Воздух содрогнулся от низкочастотного гула. Бойцы закачались, словно пьяные, и рухнули на пол. Оружие выскользнуло из их ослабевших рук. Вот это я понимаю, магия воздуха. Техника, которую ещё в сентябре я не смог бы использовать из-за слабой концентрации.
— Спите спокойно, — пробормотал я, переступая через тела.
Дальше был лабиринт коридоров, но чутьё уже уловило след — едва уловимый шлейф энергии, исходящий от самого Макдональда. Он был где-то здесь, в глубине стальной горы.
Я ускорился, сливаясь с тенями, обходя патрули и камеры. Иногда приходилось нырять в многомерность, чтобы сократить путь. Через несколько минут я оказался перед массивной дверью с биометрическим замком.
«Ну конечно, куда ж без этого», — усмехнулся я и приложил ладонь к сканеру.
Каббалистическая система зависла на секунду, потом раздался щелчок, и дверь плавно отъехала в сторону. Всезрение у меня тоже прокачалось, и теперь я могу воздействовать на различные устройства.
Мне открылся просторный кабинет с панорамным окном, выходящим на заводские цеха. В кресле за массивным дубовым столом сидел сам Аластер Макдональд.
Он не выглядел удивлённым.
— Ну вот и встретились, — произнёс тронутый, откладывая в сторону лист бумаги. — Я так понимаю, ты и есть тот самый Ростислав, который всех достал?
Шотландец, классический высокородный бес, производил впечатление матёрого хищника. Длинные волосы, собранные в пучок на затылке, механические артефактные часы двойного назначения, дорогой костюм и спокойное выражение лица. Почти спокойное. В глазах явственно читался вопрос.
Я врубил всезрение на полную катушку.
А, теперь всё ясно.
У него тут всё напичкано отклоняющими артефактами, считающимися идеальной защитой от прыгунов. Телепортироваться в кабинет большого босса нельзя… но я ведь и не телепортировался. И шотландец не понимает, как я сумел обойти настройки смещения.
— А ты — тот самый Макдональд, который решил, что может играть против системы.
Он усмехнулся, медленно поднимаясь из-за стола.
— Система уже дала трещину, мальчик. И ты это знаешь.
— Возможно. Но ты не тот, кто должен её ломать.
Макдональд вздохнул и потянулся к эфесу меча, висевшего на стене за его спиной.
— Жаль. А я думал, мы сможем договориться.
Я расслабил плечи, готовясь к бою.
— Договориться можно было до того, как ты начал убивать наших.
Он выхватил клинок — старинный, с гравировкой, явно непростой стали.
— Тогда давай без лишних слов.
И бросился вперёд.
Молния, которой я ударил беса, напрочь выжгла ему грудную клетку. Удар был настолько сильным, что Макдональда впечатало в стену, по которой пошли трещины.
Никаких поединков.
Я просто уничтожил врага с помощью магии.
Сел в кресло, чтобы передохнуть, и врубил непрерывную циркуляцию. Больше всего ки я потратил на скитания в многомерности. Пассивные навыки, наподобие доспеха, перестали меня напрягать ещё на четвёртой оболочке. Равно как и простенькие энергетические атаки.
Зазвонил телефон.
Не обращая внимания на раздражающие трели, я встал, раздвинул грани мира и погрузился в серую фрактальную круговерть.
Чтобы добраться до нужного человека в Танжере, я потратил несколько часов. И дело не только в расстояниях Пустоши. У меня ещё сохранились незначительные проблемы с навигацией, поэтому я добрался до карантинной зоны Понтикуса, миновал таможенный контроль, и уже оттуда прыгнул в сторону Гибралтара.
В некоторых версиях земной истории, как сообщают наши морфисты, африканские территории, граничащие с Гибралтаром, сумели обрести независимость. У нас эти земли долгое время входили в состав Халифата, но после окончательного распада этой империи, образовалось множество эмиратов, удельных княжеств и даже республик. Сейчас Танжер — один из городов Рабатского княжества.
Я выпал из многомерности прямиком в тесный переулок Медины.
С двух сторон громоздились белые стены, кривая дорожка, по которой автомобиль не проедет, спускалась вниз, время от времени изламываясь ступенями лестницы.
Танжер встретил меня гулом голосов, пряными запахами и пестротой красок. Узкие улочки Медины вились, как змеи, то проваливаясь в тень высоких домов с резными деревянными балконами, то выныривая на солнцепёк, где свет отражался от беленых стен, слепя глаза. Под ногами шуршали разбросанные апельсиновые корки, а где-то впереди, за поворотом, звенел медный колокольчик ослика, тащившего тележку с финиками.
Я двинулся вниз по ступеням, протискиваясь между торговцами, которые расхваливали свой товар на всех языках Средиземноморья. Вот старик в выцветшей джеллабе раскладывал перед собой ковры с геометрическими узорами, шепча что-то про «настоящую берберскую работу». Рядом подросток в мятой футболке с надписью «Barcelona» жарил на углях шаурму, и жирный дым стелился по переулку, смешиваясь с ароматом свежего хлеба из соседней пекарни.
— Бакшиш, сиди! — прошипел мне под ноги уличный кот, вынырнувший из-под лотка с оливками.
Я усмехнулся. Даже здесь кошачьи чувствовали во мне своего.
Впрочем, могло и показаться.
Дальше улица расширилась, превратившись в небольшую площадь, где торговали фруктами. Под тентами из полосатой ткани громоздились пирамиды гранатов, лимонов, инжира. Торговец в тюрбане, завидя меня, тут же сунул в руки спелую хурму:
— Попробуй, господин, сладкая, как мёд!
Я откусил — мякоть действительно таяла во рту. Кивнул, порылся в поисках монеты, но продавец уже махал руками:
— Нет-нет, даром для друга!
Его сосед, коренастый марокканец с седыми усами, тем временем выкрикивал:
— Аргановое масло! Лучшее в Магрибе! Для кожи, для волос, для души!
Разумеется, всё это выкрикивалось на арабском, но я его хорошо знал ещё со школьной скамьи. Некогда этот язык считался официальным в Халифате, да и сейчас на нём говорят в большинстве стран Средиземноморья. А вот Магриб образовался около двадцати лет назад, в отличие от своих альтернативных аналогов.
Запахи, голоса, краски — всё сливалось в густой, почти осязаемый кокон. Но мне нельзя было задерживаться.
Я свернул в ещё более узкий проход, где стены домов почти смыкались над головой, оставляя лишь тонкую полоску неба. Здесь уже не было лавок — только глухие двери, облупившаяся плитка под ногами и редкие фонари, ещё не зажжённые, несмотря на сгущающиеся сумерки.
В конце переулка, за поворотом, ждал тот самый отель — Dar al-Inquisitor.
Небольшое трёхэтажное здание с потемневшими от времени деревянными ставнями и вывеской на арабском и латыни. Последнее было явной данью хозяину, даже не пытавшемуся скрывать принадлежность к Супреме. Удивительно, но при этом никто из отступников так и не добрался в это место, чтобы устроить здесь мясорубку. А всё потому, что Танжер находился в стороне от главных направлений ударов.
Я толкнул дверь.
Прохладный полумрак холла, запах старого дерева и ладана. За стойкой никого не было — только потрёпанный регистрационный журнал и колокольчик.
Я ударил по кнопке ладонью.
Где-то наверху скрипнула ступенька, затем ещё одна.
— Не торопи события, — раздался сверху знакомый голос.
Подняв голову, я увидел человека в графитовой сутане. Цвет свидетельствовал о том, что мы на одной ступени посвящения, но этот человек был дознатчиком. Не просто дознатчиком — связным. Мы уже сталкивались пару раз за последние месяцы. Брат Ибрахим курсировал между штурмовыми группировками Ордена Паладинов и передавал сведения, которые нельзя было транслировать во сне и через телепатов. А ещё он был дальним родственником владельца отеля.
— Есть известия от Бронислава? — спросил я.
— Они выдвинулись, — сказал Ибрахим. — Это всё, что известно.
И поманил меня наверх.
Лестница была узкой, крутой и заворачивающей куда-то направо.
Мне нужно было встретиться с человеком, ближе всех подобравшимся к Доплеру. И да, этот человек считался одним из лучших морфистов Супремы.
Глава 11
Где-то в Пустоши
Первый Круг
Бронепоезд, в котором ехал Тарик ибн Саббах, считался неуязвимым.
Железнодорожный маршрут связывал завратную резиденцию магната с несколькими ключевыми заводами, сборочными и логистическими центрами, тренировочными полигонами. Рельсы протянули по склонам гор, через пробитые в толще скал тоннели и по виадукам, соединившим края неглубоких ущелий. По этой причине никто не опасался туннельщиков и других подземных тварей. Опять же, Первый Круг, зачищенный от хищников объединёнными усилиями всех стран, давал определённые гарантии. И тем не менее, бронепоезд был оснащён зенитными установками, крупнокалиберными пулемётами, радарами… и ракетной системой, позволяющей сбивать воздушные цели на больших расстояниях. Отборные гвардейцы патрулировали вагоны, несли вахту на крыше, следили за показаниями приборов.
Саббах ехал с комфортом.
В поезде имелось всё необходимое для приятного времяпровождения: вагон-ресторан, жилые двухъярусные апартаменты с личной прислугой, видеотека с запасом фильмов на кассетах, рабочий кабинет и центр радиосвязи, откуда магнат раздавал указания своим подчинённым. В отдельном вагоне везли гусеничный броневик на случай непредвиденной эвакуации. Имелся и вагон с мехами, в котором размещались четыре шагателя в полном обвесе.
Саббах был уверен, что предусмотрел всё.
Большинство гвардейцев были одарёнными — метами, прыгунами, пирокинетиками. Торговец оружием не боялся ни тварей, ни конкурентов, ни даже самой инквизиции. Здесь не боялся. На Земле тронутые развязали бескомпромиссную войну, и началось тотальное уничтожение инквизиторов. Чтобы вычистить все гнёзда с псами Супремы, потребуется время. Командиры, направленные Саббахом в общую армию, делали свою работу, но… Инквизиторы всё ещё были сильны, и бурю следовало переждать здесь, в Пустоши. Вдали ото всех консисторий, ангаров, складов и конспиративных квартир Ордена Паладинов. Тут он может себя защитить. Даже если объявятся десантные дирижабли. Даже если каратели поднимут в воздух свои знаменитые конвертопланы.