Завершился мой набег свежесваренным компотом.
— Михалыч, ты — Человек с большой буквы!
Кок добродушно усмехнулся:
— Ты защищаешь Крепость от всякой погани, я помогаю заморить червячка. Справедливо.
— А что сегодня на обед?
— Гречка с мясным гуляшом. Борщ ты уже оценил. Плюс компот с булочкой. Салат из морской капусты. В общем, никакой тебе высокой кухни.
— Михалыч, твоя кухня — самая высокая.
— Ну-ну, — смутился кок. — Вжуху своему ничего не прихватишь?
— Пусть сам к тебе заглянет, — определился я. — А то сутками в каюте сидит, что-то в блокнотиках пишет и книги из библиотеки таскает пачками.
— А я тебя предупреждал, — Михалыч помешал гречку в большом чане. — Котоморфы эти умные. Быстро развиваются, глазом моргнуть не успеешь.
Поблагодарив кока за угощение, я поднялся на одну из верхних палуб и отыскал каюту Великого Чертёжника.
Вежливо постучался.
Дверь разомкнулась, впуская меня внутрь.
— Заходи.
То, что открылось моему взору, с трудом поддавалось здравому осмыслению. Чертёжник сменил строгий костюм на комбинезон простого техника, явно добытый на нашей Крепости. Вокруг мойры были расставлены изогнутые модули непонятной машины, которые мой покровитель неспешно собирал в единую конструкцию. Прямо на моих глазах Чертёжник протянул руку, тронул Знак на гладкой серо-стальной поверхности, смахивающей на приборную панель «Слезы», а потом проделал то же самое со вторым модулем. По неприметным линиям побежала энергия. За считанные секунды поверхность была испещрена сложным геометрическим рисунком, подсвеченным ядовито-зелёным. Линии изгибались под причудливыми углами, врастали друг в друга, формировали запутанный лабиринт в трёхмерной проекции.
Я застыл на пороге.
Зрелище завораживало.
— Дверь закрой, — попросил Чертёжник, не теряя концентрации.
Было заметно, что мойра подпитывает своей ки всю эту хитрозаточенную систему.
Не глядя, я ткнул пальцем в запирающую кнопку.
Створки сошлись, отрезая каюту от коридора.
И почти сразу после этого модули выбросили из себя потрескивающие зелёные молнии, сцепились между собой, сдвинулись с места…
Резкий щелчок.
Модули срослись.
Энергия пробежалась по теперь уже общим каналам, напитала яркие точки, разбросанные в строгой последовательности по верхней грани конструкта, и столь же внезапно погасли. Несколько секунд в воздухе ощущалась пульсация. От модулей исходила невиданная мощь. Эфир так и закручивался в воронку, втягиваясь в невиданную доселе машину.
Впрочем, машиной этот объект ещё нельзя было считать.
Своего часа ждали около дюжины фрагментов, до которых не добрались руки Чертёжника.
— Что это? — не выдержал я.
Чертёжник хмыкнул:
— Наверняка, у тебя есть версия.
— Честно? Я никогда не верил, что кучка бессмертных управляет судьбами мира с помощью сверхспособностей. Уж извини. Я насмотрелся в прошлой жизни на архимагов, освоивших разные грани эфирных техник. Никто из них не манипулировал вероятностями. А мы далеко опередили вашу реальность в плане магии.
Мойра кивнул:
— Правильное наблюдение.
— Это машина судеб? — задал я прямой вопрос.
Я пристально разглядывал странную конструкцию.
Фрагменты, разбросанные по каюте, напоминали детали гигантского трёхмерного паззла — плавные изгибы, угловатые выступы, впадины, испещрённые теми самыми зелёными линиями. Они мерцали, будто дышали.
Чертёжник провёл ладонью над одним из модулей, и тот отозвался слабым гулом.
— Машина судеб? — Он усмехнулся, но без сарказма. Скорее, с одобрением. — Нет. Это инструмент. Как кисть для художника или скальпель для хирурга. Только вместо красныx телец — вероятности. Вместо тканей — линии судьбы.
Он поднял один из оставшихся фрагментов — плоский, почти дисковидный, с выгравированным в центре символом, напоминавшим спираль.
— Ты прав в одном: мы не боги. Мы — ремесленники. Но ремесло наше требует… специфических инструментов.
С этими словами бес приложил диск к центральной части уже собранной конструкции.
Раздался тихий щелчок, как будто замкнулся невидимый контур.
И тут всё завертелось.
Диск начал вращаться, сначала медленно, потом быстрее. Линии на его поверхности вспыхнули, протянулись к другим модулям, сплетаясь в единую сеть. Воздух затрепетал, искажаясь, будто под невидимым прессом.
Я почувствовал, как давление в каюте изменилось — не физически, а на уровне восприятия. Будто сама реальность здесь стала тоньше, податливее.
Ощущение зыбкости.
— Это консоль? — спросил я, отступая на шаг.
Чертёжник не ответил сразу. Его пальцы скользили по поверхности модулей, корректируя что-то, выравнивая.
— Часть консоли. — Наконец он оторвался от работы и посмотрел на меня. — Ты видел «Слезу»? Это был примитивный интерфейс. А здесь…
Он провёл рукой по воздуху, и в пространстве вспыхнул голографический проектор — сложная структура, напоминавшая фрактальное дерево, ветвящееся в бесконечность.
— … рабочее место.
Я невольно представил, как он сидит в центре этого кольца, окружённый мерцающими символами, плетёт узоры из возможностей, словно паук, ткущий паутину.
— И как это работает?
Чертёжник ухмыльнулся.
— Хочешь попробовать?
Глаза его светились — не метафорически, а буквально. Тонкие зелёные прожилки пульсировали в глубине зрачков.
Я колебался.
— А это безопасно?
— Нет.
Но он уже тянул меня к центру конструкции, и я не сопротивлялся.
Потому что очень хотел узнать.
Что будет дальше.
— Давай посмотрим на судьбы твоих друзей, — сказал Чертёжник, усаживая меня рядом с собой. — Просто посмотрим, ничего не меняя.
— Что нужно делать?
— Открой каналы. Позволь машине настроиться на тебя и установить энергообмен.
Я так и сделал.
И тут же врубил непрерывную циркуляцию, потому что эфир начал утекать со страшной силой!
Перед моими глазами выстраивались цепочки событий. Непостижимым образом я видел то, что должно произойти с моими спутниками — отцом Брониславом, Кэпом, Варей и Кариной, Михалычем… Но чем больше судеб внедрялось в мой разум, тем сильнее утекала энергия. А чем дальше в будущее я пробовал заглянуть, тем…
Не выдержав, я отступил.
Разорвал связь.
Тяжело дыша, повернул голову и уставился на Великого Чертёжника.
— Расход ки чудовищный. Почему?
— Я бы сказал, что нужно быть мойрой, — ответил Чертёжник. — Но не думаю, что тебя это устроит.
— Не устроит, — признал я. — То, что я почувствовал… оно противоречит здравому смыслу. Я нарастил девять астральных оболочек и могу оперировать большими объёмами эфира. Ты ведь не можешь.
— Не могу, — охотно признал Чертёжник.
— Я заглянул в их судьбы всего на пару часов… А если захочу увидеть завтрашний день? Или перемотать на две недели вперёд? И это без редактирования!
— Ну, друг мой, а как ты хотел? Вероятности — страшная сила.
— Ты — бес. У вас даже нет рангов.
— Так принято считать.
Я вспомнил одну важную деталь.
— Во всех учебниках написано, что Великий Чертёжник создал одарённых. Раньше, насколько я понимаю, Землю населяли простые люди и бесы? Никаких телепатов, кинетиков, ясновидцев?
— Можно и так сказать, — пожал плечами Чертёжник. — Но вот я переношу тебя в графа Володкевича, и что мы видим? А, Гримаун? Потомственный пирокинетик, умеющий манипулировать всеми стихиями, биться в астрале, уходить в дальний транс, перемещаться в многомерности… Как это объяснить? С точки зрения известных науке психотипов?
— Никак, — зло буркнул я. — Просто я отличаюсь от других.
— Чем?
— Ну… Предположим, мой разум способен менять генетическую предрасположенность этого организма?
— Почти угадал. От разума многое зависит, и у него нет ограничений. Я не создал одарённых, Гримаун. Я повлиял на судьбы живших тогда на Земле бесов, а их было очень мало, и раскрыл им новые возможности. Расширил вероятностные линии, если угодно.
— Но они лишились бессмертия? Меты, например? Они умирают раньше всех, если используют свой Дар.
— Верно. Но их предки сделали свой выбор по доброй воле. Я поговорил с ними, они согласились. И выбрали вектор развития на века вперёд.
— Но почему? Бессмертие против краткосрочного ускорения? Или чтения чужих мыслей? Бред же, согласись.
— В ту пору бесы охотились друг на друга и безжалостно истребляли себе подобных, чтобы не позволить возвыситься. Дети бесов могли не дожить до своей свадьбы. И любая сверхспособность, выходящая за грани обыденного, могла склонить чашу весов в пользу одарённого. Дать жизнь Роду, сохранить потомство. Я ведь не только подарил им новые способности, но и отменил генетический рандом.
— Чего?
— Ой, только не говори, что у тебя нет доступа к этой информации на девятой ступени посвящения.
— Может, и есть. Но читать некогда, планета в опасности.
— Так я и думал, — кивнул Чертёжник. — Суть в том, что бессмертие никогда не передавалось следующему поколению с гарантией. Я ж говорю, лотерея. Но те способности, которые раскрыли в себе новые одарённые, при грамотной культивации сохранялись у потомков и даже усиливались. Так возникло понятие «сила крови».
— И что?
— Вряд ли ты настолько наивен, чтобы не осознать одну простую вещь. Психотипы — это чушь собачья. Условность. Твой приятель Иванов долгое время ходил сквозь стены и развивал проницаемость, а потом добрался до Великого Артефакта. И стал бесом. Что-то перенастроил. По сути, у него два Дара. Ты вообще не имеешь ограничений. А это значит, что энергия ки, которую ты привык называть эфиром, свободно циркулирует в крови бесов. Просто до неё нужно добраться.
— Ты смог.
— Я всегда мог, — поправил меня Чертёжник. — Но сила моя не настолько запредельна, как ты думаешь. Просто я умею грамотно распределять задачи внутри этой машины. И регулировать поток энергии на выходе. Многовековая практика, только и всего.