Многомерное пространство тонет в ослепительно-белой вспышке, чистая энергия бьёт по Кроту, разрывает его в клочья и не даёт восстановиться. Удар настолько мощный, что расходящиеся волны на миг искажают фрактальные решётки… Грани перемешиваются, врастают друг в друга, образуют новые конфигурации.
Я держусь изо всех сил.
Хочу удостовериться, что тварь мертва.
А потом меня накрывает шквалом энергии, едва не сносит с обшивки домоморфа, затапливает на всех планах… Я жадно поглощаю этот океан. Открываю все каналы и накапливаю, накапливаю…
Очнулся я уже в медитативной комнате.
Нет, я не дотянулся до следующей оболочки, но впитал приличный запас энергии. Кроты мощные, а справляются с ними лишь единицы самых подготовленных волшебников.
Что ж, можно поставить ещё одну зарубку.
Лежу, хватаю ртом воздух. Тщетно пытаюсь прийти в себя.
Я ударил по твари очень редкой вязью, работающей вне зависимости от измерения и привязки к человеку. Эфир трансформируется в разрушительный свет, который учителя Таска называют люменусом. Эта стихия покруче огня и электричества вместе взятых, но чтобы её направить в многомерности, требуется добрый десяток вспомогательных заклинаний.
— Эй, — раздаётся голос Вжуха. — Ты как?
Подняться тяжело.
Затылок налился свинцовой тяжестью, по всему телу распространилась лень. Хочется лежать, ничего не делать, смотреть за край.
Поборов себя, я опёрся на локоть.
С большими трудностями сел, сложив ноги по-турецки.
Голова тотчас закружилась, комната поплыла, но я быстро прогнал энергию по каналам, не вырубая циркуляцию. Прошли те времена, когда полная выкладка могла пустить под откос мою хлипкую систему. Восемь оболочек синхронно поддерживали баланс и сводили негативные последствия перегрузки к минимуму.
У двери стоял барон Иванов.
Вжух присел неподалёку и был готов помочь своему хозяину, если потребуется.
— Нормально всё, — заверил я боевых товарищей.
— Я видел эту тварь, — сказал Иванов.
— Правда? — я внимательно посмотрел на беса. — Через обшивку?
— Как ты знаешь, стены для меня не преграда.
— И… ты видишь другие измерения?
— Нет, — на лице барона проступила досада. — Просто муть. Но это чудовище я рассмотрел… Оно запросто могло нас сожрать вместе с Бродягой.
— Могло, — признал я. — Это же Крот.
Бровь Иванова поползла вверх.
— Ну, мы их так называем… — пытаюсь подобрать слова. — Маги, занимающиеся охотой. Кроты выбирают лучшие маршруты, за счёт этого он нас и догнал.
— Ясно, — барон нахмурился. — И много тут… подобной дряни?
— Редкий вид, — задумчиво произнёс я. — Но чрезвычайно опасный.
— Странно, что он к нам прицепился, — Иванов взглянул на меня с подозрением.
— Ничего странного, — отрезал я. — Выследить человека в пределах одной планеты нелегко. Мы перемещаемся в большинство локаций за считанные секунды. Или минуты. Хищник не успеет взять разгон, если почует добычу. А здесь… мы третий день не выходим из этого режима. Вот и появился зверь.
— Думаешь, Хаос не при делах?
Пожимаю плечами:
— У меня нет ответа.
— Плохо, — вздохнул Иванов.
Я увидел, что ситуация его напрягает, и решил дать пояснения:
— Вряд ли Хаос развернул за нами полномасштабную охоту.
— Почему ты так считаешь?
— Две причины. Первая — он не мог пронюхать о наших планах. Даже Порождения Хаоса не имеют доступа к Вратам, они не замечены на Земле. Вторая причина — наш враг отправил бы не одного Крота, а двух-трёх. Чтобы действовать наверняка.
— Порождения Хаоса? — Иванов зацепился за неизвестный термин.
— Ну, так мы называли тварей, созданных Живым Хаосом.
— Он может кого-то создавать?
Я окончательно пришёл в себя, прогнал по каналам энергию и сейчас наслаждался чёткостью восприятия. Последствия атаки Крота сходили на нет.
— Известны монстры, которые появились в областях, захваченных Хаосом, — задумчиво произнёс я. — Они просто вышли оттуда и начали убивать. Охотиться. Сильные твари. Чтобы их уничтожить, маги Таска собирали группы. Мы до сих пор не знаем, как связан Хаос с появлением на свет этих созданий.
— Ты победишь такую тварь?
— Сложный вопрос. В этой реальности… я слабее, чем в прошлой.
Трижды сталкиваясь с Порождениями, я сделал определённые выводы. Это не мелочь, а громадные хищники, обладающие устойчивостью к определённым видам магии. Да ещё и сами умеют оперировать эфиром. Встречаясь с Порождениями, ты не знаешь, чем это закончится. Финал непредсказуем. Трижды я победил, а на четвёртый раз встретился с Легендарной Тварью.
— Понятно, — Иванов нахмурился.
Я выпрямился, размял затёкшие суставы.
— Нет, Сергей. Тебе это не понятно. Силу я уже восстанавливаю. Техники, которыми владел в прошлой жизни, возвращаются. Убивая монстров, я развиваюсь. Так что ещё бабушка надвое сказала.
Барон хмыкнул.
— Ладно. Вдруг нам повезёт.
А вот я на везение не рассчитываю.
Где Хаос, там и его Порождения.
И эти стычки — лишь вопрос времени.
Медина Марракеша
За день до описываемых событий
Великий Чертёжник сидел на балконе, наслаждаясь вечерней прохладой. Пил кофе, всматривался в лабиринт тесных улочек. Наблюдал за котами, греющимися на крышах. Небо только наливалось чернотой, на нём уже очерчивался лунный серп. Проступали первые звёзды.
Умиротворение.
Этот древний город безумно нравился Чертёжнику. Как и все древние города, в которых каждый камень дышал историей. Во всех этих местах были дома, принадлежавшие бесу. Записанные на вымышленных или давно умерших людей, а иногда — на его имя. На одно из его бесчисленных имён. И никто никогда не рылся в документах, не пытался найти реального хозяина, потому что так складывались вероятности. Чертёжник умел их складывать. Это его профессия.
Пальцы левой руки задумчиво крутили Вызов.
Шестиугольную монету со Знаком Изменчивости в центре, на аверсе. Реверс украшала дата предполагаемого собрания. Хотя… уже не предполагаемого.
Совет Мойр начинал работать.
Закончилось время споров, начинаются действия.
Управление реальностью.
Назревший кризис оказался слишком масштабным, и Совет вынужден прийти на помощь Супреме. Чертёжник понимал, что означает Вызов. Отказаться нельзя, потому что затронуты общие интересы. И как бы ему ни хотелось сосредоточиться на внешних угрозах, на самой Земле начинало твориться неладное.
Чертёжник смотрел на крыши.
В его голове проносились воспоминания, исчислявшиеся веками.
Он думал о создании первых одарённых, о фундаменте этого мира, о вещах, недоступных тем, кто видит в энергии ки лишь одну сторону.
Душа, которую Чертёжник выдернул из-за Порога…
Гримаун.
Этот человек его восхищал и ужасал одновременно. Истинный потомок богов, не уступающих по своему могуществу Древним. Волшебник, избравший путь бесконечной войны с инфернальными тварями. Иногда Чертёжнику казалось, что сила этого мага не поддаётся разумению.
Лишь одно было недоступно Гримауну — власть над вероятностями.
И над собственной судьбой.
В этом и крылся тайный рычаг управления, доступный Чертёжнику. Гримаун мог выйти из-под контроля, взбунтоваться и уничтожить Совет. Но редактирование позволяло держать его в узде. Чего не скажешь об Иванове, и это настораживало многих.
Но гораздо хуже Иванова были те, другие.
Разбросанные по разным уголкам планеты тронутые. Вселенцы, как их называл Администратор. Инструменты, осознавшие себя и решившие изменить порядок вещей.
Линейная Машина, управляемая Советом, не могла добраться до их судеб.
Зато тронутые получили уникальный шанс добраться до членов Совета.
Чертёжник слышал, что бунтари раздобыли некий артефакт, с помощью которого можно отыскать Машину. А значит — выйти на её операторов.
Глава 3
На четвёртый день мы решили выйти из многомерности, чтобы сбить потенциальных преследователей. Бродяга не мог перемещаться в обычном пространстве, поэтому мы зависли в нескольких метрах от земли. Две трети гостиной выдвинулись из корпуса, закруглились и открыли панорамный обзор на нескончаемую степь.
Солнце располагалось там же, где и всегда.
Словно его прибили.
Можно вынырнуть в любой точке Бескрайней Пустоши и не понять, где находишься. Везде всё одинаково. Ландшафты с незначительными вариациями копируют друг друга.
Я подумал о чудовищных расстояниях.
Не знаю, сколько миллиардов километров преодолел Бродяга, и можно ли подобные дистанции измерять в километрах. Быть может, надо переключиться на парсеки или световые годы. Опять же, не факт, что эта вселенная не обладает собственной топологией. Никак не связанной с реальным космосом.
Всё, что я знал о земной технике, говорило о том, что домоморф невозможен. Мы нарушали законы физики, да и магии, если честно. Что у него за двигатель такой? Почему мы не нуждаемся в заправке, источнике энергии? Вряд ли Бродяга пользуется эфиром, хотя…
— Бродяга, — позвал я. — Как ты работаешь?
— Вопрос не совсем понятен.
— Ну, я хочу сказать, где твой источник энергии? Ты функционируешь на энергии ки?
— Большинство фактов о технологиях, по которым меня создавали, относятся к скрытым. Их разглашать нельзя, это часть действующих ограничений.
— Он не скажет, — отмахнулся Иванов. — Так его запрограммировали Предтечи.
— Получается, ты не имеешь власти над своим домоморфом.
— Я бы так не сказал. Существуют протоколы, которые Бродяга обойти не в состоянии. Но его преданность хозяину безусловна. Это часть нашей сделки с Администратором.
— А если ты будешь действовать вразрез с интересами Предтеч?
— Хороший вопрос, — барон уважительно кивнул. — Я не знаю.
По просьбе Иванова Бродяга создал открытую террасу, шезлонги и журнальный столик. Предварительно я вошёл в дальний транс, обследовал окрестности и убедился в том, что рядом нет опасных хищников. Ближайший Разлом находился километрах в тридцати от нас, и вокруг портала активности монстров не наблюдалось.