «Бой Добрыни с Дунаем» — одинаково со своим братом Алексеем, 2) «Сорок калик со каликою» — выучил от щельенского (долгощельского) крестьянина Михаила Широкого и 3) «Дюк» — согласно с Садковым из Немнюги (см. II т.). Я хотел записать еще «Дюка»; но Степан, взяв под него вперед деньги, не явился, а уехал домой (первые три старины я записал в Тимшелье, а последнюю в Дорогой Горе, куда он приехал на храмовой праздник). Первые две пропетые старины он выучил от отца, третью на Зимнем берегу, от мезенских крестьян. О напеве второй старины у меня отмечено, что напев ее отличается от напева первой. У Алексея и Степана есть еще брат, который, по их словам, знает те же старины, что и они.
344. Михайло Данилович
Из-за поля-де, поля было чистово,
Из-за роздольица было из-за широково,
Из-за моря-де, морюш(к)а-де было синево
Да не тучя-ле во поли да затучилась,
5. Не туман-ле со морюшка поднимаицсэ
А да со ту же со стороночьку со востосьнюю,
Поднималса вор-собака Кудреванко-царь.
Поднималсэ вор-собака на красён Киев-град,
На того-де на князя да на Владимера, —
10. А да со милыем зятёлком да со Коньшаком,
Со любимыем братёлком со Коршуном.
А-й да ю Коньшака силы да сорок тысицей,
А-й да ю Коршуна силы сорок тысицей,
У самого Кудреванка — числа-сметы нет.
15. Подходил-де Кудреванко под красён Киев-грат,
А делал он высат<д>ку немалую
Да на те жа на луга на княженецкия.
От тово-де от пару да лошадиново
Да поблёкла-де матушка луна небесная,
20. Потемнел-де веть батюшко светел месяц,
Затмилосе тогда да сонцо красноё.
А писал Кудреванко ерлоки скорописцаты
Ко тому-де ко князю ко Владимеру,
Писал он-де золотом на бархати,
25. Со угрозами писал да со великима:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнокиевской!
Ты оддай-ко-де да красён Киев град
Без бою-де, без драки, без кроволитьица.
Не оддаш-де добром, — дак возьму силою;
30. Тибя князя Владимера во полон возьму,
Во полон-де возьму да с Опраксией, —
Увезу-де я вас да во свою землю,
Во свою-де землю да ф прокляту Орду:
Ишше князя Владимера слугой сделаю,
35. А кнегина Опраксея будет служечкой!»
Посылал-де посла да скоро-наскоро.
Да скакал-де посол да на добра коня,
Поехал-де посол да ф красён Киёв-град
Ко тому-де ко князю ко Владимеру.
40. Он едет не путём да не дорожечькой, —
Он едёт стороной да фсё околицэй
Церес те же церес стены да городовыя,
Черес круглыя башни наугольныя.
Подъежжает ко двору ко княженецкому;
45. Соскакивал посол да со добра коня;
Ишше вязал коня ко столбику к точёному,
Ко тому же ко колечку золочёному.
Пробегал-де посол да по красну крыльцю,
Не спрашывал у ворот он приворотничкоф.
50. Забегал-де посол да во новы сени.
Пробегал-де ко князю да ко Владимеру.
У дверей-де не спрашывал придверьничькоф.
Забежал-де посол да во светлу грыдьню
Да выметывал ёрлыки да на дубовой стол.
55. А Владимер-от княсь да на постели спал.
Выходил-де Владимер в одной рубашечки,
Принимал ён ёрлоки скорописьчеты,
Роспечатывал ёрлоки скоро-наскоро,
А прочитывал ёрлоки поскорёшенько.
60. Цитаёт ёрлоки, слезно плакучись:
Со угрозами написано со великима.
Говорил-де Владимер таково слово:
«Уш ты ой еси, посол да ты посольские!
Уш ты дай-ко мне строку да на три месеця
65. Да собрать-де веть мне да силу-армию!»
Говорыл-де посол да фсё посольскии:
«Не дам я тебе строку да на тры месеца!»
Говорыл-де Владимер во фторой након:
«Уш ты ой еси, посол да ты посольские!
70. Уш ты дай-ко мне-ка строку на три неделечьки
Да собрать-де веть мне да силушку-армию!»
Говорыл-де посол да фсё посольские:
«Не дам я тебе строку на три неделечьки!»
Пошол-де Владимер ф тёплу спалёнку;
75. Накладывал торелку чистого серебра,
Накладывал торелку красного золота
Да накладывал торелку скатна жемчуга;
Выносил-де Владимер стольнокиевский;
Говорыл-де Владимер таково слово:
80. «Уш ты ой еси, посол да ты посольские!
Ты прими от меня такой подароцёк;
А дай мне-ка строку да на три деницька
Да со руськием народом роспроститисе,
Во Божиех церьквях да помолитисе,
85. Ко святым-де мошшам да прыложитисе!»
Говорыл ёму посол да фсё посольские:
«А дам тебе строку на три денечка
Со руськием с народом роспроститисе,
Во Божьих церьквях да помолитися,
90. Ко святым-де мошшам да прыложытисе!»
Выходил-де посол да вон из горёнки,
Скакал-де посол да на добра коня,
Уежжал-де посол да во чисто полё.
Говорыл-де Владимер стольнокиевской:
95. «Уш вы ой еси, братьица суздальския!
Поежжайте-тко, ребятушка, во чисто полё;
Собирайте фсё удалых да добрых молоццоф
А сильниех-могучиех богатырей,
Ишше тех полениц да приюдалыех;
100. Пушшай едут поскоре в красён Киёв-град!»
Скакали-де веть братьица на добрых коней;
Поехали ребятушка во чисто полё
Собирать-де юдалых добрых молоццоф,
Фсех сильниех-могучиех богатырей.
105. Собиралисе ребятушка ф красён Киев-грат
Ко тому-де ко князю да ко Владимеру.
Выкатывал Владимер-от бочьки да з зеленым вином,
Напаивал удалых да добрых молоццоф,
Ишше сам говорыл да таково слово:
110. «Уш вы ой еси, удалы добры молоццы,
Фсе сильния могучия богатыри,
Фсе злыя поленицы приюдалыя!
Подошол-де веть к нам да Кудреванко-царь,
Подошол-де со рать-силой великою,
115. Со милыем зятёлком со Коньшаком,
Со любыем братёлком со Коршуном;
У Коньшака силы сорок тысицэй,
У Коршуна силы сорок тысицэй,
У самого Кудреванка — числа-сметы нет.
120. Ишше хто у нас поедёт да во чисто полё
Пересметить ету фсю силу неверную,
Перевести пересмету на бумажной лист?»
Ишше старшой хороницсэ за средьнёго,
А среднёй хороницсэ за млатшово,
125. Ото младшого Владимеру ответу нет.
А-й из-за того из-за стола из-за окольного
Со того-де со стула да со дубового
Выставал-де юдалой да доброй молодец,
Да по имени Михайло фсё Даниловичь;
130. Ишше сам говорыл да таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнокиефской!
Как охочого нету, нать невольным быть:
Да поеду-ле я да во чисто полё
Пересметить эту фсю силу неверную,
135. Привести-де пересметочьку на бумажной лист!»
Говорыл-де Владимер стольнокиевской:
«Отправляйся-тко Михайло сын Даниловичь!»
А да не много-де Михайло розговарывал;
Выходил-де Михайлушко ис светлой грыдьни,
140. [Да скакал-де Михайлушко на добра коня][57],
Ишше брал-де Михайло да збруюшку ратную,
Ишше брал он себе да саблю вострую,
Ишше брал-де копьё да долгомерноё,
Ишше брал-де он палочьку буёвую;
145. Да скакал-де Михайлушко на добра коня,
Отправлялса-де Михайло во чисто полё,
Да поехал-де Михайло к Кудреванцишшу.
Заежжаёт во рать-силу великую,
Да выхватывал Михайлушко саблю вострую,
150. Начал-де бить-рубить да силу й армию.
А да сабелька у Михайлушка запошумливала,
Колецюшко у сабельки запобрякивало.
Куда-де он махнёт — да тут и улиця;
Назат-от махнёт — да переюлочок;
155. А половину-де бьёт, другу конём топчёт.
Ишше бьёт-де Михайло да трои суточки;
А фсю прибил-прирубил да силу й армию,
Оставаицсэ царишшо Кудреваньцишшо;
Выхватывал Михайло да саблю вострую —
160. Отрубил-де ёму дак буйну голову,
Соткнул голову да на востро копьё,
Ишше сам головы дак удивляицсэ:
«Голова-та у ёго — да как пивной котёл,
А да глазишша у ёго — да бутто цяшишша,
165. Ушишша у ёго — дак ровно блюдишша!»
Поехал-де Михайло ф красён Киёв-град
Ко тому-де ко князю да ко Владимеру
Да поздравил-де Владимера с победою.
Ишше тут-де Владимер стольнокиевской
170. Ростанавливал столы да белодубовы;
Садил-де юдалых да добрых молоццоф,
Фсех сильниех-могучиех богатырей,
Садил за столы да за дубовыя;
Напаивал ребятушок зеленым вином,
175. Ишше турима рогами мёду слатково.
Пировали-де ребятуш(к)а трои суточьки;
На четвёртыя суточьки розъежжалисе,
Розъежжалисе ребятушка по своим делам,
179. По своим-де делам да по своим местам.
345. Дунай
Во стольном во городи во Киеве
У ласкова князя у Владимера
Заводилось пировань(и)цо-почесьён пир
Про многих князей да многих бояроф,
5. Про рускиех могучиех богатырей
А да про тех поленицей приудалые.
А да фсе на пиру да напивалисе,
Ишше фсе на чесном да наедалисе;
Ишше фсе на пиру да пьяны-весёлы;
10. Ишше фсе на пиру да приросхвастались:
Богатой-от хвастат золотой казной,
А сильной-от хвастат своей силою,
А да наезницёк хвастаёт добрым конём,
Добрынюшка хвастаёт вострым копьём
15. Да вострым-де копьём да своей сметочькой.
Один-де княсь не пьёт, не ест, не кушаёт,
Своей белой лебёдоньки не рушаёт —
По белоё горницы похажыват,
Сапок о сапок да покалачиват,
20. Златыма-де перснями да принашшалкиват,
Ишше сам говорит да таково слово:
«Уш вы ой еси, юдалы добры молоццы,
Вы фсе-де князья да князья-бояра,
Вы фсе сильныя-могучия богатыри,
25. Вы фсе злыя поленицы приюдалыя,
Вы фсе-де купцы-гости торговыя,
Вы фсе-де кресьянушка прожытосьны!
Ишше фсе у нас в городи поженёны,
Ишше красныя девушки ф-замуш выданы, —
30. А да един-де я молодец холост хожу,
Я холост-де хожу да нежонат славу.
Вы не знаете ле мне да богосужоной,
Да котора бы станом статна, полновозростна,
Походоцька у ей да была бы павиная,
35. Тиха рець у ей да лебединая,
Очи ясны ю ей — как ю ясного сокола,
Брови черны ю ей — как у черново соболя?»
А да старшой хороницсэ за средьнёво,
А да средьней хороницсэ за млатшово,
40. Ото млатшово Владимеру ответу нет.
А-й з-за того из-за стола из-за окольново
Со того-де со места да богатырсково,
Со того-де со стула со дубовово
Выставал-де юдалой да доброй молодець,
45. По имени Добрынюшка Микитиць млад;
Ишше говорыл да таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнокиевской!
Ты позволь-де веть мне да слово вымолвить, —
Не казнить-де за то меня, не вешати,
50. Не ссылать-де во сылочьку во дальную!»
Говорыл-де Владимер стольнекиевский:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Никитиц млад!
Говоры-тко, Добрынюшка, што тибе надобно!»
Говорыл-де Добрынюшка таково слово:
55. «Ишше есь у тя во далечом чистом поли,
Ишше есь у тя во полюшки три погрёба:
Да един-от погрёп дваццати локот,
А фторой-от погрёп триццати локот,
Да третей-от-де погрёп сорока локот, —
60. Там сидит-де юдалой да доброй молодець,
По имени Дунай да сына Ивановичь.
Ишше много Дунаюшка земель прошол,
Ишше многим-де Дунаюшко царям служыл,
А да царям-де он служил да он цяревицям,
65. Королям он служил да королевицям.
Ишше знаёт ён Вам да богосужону,
Да котора бы станом статна, полновозросна,
Походочька ю ей была бы павиная,
Тиха рець ю ей лебединая,
70. Очи ясны ю ей как у ясново сокола,
Брови черны ю ей как у черново соболя».
Говорыл-де Владимер стольнокиевской:
«Уш вы ой еси, ключьничьки-замочьничьки!
Вы подите-тко, ключьничьки, во чисто полё, —
75. Отмыкайте-тко, ключьники, глубок погрёп,
Да которой-от погрёп сорока локот:
Выпушшайте Дунаюшка Ивановича,
Зовите-тко Дунаюшка на почёсьён пир!»
Ише ключьники на то да не ёслушались, —
80. Пошли-де веть ключьники во чисто полё.
Отмыкали-де ключьники глубок погрёп,
Да которой-от погрёп сорока локот, —
Ишше сами говорили таково слово:
«Уш ты ой еси, юдалой доброй молодец,
85. По имени Дунай да сын Ивановичь!
Ты ставай-ко-се, Дунаюш(к)о, на резвы ноги:
Ишше Бох тибя, Дунаюш(к)о, повыкупил;
Государь тибя, Дунаюш(к)о, повыруцил;
Да Добрынюшка Дунаюш(к)а на свет спустил,
90. На свет спустил, Дунаюш(к)а — повыруцил.
Поди-тко, Дунаюш(к)о, на поцесьён пир
Ко тому-де ко князю да ко Владимеру
Хлеба-соли-де исть да перевары пить!»
Как ставал-де Дунаюшко на резвы ноги;
95. Да выскакивал Дунаюшко вон ис погрёба
Да повыше-де лесу да он стоячево,
Пониже-де облака ходячево.
Становилсэ-де Дунаюшко на сыру землю,
Пошел-де ко князю да ко Владимеру.
100. Заходит Дунаюшко на красно крыльцё,
Ступешек до ступешка да догибаицсэ;
Пошол-де Дунаюшко по новым сеням,
Ишше новы-ти сени да помитусились*.
Заходил-де Дунаюшко во светлу грыдьню
105. Ко тому-де ко князю да ко Владимеру, —
Ишше крест-от кладёт да по-писаному,
Поклон-от ведёт да по-учоному,
На фсе стороны чотыре поклоняицсэ,
Ишше князю Владимеру цэлом он бьёт,
110. Цэлом-де бьёт да ниско кланялсэ.
Говорыл-де Владимер стольнокиевский:
«Ишше Бох тибя, Дунаюшко, повыкупил;
Государь тибя, Дунаюшко, повыручил;
Добрынюшка Дунаюшка на свет спустил
115. Да на свет спустил, Дунаюшка — повыручил.
А да садись-ко, Дунаюшко, на почесьён пир,
Да садись-ко, Дунаюшко, за дубовой стол
Пониже Добрынюшки Никитича,
Повыше Олёшеньки Поповича!
120. Ишше много ты, Дунаюшко, земель прошол,
Ишше многим ты, Дунаюшко, цярям служыл,
Царям ты служыл да ты царевицам,
Королям ты служыл да коро(ле)вичям, —
А не знаёш ле ты мне да богосужоной,
125. Да котора бы станом статна, полновозросна,
Походочька ю ей была бы павиная,
Тиха рець ю ей да лебединая,
Очи ясны ю ей — как ю ясново сокола,
Брови черны ю ей — как у черново соболя?..»
130. Говорыл-де Дунай да сын Ивановиц:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнокиевский!
Накорми-тко-се наперво тепере досыта,
Да напой-ко-се меня да ты фсё допьяна, —
Тогда я тебе буду посказывать:
135. Моги только, Владимер, тогда послушивать!»
Наливал-де Владимер цяру зелена вина,
А да не малу, не велику — полтара ведра,
Ишше турей-де рок<г> да мёду слатково;
Подавал-де Дунаюшку Ивановичу.
140. Принимаёт Дунаюшко единой рукой, —
Вьшиваёт Дунаюшко единым духом
Ишше турей-де рок<г> да мёду слатково.
Наливал-де Владимер во фторой након,
Подавал-де Дунаюшку Ивановичю.
145. Принимаёт Дунаюшко единой рукой, —
Выпиваёт Дунаюшко единым духом.
Наливал-де Владимер во третей након,
Подавал-де Дунаюш(к)у Ивановичю.
Принимал-де Дунаюш(к)о третью чярочьку,
150. Выпивал-де Дунаюшко единым духом.
Он перву чяру выпил — для здоровьица,
А фтору чяру выпил — для весельиця,
А третью чяру выпил — для похмельиця.
Начял-де Дунаюшко посказывать:
155. «Да моги только, Владимер, ты послушивать!
Я служыл у короля да ляховинцского,
Я служыл у короля ровно двенаццэть лет:
Ишше тры года служыл да ф портомойницках,
Ишше тры года служыл да ф подворотницках,
160. Ишше тры года служыл да я в придверничках,
Ишше тры года служыл да я ф приключьничьках.
Ишше есь у короля да фсё две дочери.
А одна дочи — Настасья-королевнична;
Та — злая поленица, приюдалая:
165. Не училасе Настасьюшка не ткать, не престь,
Да училасе Настасьюшка луком стрелять,
Да уциласе Настасьюшка конём владеть.
А да фторая доць — Опраксея-королевницьна;
Та станом-де статна да полновозросна,
170. Походочька у ей да фсё павиная,
Тиха речь ю ей да лебединая,
Оци ясны ю ей — как у ясново сокола,
Брови черны ю ей — как у черново соболя,
Та стано(м)-де статна да полнавозросна!»
175. Говорыл-де Владимер стольнокиевский:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановичь!
Ты бери-тко, Дунаюшко, силы-армии,
Ты бери-тко, Дунаюшко, золотой казны,
Ты бери-тко, Дунаюшко, зелена вина,
180. Ты бери-тко, Дунаюшко, красных девушок, —
Поежжай к королю да ляховиньцскому,
Привези мне Опраксию-королевьничну!»
Говорыл-де Дунай да сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнокиевский!
185. Ишше силой мне армией не воёватисе,
Золотою казной не откупатися,
Зеленым мне вином не опиватися,
А да со красныма дефками да не забавлятися!
Только дай мне-ка братёлка названово
190. Да названого братёлка крестовово,
По имени Добрынюшку Микитица, —
Поедём-де мы да во чисто полё
Ко тому-де королю дя ляховиньцскому
А да за тою Опраксией-королевницьней!»
195. Говорыл-де Владимер стольнекиевский:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Нит(к)итиц млад!
Поежжай-ко ты з Дунаюшком Ивановичом,
Поежжай-ко к королю да ляховиньцкому;
Вы везите мне Опраксию-королевничьну!»
200. Да не много-де ребята да розговарывали:
Скакали ребятушка на добрых коней,
Отправлялисе ребятушка во чисто полё.
Только видели посяську[58] да молодецкую,
А не видели поески богатырцкою;
205. Только видят: во чистом поли курева стоит,
Курева-де стоит, да дым столбом валит.
Ишше едут-де ребятушка по чисту полю,
Ишше едут-де ребята трои суточьки.
Подъежжают к королю к ляховиньцкому;
210. Ишше едут не путём да не дорогою,
Церес те же церес стены да городовыя,
Церес круглыя башни наугольныя;
Подъежжают ко двору ко княженецкому,
Соскакивают ребята да со добрых коней.
215. Говорыл-де Дунай да сын Ивановиц:
«Уш ты ой еси, мой братёлка крестовыи,
По имени Добрьшюшка Никитиц млад!
Когда сабелька у мня да запошумливат,
А колецюшко у сабельки запобрякиват,
220. Ты бежи-тко-се тогда да на шырокой двор,
Выручай меня с Опраксией-королевничьней!»
Побежал-де Дунай да сын Ивановичь,
Побежал-де Дунаюшко ко красну крыльцю.
Не по-старому приехал, не по-прежному:
225. У ворот он не спрашывал прыворотничкоф,
Пробегал-де Дунаюшко по новым сеням
У дверей ён не спрашывал прыдверьничькоф.
Забегал-де Дунаюшко во светлу грыдьню
Ко той же к Опраксеи-королевничьны.
230. А да Опраксея сидела за красеньцями.
Ишше брал-де Дунаюшко за праву руку,
Да повёл-де Дунаюшко вон из горёнки.
Увидал королишшо да лях(о)виньскоё, —
Начял в роги трубить да во цюлпа́ны*[59] бить.
235. А на то же дворышшо да на шырокоё
Да сбежалосе пановьей-тотаровьей —
Да хватают-де Дунаюшка Ивановича.
Да выхватывал Дунайко да саблю вострую,
Начял бить-де, рубить да силу й армию;
240. Куда-де он махнёт — да и тут улиця,
А назать-от махнёт — да переюлочёк.
Тогда сабелька у Дунаюшка запошумливала,
А да колечюшко й-у сабельки запобрякивало.
Услыхал-де Добрынюшка Никитиц млад,
245. Побежал-де Добрынюшка на шырокой двор
Да навстречю Дунаюшку Ивановичю,
Да выхватывал Добрынюшка саблю вострую.
Начели бить-рубить да силу й армию;
Фсю прибили-прирубили да сил й армию.
250. Говорыл королишшо да ляховиньцкоё:
«Уш ты ой еси, Дунайко со товаришшом!
Отпустите вы, ребятуш(к)а, ретивы серця,
Вы остафьте мне тотарушок на семена!»
Отпустили-де ребята да ретивы серця;
255. Пошли ребятушка со шырока двора,
Увели-де Ёпраксию-королевьницьну,
Садили-де Ёпраксию на добра коня.
Да скакали-де ребятушка на добрых коней, —
Поехали ребятушка во чисто полё.
260. А Настасьюшки дома да не случилосе.
Как из далечя-далеченька ис чиста поля
Приежжаёт Настасья да королевничьня;
Ишше тут королишшо да фсё росплакалсэ
А Настасьюшки своей да фсё розжалилсэ:
265. «Приежжал-де Дунайко со товаришшом,
Не по-старому приехал да не по-прежному,
Фсю прибил-прирубил да силушку-ярмию
Да увёз-де Опраксию-королевницьну!»
А Настасьюшка много не розговарыват:
270. Скакала-де Настасьюшка на добра коня, —
Отправляласе Настасьюшка во сугон ззади,
А поехала Настасья да во чисто полё.
Да наехала Настасьюшка добрых молоццоф, —
Выхватыват Настасья да саблю вострую,
275. Да ударила Дунаюшку в буйну голову,
Как россекла у Дунаюшка стальной шышак*.
Ише тут-де Дунай да сын Ивановичь
Ише передал Опраксию-королевьничьну
Ко тому-де Добрынюшки Нит(к)итичю
280. Да выхватывал Дунаюшко саблю вострую.
Рубилисе ёни да саблеми вострыма, —
Ишше востры-ти сабли да исшорбалисе:
Некоторой некоторово не ранили,
К ретивым-де серцам раны не придали.
285. Кололисе копьями долгомерныма. —
По насадочькам копья да извернулисе:
Некоторой некоторово не ранили,
К ретивым-де серцам раны не придали.
А да билисе палками буёвыма, —
290. В руковатоцьках палки да изломалисе:
Некоторой некоторово не ранили,
К ретивым-де серцам раны не прыдали.
Тянулись церес грывы лошадиныя, —
Некоторой некоторово не вытянул.
295. Скакали-де ёни да со добрых коней,
А да схватилисе ёни да фсё в-охабочьку.
Ишше водяцсе они да день до вечора:
Некоторой некоторово не бросили.
Говорыт-де Добрынюшка Никитиц млад:
300. «Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Надо бить бабу по пелькам, пинать под жопу;
Ише та-де раночька — кровавая!..»
Начял бить Дунай по пелькам, пинать под жопу, —
Тогда тут-де Настасьюшка росплакалась
305. Да Дунаюшку тогда да прирозжалилась.
Помирилисе они да со Дунаюшком,
Да поехали они да ф красён Киёв-град
Играть-де ёни да чесну свадёпку
Ко тому-де ко князю да ко Владимеру.
310. Ишше едут-де ёни да по чисту полю, —
Ишше едут-де, со Настасьюшкой забавляюцсэ,
Ишше едут-де, со Настасьей потешаюцсэ.
Говорыл-де Дунай да сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, Настасья-королевнисьня!
315. Когда будём мы во городи во Киеве
У того-де ю князя да ю Владимера
Да играть-столовать да чесну свадёпку,
Ишше будём мы тогда да пьяны-весёлы, —
Да тогда-де ты, Настасьюшка, не захвастайсе!..»
320. Приежжают во город-от во Киев-от
Ко тому-де ко князю да ко Владимеру, —
Начели они пир да чесну сва<д>ёпку
У того ю князя да ю Владимера
Да со тою Опраксией-королевнисьней.
325. Ишше фсе на пиру да пьяны-весёлы,
Ишшо фсе на сва<д>ёпки росхвастались:
А да богатой-от хвастат золотой казной,
А да сильной-от хвастат своей силою,
А да наездницёк хвастаёт добрым конём,
330. А ишше глуп-от хвастаёт молодой женой,
Нерозумной-от хвастаёт родной сёстрой,
Ишше умной-от хвастат старой маменькой.
А ишше тут же Настасьюшка захвасталась:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
335. Когда жыл ты у нас у батюшка родимово,
Мы стреляли-ли с тобой во меточьку во польскую
Да простреливали колецюшко золочёноё, —
А ты-де, Дунаюшко, попадать не мог,
А я-де простреливала колецюш(к)о золочёноё!»
340. За беду палось Дунаюш(к)у за великую,
За велику за досаду показалосе:
«Уш ты ой еси, Настасья да королевнисьня!
Мы поедём-де с тобой да во чисто полё,
Мы поедём-де с тобой да фсё потешыцсэ
345. А своима-де луками да пострелятися!»
Отправлялисе оне да во чисто полё.
Говорыл-де Дунай да сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, Настасья да королевнисьня!
Я положу тебе-де золочон перстень,
350. Положу я тебе-де на твою главу;
Да прострелю я стрелоцьку калёную
Сквозь етот-де перстень золочонои!»
Говорит-де Настасья да королевницьня:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановичь!
355. Как застрелиш ты меня да красну девицю,
Ишше ес<т>ь у мня в утробы да фсё два отрока!»
А да стрелял-де Дунай да сын Ивановиц.
А перву стрелу стрелил — да он не дострелил;
А да фторую стрелу стрелил — да он перестрелил;
360. А да третьюю стрелу стрелил, — да во Настасьюшку:
Как попало-де Настасьюш(к)и в ретиво серьцё —
Да застрелил-де Настасьюш(к)у фсё он до смерти...
Вынимал-де Дунаюшко саблю вострую,
Да ростегивал Дунаюшко латушки кольцюжныя
365. У той-де Настасьи да королевнисьны
А роспорол-де ю Настасьи да груди белыя,
Посмотрел-де у Настасьи да ретиво серцо:
У Настасьюшки в утробы да фсё два отрока.
За беду пало Дунаюшку за великую,
370. За великую за досаду да показалосе;
Пожалел-де Дунаюшко двух отрокоф
Да двух сыновьей да ёму кровныех.
Скакал-де Дунаюшко на добра коня,
А брал-де копьё да долгомерноё,
375. Ише брал-де копьё да во праву руку,
Ише брал-де копьё да он вострым концом, —
Да скакал-де Дунаюшко на востро копьё:
Закололса Дунаюшко на востром копье...
379. Ишше тут-де Дунаюшку славы поют.
346. Молодость и бой Сокольника с Ильей Муромцем
От того-де от озёра Маслеёва,
От тово-де от морюшка от синево
Да от серово камешка от Латыря,
От тою-де веть бабы да от Златыгорки
5. Да родилосе ю ей да чадо милоё,
Ишше милоё чядышко любимоё,
Как по имени Сокольничок-наезничок.
Выростаёт-де Сокольничок поскорёшенько:
Ишше от роду Сокольнику только шесть годоф,
10. А по росту-де Сокольнику равно дваццать лет.
Ишше стал-де Сокольничок похаживать,
На шыроку-де юлицу погуливать
Да играть-де с ребятами боярскима.
Да играёт-де Сокольничок не по-доброму:
15. Какого-де ухватит за белу руку,
У того-де молоцца да руку выдерьнёт;
А какого-де ухватит за резву ногу,
У того-де молоцца да ногу выставить;
Пос(ер)ёдочьки ухватит — жывота лишит.
20. А ишше стали-де ходить мужики-новогородьняна
Да ко тою-де веть бабушки Златыгорки:
«Уш ты ой еси, Марфа да ты Златыгорка!
Да уйми-тко-се своё да чадо милоё;
Не уймёш-ле добром, — дак уймём силою,
25. Укоротам у ёго да веку долгово!»
Говорит ёму Марфа да фсё Златыгорка:
«Уш ты ой еси, моё да чадо милоё,
Ты по имени Сокольничок-наезничок!
Не ходи-ко ты больше да на шырокой двор,
30. Не играй-ко с ребятами боярьскима!»
Было от роду Сокольницьку двенаццэть лет;
Говорыл-де Сокольничок таково слово:
«Уш ты ой еси, моя маменька родимая!
Уш ты дай-ко-се мне благословленьицё:
35. Да поеду-ле я да во чисто полё
Стрелять-де гусей да белых лебедей,
Перепёрныех* малых серых утицэй!»
Говорыт ёму маменька родимая:
«Ты тепериче, Сокольничок, молодёшенёк,
40. Умом-разумом, Сокольничок, глупёшенёк:
Потеряёш понапрасно буйную голову!»
Говорыл-де Сокольничок по фторой након:
«Уш ты дай-ко-се мне бласловленьичё!»
Говорыла ёму маменька родимая:
45. «Поежжай-ко-(с)е, моё да чадо милоё, —
Не обидь ты не старово, не малово,
Не проливай-ко-се крови ты напраснои!..
Не увидиш ле старово седатово —
Да старого казака да Ильи Мурофця?..
50. Не доедёш до ёго — да со коня слезай;
Не дошетши до ёго — да ниско кланяйся:
Он сильной-могучий-от богатырь-от!»
Да пошол-де Сокольничок да на конюшын двор;
Выбирал-де Сокольничок коня доброго
55. Да седлал-де й уздал да збруей ратною:
Потпругивал потпругоф до двенаццати
Да тринаццатою степь чересхребётную —
Ту не ради басы, дак ради крепости,
Тово ради й опору богатырсково.
60. Выбирал-де Сокольничёк збрую ратную:
Ишше брал-де Сокольничёк саблю вострую,
Ишше брал-де ён полочьку[60] боёвую,
Ишше брал-де копьичё долгомерноё.
Да собралсэ Сокольничок поскорешенько,
65. Попростилсэ со маменькой родимою,
Да скакал да Сокольницёк на добра коня.
А только видели пося́ску да молодецкую,
А не видели поески да богатырскоей;
Только видят: во чистом поли курева стоит,
70. Курева-де стоит, да дым столбом валит.
Ишше едёт-де Сокольничок по чисту полю,
Конь вымётыват ископыти по поднебесам.
Подхватывал Сокольничок-наезничок
Да на ископыти потписи потписыват:
75. «Ише как же я владею своим добрым конём,
Да ише как же я владею своим вострым копьём,
Да так бы мне владеть руським богатырём
Да старыем казаком да Ильей Мурофцём».
А <н>а ту-де веть пору да на то времецько
80. Ише ехал стар казак да Илья Муромець,
Ише ехал стар казак да из чиста поля
Да наехал на ископыть великую.
Да на ископыти натписи написаны:
«Ише как же я владею своим добрым конём,
85. Ише как же я владею своим вострым копьём,
Да так бы мне владеть руським богатырём,
Старыем казаком да Ильей Мурофцём».
Прочитывал Илья да скоро-наскоро, —
За беду пало Илеюшки за великую,
90. За велику за досаду показалосе:
Поехал стар казак да во сугон за ним.
Как наехал-де Сокольника во чистом поли,
Закрычал-де стар казак да громким голосом:
«Й уш ты ой еси, й удалой да доброй молодець!
95. Ты какого-де города, какой земли?
Уш ты какого оцца да какой матери?..»
Оввёрнулса Сокольничок-наезничок,
Да выхватывал Сокольничок саблю вострую.
Да рубилисе ёни да са́блеми вострыма, —
100. Некоторой некоторово не ранили,
К ретивым-де серцам раны не придали:
Ишше сабельки востры ишшорбалисе.
Кололисе копьями да долгомерныма, —
По насадочькам копья извёрнулисе:
105. Некоторой некоторово не ранили,
К ретивым-де серцям раны не прыдали.
Ишше билисе палками буёвыма, —
В руковяточьках палки да изломалисе:
Некоторой некоторово не ранили.
110. Да тянулись через грывы да лошадиныя,
Некоторой некоторово не вытянул.
Да скакали-де ребятушка со добрых коней, —
Да схватилисе ребятушка в охабочьку
Крепким-де боём да рукопашныим.
115. Ишше водяццэ ребятушка день до вечора.
Некоторой некоторово не бросили,
Да фтоптали ёни да по колен в землю.
Ише водяцца ребятушка фторы суточьки,
Да фтопталисе они да фсё по поясу:
120. Некоторой некоторово не бросили.
А по Илеюшкину да по несчасьицу,
По Илеюшкину да безремень(и)чю
Права ношка у Илеюшки потскользнуласе,
Да упал-де стар казак да на сыру землю.
125. А да скакал Сокольницёк на белы груди;
А да ростегивал латы да он кольчюжныя,
Как ростегивал он пугофки вольясьния;
Вынимает Сокольник саблю вострую, —
Ишше хочот роспороть да фсё белы груди.
130. Да змолилса стар казак да Илья Муровец:
«Уш ты Спас-ле, ты Спас да ты Пречистыи,
Присвята Мати Божья, Бого(ро)дица!
Ише на поли-де мне да смерти не писана:
Да стоял я за церкви-ти за Божии,
135. За ту-де веть веру да христианцскую,
Не проливал-де я крови да фсё напрасную, —
А тепериче мне да помирэть надо
От такого-де тотарына неверного!..»
По(т)хватила полоса да ветра буйново
140. Да збросила Сокольника на сыру землю.
Ставал-де стар казак да на резвы ноги,
Да скакал-де стар казак да на белы груди
Ко тому-де ко Сокольницьку-наезницьку;
Ишше сам говорит да таково слово:
145. «Уш ты ой еси, й удалой да доброй молодець!
Ты какого-де города, какой земли?
Ты какого-де оцца да какой матери?»
Да на те слова Илеюшки ответу нет.
Говорыл-де стар казак да во фторой након:
150. «Уш ты ой еси, й удалой да доброй молодечь!
Ты скажи-де мне да таково слово:
Ты какого-де города, какой земли?
Ты какого-де оцца да какой матери?..»
Говорыл-де Сокольничок-наезничок:
155. «Когда был я у тя да на белых грудях, —
Да не спрашывал не города, не какой земли,
Да не спрашывал не роду тя, не племени!..»
Вынимаёт стар казак да саблю вострую;
Ише хочот-де пороть да груди белыя,
160. Посмотреть у ёво да ретиво серцо.
Ише тут-де Сокольничок росплакалсэ
Да старому казаку да прирозжалилсэ:
«От того-де от морюшка от синёво,
От того-де ёт озёра Маслеёва
165. Да от серово камешка от Латыря,
От тою-де веть бабы да от Латыгорки!..»
Ишше брал-де стар казак да за белы руки,
Поднимал-де Сокольничка на резвы ноги,
Человал-де Сокольничка в уста сахарныя:
170. «Уш ты здрастуй де, моё да чядо милоё!
Ишше тепере ты мне да будёш сы́н ноньче́!»
Да поехали ёни да по чисту полю
Со тем же со старым казаком Ильей Мурофцом.
Говорыл-де стар казак да Илья Муровец:
175. «Ты поедёш-де, Сокольничок-наезничёк,
Да приедёш домой к маменьки родимою,
Ишше кланейсе от меня да ты большой поклон
Да большой-от поклон да ниской до земли!»
Попростилисе с Сокольничком-наезничком.
180. Приежжаёт-де Сокольничок ко маминьки.
Ишше спрашиват-де маменька родимая:
«Ты куда де, моё чядышко, поездило?
Уш ты видял ле старово седатово —
Да старово казака да Илью Мурофця?..»
185. Говорыл-де Сокольницёк-наезницёк:
«Уш я видял там старово седатово —
Старого казака да Илью Мурофця;
Говорил-де он слова да нехорошыя:
Да тибя зовёт блядью, миня — выблятком!»
190. Говорыл-де Сокольницёк-наезницёк:
«Да фторой-де рас поеду во чисто полё,
Да наеду где я старово седатово —
Старого казака да Илью Мурофьця,
Да за эти же слова ему голову срублю!»
195. Да скакал Сокольницёк на добра коня,
Ишше сам говорыл да таково слово:
«Уш ты ой еси, маменька родимая!
Ты подай-ко мне копьё да долгомерноё,
Да поеду-де я да во чисто полё!»
200. Подавала ему маменька родимая
Ишше то-де копьё да долгомерноё.
Принимал-де Сокольничок за тупой конец
Да ударыл-де копьём да долгомерныем,
Ударыл-де маменьку родимую;
205. И ударыл-де он да фсё вострым копьём,
Вострым-де копьём да фсё вострым концом;
И юдарыл-де он да напротиф серца, —
Заколол-де он маменьку родимую.
Да поехал-де он во чисто полё
210. Искать стара казака Илью Мурофьця.
Да наехал-де Сокольничок во чистом поли
Да старого казака да Илью Мурофьця.
Да выхватывал Сокольничок саблю вострую, —
Ишше хоцёт отрубить дак буйну голову.
215. А на ту пору Илеюшка ухватциф был:
Да выхватывал свою да саблю вострую,
Отмахнул у Сокольника саблю вострую
Да ударил-де Сокольника в буйну голову, —
Отрубил у Сокольника буйну голову.
220. Ише тут-де Сокольничку славы поют.
347. Козарушка [похищение сестры Козарушки татарами и спасение ее Козарушкой]
А да у Фёдора купца да у Чернигофца
Было у ево да всё два чадышка:
Одно чадо — да дочи да фсё Еленочка
Да Еленочка была да фсё прекрасная,
5. Да фторо чадо-де — Козарушка-де Фёдорыч.
Наежжали-де воры да всё розбойники
А да ограбили купца да фсё Чернигофца,
Увезли-де доць Еленочьку прекрасную.
А запечалилсэ купец да фсё чернигофский.
10. Говорил ему сын да фсё родимой нонь:
«Уш ты ой еси, батюшко, чернигофской купец!
Не печальсе не оп<б> чём, да фсё не надобно:
Да поеду-де я да во чисто полё,
Отышшу-де Еленочьку прекрасную!»
15. Говорил ему папенька родимой же:
«Уш ты ой еси, Козарушка Фёдорыч!
Поежжай-ко ты, Козарушка, во чисто полё,
Отышши-тко мне Еленочьку, дочь прекрасную;
Да за то я тебе дам да золотой казны,
20. Золотою казны даю бещотною!»
Да поехал-де Козарушка во чисто полё.
Ише едёт-де Казарушка фсё три месеця, —
Да искал он себе да поединьшицька,
Поединьшицька себе да сопротивничька
25. Со своей-де он силою побратацсэ:
Да не мог он натти да поединьшыка,
Поединьшыка сибе да супротивника.
Приежаёт Козарушка во чисто полё,
Да стоит-де веть дуб да белодубовый,
30. На дубу-де сидел да фсё чернён ворон.
Натягаёт-де Козарушка фсё веть тугой лук,
Направляёт-де Козарушка калену стрелу,
Ишше хочот застрелить да черного ворона.
Ишше ворон говорит да таково слово:
35. «Уш ты ой еси, й удалой да доброй молодець,
Ты по имени Козарушка-де Фёдорыч!
Не стрелей-ко, не стрелей да черного ворона:
Ворониной тибе крови да не напитисе,
Ворониного мяса да не наестисе.
40. Ишше лучше поежжай да на круту гору:
На крутой горы стоит шатёр, крыто бархатом,
А во шатре-де лёжыт да фсё три тотарина,
Нат тотарами стоит да красна девица,
Она плачот-де девушка причитаючись».
45. Да на ети-де слова, ну, не ослышылсэ —
Да поехал-де Козарушка на круту гору.
Приежжаёт-де Козарушка на круту гору:
На горе стоял шатёр да крыто бархатом.
Да соскакивал Козарушка со коня здолой,
50. Заходил-де Козарушка во чернен шатёр,
А ф шатре-де лёжит да три тотарина,
Нат тотарами стоит да красна девушка.
Говорыл-де Козарушка таково слово:
«Уш ты бедная, ты да красна девичя,
55. Да позорна твоя да труп<б>чата коса!
На позор ты, бедна девушка, досталасе,
Трём тотаринам досталасе неверныем!»
Ишше сам он говорил да таково слово:
«Уш вы ой еси, пановья-тотаровья!
60. Вы оддайте-де мне да красну девичю
Без бою-де, без драки, без кроволитьиця!»
А они-де над им да посмехаюцсэ:
«А да приехал мужык, шэльшына-деревеньшына;
Он у трёх хочот отнять да красну девичю!»
65. Говорыл-де Козарушка во фторой након:
«Уш вы ой еси, пановья-тотаровья!
Вы оддайте-де мне да красну девичю
Без бою-де, без драки, без кроволитьиця!»
Да они-де над им да посмехаюцсэ:
70. «Да приехал мужык, шэльшына-деревеньшына,
Да у трёх хочот отнять да красну девушку!»
За беду пало Козарушки за великую,
За велику досаду да показалосе:
Ухватил-де он тотарина-де за руки —
75. Да убросил тотарина он за реку;
Да другого ухватил да за резвы ноги —
Ише бросил тотарина он на гору;
Да третьёго ухватил да за одну ногу,
Наступил-де тотарину на другу ногу —
80. Ише рвёт-де тотарина пополам надвоё,
Ише сам говорил да таково слово:
«Ише эстоль тотарин-от не жыловат,
Ише эстоль-де тотарин-от не киловат[61]»,
Розорвал-де тотарина фсё-де надвоё.
85. А брал-де тогда красну девичю,
Да садил-де веть он да на коленочьки:
«Уш ты ой еси, моя да красна девичя!
Ты скажи-де веть мне да таково слово:
Ты какого-де города, какой земли?
90. Ты какого-де оцца да какой матери?».
Говорыла ему девочка прекрасная:
«Уш ты ой еси, й удалой да доброй молодец!
Ис того-де из города я Чернигова
Да того-де купца да фсё Чернигофца,
95. Тово же-де Фёдора Чернигофьска!»
Поднимал-де Козарушка красну девичю,
Поднимал-де Козарушка на резвы ноги;
Целовал-де Козарушка в шшоку белую:
«Уш ты здрастуй-де, сестра Еленочка прекрасная!
100. Ише я-де тибе буду да фсё веть брат родной:
Ис того-де я из города Чернигова
Да того-де сын купца Фёдора Чернигофца,
Да зовут миня Козарушкой-де Фёдорыч!»
Зрадоваласе Еленушка прекрасная.
105. Садил-де Козарушка на добра коня
Да ту-де Еленочьку прекрасную.
Поехали они да во Чернигов-грат
Ко тому-де купцу да ко Чернигофцу.
Как стречаёт их купец да фсё чернигофский:
110. «Уш вы здрастуйте, мои да чадышка милыя,
Да по имени Козарушка-де Фёдорыч!
Уш ты здрастуй, дочь Еленочька прекрасная!»
Завели-де пированьицо-столованьицо:
Ишшо пили де, гуляли да трои суточьки,
115. На четвёрты-де суточьки просыпалисе.
Поташов Семен Абрамович
Семен Абрамович Поташов — крестьянин дер. Тимшелья, старик 84 лет, среднего роста, худощав. От старости он трясется; а когда дождливая погода, он весь болен и ничего не может делать. Теперь он забывчив. Так как сын его умер и после него осталась невестка с малыми детьми, то теперь Семену приходится ходить еще на пожню и другие работы. Раньше он много бывал по путям. Он пропел мне старину «Мамаево побоище» [Добрыня, Окольник и Алеша Попович, по приказу княгини, освобождают Киев от Скурлавца]. «Мамаевым побоищем» называет эту старину сам Семен; мое же заглавие по содержанию стоит в скобках. Эту старину он, по его словам, выучил у нижанина Прокопия Шуваева. Он настолько был в день пения болен и жалок, что прямо жаль было заставлять его петь. Сначала он отказывался, но потом, подумавши о содержании старины, пропел ее. Он знал раньше старины: 1) «Женитьба Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича», 2) «Женитьба Владимера» [«Дунай»] и 3) «Козарин» [особого рода], и слыхал старины: 4) про Садка и 5) «Камское побоище». Старину про Казарина он помнил плохо; содержание ее: У Данила была дочь Марфа, ее похитило Чудо и Данило ездил ее доставать. Этот необычный вид старины о Козарине я хотел записать; но в один день [дождливый] он был болен, а на другой день, хотя было тепло, выглянуло солнце и он был бодр, в Дорогой Горе был престольный праздник, и Семен, приехавший сюда [я тоже был уже здесь], заинтересовался выпивкой и петь отказался. Семен пропел мне в фонограф и мотив «Мамаева побоища», но очень тихо, вследствие чего его нельзя было перевести на ноты.
348. Мамаево побоище [Добрыня, Окольник и Алеша Попович, по приказу княгини, освобождают Киев от Скурлавца]
И как собралса-то, склалса да Владимер-княсь;
А видно, нать ехать ему во чисто полё
А во то(у) же роздольицо шырокоё:
«А во цистом-де поли мне-ка показаковать,
5. Да людей посмотреть, себя повыказать!»
А ушол, веть уехал в ро(з)доль(и)цё шырокоё.
Оставалась как една его молода жена,
Да осталасе Ёмельфа една дома нонь;
А не осталисе засловники-заступники.
10. И выходила-де Ёмельфа да на высок балхон
А завидяла, ф чистом поли незгодушка:
И бутто тучя-та во поли затучилась,
И велики туман да подымаицсэ,
И видно, сила-де, армея надвигаицсэ,
15. И надвигаецсэ-де та со фсех сторон.
Э веть тут как Ёмельфа запечалилась,
Запечалилась она да закручинилась.
Ах как искала же ёна да обороньшыкоф,
А попросила же ёна Добрынюшка Микитиця[62]
20. Да Микиту просила да на замену тут.
А Микита говорил да таково слово:
«А веть мне-ка ёдному не ехать во чисто полё,
Во чистом-де поли мне-ка не казаковать:
Как едного меня тут во плен возьмут
25. Да во плен-де возьмут меня, голову срубят.
А дак дай-ка мне-ка нонь помошникоф,
А помошникоф дай мне-ка обороньшикоф!»
И говорила-де Ёмельфа да Тимофеевна:
«Ты бери-ко, Микита, хто те надобно». —
30. «Да давай-ко-се мне-ка ты Окольника,
А Окольника дай скоро наезника;
Дай-ко-се мне-ка Дунаюшка Ивановичя.
А тогда поедём как мы во чисто полё,
Во то же роздоль(и)цо шырокоё!»
35. А приходит Олешенька Поповичь млад:
«Уш ты ой еси, матушка Ёмельфа да Тимофеевна!
Ты какой положила гнев, да на меня ты сердиссе,
И бутто я во цистом поле не казаковал?
Веть я силой не силен, да напуском смел!»
40. И тогда это Омельфа ему дозволила.
Собралисе эти казаки да на добрых коней.
А только видели их, как на коня скочил
И на коня-де скочил да во седло он сел;
Да завидели: ф поли да курева стоит,
45. Курева-де стоит, да дым столбом валит.
А подъежжают и они да к свиты-армеи,
А поклон-от ведут да по-учоному
Да и речи говорят да потихошенько:
«Да отколь ты взялась, да сила-армея,
50. Сила-армея, взялась, сама надвинулась?
А во нашом-то городе князя-то не случилосе:
Да уехал князь Владимер во чисто полё
А во ту же роздольицо шырокоё
А себя показать, людей повысмотреть».
55. И сказаласе свита сила-армея,
Как сказаласе она веть им поведала:
«И такого-то собаки да сына Скурлафца». —
«Да веть просит вас кнегина да Тимофеевна,
Да просила же ёна вас на почесьен пир
60. Да веть хлеба-де, соли вас покушати
А переварушки попить да и зелена вина».
А веть как ихны управители и не дозволили;
Говорят же ёны да таковы речи:
«А хотим же как взять да красен Киев-грат
65. И красён-от Киёв-град да церкви Божеи,
И да святы Божьи церкви как во дым спустить
И во дым-де спустить, как их повыжек<г>чи,
А святы Божьи иконы да как повыковать,
На синё-де морё да их повыспускать!»
70. Как фсе тут казаки да розгоречилисе,
И говорят-де казаки да едино слово.
Да Олёшенька-та силой да не силен был —
А не силой-де силён, сам напуском смел;
Подымал-де Ёлёша да руку правую,
75. Забирал-де Ёлёша палицу буёвую,
А буёвую палицю-убивицю;
И говорыл-де Олёшенька Поповичь-от,
Говорыл-де Окольнику-наезнику:
«Уш ты ой еси, Окольничок-наезничок!
80. Объежжай-ко-се фсю силу и армею;
Ты уш ой еси, Добрыня да сын Микитичь млад!
Не остафьте меня да во чистом поли,
Во чистом поли бы не головней лежать,
Не головней мне-ка лежать да не зверья́м тарзать!»
85. А Окольник-наезник едёт по чисту полю,
Объежжает эту свиту фсю и армею;
Да розъехалса-от Окольник на добром кони.
Ише тут с им Добрынюшка Микитиц млад;
Да Добрыня говорил да таковы речи,
90. Таковы-де речи своим товарышшам:
«Ужо бейте-рубите свиту-армею,
Ишше колько рубите, боле конём топчи́!»
Они бились-рубились много времени
А добиралисе до сына да сына Скурлофца.
95. Да во той же во свиты, своей армеи
Да Окольник-наезник да ёпознал его;
А да наехал Окольник-от на добром кони
Они билисе палками буёвыма
И калолисе[63] копьеми-то вострыма,
100. А рубилисе саблеми булатныма, —
Не могли они один веть друг друга из седла вышыпчи.
И наскакивал Добрынюшка Микитиц млад,
И наскочил тут Добрыня на добром кони;
И розмахнулсэ он руками-то как белыма
105. И ударил же палицэй буёвою
А буёвою палкой сорока пудоф —
А отшып как у Скурлафца буйну голову.
Олёшенька Поповичь тот ухватциф был
И потскочил как со сабелькой со вострою
110. Да срубил голову ёго со могучих плечь.
А-й фся эта сила да приужакнулась.
И как зачели они силу во плен тут брать:
И куда они махнут — да тут и юлица;
И поворотяцся они — да переюлочки.
115. И говорят ти тотаровья-юлановья:
«А остафьте силы хош немножечко
Ише дать нам известия Скурлафцу!»
А тут же уш как Скурлафца живого нет:
А во чистом поли лёжит, да голова шаром
120. И шаром-де голова его пока́чена.
Наежжает их да неприятеля
Да великоё-то Цюдишшо-Юдишшо.
Да его как этого тотарина
Да тотарина такого, да неприятеля, —
125. Подъежжает Олёшенька Поповичь млад:
Да и вострою саблей сам помахиват,
А бурзоменьким же копьём да поразить хочот.
И розлетелса-де Олёша на добром кони,
Веть он потпёр тотарину во белу грудь —
130. И скатил-де тотарина з добра коня.
А налетел-де Добрынюшка Микитичь млад —
Веть срубил как его да буйную голову.
Тогда поехали они по силы-армеи,
Уш они зачели пленить да фсех наказывать.
135. Они бились-рубились много времени;
Они много же времени соскучились,
Да соскучились они да фсе опе́шали.
Подъежжает Окольничок-наезничок:
«Уш вы бейте-рубите фсех до единого,
140. Не оставляйте вы тотар только на се́мена —
Штобы ихны-ти поротки да фсе повывести!»
Да заслышил-зацюл да Владимер-княсь стольнекиевской, —
Да поехал-де Владимер да по чисту полю,
По тому же роздольицю шырокому;
145. Приежжает во эту силу-армею;
Да говорит же Владимер таково слово:
«Ушша ой еси, заступники великие,
Ушша обороньшшки-зашшитники!»
И спросил у Ёкольничка-наезника:
150. «Уш ты ой еси, Накольничок-наезничок!
Ишше хто же послал, ли сами поехали?» —
«Да поехали мы как во чисто полё
Да на то же побоишшо великоё;
Ишше бились-рубились много времени,
155. До того ныньце добились до краю как
А до того же до краю, вышли фсе из силы нонь;
Да хотим же мы, Владимер стольнекиевской,
Да хотим оборону взять, оддоху дать
Да на том же побоишши великоём».
160. А завидели Чюдо и пречюдноё:
А заходил-де Чюдо-де семиглавоё.
А Владимер-то княсь да преужакнулса;
А-й эти фсе казаки да не юдрогнули:
Казаки — они таки были богатыри.
165. И говорили они князю-де фсё Владимеру:
«Уш ты ой еси, Владимер-князь стольнекиевской!
Поежжай-ко ты ко Чюдишшу ко Юдишшу
Да ко этому Чюду да семиглавому
А руби-тко-се ёго да буйны головы!»
170. А Окольник-наезник рышшет на добром кони,
А на добром кони он едёт ко Чудишшу;
И натегаёт ён как свой-от тугой лук
И вынимает калену стрелу из наю́сьника*;
И кладёт эту стрелу да он каленую:
175. «Ты лети-ко, моя стрела, да по чисту полю;
Ише пади, стрела, не на воду, не на землю,
Да пади-ко, калена стрела, ко Чудишшу,
А ко Чюду пади да в буйну голову!»
И полетела-де стрела да во чисто полё,
180. И прилетела она скоро во Чюдишша:
А упало-де Чюдо да со добра коня.
И налетели-де казаки-те на добрых конях,
А богатыри, ры́чяры юдалые;
Вынимали они сабли свои да вострые
185. Да рубили у Чудишша ети головы,
Ах да рубили они фсе до единою —
А выни(ма)ли у Чуда из буйных голоф-то
Ишше было как каменьё да самоцветноё,
Самоцветно каменьё необчененноё,
190. Необчененноё каменьё з златым з золотом.
Тогда били-рубили фсех до единого,
Не оставили тотар да фсех на семена.
Это было побоишшо великоё.
А стоели как они да, бутто, три года,
195. Они три года стоели и три месеця.
А тогда Владимер-от князь а им поклон ниской дал:
«А спасибо же вам ныньче, засловники,
Да спасибо же вам, да ёбороньшики;
А постоели вы, спасибо, за Божьи церкви
200. И за те же иконы фсё за Божеи
И постоели вы, спасибо, за красён Киёв-грат.
Ише што, обороньшыки, вам надобно:
И золото ли вам, казны да вам бещотноё?
И не жаль-де Владимеру злата-серебра».
205. А просили же каменьё да самоцветноё,
Самоцветно каменьё неопчененноё.
Подарил-де Владимер фсем по камешку,
По тому же камню да самоцветному.
А отправились как с этого побоишша,
210. Со великого побоишша, рать великое
Да великое рати ехать ф красён Киев-грат
И ко тому же как ко князю и ко Владимеру
Да ко той Ёмельфы да Тимофеевны.
А и едут они да как со радосью:
215. Как веть взяли собаку да сына Скурлафца,
И как взяли их фсех да до единого.
У того у князя да ю Владимера
А идёт цесьён (так) пир да весь навесели:
Как осталса красён Киев да непобить ноньче,
220. И осталисе святы Божьи церкви да со иконами
И с иконами осталисе со Божьима
И со тема со церквеми со соборныма.
А да осталса Владимер-княсь навесели.
224. Ишше фсё это побоишшо покончилось.