Арийский миф III рейха — страница 2 из 7

ИЗНАНКА МИФА

«Ариизация» немецкого общества

Идеи расовых законов, направленных на сохранение «чистоты арийской крови», давно вынашивались нацистами. Еще за три года до своего прихода к власти они сделали первую попытку принять закон, запрещавший браки и внебрачные интимные контакты между «чистокровными немцами» и «расово чуждыми элементами». Парламентская фракция растущей не по дням, а по часам партии национал-социалистов (НСДАП) внесла на повестку дня работы рейхстага вопрос о принятии так называемой «расовой» поправки к «Закону о защите республики». Поправка предусматривала наказание в виде длительного тюремного заключения и даже смертной казни для тех, «кто в результате кровосмесительной связи с представителями еврейской или цветной рас наносил ущерб расовой чистоте немецкой крови и физическому здоровью германской нации». Попытка принять в условиях Веймарской республики откровенно расистский закон с треском провалилась, к чему нацисты, разумеется, были готовы. В то время им был важен не сам закон, а политическая шумиха вокруг него.

Первые «арийские» акты в законодательной сфере

Придя к власти, нацисты сразу же взялись за расовое законодательство. В 1933–1935 годах ими был принят целый ряд законов, ставших основой для проведения политики государственного расизма. Можно даже сказать, в эти годы в законодательном направлении отдавался бесспорный приоритет «решению еврейского вопроса». Так, уже в феврале 1933 года был принят закон (он был опубликован только в апреле), запрещавший «мучить животных» и сделавший практически невозможным кошерный убой скота, из мяса которого готовилась ритуальная еврейская пища. В то же время создание законодательной базы для проведения политики государственного антисемитизма по определению было невозможно на базе демократической Веймарской конституции Германии.

Поэтому самым первым, что сделали нацисты в юридической сфере, было принятие Закона «О защите правительства национального возрождения от действий подрывных сил» от 21 марта 1933 года. За ним сразу же последовал Закон «О защите народа и государства», который предоставил Гитлеру чрезвычайные полномочия и создал конституционные основы для установления в Германии нацистской диктатуры. Он был подписан престарелым рейхспрезидентом Паулем фон Гинденбургом 28 февраля и вступил в действие 24 марта 1933 года, аннулировав, по сути, Веймарскую конституцию. Характерно, что в преамбуле закона имелась ссылка на то, что он принимается «для защиты от подрывающих государственные устои насильственных действий коммунистических сил».

Именно после принятия этого акта у нацистов были развязаны руки в законодательной сфере антиеврейской политики. Даже после введения Нюрнбергских расовых законов чрезвычайный Закон «О защите народа и государства» 1933 года по-прежнему служил законодательной основой для ликвидации последних остатков политических, экономических, религиозных и культурных прав немецких евреев. Практически все распоряжения, директивы, указания и предписания гестапо и СД о роспуске и ликвидации еврейских организаций, об аресте их активистов, о запрете на проведение общественных собраний, выступлений и т. д. содержали ссылку на чрезвычайный закон 1933 года как на «правовую базу» антиеврейских акций. Таким образом, нацисты рассматривали борьбу с коммунистической идеологией и ее конкретными носителями и борьбу с евреями как свою общую политическую задачу.

Закон «О восстановлении профессионального чиновничества»

Результаты не заставили себя долго ждать. Важные законы, определявшие новый статус евреев в немецком обществе, были опубликованы после первоапрельского (1933 года) экономического бойкота еврейских предприятий, магазинов и фирм. Первым из них стал Закон «О восстановлении профессионального чиновничества» от 7 апреля 1933 года, основной целью которого было изгнание из государственного аппарата страны евреев. Для нацистов представлялось неприемлемым то обстоятельство, что в 1933 году около 12 % работающих евреев были служащими государственных учреждений. По мнению нацистов, эта цифра являлась зримым отражением «еврейского господства» в Германии. Закон был сформулирован следующим образом:

«Правительство рейха приняло закон, публикуемый ниже.

§ 1. (1) Для упорядочения национального профессионального состава служащих и для

упрощения администрирования разрешается, согласно тексту данного постановления, уволить со своих должностей нижеследующие категории чиновников, даже если для их увольнения нет указаний в существующих законах,

(2) Чиновниками в этом законе именуются лица, нанятые прямо или косвенно на службу рейхом или другими государственными органами, служащие муниципалитетов или муниципальных советов, служащие общественных судов, а также аналогичных учреждений. Эти же указания распространяются на работников системы социального страхования, имеющих права и обязанности чиновников.

§ 2- (1) Увольняются чиновники, поступившие на государственную службу после 9 ноября 1918 г. и не имеющие соответствующей квалификации или способностей. Текущее жалованье им будет выплачиваться в течение трех месяцев после увольнения.

(2) Эти чиновники лишаются права на временное пособие, пенсию, а также права сохранять за собой чин, форму, медали за выслугу лет…

§ 3. (1) Чиновники неарийского происхождения переводятся на пенсию; если они получили какое-либо почетное звание, их лишают его.

(2) Подпункт первый настоящего параграфа не распространяется на тех, кто пребывал на службе до 1 августа 1914 г. или воевал на фронте во время Мировой войны на стороне немецкого народа и его союзников, а также на тех, чьи родители или дети пали на войне. Дополнительные исключения возможны по разрешению министра внутренних дел, согласованному с соответствующим министерством или верховным бюро по делам службы за границей.

§ 4. Разрешается увольнять чиновников, не доказавших своими действиями готовность непоколебимо в любой момент встать на защиту интересов государства.

Рейхсканцлер Адольф Гитлер.

Министр внутренних дел Фрик.

Министр финансов граф Шверин фон Крозиг».

Этот нацистский закон был примечателен тем, что в нем впервые был официально сформулирован расистский, дотоле неизвестный в немецком законодательстве термин «неариец». Однако строгое определение этого понятия появилось позднее в инструкции по проведению нового закона в жизнь, опубликованной через четыре дня после его принятия, то есть 11 апреля 1933 года. Фактически эта инструкция оказалась даже важнее самого закона, так как в ней наконец-то было сформулировано, кто же считается у нацистов евреем. Один из выводов, к которым нацисты пришли после экономического бойкота евреев 1 апреля, заключался в том, что невозможно начать организованное проведение в жизнь антиеврейской политики, не имея юридически точного определения понятия «еврей». Именно такое определение было сформулировано во втором параграфе новой инструкции, названном позднее «арийским параграфом». В нем говорилось:

«…2–3. (1) Неарийцем считается тот, чье происхождение „неарийское“, особенно если у него родители или родители родителей евреи. Достаточно, если один из родителей или родителей родителей был неарийцем. Особенно важно, если один из родителей или родителей родителей исповедовал иудаизм.

Если чиновник не состоял на службе до 1 августа 1914 года, он обязан доказать, что принадлежит к арийской расе, или воевал на фронте, или что он сын или отец погибших на войне. Доказательством считается предъявление справок (свидетельства о рождении, свидетельства о браке родителей, армейских справок),

Если арийское происхождение ставится под сомнение, следует обратиться к эксперту по этим вопросам при министерстве внутренних дел».

Итак, согласно инструкции, достаточным оказалось еврейского происхождения одного из дедов (или бабок), то есть четверти еврейской крови, для зачисления человека в «полные евреи». Это правило соблюдалось неукоснительно и принуждало людей, чьи родители или даже деды были крещены или заключили смешанные браки, вернуться к еврейским корням. Возникло немало сложных казусов, которые постарались учесть нацистские правоведы в более позднем определении принадлежности к еврейству. В этой инструкции имелась в то же время небольшая уступка чиновникам, принятым на работу до 1914 года, а также ветеранам Первой мировой войны и детям, чьи родители погибли на войне, проходя службу в рядах германской армии. Эта уступка была сделана в результате личного вмешательства, еще до публикации закона, рейхспрезидента Германии фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, а также особой переписки между ним и Гитлером по этому вопросу. Подобный факт показывает, что в то время Гитлер еще считался с некоторыми, чисто внешними ограничителями в своей антисемитской политике.

Так называемый «арийский параграф» инструкции по применению Закона «О восстановлении профессионального чиновничества» был разработан «ведущим специалистом по расовым и генеалогическим исследованиям» министерства внутренних дел Ахимом Герке. Антисемитское и националистическое рвение будущего «расового специалиста» заметили еще в тихом университетском Геттингене, где молодой Герке самостоятельно и при поддержке националистически настроенной профессуры начал составлять картотеку живущих в Германии евреев. Евреев он определял не по принципу вероисповедания, а по принципу расы, то есть в нацистском понимании этого термина, по «процентному содержанию еврейской крови». «Антиеврейские законы, — разъяснял он впоследствии в статье под названием „Решение еврейского вопроса“, опубликованной в майском 1933 года номере „теоретического“ ежемесячника НСДАП, — направлены не столько против евреев, хотя и относятся именно к ним. Эти законы, — писал Герке, — имеют прежде всего мировоззренческое и воспитательное значение. С их помощью немецкий народ не только просвещается в том, что касается „еврейского вопроса“. Он все более и более начинает сознавать, что общность народа определяется не столько общностью территории, сколько, и прежде всего, общностью крови. Он впервые осознает во всей полноте расовую теорию национал-социализма и от чисто теоретических рассуждений на эту тему переходит к практическому решению еврейского вопроса».

Первые жертвы нацистского законодательства

Одной из первых жертв нацистского расового законодательства стали евреи — выходцы из стран Восточной Европы. 4 июля 1933 года был принят имперский закон, лишивший евреев, выходцев из Восточной Европы, германского гражданства и запретивший им въезд в страну. Многие из этих людей осели в Германии еще после Первой мировой войны, приобрели германское гражданство и стали неотъемлемой частью немецкого социума. К ним нацисты испытывали особенную ненависть. Гитлер в «Майн кампф» подробно описывал, какое отвращение у него вызвал вид ортодоксального еврея из Восточной Европы, впервые увиденного им на улицах Вены. Неудивительно, что уже 8 марта 1933 года статс-секретарь рейхсканцелярии Ганс Ламмерс по желанию фюрера предложил министру внутренних дел Фрику «разработать на основе здорового национального мировоззрения» специальное законодательство, которое включало бы в себя три фундаментальных элемента: запрет дальнейшей эмиграции евреев с Востока в Третий рейх, отмену всех изменений фамилий и имен, принятых новыми эмигрантами после 1918 года, и немедленную депортацию евреев восточноевропейского происхождения, не успевших стать гражданами Германии. Новый закон от 14 июля 1933 года получил длинное и несколько тавтологичное название «Об отмене получения германского гражданства и лишении германского гражданства некоторых категорий граждан Третьего рейха». В соответствии с законом германского гражданства лишались все, кто получил его в период с 9 ноября 1918 года по 30 января 1933 года.

Устранению «еврейского влияния» на общественную и экономическую жизнь Германии способствовал также целый ряд антиеврейских постановлений и законодательных актов, принятых правительством в апреле — декабре 1933 года. Отметим лишь некоторые из них:

22 апреля 1933 года — Увольнение евреев-врачей из поликлиник;

25 апреля 1933 года — введение процентной нормы для евреев в школах и университетах;

6 мая 1933 года — включение профессоров и нотариусов в категорию «профессиональных чиновников»;

2 июня 1933 года — увольнение из поликлиник евреев-стоматологов;

5 июля 1933 года — отмена пособий для молодоженов, если один из партнеров «неариец» (это при том, что запрета на смешанные браки еще не существовало);

20 июля 1933 года — распространение действия «арийского параграфа» на адвокатские конторы;

22 сентября 1933 года — учреждение «Имперской палаты по делам культуры», куда был открыт доступ лишь арийцам, — таким образом, евреям фактически запретили работать в сфере культуры;

29 сентября 1933 года — распространение требования о доказательстве «арийского» происхождения на крестьянское сословие;

4 ноября 1933 года — опубликование закона о редактировании газет, запрещавшего евреям или лицам, состоящим в браке с евреями, редактировать немецкие газеты.

Характерно, что в первую очередь эти законодательные акты были направлены против еврейской интеллигенции. Нацисты всеми силами стремились «исключить влияние евреев на общественную жизнь». Кроме того, выделялся и подчеркивался особый статус евреев в немецком обществе: политику эмансипации, веротерпимости и ассимиляции, более или менее последовательно проводившуюся в Германии в отношении еврейского населения в XIX веке, сменили откровенная юдофобия, расовая и социально-экономическая дискриминация. Таким образом, уже к концу 1933 года были воплощены в жизнь программные установки нацистской партии (программа 1920 года): § 6 (об удалении лиц, не обладавших правами гражданства, из общественных учреждений); часть § 4 (о лишении гражданства тех, кто не являлся «частью народа») и § 23 (провозглашавший «чистоту» германской прессы). Вместе с тем евреи, чьи предки из поколения в поколение жили в Германии, еще не были лишены всех прав, а также еще не предпринималось массовое изгнание евреев из рейха.

Попытка создания расового семейного права

В сентябре 1933 года нацисты предприняли первую попытку создать «расово ориентированное» законодательство в области семейного права. В меморандуме на имя руководства НСДАП под названием «Законодательные предложения к национал-социалистскому уголовному праву» министр юстиции Пруссии Ханс Керрль и его заместитель Роланд Фрайслер предложили ввести уголовные наказания как за заключение браков «чистокровными немцами» с представителями «расово чуждой нам крови», так и за внебрачные контакты между ними.

По тактическим соображениям руководство нацистской партии решило временно не форсировать принятие специального имперского законодательства на этот счет. Объяснялось это отчасти еще и тем, что характерной для политической практики нового режима «инициативе на местах» в вопросе борьбы с «осквернением немецкой крови» уже был дан, как говорится, «зеленый свет». Законодательной базой для нее стал пресловутый «арийский параграф» к Закону «О восстановлении профессионального чиновничества» от 7 апреля 1933 года. На основе заключенных в нем «общенациональных принципов мировоззренческого характера» местные органы власти начали отказываться регистрировать смешанные браки. Специальным распоряжением министра внутренних дел рейха, адресованным муниципальным органам на местах, со ссылкой на предстоящее законодательное решение данной проблемы, смешанные браки и их регистрация были вообще запрещены «вплоть до особого указания».

Следующим логическим шагом стало принятие юридической нормы о расторжении уже существовавших смешанных браков между евреями и «чистокровными» немцами. Для этого нацисты от юриспруденции нашли «блестящее» решение в рамках действовавшего в то время старого гражданского законодательства Веймарской республики. § 1333 «Гражданского кодекса» предусматривал принудительное расторжение брака в случае, если одному из партнеров в момент заключения брака не было известно о «сокрытых жизненно важных личных качествах» другого партнера, которые, если бы об их существовании было известно заранее, могли бы стать основанием для отказа от заключения брака. Брак в этом случае мог быть расторгнут в принудительном порядке в течение 6 месяцев после его заключения. Для того чтобы квалифицировать факт «принадлежности к еврейской расе» одного из партнеров в качестве «сокрытого личного качества», о котором не было известно до заключения брака, нацистским юристам пришлось попрактиковаться в юридической и исторической эквилибристике. Было, в частности, разъяснено, что «таковая принадлежность» действительно является именно тем «сокрытым личным качеством в свете новых внутриполитических условий», которые возникли после прихода Гитлера к власти. В качестве временных точек отсчета, определявших действенность новой «юридической нормы», были взяты две «исторические даты»: 30 января 1933 года (назначение Гитлера рейхсканцлером) и 7 апреля 1933 года (принятие Закона «О восстановлении профессионального чиновничества»). Именно после этих дат факт еврейского происхождения одного из партнеров и стал юридически «важным элементом общественного самосознания». Впрочем, все эти юридические выверты стали ненужными после того, как специальный имперский закон от 6 июля 1938 года сделал принудительное расторжение смешанных браков легальной юридической нормой, не требовавшей согласия или усилий одного из партнеров.

Учет евреев

В преддверии принятия Нюрнбергских расовых законов в апреле 1935 года министерство внутренних дел разослало ведущим министерствам и ведомствам рейха ориентировку под названием «Количество чистокровных евреев, полуевреев и четвертьевреев в Германии». В этом документе были суммированы имевшиеся к тому времени статистические данные о численности евреев в рейхе. В первую очередь нацистский режим интересовало количество так называемой «репродуктивной» части еврейского населения — мужчин в призывном возрасте от 18 до 45 лет.

В документе говорилось:

«В настоящее время с наибольшей степенью точности может быть установлено лишь число чистокровных евреев иудейского вероисповедания, основанное на данных общегерманской переписи населения 16 июня 1933 года, в ходе которой, однако, учитывалась религиозная, а не расовая принадлежность. Число чистокровных евреев иудейского вероисповедания составило тогда 499 682 человека, или 0,77 процента всего населения Германии. В эту цифру не вошли чистокровные евреи иудейского вероисповедания, проживавшие в бывшей Саарской области, в количестве 4038 человек. С их учетом общее число чистокровных евреев иудейского вероисповедания, проживавших на территории рейха, составило, по состоянию на июнь 1933 года, 503 900 человек. За истекший период времени из Германии эмигрировало около 30 тысяч евреев. Таким образом, в настоящее время в рейхе проживает приблизительно 475 000 чистокровных евреев иудейского вероисповедания.

Число чистокровных евреев неиудейского вероисповедания (выкрестов и атеистов), равно как и число немецко-еврейских метисов первой и второй степени, поддается лишь самой приблизительной оценке. Основой для этих подсчетов стали данные, полученные министерством внутренних дел, имперским бюро генеалогических исследований и расово-политическим управлением НСДАП, которые, в свою очередь, разнятся друг от друга в ту или другую сторону. Полученные на их основе среднестатистические данные дают такую картину:

— количество чистокровных евреев неиудейского вероисповедания — 300 000;

— количество немецко-еврейских метисов первой и второй степени— 750000;

Всего неарийцев — 1 525 000, или 1,5 % населения.

Из них лиц мужского пола — 728 000.

Количество неарийцев призывного возраста можно вычислить методом экстраполяции на основе среднестатистических данных прошлых лет. Было установлено, что среди еврейского населения Германии количество лиц мужского пола в возрасте от 18 до 45 лет составляло приблизительно 45 единиц на 100 человек населения. Если исходить из количества мужского еврейского населения рейха в 728 000 человек, то количество лиц в возрасте от 18 до 45 лет составит приблизительно 328 000 человек. Из этого числа следует вычесть 20 000 иностранцев.

Таким образом, на территории рейха в настоящее время проживает 308 000 евреев призывного возраста,

Подпись».

Представляется, что, рассылая документ подобного рода, полицейские инстанции Германии как бы заранее ориентировали заинтересованные ведомства о примерном объеме и характеристике будущего контингента как для расовых чисток, так и для массового использования в качестве бесплатной рабочей силы в случае войны. Особое внимание в отношении «способных к репродукции» мужчин призывного возраста от 18 до 45 лет тоже вполне понятно: именно от этой категории лиц гестапо ожидало наиболее активного неприятия расовых законов и, соответственно, определенных «противоправных» действий. Эта же часть еврейского населения должна была в первую очередь использоваться «на трудовом фронте».

Нюрнбергское расовое законодательство

Однако вершиной антиеврейского законодательства первой половины 30-х годов стали так называемые «Нюрнбергские законы», утвержденные немецким рейхстагом 15 сентября 1935 года. Следует отметить, что некоторое ослабление антиеврейской политики на законодательном уровне в 1934 — первой половине 1935 года объяснялось в первую очередь тем, что нацистское руководство в спешном порядке было вынуждено решать целый ряд «пожарных» задач, связанных с укреплением внутриполитических позиций режима. В их числе — проведение «ночи длинных ножей», когда были физически уничтожены лидеры штурмовых отрядов СА, ставшие опасными конкурентами Гитлера в борьбе за власть; объединение (после смерти Гинденбурга) в руках Гитлера постов рейхсканцлера и рейхс-президента и др. Однако все это не отменяло общей антиеврейской направленности внутренней политики нацистов, а лишь отодвигало на некоторое время реализацию наиболее одиозных ее аспектов. Поэтому период «затишья» в антиеврейском нормотворчестве с начала 1934 года до весны 1935 года был весьма относительным. В это время последовательно проводились в жизнь все принятые ранее антиеврейские законодательные и нормативные акты. Тем не менее многие сферы общественной жизни еще оставались доступными для евреев. Евреи продолжали считаться рядовыми гражданами Германии и называли себя в соответствии со своим официальным местом проживания — «немецкие евреи».

Однако и это «затишье» продолжалось недолго. Весной 1935 года режим значительно укрепил свои позиции удачными внешнеполитическими акциями: проведением плебисцита в Саарской области, обладавшей после Первой мировой войны особым статусом, и присоединением последней к Германии, а также публичной денонсацией[18] Гитлером военных ограничений, наложенных на Германию Версальским договором. Вдобавок, благодаря обширным государственным программам, в 1935 году значительно уменьшилась безработица. А ведь в момент прихода нацистов к власти в стране насчитывалось 6 миллионов безработных. Все это вызвало взрыв националистических настроений в рейхе и позволило нацистам усилить свою антисемитскую политику.

Зачастую, в соответствии с замыслом нацистской верхушки, инициаторами новой волны гонений на евреев становились местные партийные организации НСДАП и примыкавшие к ней объединения. Например, гитлерюгенд земли Бавария самостоятельно организовывал антиеврейские акции. Не отставал и центр. Весной и летом 1935 года прошли аресты евреев, обвиненных в интимных связях с арийскими женщинами. Дела об «осквернении расы» в Берлине завершились массовыми антиеврейскими демонстрациями и погромом на берлинской площади Курфюрстендамм 15 июля 1935 года. В результате вопрос о юридической идентификации евреев и, соответственно, неевреев вновь приобрел острое политическое звучание.

Однако те из немецких евреев, кто ожидал, что нацистское правительство всерьез займется юридической разработкой их гражданского статуса и четко определит их права, жестоко ошиблись. Нюрнбергские законы были подготовлены нацистскими юристами в чрезвычайной спешке — всего за два дня — и, по сути, означали, что немецкие евреи оказались за рамками законодательного поля рейха, особенно в части соблюдения их прав. Законов было три: первый провозглашал замену старого государственного флага новым — партийным флагом со свастикой, два других были посвящены расовой проблематике и непосредственно касались немецких евреев. Вот их основное содержание.

Закон «О гражданстве»

§ 1.(1) Гражданином государства является всякий находящийся под сенью Германского рейха…

(2) Гражданство даруется согласно указаниям Закона «О гражданстве».

§ 2. (1) Имперским гражданином является лишь подданный государства немецкой или близкой ей крови, доказавший своим поведением, что он готов и достоин верно служить немецкому народу и рейху.

Право гражданства даруется путем выдачи свидетельства об имперском гражданстве.

Только имперский гражданин обладает всеми политическими правами в соответствии с законом.

§ 3. Министр внутренних дел по согласованию с фюрером издает административные инструкции по проведению в жизнь и исполнению данного закона.

Нюрнберг, 15 сентября 1935 г.

Фюрер и канцлер рейха Адольф Гитлер.

Министр внутренних дел Фрик.

Закон «О защите немецкой крови и немецкой чести»

Движимый пониманием того, что чистота немецкой крови является непременным условием долговременного сушествования немецкого народа, воодушевленный непоколебимой решимостью гарантировать существование немецкой нации на все времена, рейхстаг единогласно принял следующий закон:

§ 1.(1) Брачные союзы евреев с гражданами государства немецкой или близкой ей крови запрещаются. Браки, заключенные вопреки закону, недействительны, даже если они зарегистрированы за границей, дня того чтобы обойти закон.

(2) Отмена уже заключенного брака может производиться лишь по требованию прокурора.

§ 2. Внебрачные связи между евреями и гражданами государства немецкой или близкой ей крови воспрещаются.

§ 3. Евреям не разрешается нанимать прислугу из граждан государства немецкой или близкой ей крови моложе 45 лет.

§ 4. (1) Евреям воспрещается поднимать флаги рейха и земель и пользоваться цветами государственного флага.

(2) Им разрешается пользоваться цветами еврейской символики, и это их право находится под защитой государства.

§ 5. (1) Нарушение запрета, обозначенного в § 1, карается тюремным заключением.

Нарушение запрета, обозначенного в § 2, карается арестом или тюремным заключением.

Нарушение запрета, обозначенного в §§ 3 и 4, влечет за собой тюремное заключение сроком до одного года и денежный штраф или одно из этих наказаний.

§ 6. Министр внутренних дел по согласованию с заместителем фюрера и министерством юстиции обязан разработать инструкции по проведению в жизнь этого закона.

§ 7. Закон вступает в силу со дня его принятия, а § 3 — лишь с 1 января 1936 года.

Нюрнберг, 15 сентября 1935 г.

Фюрер и канцлер рейха Адольф Гитлер,

Министр внутренних дел Фрик.

Министр юстиции Гюртнер.

Заместитель фюрера Гесс.

Последствия принятия Нюрнбергских расовых законов

На первый взгляд казалось, что Нюрнбергские законы имели слишком «общий характер» и их «сиюминутный эффект» не был очевиден, ведь кое-что из узаконенного юридически уже давно существовало на практике. Например, хотя до принятия Закона «О гражданстве» евреи формально еще считались гражданами Германии, их фактическое угнетенное положение соответствовало лишь статусу подданных, но не полноправных имперских граждан. Политические права евреев были ущемлены еще раньше. Они были удалены с общественных и государственных постов до сентября 1935 года предыдущими законодательными актами нацистского правительства. То же можно сказать и о параграфе, касавшемся запрета на смешанные браки. В Германии браки регистрировались муниципальными властями, и еще до 1935 года каждое согласие на смешанный брак выдавалось властями в исключительных случаях, с непременным разъяснением лицу, собиравшемуся заключить брачный союз с «расово неполноценной особью» мужского или женского пола, всей пагубности подобного шага в политическом, экономическом и личном плане. Так, например, в июле 1935 года решением берлинских властей в городе вообще была запрещена регистрация смешанных браков между «арийцами» и евреями.

То же самое можно сказать и об экономических аспектах Нюрнбергских законов. В сравнении с уже действовавшими законодательными актами 1933–1935 годов, они не ухудшали и без того дискриминационного положения евреев в экономической жизни страны. Что же в действительности устанавливали эти законы для еврейского и «неарийского» населения Германии? Анализ этих документов, а также практическая сфера их применения говорят о том, что их главный смысл заключался не столько в фактическом усилении гонений против евреев, сколько в том, что расово-идеологиче-ские принципы национал-социализма превратились в официаль-

ные нормы государственного права со всеми вытекающими из этого последствиями.

Так, нацистские расовые принципы теперь были юридически введены в немецкое законодательство, что ознаменовало торжество нацистской идеологии в стране. Кроме того, у нацистской верхушки появилась возможность придать законное юридическое обоснование всем своим антиеврейским акциям в будущем (поэтому почти все последующие антиеврейские законы и нормативные акты рейха оформлялись в качестве дополнений к Нюрнбергским законам). Иными словами, Нюрнбергские законы были рассчитаны на перспективу и означали, что заложена юридическая основа для проведения в отношении евреев Германии (а в будущем и не только Германии) самой радикальной политики. Правда, в то время об этом знали лишь посвященные…

Некоторые формулировки Нюрнбергских законов содержали немало расистских «изюминок», которые говорили сами за себя. Так, запрет евреям нанимать прислугу из лиц «немецкой или близкой ей крови» моложе 45 лет (§ 3 «Закона о защите немецкой крови и немецкой чести») должен был, по мнению нацистских идеологов, обеспечить защиту арийской расы от посягательств евреев, которые нанимали в свои дома женскую немецкую прислугу, ведь 45-летний возраст считался предельным для деторождения. Фактически это был дополнительный запрет на половые связи между евреями и немцами, что полностью соответствовало расовым постулатам нацизма. Процитируем соответствующий фрагмент из книги Гитлера «Майн кампф»: «Черноволосый молодой еврейчик нахально вертится около нашей невинной девушки, и на его наглом лице можно прочесть сатанинскую радость по поводу того, что он сможет безнаказанно испортить кровь этой девушки и тем самым лишить наш народ еще одной здоровой немецкой матери. Евреи всеми силами стараются разрушить расовые основы того народа, который должен быть подчинен их игу. Евреи не только сами стараются испортить как можно большее количество наших женщин и девушек. Нет, они не останавливаются и перед тем, чтобы помочь в этом отношении и другим народам. Разве не евреи привезли к берегам Рейна негров все с той же задней мыслью и той же подлой целью — через кровосмешение принести как можно больший вред ненавистной белой расе, низвергнуть эту расу с ее политической и культурной высоты, а затем самим усесться на ее спине».

Чисто пропагандистское значение имел § 4 вышеупомянутого закона, где говорилось о праве евреев «пользоваться цветами еврейской символики», ведь в Третьем рейхе эта символика официально так и не была определена, если не считать специального знака — желтой шестиконечной «звезды Давида», которую в годы войны евреи носили в гетто и в лагерях смерти.

Любопытно, что в соответствии с § 1 «Закона о гражданстве» принадлежность к последнему определялась не только по расовым основаниям (наличие «немецкой или близкой ей крови»), но и политической лояльностью человека. Это означало, что оппозиционно настроенные к нацистскому режиму немцы (коммунисты, члены католических, масонских организаций и т. п.), точно так же как и евреи, поражались в гражданских и политических правах.

Подготовленные в спешке, небрежно и юридически неряшливо, Нюрнбергские законы сами по себе представляют интерес лишь как квинтэссенция нацистской расовой теории, как первое материальное воплощение одной из основных идей национал-социализма — «избавления Германии от еврейства». Всеобщее ликование нацистов по поводу их принятия вскоре сменилось всеобщей растерянностью, — общие расплывчатые формулировки этих законов породили больше вопросов, чем ответов. Документы СД и гестапо красноречиво свидетельствуют о том, какая неразбериха царила в головах высоких нацистских функционеров до того, как были обнародованы первые внятные поправки к Нюрнбергским законам. В архивах СД имеется отчет главного референта по расовым вопросам при канцелярий гауляйтера Саксонии, некоего доктора Велльгута, направленный 26 сентября 1935 года в «еврейский» реферат службы безопасности:

«…Расовый закон был создан в дни съезда НСДАП в ночь с субботы на воскресенье под личным руководством фюрера, который до последней минуты обсуждал поправки, внесенные Штрейхером и Шахтом. В основе закона о защите немецкой крови лежит теория так называемой „импрегнации“ Штрейхера, в соответствии с которой половой контакт немецкой девушки с чистокровным евреем ведет к осквернению и порче немецкой крови. Обсуждался также вопрос стерилизации „полукровок“, так как доказано, что смешение расово чуждой крови ведет к слабоумию. Специальным опознавательным знаком всех еврейских предприятий станет имя владельца крупным еврейским шрифтом и словом „эксплуататор“ на немецком языке. Каждая арийская девушка, работающая прислугой в еврейской семье, в случае осквернения ее немецкой крови со стороны хозяина дома, должна получить пожизненное денежное содержание от осквернителя. Все, кроме евреев, автоматически получат 1 октября 1935 года германское гражданство. Статус „полукровок“ будет определять специальная комиссия. Установлено, что в Германии в настоящее время проживают: 550 000 чистокровных евреев (к этой группе относятся также „евреи трех четвертей“), 200 000 „полуевреев“ и 100 000 „четвертьевреев“. Была высказана мысль, что „полукровок“ необходимо интенсивнее притягивать к немецкой крови. Фюрер был против того, чтобы они вступали в браки друг с другом. В случае войны запланировано стерилизовать все расово чуждые элементы в стране».

Межведомственный хаос продолжался совсем недолго. Уже 30 сентября 1935 года Главное управление гестапо направило циркулярную директиву всем органам полиции, подписанную министром внутренних дел рейха. Спешка была вполне оправданной — законы вступили в силу с момента их публикации, а органы власти на местах были по-прежнему в неведении, как их применять. В отношении чистокровных евреев все было понятно. А если человек не совсем или даже «совсем немножко» еврей? До выхода поправок к законам — их в спешном порядке готовили в министерстве юстиции — эта директива была призвана стать практическим руководством для местных органов. В ней разъяснялось содержание некоторых статей «Закона о защите немецкой крови и немецкой чести» в части, касающейся заключения браков между евреями, «полукровками» и чистокровными гражданами рейха. Пятым пунктом циркулярной директивы предписывалось:

«Доказательство происхождения устанавливается на основе свидетельств о рождении жениха и невесты, а также брачных свидетельств их родителей, предоставляемых лицами, собирающимися заключить брак. В случае сомнительного характера представленных документов местные органы могут потребовать предъявления дополнительных свидетельств, подтверждающих происхождение жениха и невесты».

Поправки к Нюрнбергским законам (и по существу, и по форме — инструкции по их применению) были опубликованы спустя два месяца после их принятия. До этого времени местные муниципальные органы действовали в соответствии с директивными указаниями имперского министерства внутренних дел. Контроль над их исполнением был возложен на местные полицейские органы. Соответствующие рекомендации были направлены по линии НСДАП вплоть до партийных руководителей жилых кварталов — «блокфюреров».

Уже 14 ноября 1935 года была опубликована первая поправка к «Закону о гражданстве», уточнявшая юридически неясные положения нового закона. Особую важность представляли параграфы 4 и 5, касавшиеся положения евреев в рейхе. Они звучали следующим образом:

«…§ 4.(1) Еврей не может быть имперским гражданином. Он не имеет права голосовать по вопросам, касающимся политики. Он не может занимать общественные должности…

§ 5.(1) Евреем считается тот, у кого трое из родителей его родителей были чистокровными евреями.

(2) Евреем считается также человек, родившийся в смешанном браке, гражданин государства, происходящий от двух чистокровных евреев — родителей его родителей, если он:

а) в момент издания закона принадлежит к иудейской общинеили был принят в нее позднее;

б) в момент издания закона состоял в браке с евреем или вступилв такой брак позднее;

в) происходит из смешанной семьи, описанной в подпункте 1, зарегистрированной после того, как был принят Закон „О защите немецкой крови и немецкой чести“ от 1 сентября 1935 г.;

г) является внебрачным ребенком, одним из родителей которого был еврей, как описано в § 1».

Во втором определении понятия «еврей», которое оставалось в силе вплоть до падения Третьего рейха, не было указано, каково положение лиц, имеющих в числе предков одного или двух евреев, родителей их родителей, и не выразивших «солидарности» с еврейством путем заключения брака с евреем или своей принадлежностью к иудейской общине. По этому поводу очень быстро появилось разъяснение нацистских властей. Эти лица были распределены на две категории:

те, у кого оба родителя были евреями;

те, у кого только один дед или бабка были евреями.

Обе эти категории считались полностью «неарийцами», но получили в то время большую часть тех же прав, что и «настоящие» немцы, однако для них были установлены незначительные ограничения. Но когда наступило время «окончательного решения еврейского вопроса», «проблема смешанных евреев» возникла вновь, ведь с позиции нацистского расового законодательства эти люди все-таки были «осквернены еврейской кровью».

«Сексуальные новации» по защите арийской крови

После принятия Нюрнбергских расовых законов нацистские юристы вновь вернулись к столь животрепещущей для них проблеме смешанных браков и интимных отношений между представителями «арийской» и «неарийской» расы. Статс-секретарь министерства внутренних дел Вильгельм Штуккарт и другой высокопоставленный сотрудник этого ведомства Ганс Глобке (последний прославился тем, что составил специальное пособие по идентификации еврейских фамилий) написали пространный комментарий к нюрнбергскому законодательству. В нем они, в частности, подчеркивали:

«Добавление расово чуждой крови наносит колоссальный ущерб физическому здоровью народа. Гомогенный характер организма народа, скрытая в нем инстинктивная воля к самосохранению и выживанию подавляются и ослабляются, уступая место настроениям неуверенности в своих силах, переоценке фактора интеллекта и недооценке здоровых инстинктов народного организма, его духовному раздвоению. Смешение крови не ведет к механическому расовому смешению, как этого можно было ожидать, а к нарушению духовного равновесия здорового в расовом отношении организма».

Тема расовой принадлежности потомков смешанных браков дала толчок «глубоким» теоретическим изысканиям в этой области. Штуккарт и Глобке в своей работе совершенно серьезно рассматривали следующий гипотетический пример: чистокровная немка лютеранского вероисповедания вышла замуж за еврея и добровольно под его влиянием приняла иудаизм. После смерти ее первого мужа она вновь выходит замуж, на этот раз за чистокровного немца, и возвращается в лоно христианской церкви. У них рождаются дети, которые в свою очередь также дают потомство. Кем будут ее внуки в свете Нюрнбергских законов? Чистокровными евреями, доказывали Штуккарт и Глобке. По этому поводу возникла оживленная дискуссия. Не противоречат ли их взгляды основам расовой антропологии национал-социализма? Может ли временная принадлежность к иудаизму, как религии, и временная физическая близость с евреем (еврейкой) вызвать расовые мутации в организме чистопородного «арийца» («арийки»)? Являются ли эти чисто внешние факторы наследственными?

Не менее оживленно дискутировалась тема, что следует понимать под понятием «полового сношения». Больная, порнографически окрашенная сексуальная фантазия нацистских ревнителей «расовой чистоты» нашла здесь самую благодатную почву для «теоретических изысканий». Штуккарт и Глобке в упоминавшемся комментарии к нюрнбергскому законодательству глубоко и со знанием дела рассматривали различные формы «действий сексуального характера», которые, по их оценке, приравнивались к «половому сношению» в его общепринятом, стандартном понимании. Такими, по их оценке, признавались также половые сношения «в сексуально извращенной форме».

Вопрос о том, каким образом в рамках нюрнбергского законодательства следует рассматривать гомосексуальные и вообще нестандартно ориентированные отношения представителей одного пола, так и остался открытым. Понятие «немецкой крови и чести» приобретало в этом контексте несколько двусмысленный и пикантный характер. Дискуссия в среде представителей нацистской Фемиды сконцентрировалась на толковании понятия «половых сношений» в свете нюрнбергского законодательства. Так, земельный суд Аугсбурга вынес по этому поводу следующее определение: «Исходи из того, что законодатель посчитал необходимым поставить вопрос защиты немецкой крови в максимально широком контексте, противоправными и уголовно наказуемыми следует считать все действия сексуального характера между евреями и представителями германской или родственной ей крови, в том числе противоестественного и извращенного характера. В правовой оценке такого рода отношений сексуального характера следует также исходить из нормы закона, предусматривающей защиту немецкой чести и, в данном контексте — полового достоинства граждан Германии».

Мимо этой острой и актуальной для нацистов темы не прошел и Верховный суд Германии, вынесший 9 декабря 1935 года следующее определение: «Понятие „полового сношения“ в контексте Закона „О защите немецкой крови и немецкой чести“ не может включать в себя любые формы развратных действий сексуального характера, но и не ограничивается половыми сношениями в их общепринятом, стандартном понимании. Это понятие охватывает все формы сексуальных отношений, как естественные, так и извращенные. К половым отношениям, таким образом, следует причислять любые другие формы действий полового характера с представителем противоположного пола, которые по способу их совершения полностью или частично направлены на удовлетворение собственного полового влечения».

Эта формулировка Верховного суда стала не только руководством к действию для судов низшей инстанции, но и открыла «новые горизонты» сексуальной фантазии нацистских юристов. Так, один из земельных судов после долгого разбирательства вынес специальное определение, как следует квалифицировать «мастурбирование в присутствии сексуального партнера»: «Означенные действия, являющиеся суррогатом здоровых и разрешенных отношений сексуального характера, противоречат как здоровому народному мироощущению, так и сознательной германской расовой политике, и посему не должны оставаться безнаказанными, ибо и таким извращенным и противоестественным способом наносится ущерб расовой чести германского народа».

Завершая «сексуальную тему» в контексте расового антиеврейского законодательства нацистов, отметим, что неустанное изучение «лучшими умами» нацистской Фемиды всего того, что относилось исключительно к сфере интимной жизни человека, объяснялось не только немецкой ментальностью, склонной бюрократически регламентировать все сферы общественной и личной жизни. Здесь присутствовало иррациональное. Во всем, что касалось евреев, национал-социалисты теряли присущий немцам здравый смысл и начинали руководствоваться инстинктами, предрассудками и нездоровой фантазией. В их представлении, например, евреи обладали необыкновенной сексуальной потенцией и сексуальной привлекательностью. Отсюда, по логике нацистов, следовало, что любые, даже внешне нейтральные, контакты между евреями и «чистокровными» немцами таят в себе потенциальную опасность «осквернения германской крови». В свете этого любое действие еврея в самых невинных жизненных ситуациях можно было легко квалифицировать как «сексуальное побуждение» или «сексуальную угрозу». И это были не просто юридические умствования. Это была юридическая практика. Под подозрение попали все формы физических контактов между евреями и неевреями.

Так, Гамбургский земельный суд приговорил семидесятилетнего еврея, признанного судебной комиссией импотентом, к двум годам тюремного заключения, обвинив его в «осквернении немецкой крови путем полового сношения с чистокровной немкой, выразившегося в форме поцелуев».

«Чистокровная» сотрудница отделения терапевтического массажа одной из больниц по каким-то своим соображениям решила оговорить своего постоянного пациента, торговца еврея Леона Абеля. Медсестра утверждала, что Леон Абель во время сеанса лечебного массажа в результате ее прикосновений якобы «проявил явные признаки сексуального возбуждения». В гестапо после соответствующей «обработки» Леон Абель признал себя виновным. На суде он отказался от выбитых из него в гестапо показаний и уличил доносчицу во лжи и оговоре. Тем не менее суд осудил Леона Абеля на два года тюремного заключения за то, что он «намеренно и искусственно стимулировал сексуальное удовлетворение в ходе терапевтического массажа в присутствии свидетельницы по уголовному делу, что является осквернением немецкой крови, при этом не имеет значения, знала об этом свидетельница или нет».

Методология Нюрнбергского законодательства

Подлинно «методологической основой» для понимания существа и целей Нюрнбергских законов стала фундаментальная статья советника министерства внутренних дел доктора Бернхарда Лёзенера, опубликованная в «Имперском правительственном вестнике» от 23 ноября 1935 года. Распоряжением заместителя начальника Прусской государственной тайной полиции доктора Беста от 18 декабря 1935 года она была направлена во все органы полиции рейха в качестве «ценного методического пособия для понимания существа и целей расовых законов». С такой оценкой трудно не согласиться. Для понимания истоков и корней нацистской юдофобии и расовой ненависти к евреям теоретические изыскания доктора Лёзенера действительно полезны. Вот некоторые пассажи из его работы:

«…Закон „О гражданстве“ и Закон „О защите немецкой крови и немецкой чести“ реально воплощают в жизнь давнюю идею национал-социалистского движения, которая была заложена в соответствующих статьях программы НСДАП и философски обоснована в книге фюрера „Майн кампф“. Они с корнем вырывают зло, которое другим способом уничтожить было невозможно. Эти решительные меры гораздо более важны для грядущих поколений немцев, и если нынешнее поколение ослабит борьбу с этим злом, то будущему поколению с ним уже не справиться».

Далее Лёзенер подробно, с чисто немецкой дотошностью и педантичностью, разбирает разницу между «гражданином государства» и «имперским гражданином». Все эти пространные рассуждения, сопровождающиеся выпадами против «порочных норм либерального права», нужны ему только для того, чтобы постараться доказать, что евреи могут быть лишь «гражданами государства» (по сути, подданными), а не его «имперскими гражданами». Нюрнбергские законы, делает он вывод, лишь законодательно закрепили то, что давно зрело в недрах немецкого общества. Они, по его мнению, навсегда покончили с «насквозь лицемерной псевдолиберальной фразеологией» о равных гражданских правах для всех подданных и граждан государства.

«В Германии до сих пор не делалось практически никакого различия, принадлежит ли тот или иной подданный государства по своему происхождению и по крови к титульной нации или нет. В нашей стране это привело к чудовищному засилью евреев во всех областях жизни, масштабы этого засилья еще свежи в памяти людей. Насквозь гнилая либеральная политика Второго рейха и Веймарской республики привела к беспрецедентному наплыву в Германию евреев из восточноевропейских стран, без проблем получивших равные гражданские права с чистокровными немцами. В таких землях, как Пруссия и Саксония, этот наплыв привел к подлинному засилью чистокровных евреев на ключевых постах.

…Нюрнбергские законы следует рассматривать как единое целое, разными у них являются только поставленные задачи. Закон „О гражданстве“ устраняет от участия в решении дальнейшей судьбы немецкого народа подданных с чуждой нам кровью. Закон „О защите немецкой крови и немецкой чести“ отделяет подданных-евреев от немецкого, в смысле расы, народа и определяет евреям рамки собственного существования, лишая их возможности биологических контактов с чистокровными немцами, как это было раньше.

Главной заслугой Нюрнбергских законов является то, что они впервые ввели в юридическую практику понятия „немецкой крови“ и „родственной немецкой крови“, заменив расплывчатое понятие „арийского происхождения“. На земле нет народов, которые бы состояли из представителей одной расы. Германский народ является продуктом долгого исторического развития и смешения различных древних рас, населявших европейский континент. Для расовой теории это не имеет никакого значения, так как другие европейские народы также являются продуктом смешения тех же древних рас, и то, что эти народы отличаются друг от друга по некоторым физическим и этническим признакам, объясняется разным „удельным весом“ того или иного расового компонента. Представители этих народов являются хотя и „чужими“ по происхождению, однако „не чужими“, то есть родственными, немцам по крови. Но среди этих народов, равно как и в Германии, живут представители чужой расы и чужой крови, К ним в первую очередь следует отнести евреев.

Еврейский вопрос в Германии является прежде всего вопросом расовым. Нюрнбергские законы положили начало процессу окончательного решения еврейского вопроса, заложив основы фундаментальной перестройки немецкого государства. Эти законы вовсе не призваны разжечь в массах расовую ненависть к евреям, как нам это пытаются приписать наши идеологические противники. Наоборот, эти законы дают толчок началу процесса примирения, нормализации отношений между евреями и немцами. Если бы у евреев было собственное государство, то еврейский вопрос был бы давно уже решен. Не случайно именно убежденные сторонники сионистской идеи в Германии поддерживают Нюрнбергские законы. Мы только начинаем воплощать на практике то, что евреи давно ужет начиная с Книги Эзры,[19] воплощают в своей жизни, живя среди разных народов и бережно сохраняя свою кровь от смешения.

Еврейский вопрос является проблемой мирового масштаба. Евреи проживают среди самых разных народов, и тот путь решения еврейского вопроса, который в настоящее время осуществляет немецкий народ, заключающийся в законодательном отделении чуждых по крови и естеству евреев от титульной нации, является единственно правильным и верным. Евреи, составляющие какие-то проценты от всего населения страны, будут отделены от чистокровных немцев в политическом, культурно-духовном и, что самое главное, в биологическом смысле. Те, кто с таким пафосом пугает евреев будущей „геттоизацией“, сознательно искажают истину. Нюрнбергские законы не загоняют евреев в некие „гетто“ в смысле закрытых жилых районов или кварталов. Кроме всего, евреи, всегда бывшие гостями чужой нации, в своем стремлении жить обособленно от принявших их народов сами создавали эти „гетто“. Законодательное обособление евреев в Германии станет отправной точкой последующей их диссимиляции, и прежняя расовая ненависть уступит место здоровым, свободным от взаимных претензий отношениям. Ассимиляция евреев в Германии поставила немецкий народ на грань непоправимой расовой катастрофы. Устранив это приобретенное за века совместного существования зло, мы спасем будущие поколения, которые будут нам только благодарны за это.

Начатое Нюрнбергскими законами законодательное обособление евреев выгодно самим евреям, так как предполагает также их законодательную защиту в национальных рамках немецкого государства. „Нация“ невозможна без „государства“, и до тех пор, пока у евреев не будет собственного государства, у них нет права называть себя „нацией“. Поэтому в Германии они будут „этническим меньшинством“, а не „национальным меньшинством“ в международно-правовом смысле».

Заключительная и самая большая по объему глава работы была посвящена проблеме так называемых «Mischlinge» — «метисов», «гибридов», «полукровок». Поправки к Нюрнбергским законам касались именно этой, приоритетной для нацистских идеологов проблемы. Лёзенер уделяет ей особое внимание, здесь он является «во всем своем блеске».

«…Нюрнбергские законы лишь заложили основы грядущего окончательного решения еврейского вопроса. Но расово-этническая проблема подобного масштаба не может быть решена за короткое время — для ее полного решения не хватит даже жизни одного поколения. Нюрнбергские законы — это максимум того, что можно было сделать сейчас. Две поправки к закону — свидетельство того, насколько сложной является эта проблема.

Было бы неоправданным упрощением полагать, что проблема „полукровок“ является лишь частью всего еврейского вопроса, хотя многое роднит эти две проблемы. Не может быть и речи о простом механическом зачислении всех „полукровок“ в евреи. Нельзя забывать о том, что в каждом „полуеврее“ течет половина немецкой крови, не говоря уже о тех „полукровках“, в жилах которых течет лишь одна четверть еврейской и три четверти немецкой крови.

Из общей массы потомков смешанных немецко-еврейских браков следует сразу выделить так называемых „евреев трех четвертей“, то есть тех граждан государства, у которых трое из дедушек (бабушек) были чистокровными евреями и лишь один (одна) — чистой немецкой крови. Наследственная еврейская масса такой консистенции является, без всякого сомнения, преобладающей, и лиц этой категории следует всех без исключения считать евреями, а не „полукровками“. Проблемы „евреев трех четвертей“, таким образом, не существует. В глазах как евреев, так и неевреев они, безусловно, являются евреями. Параграф 5 первой поправки к закону формулирует это положение достаточно определенно. Закон четко устанавливает генеалогические границы, определяющие принадлежность человека к евреям или „полукровкам“ — родители родителей по прямой линии родства. Все, что лежит за пределами этой разделительной линии, по ту или по другую сторону, относится либо к еврейству, либо к чистокровным немцам. Для закона уже не имеет никакого значения тот факт, что один или два родителя родителей по прямой линии родства были не чистокровными евреями, а сами, в свою очередь, „полукровками“.

Правовое положение „полуевреев“ и „четвертьевреев“, в соответствии с двумя первыми поправками к закону, следующее: они временно получают права имперского гражданина и приравниваются в правах к чистокровным немцам в смысле, изложенном в параграфе 2 первой поправки к закону. Вместе с тем для них сохраняются предусмотренные Законом „О восстановлении профессионального чиновничества“ 1933 года ограничения, связанные с занятием определенных общественных и государственных должностей. В этом они равны в правах.

С точки зрения Закона „О защите немецкой крови и немецкой чести“ их правовое положение фундаментально разнится. Потомство „четвертьевреев“ должно быть чисто немецким по крови, поэтому на них распространяется запрет на смешанные браки с евреями, и они подлежат уголовному наказанию за осквернение немецкой крови вследствие внебрачных половых связей с евреями. Двойственная природа „полуеврея“, в котором присутствуют в равной доле две наследственные массы, определяет законодательный подход к определению его правового статуса. Если он в момент издания закона принадлежит к иудейской общине, то он автоматически становится евреем. Если в момент издания закона он состоял в браке с евреем или вступил в такой брак позднее, то он также автоматически становится евреем. Ребенок, родившийся от внебрачной связи после принятия Нюрнбергских законов, то есть „полуеврей“ по всем объективным данным, автоматически причисляется к евреям. Его родители сознавали незаконность их связи и должны нести ответственность за свой проступок. Если еврей женится на иностранке, кровь которой родственна немецкой, то ребенок от этого брака, „полуеврей“ по объективным данным, будет считаться евреем. Дети от существующего брака „полуеврея“ с чистокровным немцем или с „четвертьевреем“ будут считаться „четвертьевреями“ и принадлежать немецкому народу. Не состоящим в браке „полуевреям“ для заключения брака с чистокровным немцем требуется специальное разрешение; браки с евреями или „полуевреями“ не требуют никакого разрешения».

17 января 1936 года министр внутренних дел рейха Вильгельм Фрик направил секретное письмо высшим органам власти и правительствам немецких земель, в котором указал на необходимость «творческого подхода» к практической реализации имперского «Закона о защите немецкой крови и немецкой чести».

«…Параграф 4 Инструкции о порядке применения закона, — говорилось в письме, — предусматривает удаление из государственной службы всех евреев или к ним приравненных лиц, занимающих чиновничьи должности, В инструкции, к сожалению, ничего не сказано о чиновниках, женатых на лицах негерманского, прежде всего еврейского, происхождения, а также о евреях, работающих в государственных учреждениях в качестве служащих низшего звена или рабочих. О некоторых сложностях, связанных с досрочным отправлением на пенсию или увольнением лиц указанной категории, уже поступила информация из ряда государственных ведомств и служб. Положения параграфов Закона „О восстановлении профессионального чиновничества“ содержат достаточную правовую базу для удаления из государственной службы всех лиц указанной категории. Учитывая важность последовательного претворения в жизнь Закона о защите немецкой крови и немецкой чести, необходимо выявлять всех лиц указанной категории, не подпадающих по формальным признакам под действие Закона, и вести их тщательный учет. О ходе этой работы регулярно информировать».

2 апреля 1936 года, то есть спустя полгода после вступления в силу Нюрнбергских законов, министр юстиции рейха Гюртнер направил всем органам юстиции циркулярное указание с рекомендациями о порядке исполнения Закона «О защите немецкой крови и немецкой чести» следующего содержания: «…Пункт 2 параграфа 5 Закона „О защите немецкой крови и немецкой чести“ предусматривает в случае доказанного судом осквернения немецкой крови вследствие запрещенной внебрачной половой связи между немцем (немкой) и евреем (еврейкой) в качестве меры наказания тюремное заключение или каторжные работы. По имеющейся в министерстве

статистической информации, до сих пор в качестве меры наказания за нарушение закона в основном назначалось тюремное заключение. Между тем осквернение немецкой крови является тягчайшим преступлением, что предполагает неукоснительное исполнение закона и предусмотренных им мер наказания. После вступления закона в силу прошло достаточно времени для осознания того, какое основополагающее значение он имеет для претворения в жизнь национал-социалистской расовой теории. Отсюда следует, что все нарушения закона, даже менее серьезные по характеру, следует рассматривать как тяжкие преступления. Каторжные работы являются в данном случае наиболее подходящей мерой наказания.

Следует также признать недопустимым и то, что еврейская сторона совершенного преступления получает, как правило, более мягкое наказание, чем немецкая сторона. Для немца — нарушителя закона — его принадлежность к германской расе служит для судов отягчающим обстоятельством, в результате чего ему присуждаются каторжные работы. Его еврейскому сообщнику суд назначает, как правило, лишь тюремное заключение.

Я также категорически не согласен с существующей в некоторых судебных решениях тенденцией рассматривать в качестве смягчающего обстоятельства случаи, когда преступная половая связь между немцем (немкой) и евреем (еврейкой) возникла до вступления в силу закона и продолжается уже длительное время. Закон требует немедленного прекращения подобных отношений, и тот факт, что эта преступная связь носит долговременный характер, не может служить смягчающим обстоятельством для судов. Я надеюсь, что органы юстиции и суды внесут необходимые коррективы в свою практику».

Комментарии к национал-социалистскому расовому законодательству

Нюрнбергские законы справедливо считаются вершиной антиев-рейского законодательства. Фактически они официально оформили дискриминацию евреев по расовому признаку во всех сферах жизни общества. Принципиально важным было то, что нацистские расовые нормативные и законодательные акты 1933–1935 годов (Закон «О восстановлении профессионального чиновничества» от 7 апреля 1933 года и инструкция по проведению его в жизнь, Закон «О гражданстве» и Закон «О защите немецкой крови и немецкой чести» от 15 сентября 1935 года, а также поправка к Закону «О гражданстве» от 14 ноября 1935 года) и другие, дополняющие и уточняющие их официальные документы ввели в юридический оборот в рамках нацистского права закрепленные законодательно определения «еврей», «ариец», «неариец». В соответствии с этими нормативными актами человек в нацистской Германии считался евреем, если:

трое из родителей его родителей были евреями;

двое из родителей его родителей были евреями, а сам человек состоял в браке с евреем (еврейкой) или исповедовал иудаизм.

Нетрудно заметить, что расовое определение еврейства 1933 года формально было более строгим. Например, в 1933 году человек, у которого кто-то из родителей его родителей был евреем, сам считался «полным евреем», а по законам 1935 года — уже нет. Однако это отнюдь не свидетельствовало о смягчении расовой политики нацистов. Скорее, следует говорить о реакции нацистских «правоведов» на реалии жизни, в которой имелись самые сложные с расовой точки зрения коллизии.

Любопытно, что нацистское расовое законодательство 1933–1935 годов использовало и такой «правовой» термин, как «степень загрязнения арийской крови», которую можно было подсчитать в процентах по специальной методике и, таким образом, решить конкретную человеческую судьбу. Так, при наличии трех евреев в числе бабок и дедов у человека «преобладала» еврейская кровь. Если евреями были только двое из бабок и дедов, человек имел право сам определить свою расовую принадлежность. Его решение в таких случаях обозначалось особым термином — «самоидентификация». Дети от смешанных браков считались евреями, если они состояли в браке с евреями или принадлежали к иудейской общине.

Таким образом, можно констатировать, что нацистская расовая доктрина весьма эклектично подходила к определению «еврейства», смешивая два различных основания: биологическое и конфессиональное (религиозное). Так, для детей и их родителей принадлежность к евреям определялась по биологическим основаниям, а для бабушек и дедушек — по религиозным. Впрочем, идеологов Третьего рейха подобная «научная некорректность» не смущала, в решении «еврейского вопроса» все средства были хороши.

Кроме того, в нацистскую расовую терминологию и, соответственно, во внутреннюю антисемитскую политику был введен специальный термин — «мишлинге» — «метис». Так стали называть «смешанные» или «нечистокровные» категории лиц, среди родственников и предков которых были евреи, В соответствии с нацистской расовой доктриной существовали «метисы» первой категории — «полуевреи» и «метисы» второй категории — «четвертьевреи». В смешанных браках, где мать или отец являлись евреями, к «метисам» относили их детей. В отличие от чистокровных евреев, «метисы» не являлись объектом целенаправленного преследования и истребления в нацистской Германии. Статс-секретарь министерства внутренних дел Вильгельм Штуккарт, один из разработчиков проекта Нюрнбергских законов о гражданстве и расе, был, например, принципиальным противником депортации и преследований «мишлинге» на том основании, что это означало бы «принесение в жертву германской крови». Штуккарт полагал, что «биологически опасно вводить германскую кровь во вражеский лагерь. Интеллект и блестящее образование полуевреев, обусловленное их связью с германской нацией, делают их естественными лидерами за пределами Германии, и потому они весьма опасны. Я предпочитаю видеть „метисов“ умершими естественной смертью внутри Германии».

Чтобы приблизить «народные массы» к существу и сути Нюрнбергских расовых законов в области «законодательной защиты немецкой крови от чужеродного еврейства», нацистскими правоведами были разработаны специальные наглядные таблицы, демонстрировавшие немцам, когда, собственно, появляется опасность «преступного кровосмешения» и с кем следует вступать в брак для сохранения «чистоты арийской крови». Позиция Штуккарта, равно как и точка зрения цитированного выше советника Лёзенера, по сути дела, отражала элементы прагматичного подхода к проблеме той части нацистских функционеров, которые, конечно же, не питали добрых чувств к евреям, но, будучи практиками государственного управления, стремились «выжать» из лиц, которых можно было поставить под сомнение по совершенно официальным основаниям, максимум пользы для рейха, будь то научная одаренность, административный талант или военные способности. Наиболее яркий пример такого подхода — сам «главный гонитель» немецких евреев тех лет Герман Геринг. Именно ему принадлежала ставшая поистине нарицательной в официальных инстанциях рейха и передаваемая без свидетелей от одного чиновника к другому крылатая фраза: «В своем ведомстве я сам определяю, кто у меня еврей, а кто нет». И это были не пустые слова. Известна почти анекдотическая история, связанная с заместителем Геринга в министерстве авиации, начальником вооружения люфтваффе генерал-фельдмаршалом Эрхардом Мильхом. В 1933 году Геринг, хорошо знавший Мильха и ценивший его организаторские способности, назначил его статс-секретарем министерства авиации. Однако существовал фактор, делавший невозможным государственную и военную карьеру Мильха: его мать была еврейкой. Ситуация, немыслимая для высокого должностного лица в условиях нацистского режима, Геринг весьма своеобразно решил эту проблему, заполучив от матери своего протеже собственноручно подписанное ею свидетельство о том, что Эрхард Мильх — внебрачный сын ее мужа, а не ее собственный ребенок. Но абсолютное большинство немецких евреев и «метисов» не имели покровителей такого уровня.

Кроме того, следует отметить, что позднее в отдельных случаях, вопреки идеологическим и расовым табу, нацистские власти поступали достаточно прагматично, возводя некоторых из «нечистых» за заслуги, оказанные рейху, в статус «почетных арийцев», что немедленно влекло за собой исключение этих лиц из «еврейских списков». Например, в Голландии в 194Q году такое звание получил генеральный директор министерства экономики Х.М. Гиршфельд — «за большой вклад в укрепление экономических связей между двумя странами», иными словами — за коллаборационизм[20] в экономической сфере после оккупации Голландии германским вермахтом.

Что же касается формальной стороны дела, то расовое законодательство нацистской Германии породило такой бюрократический «шедевр», как «Свидетельство о чистоте германской крови». Его был обязан заполнять каждый немец (или немка) при приеме на работу, полицейской регистрации, совершении гражданских актов и т,д. Анкета по форме «За» включала 53 позиции, при этом давались подробные сведения по прямым родственникам вплоть до второго колена. Лицо, заполнявшее свидетельство, под личную подпись предупреждалось о недопустимости сообщения ложных сведений расового характера о себе и о своих родственниках. Это влекло за собой как минимум немедленное увольнение с работы. Наконец, нельзя не прокомментировать мировоззренческую составляющую теоретических выкладок доктора Лёзенера как одного из прикладных разработчиков нацистского расового права. По Лёзенеру, «Нюрнбергские законы не загоняют евреев в гетто», а лишь способствуют «законодательному обособлению евреев, выгодному им самим». В общем, этакая культурно-национальная еврейская автономия внутри германского государства «всеобщего благоденствия». Только вот практика антисемитской политики Третьего рейха разительно отличалась от этой благостной картинки. Реальностью же было полное попрание всех политических и социально-экономических прав немецких евреев, а затем пришел и черед еврейских гетто. В последующем, в полном соответствии с теоретическими наработками вышеназванного ученого мужа, «процесс примирения и нормализации отношений между немцами и евреями с помощью нюрнбергского расового законодательства» продолжал интенсивно развиваться в лагерях, и точно к середине 1945 года «прежняя расовая ненависть между немцами и евреями» действительно «уступила место здоровым и свободным от взаимных претензий отношениям». Правда, с одной лишь небольшой поправкой: большая часть европейского еврейства, включая и евреев Германии, к этому времени уже была освобождена не только от «груза прошлых расовых конфликтов», но и от самой жизни их нацистскими «благодетелями».

«Творческое развитие» расового законодательства

После принятия Нюрнбергских законов и первой поправки к ним законодательная деятельность, направленная против евреев, несколько сократилась. Этот период относительного «затишья» продолжался около двух лет и объяснялся следующими обстоятельствами. Во-первых, в 1936 году в Германии должны были состояться зимние и летние Олимпийские игры. Соответственно, откровенная антиеврейская политика была временно снята с повестки дня. Но это был лишь тактический, а не главный фактор. Главным же было то, что Гитлер и вся нацистская верхушка стояли перед сложной дилеммой: антиеврейское законодательство ущемляло и унижало евреев, превращая их в угнетенное национально-этническое меньшинство, но одновременно оно же создавало легальные основы их проживания в рейхе, предоставляя им определенный, пусть и несовместимый с немцами, официальный статус. Именно это и вызывало сомнения у нацистов по поводу правильности данного пути: следует им вообще мириться с существованием евреев в рейхе или нет? Поэтому в середине 30-х годов нацистское руководство в этом вопросе как бы находилось на лерепутье. Однако чем прочнее было положение режима внутри страны и на международной арене, тем чаще нацистских вождей посещали мысли о возможности «решения еврейской проблемы» иным, более радикальным способом.

Тем не менее и в эти годы продолжалось «творческое развитие» нацистского расового законодательства. С момента издания Нюрнбергских законов (сентябрь 1935 года) до сентября 1937 года было издано 348 антиеврейских законов, постановлений и указов, а в период с сентября 1937 года и до «Хрустальной ночи» (ноябрь 1938 года) было опубликовано 1234 таких нормативных акта, причем последние постановления были гораздо жестче тех, что принимались в предыдущие два года. Атмосфера кипучего антисемитизма вновь охватила государственные и партийные структуры рейха.

В течение 1937–1938 годов по всей стране проводились многочисленные мероприятия, направленные на подчеркнутое противопоставление евреев неевреям. Инициатива в принятии антиеврейских нормативных актов принадлежала, как и прежде, руководящим инстанциям Третьего рейха. В этом «нормотворчестве», однако, появились новые моменты. Целый ряд документов был подготовлен в центральном аппарате НСДАП. Фактически нацистская партия, занимаясь законодательной деятельностью, выступала как самостоятельный субъект права. И это вполне соответствовало политическим реалиям Третьего рейха. Ведь НСДАП была не просто правящей, а государственно-правящей партией, чьи структуры пронизывали все звенья немецкого правительственного аппарата. Соответственно, директивные указания партии касались не только ее членов, но и всех граждан Германии.

Так, 8 января 1937 года начальник штаба при заместителе фюрера по партии Мартин Борман направил директиву № 5/37, запрещавшую немецким гражданам рейха («имперским гражданам»), принадлежавшим к «арийской расе», пользоваться услугами еврейских врачей, провизоров и похоронных обществ, принадлежавших евреям. «Арийцам» разрешалось прибегать к помощи врачей-евреев только в исключительных, экстремальных случаях, когда жизни пациента угрожала непосредственная опасность, а вызов «арийского» врача из-за недостатка времени мог привести к необратимым последствиям для жизни «арийского» пациента. Распоряжение касалось не только лиц, занятых в производстве, но и пенсионеров, несовершеннолетних и иждивенцев. Одновременно признавались недействительными любые свидетельства, включая свидетельства о временной нетрудоспособности в связи с заболеванием, свидетельства о смерти, справки об оказании срочной врачебной помощи, аптечные рецепты и т. п., выдаваемые еврейскими врачами, провизорами, юристами и сотрудниками похоронных бюро. Понятие «еврейский врач» предписывалось трактовать в соответствии с нормами имперского Закона «О защите немецкой крови и чести» от 15 сентября 1935 года. Эта директива была дополнена соответствующим циркуляром министра внутренних дел рейха, составленным на официальном партийном бланке НСДАП.

3 апреля 1937 года появился циркуляр Мартина Бормана № 43/37 о недопустимости поселения руководящих функционеров партии в гостиницах, отелях, а также в домах, принадлежавших евреям.

22 мая 1937 года вышел очередной партийный циркуляр № 64/37 о мерах по недопущению размещения представителей НСДАП, находящихся с официальными визитами за границей, в гостиницах и отелях, хозяевами которых были евреи.

В 1938 году антиеврейское законодательство продолжало ужесточаться. 16 июня 1938 года было опубликовано новое, третье по счету распоряжение о порядке применения Нюрнбергских законов 1935 года (так называемая «Третья поправка»). Оно породило новую волну указаний, предписаний и циркулярных распоряжений различных ведомств рейха по расовой тематике. Одновременно увеличивалось и число ограничений на общение и контакты немцев с евреями. Например, сотрудникам служб безопасности запретили ночевать в еврейских гостиницах и пансионах (16 июля 1938 года); были введены ограничения на почтовые отправления для евреев, на обратной стороне почтовых отправлений, предназначенных для немцев, появилась надпись: «Не для евреев» (31 августа 1938 года); евреев обязали всегда иметь при себе удостоверение личности (23 июля 1938 года); на заграничных паспортах евреев была вытиснена буква «J» (5 октября 1938 года). 27 июля 1938 года было принято правительственное постановление о переименовании улиц, названных в честь евреев. 17 августа был издан указ, согласно которому, начиная с I января 1939 года, евреям запрещалось давать своим детям «исконно немецкие имена», причем к любому имени еврейского ребенка полагалось добавлять второе имя — «Израиль» для мальчика и «Сарра» — для девочки. К концу 1938 года было ограничено право евреев появляться в общественных местах города Берлина. Кроме того, после «Хрустальной ночи» было полностью прекращено обучение еврейских детей в общих школах (15 ноября 1938 года).

Новая антиеврейская законодательная волна была организована нацистами с иезуитской хитростью. Практически ни один из вышеназванных нормативных актов не причинял евреям непосредственного экономического или физического ущерба. Однако они создавали совершенно определенный общественный климат, воздвигали стену психологического отчуждения между евреями и остальным населением страны. Разрывались человеческие связи, евреи Германии оказывались в культурной, политической и бытовой изоляции. Составной частью этой камлании стала и развернувшаяся травля австрийских евреев после аншлюса Австрии в марте 1938 года.

Можно только представить себе, сколько личных человеческих трагедий породило нацистское расовое законодательство. Документальное свидетельство одной из них сохранилось в архивах СД. Наивная, если не сказать больше, жительница Берлина фрау Эльза Катц, подписчица газеты «Фёлькишер Беобахтер», в 1938 году, когда по всей Германии прокатилась волна судебных процессов над «еврейскими осквернителями немецкой крови», когда в национал-социалистской прессе дня не проходило без погромных антисемитских статей, решила посоветоваться со своей газетой по следующей личной проблеме. «Мой сын, — писала она в газету, — является полуарийцем. Он обручен в течение уже 5 лет, но жениться не имеет права. Вопрос: может ли он со своей невестой продолжать жить в незарегистрированном браке, или же они должны разорвать обручение? Помогите мне, пожалуйста, я — мать и очень переживаю за своего сына. Мы уже 3 года являемся подписчиками „Фёлькишер Беобахтер“.

Газета проявила не только чуткость, но и поразительную оперативность, тотчас же переслав письмо фрау Эльзы Катц в службу безопасности СД. Разумеется, с просьбой „высказать свою точку зрения для подготовки ответа нашей читательнице фрау Катц“. О том, как успокоила материнские тревоги читательницы газета „Фёлькишер Беобахтер“, повествует внутренний документ реферата П 112 Главного управления службы безопасности по этому поводу. Он заслуживает отдельного цитирования:

„Письмо Эльзы Катц свидетельствует о том, что в системе Нюрнбергских законов существуют зияющие пробелы. Сын фрау Катц, являющийся, по всей видимости, метисом первой степени, уже в течение 5 лет помолвлен с арийкой и живет с ней в незарегистрированном браке. Решением Имперского комитета по защите немецкой крови в разрешении на брак им отказано. В данном конкретном случае имеется, однако, реальная возможность обойти запрет Имперского комитета, так как закон, запрещая смешанные браки, формально не запрещает совместное проживание лиц, которые были обручены по установленной форме. Между тем основным содержанием запрета на смешанные браки является в первую очередь предотвращение появления на свет нового потомства с еврейской кровью. Совместное проживание в незарегистрированном, хотя и формально не запрещенном браке таит в себе объективную опасность появления такого потомства. В условиях отсутствия реальных законодательных рычагов прекращения этого недопустимого союза единственно эффективными могут стать меры полицейского запрета. Следует предложить центральной службе гестапо изучить возможность непосредственного вмешательства в данную ситуацию. Одновременно необходимо поставить в известность заместителя фюрера по НСДАП“.

В официальном ответе в редакцию „Фёлькишер Беобахтер“ служба СД предложила газете „сообщить фрау Катц, что дальнейшее совместное проживание ее сына с чистокровной немецкой гражданкой рекомендуется немедленно прекратить, в противном случае существует реальная возможность полицейского вмешательства в это дело со всеми вытекающими отсюда последствиями“.

Характерной чертой нацистского антиеврейского законодательства являлось то, что нацистская верхушка неизменно поддерживала и поощряла наиболее дикие антиеврейские законодательные „новации“ с мест, зачастую сама провоцируя их появление. Об одной такой „ценной инициативе“, в порядке предложения о повсеместном внедрении „полезного опыта“, докладывал в марте 1938 года руководитель регионального отделения службы СД оберабшнитта СС „Юг“ своему берлинскому руководству. Речь шла о диковинном документе под названием „Руководящие принципы приема и обслуживания евреев в центральной больнице города Нюрнберга“. Своего рода практическое руководство или, скорее, служебная внутриведомственная инструкция для работников социальной сферы в случае обращения к ним лица, причисляемого в соответствии с Нюрнбергскими законами к евреям. Родилась эта инициатива, как следует из сопроводительного письма в Главное управление СД, „из реальной жизни“. Городской отдел социального обеспечения Нюрнберга обнаружил, что один пенсионер, годами получавший социальную помощь, оказался чистокровным евреем, хотя и давно крещенным по евангелическому обряду. Именно этот „возмутительный факт“ подвигнул нюрнбергских эскулапов на написание упомянутой инструкции. Город, давший миру такие расовые законы, был просто обязан „показывать пример“ в решении еврейского вопроса, Сами „Руководящие принципы“ — это длинный пятистраничный документ, детально расписывающий действия работников социальной сферы в отношении евреев. Первый раздел этого документа назывался „Общие положения“ и давал достаточное представление обо всем его содержании.

„При рассмотрении ходатайств о выделении социальной помощи необходимо особое внимание уделить выявлению расового происхождения ходатайствующего лица, а в случаях, вызывающих обоснованные сомнения, особенно при наличии явно еврейского по внешним признакам имени ходатайствующего лица, требовать предоставления дополнительных документов, проясняющих его расовое происхождение. При рассмотрении ходатайств евреев о выделении социальной помощи или о продлении существующих социальных выплат, как и при рассмотрении любых социальных ходатайств евреев разового или среднесрочного характера, следует с особой тщательностью подходить к изучению и рассмотрению представленных документов, руководствуясь при принятии решений по этим ходатайствам самыми строгими критериями“.

Естественно, что самым „строгим критерием“ в этом непростом деле являлось расовое законодательство Третьего рейха. Странно и удивительно в этом случае лишь то, что подобным образом уточняли нацистские расовые законы не профессиональные бюрократы из СД и гестапо и не головорезы из штурмовых отрядов, а работники социальных служб и врачи — представители „самой гуманной в мире профессии“.

Принятые нацистским режимом расовые антиеврейские законодательные и нормативные акты сразу же реализовывались на практике посредством целой системы политических, общественных и административных структур, игравших роль своеобразных „приводных ремней“ между высшим партийно-государственным аппаратом и населением рейха. Именно их работа обеспечивала быстрое и достаточно эффективное проведение в жизнь теоретических и политических установок НСДАП, в том числе и в сфере расовой политики. Например, в русле „генеральной линии“ энергичные шаги по „очищению“ своих рядов от „расово чуждых элементов“ предпринял „Немецкий трудовой фронт“, объединивший в своих рядах большинство работников промышленности. Так, в архивах СД сохранился отчет „Немецкого трудового фронта“ о ходе этой кампании. Характерно, что он был напечатан на. бланке „еврейского“ реферата II 112 Главного управления СД. Вот некоторые выдержки из этого документа: „Основополагающими для всех нас, членов „Немецкого трудового фронта“, — писал неизвестный автор отчета, — явились гениальные слова фюрера, произнесенные им на историческом съезде национал-социалистской партии в 1935 году, на котором были впервые провозглашены Нюрнбергские законы: имперским гражданином Германии может стать лишь соотечественник, а соотечественником может стать лишь тот, в чьих венах течет немецкая кровь, невзирая на религию. Таким образом, еврей не может быть нашим соотечественником“.

В отчете имеется текст верноподданнической клятвы или, скорее, расовой присяги нового члена „Немецкого трудового фронта“, который он был обязан при приеме прочитать вслух и подписать в случаях, когда чистота его германской крови вызывала сомнения у руководства. Звучала она следующим образом: „Я заявляю, что мне хорошо известны условия получения германского гражданства в том смысле, в котором они изложены в инструкции от 14 ноября 1935 года о применении имперского Закона „О защите немецкой крови и немецкой чести“ от 15 сентября I935 года, и что я соответствую этим требованиям. Я также полностью согласен с тем, что, если мне будет отказано в германском гражданстве, я автоматически лишаюсь членства в „Немецком трудовом фронте“ и не намерен выдвигать в этом случае никаких претензий“.

В апреле 1937 года „Немецкий трудовой фронт“ разослал „совершенно секретную“ ориентировку всем своим низовым организациям. Была найдена новая „досадная брешь“ в Нюрнбергских законах, Как известно, в соответствии с параграфом 3 „Закона о защите немецкой крови и немецкой чести“ евреям не разрешалось нанимать в качестве прислуги гражданок рейха немецкой или близкой ей крови моложе 45 лет. А если прислуга моложе 45 лет не является гражданкой рейха? Оказалось, что никаких законодательных ограничений на этот счет не имеется, то есть закон попросту не учел этой возможности. В ориентировке говорилось: „Немецкому трудовому фронту“ стало известно о массовых случаях нарушения Нюрнбергских законов представительницами „фольксдойче“[21] чехословацкой Судетской области. Молоденькие обладательницы чистой немецкой крови получают в рейхе разрешение на работу и в массовом порядке нанимаются на работу к евреям, которые, как правило, лучше платят. Тем самым создаются реальные возможности для безнаказанного осквернения евреями немецкой крови. Всем руководителям отделений „Немецкою трудового фронта“ на местах предлагается незамедлительно принять меры к выявлению такого рода случаев и проинформировать по ним соответствующие компетентные органы».

Как уже отмечалось, «Немецкий трудовой фронт» в этом вопросе был не одинок, подобные кампании проводились практически во всех государственных, административных, экономических, культурных и общественных структурах рейха.

Само собой разумеется, что обвинения в «скрытом еврейском происхождении» либо в наличии родственников-евреев стали действенным оружием в руках тех, кто мечтал получить повышение и занять более высокое служебное положение, «подсидев» собственного начальника, либо просто уничтожить конкурента. Этим грешили и высокопоставленные партийные функционеры. Так, гауляйтер Курмарка и будущий палач белорусского народа Вильгельм Кубе «организовал» в апреле 1936 года анонимное письмо, подписанное несколькими евреями и адресованное в имперскую канцелярию. В нем утверждалось, что жена председателя партийного суда НСДАП Вальтера Буха является еврейкой. Ко всему прочему, дама являлась еще и тещей Мартина Бормана, начальника штаба при заместителе фюрера по партии. Разгорелся скандал, и было проведено тщательное расследование. Донос был признан ложным. Кубе быстро «вычислили», и он был вынужден сознаться в своем авторстве. В качестве наказания Гитлер временно удалил неудачливого интригана с занимаемых им постов.

В новой кампании расовых чисток вновь встал вопрос о «полуевреях». Оригинальное решение «проблемы метисов» предложил некий доктор Гросс. Газета «Берлинер Тагесблатт» от 8 ноября 1937 года писала по этому поводу: «Государственный советник доктор Гросс, выступая с докладом в Гамбургской академии управления, затронул решение еврейского вопроса. Он заявил, что, наряду с решением еврейского вопроса в его, так сказать, чистом виде, особое значение для Германии приобретает проблема „метисов“, т. е. евреев „второй степени“. Для ее полного решения в рамках существующего законодательства понадобится несколько десятков лет. Судьба десятков тысяч наших соотечественников, которые не по своей вине стали расово и генетически больными, вызывает у нас естественное сочувствие, однако в интересах здоровья нации мы не можем допустить того, чтобы эти люди дали жизнь новому зараженному потомству. Наше подлинное уважение могут заслужить те настоящие патриоты своей родины, которые в ее интересах пойдут на суровую жертву и добровольно подвергнут себя стерилизации. Этой жертвы немецкий народ никогда не забудет».

Эволюция нацистского расового законодательства и расовой политики национал-социализма в отношении евреев носила «ускоренный» характер. От предложений о «добровольной стерилизации», адресованных «настоящим патриотам своей родины», и тщательно прописанных норм, закреплявших разделение людей на «чистых» и «нечистых», до рвов Бабьего Яра, немыслимой реальности Варшавского гетто, Майданека, Освенцима и Треблинки оказался довольно короткий путь.

«Деевреизация» экономики Германии и ликвидация «удушающей власти еврейского капитала» являлись политической и экономической сверхзадачей нацистов сразу после их прихода к власти, Главным методом ее решения был избран метод «выдавливания» евреев из экономической жизни Германии, их прямое ограбление, Основными формами такого давления стали экономические бойкоты еврейских магазинов и фирм, изгнание евреев из сферы общественных услуг и торговли, принятие ряда законодательных норм, всячески ограничивавших активность еврейского предпринимательства, а также фактическое отчуждение принадлежавших евреям фирм и предприятий, принявшее форму «ариизации».

Первая массовая антиеврейская экономическая акция (бойкот 1 апреля 1933 года), несмотря на ее бесспорный пропагандистский успех, принесла нацистам определенные экономические и политические проблемы. Так, бойкот имел негативные последствия внешнеэкономического плана. Крупные финансисты и промышленники Запада, среди которых традиционно была высока доля евреев, не могли приветствовать действия такого рода. Это обстоятельство также повлияло на продолжительность бойкота, которая была ограничена лишь одним днем. Во-вторых, бойкот, хоть и был объявлен «акцией по защите немецкого труда», в действительности нанес удар по немецким фирмам и немцам, связанным с работой еврейских предприятий либо непосредственно работавшим на них. Зачастую подавляющее большинство рабочих и служащих еврейских предприятий составляли «стопроцентные арийцы». Кроме того, возникло множество коллизий чисто юридического свойства, многие из пикетируемых магазинов и фирм финансировались либо немецкими банками, либо зарубежными финансовыми источниками, кроме того, не являлись евреями и многие владельцы контрольных пакетов акций этих предприятий и фирм. В нацистских бюрократических инстанциях за закрытыми дверями активно обсуждался вопрос: а что, собственно, обозначает термин «еврейское предприятие»? Каковы принципы и критерии его юридической идентификации? Таким образом, в экономическом смысле бойкот показал себя достаточно неэффективным. Одновременно он свидетельствовал, что назрело время для приведения правовых аспектов хозяйственной жизни рейха в соответствие с расово-политическими реалиями нацизма.

«Еврейский бойкот»

Все германский бойкот 1 апреля 1933 года стал лишь прелюдией к систематическим и непрекращающимся акциям против еврейских магазинов и еврейских товаров. Первой реакцией еврейских промышленников, оптовиков и владельцев розничной сети были смятение, растерянность и недоумение. Чего добиваются новые правители Германии? Ведь они же подрывают основы немецкой экономики! Они рубят сук, на котором сами сидят! Может быть, они чего-то не понимают? Может быть, им нужно просто все объяснить? В этой связи председатель «Центрального объединения немецких граждан иудейского вероисповедания» доктор Альфред Винер направил руководителям региональных и низовых организаций объединения письмо, датированное 21 июня 1933 года: «Из разных городов и областей Германии приходят сообщения о том, в каком тяжелом положении оказались владельцы крупных оптовых компаний — поставщиков одежды и текстильных товаров в результате того, что предприятия розничной торговли, владельцами которых являются евреи, предвидя убытки от продолжающихся акций бойкота и потеряв уверенность в будущем, сворачивают свою торговую деятельность. Еврейские владельцы крупных оптовых компаний, бойкотируемые, в СВОЮ очередь, арийскими владельцами предприятий розничной торговли, вынуждены сокращать объемы своих заказов на предприятиях легкой и текстильной промышленности. Союз оптовиков уже проинформировал об этом Союз германских промышленников, указав в качестве главной причины на трудности розничной реализации товаров в связи с антиеврейским бойкотом. Все это вызывает тревогу в промышленных кругах страны. В земле Саксония местный союз промышленников обратился в земельное министерство экономики с просьбой дать разъяснение по поводу складывающейся ситуации. С учетом изложенного обращаем ваше внимание на необходимость разъяснительной работы на местах. Следует проинформировать соответствующие государственные и партийные структуры о той опасности, которую может представлять для немецкой экономики ликвидация еврейских оптовых, мелкооптовых и розничных предприятий.

Д-р Альфред Винер»,

В первый год нахождения нацистов у власти у доктора Винера еще могли быть какие-то основания для осторожного оптимизма. В то время в Германии многие надеялись, что всплеск мутной волны антисемитизма — явление временное, конъюнктурное, что нацисты, «перебесившись», займутся серьезными государственными делами, что законы экономики возьмут свое. Но эти люди не понимали того, что национал-социалистская расовая политика — явление иррациональное и «внеэкономическое» по своей сути. Для нее соображения разумности, экономической целесообразности, практической выгоды, в конце концов, элементарный здравый смысл не имеют ровным счетом никакого значения.

Опыт первого антиеврейского экономического бойкота 1933 года получил «творческое развитие» во время массовой антиеврейской кампании летом 1935 года, связанной с так называемыми делами «по осквернению арийской крови», о чем уже упоминалось. Особенно широкий размах приобрели хулиганские действия штурмовиков в Берлине. Чтобы ввести процесс «народного волеизъявления» в более или менее управляемое русло, 30 июля в берлинской ратуше состоялось совместное совещание «отцов города»: аппарата гауляйтера Берлина, представителей гестапо и городских полицейских инстанций, а также командования штурмовых отрядов СА района Берлин — Бранденбург, Однако целью столь ответственного собрания отнюдь не являлось прекращение антиеврейских акций.

Речь на нем шла о том, чтобы, отказавшись от шумных, но малоэффективных пропагандистских мероприятий и демонстраций, перевести «борьбу с еврейством» в Берлине на «экономические рельсы». В ходе совещания были выработаны следующие совместные решения, по сути — комплексная программа «тихого удушения» еврейского предпринимательства в городе:

«1. Еврейский бизнес.

Открытие новых еврейских торговых заведений должно быть максимально затруднено посредством строгого контроля поступающих заявок со стороны административного суда Берлина. Для этого городские власти должны разработать и издать специальное положение, которое принципиально исключало бы выдачу евреям концессионных разрешений на торговлю.

Б отношении уже существующих еврейских лавок и магазинов следует жестко придерживаться требований закона о защите розничной торговли. Необходимо воспрепятствовать увеличению торговых площадей еврейских магазинов. При этом следует подумать о создании евреям, пытающимся расширить свои торговые заведения, дополнительных трудностей в виде соответствующих финансовых сборов и обложений со стороны строительной полиции.

Особенно важно, чтобы все действующие еврейские торговые заведения в будущем могли бы сразу же быть идентифицированы покупателями как еврейские. Окончательное урегулирование этого вопроса должно взять на себя имперское правительство. В этой связи предлагается обозначать все арийские — нееврейские лавки и магазины соответствующей вывеской. Вопрос о выяснении расовой принадлежности владельцев торговых заведений должны взять на себя партийные инстанции аппарата гауляйтера Берлина. Кроме того, принято решение об усилении национал-социалистского воспитания населения как в рамках партийных структур НСДАП, так и вне их, чтобы удержать людей от покупок в еврейских магазинах.

Действенной мерой против владельцев еврейских кафе — мороженых, которые стали одной из главных мишеней антиеврейских демонстраций, будет уже принятое положение о том, чтобы каждое кафе-мороженое было оборудовано туалетной кабиной. Следует надеяться, что строгое и бескомпромиссное применение данного положения в отношении владельцев еврейских кафе-мороженых приведет к закрытию многих из них, так как выполнить его во многих случаях будет просто невозможно ввиду недостатка места для туалетной кабины.

2. Еврейские кооперативы по управлению домами и земельными участками.

Дома и земельные участки, принадлежащие евреям, в будущем должны быть подвергнуты строгой проверке на предмет того, были ли с них уплачены строительные налоги при ремонте, налоги при совершении сделок с недвижимостью и т. д. Аппарат гауляйтера Берлина должен взять на себя заботу о том, чтобы при сдаче еврей-скими кооперативами жилья арийским и неарийским нанимателям, с арийских нанимателей жилья не требовали слишком высокой платы, и все вопросы, связанные с поднаймом жилья, решались бы в пользу арийцев.

…4. Следует подвергнуть тотальной проверке все немецкие организации и фирмы на предмет того, кто из них еще продолжает практику деловых отношений с еврейскими фирмами.

…В будущем состоятся дальнейшие обсуждения вопроса борьбы с еврейством в Берлине».

Таким образом, задолго до «большого наступления на экономическом фронте» против евреев в масштабах всей страны власти имперской столицы начали бескомпромиссную борьбу против еврейского предпринимательства в Берлине.

Первая волна экономической «ариизации»

В рамках политики вытеснения евреев из хозяйственной жизни Германии центральное место занимала «ариизация». Этим термином обозначалась передача еврейского имущества и собственности немцам. Он не являлся аналогом понятия «национализация», поскольку в результате «ариизации» принадлежавшее евреям имущество переходило в руки частных лиц, а не нацистского государства. Процесс «ариизации» начался уже во второй половине 1933 года, но до 1938 года он осуществлялся не в силу закона или официального указа, а лишь как «следствие стечения определенных обстоятельств». Ясно, однако, что эти «обстоятельства» всегда умышленно создавались нацистами. Например, определенным заводам и фабрикам, где хозяевами были евреи, нацисты прекращали поставки сырья и оборудования, применяли политику эмбарго[22] и прочее. Несмотря на то что хозяин-еврей был вынужден идти на невыгодную сделку и срочно продавать свое рентабельное предприятие за его неполную стоимость, за ним все-таки оставалось некое подобие свободы выбора: он имел возможность определять «арийских» покупателей своего предприятия. Какие же предприятия подвергались процессу «ариизации» в середине 30-х годов? Во-первых, те, которые не имели практического значения для военно-экономической мощи рейха (магазины, маленькие фабрички и мастерские, особенно в селах и деревнях). Во-вторых, более крупные предприятия, имевшие отношение к культурной и информационной сфере (например, издательства). Нередко за право обладания ими между «истинно арийскими» предпринимателями разгоралась ожесточенная конкурентная борьба.

Особенно сильно «ариизация» отразилась на владельцах предприятий розничной торговли: из 50 000 магазинов к середине 1938 года лишь 9000 по-прежнему оставались в руках еврейских владельцев. Прямым следствием многочисленных запретов на профессию, дискриминационных ограничений, поголовных увольнений и принудительной передачи еврейских предприятий в «арийские руки» стал резкий рост безработицы среди евреев Германии. В «борьбе с еврейством на экономическом фронте» нацисты не забыли и аграрную сферу. Еще в сентябре 1933 года был издан закон, запретивший евреям владеть крестьянскими земельными участками и вообще заниматься сельским хозяйством. Закон имел чисто расовую подоплеку. Как известно, квинтэссенцией расовой теории германского национал-социализма была идея о том, что «жизненная сила немецкого народа заключается в чистоте немецкой крови и в неразрывной метафизической связи со священной немецкой землей». Чистота крови мыслилась основным условием «развития созидательных и творческих сил немецкого народа в деле создания мощного германского государства». Только оно могло «обеспечить победу в борьбе с внешними и внутренними врагами и выживание немецкого народа как расы». Исходя из этого расистского постулата, евреи, по определению, не могли ни обрабатывать «священную немецкую землю», ни владеть ею. Позднее, в развитие закона, нацистами был принят целый ряд нормативных актов, которые полностью исключили даже вероятность какой-либо хозяйственной деятельности евреев в аграрном секторе.

Двоякая позиция Шахта

Следует отметить, что «антиеврейский компонент» всегда являлся составной частью экономической политики нацистских властей, однако вначале они были вынуждены в той или иной степени учитывать экономические реалии. Важнейшую роль в хозяйственной жизни рейха в середине 30-х годов играл Яльмар Шахт, представитель правого крыла германских политиков, блестящий экономист, назначенный Гитлером сначала президентом Рейхсбанка, а затем — министром экономики. Сам не будучи нацистом, он в большой степени способствовал финансово-экономическому укреплению национал-социалистского режима, проводя политику жесткой централизации хозяйственной жизни и перевода ее на военные рельсы. Эти огромные по масштабу экономические акции финансировались за счет внутренних займов. Они не только создавали экономическую базу для будущей войны (мощную военную промышленность и разветвленную инфраструктуру), но и формировали психологическую атмосферу «общенациональных усилий» в экономической сфере. Так, благодаря масштабным общественным работам практически исчезла безработица, работодатели и рабочие оказались объединенными в «Немецкий трудовой фронт», профсоюзы были распущены и их имущество конфисковано, запрещены забастовки, на работодателей оказывалось прямое давление государственных инстанций с целью увеличения числа рабочих мест.

В связи с этими экономическими новациями встал вопрос: как относиться к евреям, которые своей профессиональной деятельностью вносят большой вклад в хозяйственную жизнь? При назначении на пост министра экономики (июль 1934 года) Шахт осведомился у Гитлера: как он должен относиться к евреям, учитывая возложенные на него функции? Гитлер ответил: «Евреи могут продолжать заниматься хозяйственной деятельностью по-прежнему». Шахт, отнюдь не будучи настроенным «проеврейски», был в первую очередь хорошим финансистом и прагматичным политиком. 20 августа 1935 года под его председательством в министерстве экономики состоялось закрытое совещание высших функционеров министерств и ведомств рейха, посвященное «практическому решению» еврейского вопроса. Высказав свое крайнее неодобрение развязанной в штреихеровскои прессе кампании против «видных и уважаемых специалистов немецкой химической промышленности» (в связи с наличием у некоторых из них еврейских родственников), Шахт прямо заявил о том, что публикации такого рода нанесли «колоссальный ущерб» экспорту химической промышленности Германии.

«Я 30 лет жил рядом с евреями, — продолжал далее Шахт, формально выразив свое полное согласие с „генеральной линией“ национал-социализма по еврейскому вопросу, — и 30 лет мне удавалось зарабатывать на них хорошие деньги, а не наоборот. Методы, применяемые в отношении еврейского предпринимательства сегодня, невыносимы. Необходимо внести определенную систему в этот общий хаос, и пока эта цель не будет достигнута, мы не сможем разрешить и остальные аспекты еврейской проблемы».

Весьма наглядно линию Шахта в политике «экономического выдавливания еврейства из немецкой экономики» характеризует занятая им позиция при чистке крупнейших немецких банков от «еврейского элемента». Так, при непосредственном участии Шахта из правления «Дойче Банка» были выведены евреи Оскар Вассерманн и Теодор Франк. При этом Шахт в приватном разговоре с обоими еврейскими банкирами пообещал, что их деловое сотрудничество с ним и с германскими финансовыми структурами обязательно будет продолжено. Конечно, это обещание не было выполнено, но как бы уже по не зависящим от Шахта лично обстоятельствам.

После принятия Нюрнбергских законов, которые многие в Германии постарались использовать для нанесения евреям максимального материального ущерба, Шахт обратился к главам правительств немецких земель и разъяснил, что устранение евреев из экономической сферы пока отложено: «Только правительство рейха будет решать, следует ли сократить экономическую деятельность евреев или нет».

Подобная политика последовательно проводилась Шахтом в 1935–1937 годах. Однако после его ухода с поста министра экономики осенью 1937 года в связи с разногласиями с Г. Герингом экономическое давление на немецких евреев сразу возросло. Сказанное выше, разумеется, не означает, что при Шахте вообще не существовало экономического притеснения евреев. Напротив, подобная политика проводилась постоянно, но лишь в тех областях, где она не причиняла прямого вреда экономическому развитию Германии и росту ее военно-промышленного комплекса.

Развитие экономической «ариизации»

По мере организационного развития и усиления карательных и специальных служб Третьего рейха усиливалось и их влияние на «экономическом фронте борьбы» с немецкими евреями. Это было обусловлено в том числе и тем обстоятельством, что многие еврейские предприниматели, не желая терять нажитое ими за долгие годы имущество и капиталы, использовали любые лазейки финансово-юридического плана для перевода своих средств за пределы нацистского рейха. Для пресечения этой тенденции полицейские инстанции активно использовали агентурно-осведомительскую сеть. В российских архивах сохранилось несколько образцов первой волны «экономических» доносов, инициированных министерством внутренних дел и подчиненной ему тогда государственной тайной полицией. Один из этих доносов датируется 18 сентября 1933 года. Имя доносчика, разумеется, не сохранилось.

«Сообщаю, что доктор Герберт Кан продемонстрировал своим неарийским согражданам пути и способы перевода за границу своего имущества. Его бюро расположено в Берлине по улице Викто-рияштрассе 30 (все его сотрудники — неарийского происхождения). Я ранее уже информировал о сделках Кана с целью продажи Советской России судов. Вполне вероятно, что именно после моего сообщения СА провели обыск в его бюро. Кан переписывает на свое имя банковские счета во Франции, Англии и других странах, принадлежащие тем евреям, которые собираются эмигрировать за границу. Затем он получает разрешение на перевод валюты за рубеж из расчета 50 процентов от суммы. Кан таким способом переправил за рубеж несколько миллионов. По моим данным, у него имеется близкий друг в отделе валютно-экспортного регулирования министерства экономики. Этот человек проинформировал Кана о разрабатываемом законе об ограничении экспорта еврейских капиталов за границу, проект которого уже готов. Кан, по моим данным, собирается купить морскую яхту в порту Шванемюнде. Он уже явно ликвидирует все свои дела в Германии.

Берлин, 18 сентября 1933 года».

Наверное, с точки зрения формального законодательного регулирования валютных операций и перевода денежных средств за границу Герберт Кан был не самым законопослушным гражданином. Согласимся, однако, что нацистская политика «ликвидации еврейского влияния на экономическую жизнь рейха» и фактически безвозмездное отчуждение еврейских капиталов и собственности, а попросту говоря, освященный государством грабеж, вынуждали многих еврейских предпринимателей именно к таким действиям.

Первые шаги нацистов по проведению «ариизации» принадлежавших евреям предприятий и фирм имели своим прямым последствием то, что многие их еврейские владельцы, формально выполняя требования властей и передавая руководство своими предприятиями в руки «чистокровных арийцев», которые, как правило, являлись их многолетними деловыми партнерами, сохраняли и свое фактическое присутствие в деле, и гарантированную долю прибыли. Весьма распространенной стала и практика продажи товаров еврейских фирм через «чисто арийские» посреднические организации либо с оформлением сопроводительных документов на них как на «арийские товары». Будучи экономически весьма целесообразной (владельцы еврейских фирм реализовывали товар и получали прибыль, а немецкие клиенты приобретали то, что им было необходимо, по сходной цене и хорошего качества), эта практика совершенно не вписывалась в антиеврейскую политику национал-социализма. После того как с мест стали поступать многочисленные «сигналы» о таких случаях, экономическими аспектами «ариизации» занялось гестапо. Так, в служебном циркуляре от 7 ноября 1936 года, адресованном всем полицейским инстанциям рейха, заместитель начальника управления политической полиции и тогда уже фактический шеф гестапо Г. Мюллер информировал своих подчиненных о следующем:

«Из многочисленных докладов с мест можно сделать вывод, что в связи с политикой унификации, увеличивается число попыток со стороны владельцев еврейского бизнеса замаскировать путем различных уловок подлинный (еврейский) характер своих предприятий. Так, еще раз можно констатировать, что евреи продают свои товары, используя не только свои собственные имена и фирмы, но и, с согласия арийских служащих и коммерсантов, прикрываясь их именами. Представители еврейских фирм не прекращают своих попыток представлять продаваемые ими товары товарами арийских фирм. Весьма часто экспедиторы поставляют еврейские товары клиентам под своими собственными именами, чтобы таким образом хотя бы внешне замаскировать еврейский характер фирм-поставщиков.

Вину за эти происки несут не только владельцы еврейских фирм и их помощники, но и сами арийцы, покупатели еврейских товаров. Именно арийцы, чтобы быстро закупить желаемые товары, неоднократно требовали, чтобы товары отсылались им от нейтрального отправителя.

Я предлагаю, чтобы эти и подобные им попытки замаскировать еврейские товары, в случае выявления таковых, расследовались и пресекались производственной полицией и соответствующими хозяйственными инстанциями. О более крупных акциях (вмешательство в экономические процессы) следует в сомнительных случаях немедленно направлять донесение в Берлин.

В заключение предлагаю представить донесения об уже имеющихся на этот счет соображениях и о принятых мерах в срок до 15 декабря 1936 года».

Следует отметить, что расовые идеологемы нацизма, трансформировавшиеся в сферу практической политики, зачастую рождали в головах нацистских вождей весьма причудливые и далекие от реальности представления. Так и в еврейском вопросе руководители НСДАП зачастую пользовались либо крайне тенденциозной, либо просто фантастической информацией. Но, попадая на «удобренную и подготовленную почву», эта информация, будучи соответствующим образом «упакованной» и поданной, начинала жить своей собственной жизнью, а ее пользователи относились к ней как к реальному факту, В полной мере это относилось и к экономической сфере. Красноречивым свидетельством подобной метаморфозы является письмо, направленное начальником штаба заместителя фюрера по НСДАП Мартином Борманом 14 июня 1935 года имперскому министру экономики, по вопросу «противодействия еврейскому влиянию в экономической жизни Германии». Борман писал: «Из достоверных источников мне стало известно о том, что, ставшие гражданами других стран, бывшие немецкие евреи возвращаются в Германию и спокойно открывают здесь свое дело. Проблема требует серьезного рассмотрения, и необходимо принять соответствующие законодательные меры с тем, чтобы пресечь негативные тенденции такого рода в экономической жизни Германии. Нельзя допустить, чтобы евреи вновь проникли в экономику страны. Имеются ли у министерства экономики статистические данные с точной оценкой еврейского влияния в немецкой хозяйственной жизни, включая анонимные капиталовложения со стороны лиц, утративших германское гражданство? Я был бы весьма признателен за возможность познакомиться с подобным экономическим обзором. Мне представляется весьма важным оценить в реальном выражении влияние еврейской „мертвой руки“ в немецкой экономике».

Рекомендации руководителей партии в нацистской Германии воспринимались как руководство к действию и приказ, не подлежащий обсуждению. Копия письма была направлена в гестапо, так как все, что касалось евреев, входило е компетенцию тайной государственной полиции. Так эпистолярный «перл» Бормана о загадочной еврейской «мертвой руке» получил путевку в жизнь. В подзаголовке служебного письма Главного управления гестапо в СД вполне серьезно говорилось о вышеназванной еврейской организации, якобы «подрывавшей изнутри экономику рейха». Правда, видимых следов организации так и не было обнаружено.

В то же время у немалой части еврейского населения вплоть до середины 1938 года еще оставалась возможность для более или менее сносного экономического существования. Антисемитская политика нацистских властей вела к обнищанию многих еврейских предпринимателей, но те из них, кто временно был необходим для функционирования германской экономики, еще сохраняли свою работу и свое экономическое положение. Даже в середине 1938 года в Германии еще насчитывалось около 40 тысяч еврейских предприятий, дававших средства к существованию местной еврейской общине. Тем не менее ситуация для еврейского предпринимательства ухудшалась буквально не по дням, а по часам. Так, уже в начале 1937 года появляется ряд нормативных документов различных правительственных инстанций рейха, которые были призваны свести, как говорится, «к нулю» активность евреев в экономической области.

Характерной особенностью этой политики было непосредственное участие в ней полицейских инстанций. При этом гестапо нередко выступало инициатором новых ограничений для евреев в экономической сфере. Так, 25 января 1937 года шеф гестапо Мюллер направил министру юстиции рейха следующее служебное письмо:

«Министру юстиции рейха

Берлин Вильгельмштрассе 65

От подчиненных мне органов полиции поступают сообщения о том, что в последнее время участились случаи перевода евреями принадлежащих им земельных участков в другие руки. Как правило, эти действия являются верным признаком того, что данный еврей собирается скрытно эмигрировать за границу и перевести за рубеж принадлежащее ему имущество. В силу того, что органы полиции на местах не во всех случаях своевременно получают информацию подобного рода и не могут обеспечить в достаточной степени контроль над этими лицами, прошу Вас дать распоряжение сотрудникам нотариатов и кадастровых регистров о необходимости информирования уполномоченных органов полиции на местах обо всех случаях продажи евреями принадлежащих им земельных участков. Местные органы полиции получат тем самым возможность принять соответствующие меры по пресечению скрытой эмиграции евреев и незаконного перевода капиталов за границу. Прошу незамедлительно поставить меня в известность, когда будет принято положительное решение по моему предложению с тем, чтобы я смог своевременно сориентировать подчиненные мне полицейские инстанции на местах.

Мюллер».

«Положительное решение» по письму шефа гестапо в министерстве юстиции рейха было принято, кроме того, для недопущения подобных случаев в будущем, во все полицейские инстанции на местах поступила команда о негласном запрете на продажу или сдачу в аренду евреям земельных участков.

«Тайная государственная полиция

Потсдам, 23 июня 1937 г.

Отдел тайной государственной полиции в Потсдаме

Всем представителям местной администрации.

Уже имевший место случай дает основание указать на то, что продажа или сдача в аренду евреям участков земли являются безусловно нежелательными. Следует препятствовать этому всеми имеющимися средствами. Требую немедленной информации о намечаемых или уже совершенных сделках по продаже или сдаче в аренду участков земли евреям.

Граф фон Ведель».

От центральных и земельных полицейских инстанций запрет пошел по исполнительской вертикали вниз, вплоть до последнего сельского жандармского участка.

«Ландрат Кирипщ, 25 июня 1937 г.

Район Остпригнитц

Всем бургомистрам и жандармам района.

Направляю для сведения копию настоящего указания, требую немедленно сообщать о намечаемых сделках по продаже или сдаче в аренду евреям участков земли.

Старший районный инспектор Грауэрт».

Мировая история знала различные пути и способы решения извечного земельного вопроса, но нацистам и здесь удалось сказать свое собственное слово. Землей в Третьем рейхе могли владеть и распоряжаться лишь счастливые обладатели «полноценной немецкой крови».

Вторая волна «ариизации»

В конце 1937-го — начале 1938 года, после ухода Шахта с поста министра экономики и начала осуществления нацистского четырехлетнего плана, вызвавшего прилив деловой активности у крупных немецких промышленников и рост производства в большинстве отраслей индустрии, резко усилилась «ариизация» больших предприятий. Следует особо отметить то обстоятельство, что одним иэ главных апологетов «ариизации», начиная с [936 года, был Герман Геринг, назначенный имперским уполномоченным по нацистскому четырехлетнему плану. Занимаясь экономическими проблемами рейха, Геринг не забывал и о личном интересе: возглавляемый им концерн «Герман Геринг Верке» тоже «ариизировал» немало еврейских предприятий.

Еврейские промышленники почувствовали жесткую руку Геринга уже в конце 1937 года. 27 ноября вышла секретная директива имперского министерства экономики относительно обеспечения еврейских предприятий сырьем и иностранной валютой. Директива была направлена руководителям так называемых «пунктов наблюдения» — специальных подразделений министерства экономики, призванных осуществлять наблюдение на местах за выполнением министерских директив и указаний в вопросах, касавшихся «экономической безопасности» Третьего рейха. Только через них можно было получить разрешение на конвертирование валюты для конкретной экспортной операции или получить сырье для организации промышленного производства. Все эти подразделения носили порядковые номера и располагались в крупных промышленных центрах, морских портах, таможенных и пограничных пунктах.

В директиве содержались меры по ограничению экспортной активности еврейских фирм и компаний и снижению «еврейского влияния» в сфере экспортно-импортных операций. Общим принципом провозглашалось правило безусловного предпочтения «арийской» фирмы или компании по сравнению с еврейской. Экспортную номенклатуру еврейских фирм и компаний предлагалось сокращать как за счет неуклонного снижения предоставляемой для экспортных закупок валютной массы, так и за счет ограничения поставок сырьевых материалов, прежде всего — энергоносителей. Мероприятия в отношении фирм и компаний, владельцами которых были евреи-иностранцы, предлагалось заранее согласовывать с центром. Министерство также напоминало о необходимости безусловного выполнения изданных ранее директив, касавшихся мероприятий в отношении еврейских фирм и компаний: № R 21081/37 от 16 июня 1937 года и № IIR 26991/37 от 30 июля 1937 года.

Любопытна реакция местных полицейских инстанций На этот документ. Так, например, начальник отделения СД в оберабшнитте СС «Везер-Эмс» оберштурмбанфюрер СС Хейнкен, получив копию этой директивы из регионального подразделения министерства экономики в Бремене, заинтересовался тем, что этот бесспорно полезный антиеврейский документ появился с таким запозданием, буквально накануне предстоящей смены министра экономики, а не раньше. На простую халатность это не похоже. Нет ли здесь признаков вредительства? Хейнкен решил поделиться своими сомнениями с «еврейским» рефератом И 112, руководство которого доложило дело высокому начальству. Судя по обилию начальственных резолюций на этом рапорте, делом заинтересовались. Затем, правда, как это обычно бывало в подобных случаях, дело было положено «под сукно». Подобные решения принимались на недоступном для полицейских чиновников уровне.

15 декабря 1937 года было издано новое распоряжение об ограничении выдачи валюты и об ограничении поставок сырья предприятиям, принадлежавшим евреям.

28 декабря того же 1937 года Главное управление службы безопасности направило всем руководителям региональных подразделений службы СД округов СС циркулярное указание «О новых правилах выдачи евреям разрешений на занятие коммивояжерской деятельностью». Документ свидетельствовал о том, что жесткое давление на евреев в сфере экономики стало системой. От себя добавим — системой порочной, так как полицейские службы своими действиями наносили прямой экономический ущерб собственному государству. В соответствии с циркуляром для евреев вводились в действие годичные разрешения на право занятия коммивояжерской и иной торговой деятельностью. Ранее они выдавались и евреям, и неевреям в местных муниципальных органах на общих основаниях. После вступления в силу Нюрнбергских законов обязательным условием для получения торговой лицензии стало разрешение гестапо. Данное правило, как можно сделать вывод из этого документа, соблюдалось далеко не всегда. Муниципальные органы были объективно заинтересованы в выдаче лицензий на торговлю и расширении числа налогооблагаемых субъектов, так как все это увеличивало поступления в местный бюджет. От гестаповских запретов в некоторых случаях, видимо, просто отмахивались.

В циркулярном указании говорилось, что отдел II22 (экономический отдел) службы СД уже полгода работает над проектом распоряжения о полном запрете на выдачу евреям без письменного разрешения гестапо не только торговых лицензий, но и разрешений на право найма жилых помещений и других видов разрешительных документов. Само распоряжение, ставящее экономическую жизнь евреев под тотальный контроль гестапо, было почти что «на выходе», но уже заканчивался 1937 год, а в начале нового года евреи вновь должны были обратиться в местные муниципальные органы за новыми разрешениями. В этих условиях отделениям СД на местах предписывалось, взаимодействуя с гестапо, усилить контроль над деятельностью муниципальных органов в целях недопущения фактов несанкционированной выдачи евреям разрешительных документов до выхода в свет соответствующего распоряжения,

Впрочем, многие полицейские инстанции на местах и без этих бюрократических указаний центра еще раньше запретили всю коммивояжерскую деятельность еврейских торговцев. Естественно, исходя из высших соображений безопасности рейха. Так, в оберабшнитте СС «Север» отделение службы безопасности и полиция города Шнайдемюля за весь 1937 год не выдали евреям ни одного разрешения на право заниматься коммивояжерской деятельностью на подведомственной им территории. При этом бдительные полицейские чиновники из Шнайдемюля исходили из того, что каждого еврея следует рассматривать в качестве «врага государства». Кроме того, они имели «реальные опасения», что коммивояжерская деятельность евреев, предполагающая их свободное перемещение, будет означать на практике «узаконенное ведение евреями разведывательной деятельности на всей приграничной территории».

В 1938 году для еврейских предприятий были отменены все существовавшие льготы по налогообложению. В финансовой сфере евреям стало практически невозможно получать ссуды на равных с немцами условиях, одновременно вырос так называемый «налог на побег» для евреев-эмигрантов. Евреи были отстранены от участия во многих видах профессиональной деятельности, в ряде случаев она была ограничена. Например, в еврейских ресторанах, кафе, закусочных разрешалось обслуживать только евреев. 20 июля 1938 года евреям запретили участвовать в работе биржи.

Герман Геринг и «принудительная ариизация»

Первый антиеврейский указ Геринга в рамках четырехлетнего плана был издан 22 апреля 1938 года. Он устанавливал наказание для немцев, помогавших «сокрытию еврейского бизнеса» посредством фиктивного руководства еврейскими предприятиями или представительства без указания на то, что бизнес является еврейским. Главной его целью объявлялась «борьба с фиктивной ариизацией», действительно имевшей место, то есть с формальной продажей еврейского предприятия «арийцу», при которой владелец-еврей фактически продолжал оказывать влияние на ведение дел и использовать получаемые прибыли. В данном случае весьма показателен правовой нигилизм нацистских юристов и чиновников от экономики. Официальные карательные санкции за злоупотребления в сфере «еврейского бизнеса» вводились тогда, когда еще отсутствовало нормативно закрепленное определение самого «еврейского бизнеса»! Но, конечно, эти юридические «мелочи» нацистов смутить не могли.

Второй указ был датирован 26 апреля 1938 года. Он обязывал всех евреев, подданных рейха, а также лиц, состоящих в браке с евреями, зарегистрировать всю принадлежавшую им собственность как в Германии, так и за ее пределами. На основании информации, полученной после издания этого указа, был достаточно точно установлен объем еврейской деловой активности в Германии, что в дальнейшем послужило основой для «целевого» грабежа еврейского имущества и еврейской собственности.

14 июня 1938 года впервые было дано официальное определение «еврейского бизнеса». Таковым считался бизнес, владелец или совладелец которого, согласно Нюрнбергским законам, был идентифицирован как еврей. В случае если бизнес представлял собой «общество с ограниченной ответственностью», он считался еврейским, если один из его руководителей (членов наблюдательного совета) являлся евреем или больше половины акционеров с правом участия в голосовании пайщиков являлись евреями (т. е. больше половины акционерного капитала общества принадлежало евреям).

Соответственно, было определено, какое предпринимательство или предприятие не является еврейским. Принципиальными в этом случае считались следующие условия: среди членов наблюдательно-го совета компании или акционерного общества не должно было быть ни одного еврея, а три четверти акционерного капитала должны были находиться в «арийских» руках.

Одновременно в министерстве внутренних дел рейха был подготовлен циркуляр, послуживший практическим руководством по составлению списков еврейских предприятий по единой утвержденной форме. На каждое еврейское предприятие составлялась отдельная справка, куда включались следующие сведения: тип предприятия с указанием регистрационного номера торговой палаты, предмет деятельности, юридический адрес, основания для внесения данного предприятия в список (еврейские владельцы предприятия или участие еврейского капитала в его деятельности), другие дополнительные данные, включая объем производства, финансовое положение, объем экспортно-импортных операций и т. д. В соответствии с циркуляром были также составлены списки всех предприятий, владельцами которых до недавнего времени были евреи, и проведена их тщательная проверка.

С 5 июля 1938 года министерство экономики рейха, в приложение к указу имперского уполномоченного по четырехлетнему плану Геринга от 26 мая 1938 года о регистрации еврейского имущества, издало циркулярное указание (инструкцию) о порядке проведения этой регистрации. В преамбуле этого документа говорилось: «Указ о регистрации еврейского имущества от 26 апреля 1938 года и принятое в тот же день на основании параграфа 7 данного указа распоряжение делают настоятельно необходимым, с учетом включения Австрии в состав рейха, представление государственному руководству точных данных об объеме еврейского капитала в Германии и его влиянии на германскую экономику. Одновременно эта работа создает возможность использовать еврейский капитал в германской экономике таким образом, чтобы он служил интересам немецкого народа».

Инструкция на основании соответствующих нормативных юридических актов рейха определяла общий порядок учета, а точнее сказать, отчуждения и продажи еврейских предприятий и фирм. В ней конкретно определялись инстанции, практически занимавшиеся на местах учетом, отчуждением и продажей объектов еврейской собственности. В их число входили: администрация земельных правительств, аппарат гауляйтеров НСДАП на местах, а также соответствующие промышленные, торговые и ремесленные палаты земель, которые давали экспертное заключение по еврейским компаниям и фирмам, входящим в сферу их профессиональной компетенции.

Летом 1938 года нацистские власти начали вводить специальные опознавательные знаки для еврейских предприятий. Зачастую это происходило по инициативе местных полицейских органов. Так, во время проведения очередного съезда НСДАП на витринах всех еврейских магазинов была вывешена выполненная желтым цветом надпись «Еврейский гешефт».[23] В Бреслау во время всегерманского спортивного фестиваля на фасадах всех еврейских предприятий были установлены плакаты желтого цвета с надписью — «Еврейское предприятие» размером 30 на 80 сантиметров (размеры были определены местным отделением СД и доведены до сведения владельцев еврейских предприятий через городскую администрацию).

3 декабря 1938 года новым министром экономики рейха Вальтером Функом, в соответствии с указаниями имперского уполномоченного по четырехлетнему плану, было издано постановление об использовании еврейского имущества.

Введение в действие всех этих документов и принятие соответствующих административных мер обеспечили проведение нацистами второй стадии «ариизации» еврейских предприятий — так называемой «принудительной ариизации». В ее рамках разрешалось назначать «доверенного» управляющего для еврейской собственности и, таким образом, подготавливать ее передачу в «арийские руки». Подобным образом была полностью ликвидирована значительная часть еврейских предприятий. По всей стране развернулась настоящая охота за предпринимателями-евреями и их собственностью. Особенно старательно выискивалось «еврейское влияние» на экономически рентабельных промышленных предприятиях, представлявших большой интерес для военно-промышленного комплекса рейха, а значит — и для Германа Геринга. При этом интерес нацистских адептов «национально ориентированной промышленности» не ограничивался только территорией Германии.

После окончания войны в личных бумагах рейхсмаршала было найдено немало документов, связанных с «ариизацией». Среди них — донесение «неизвестного источника», которое настолько ярко передает специфическую атмосферу антиеврейских нацистских новаций в сфере экономики, что есть смысл привести его здесь полностью:

«Франкфурт-на-Майне, 10 ноября 1937 г.

Еврейское влияние в концерне „Металльгезелльшафт А.Г.“

Сильное еврейское влияние в концерне проявляется прежде всего в том, что все предпринятые ранее попытки ариизации его верхнего звена управления не привели к положительному результату. Как следует из прилагаемого ниже списка, в правлении концерна, в его наблюдательном совете, а также в ведущих отделах, связанных с поставками сырья, и в заграничных филиалах концерна важнейшие посты занимают неарийцы. Аналогичная ситуация — в отделе кадров штаб-квартиры концерна.

Подготовленные по заданию вермахта и министерства экономики Испании материалы по Балканам и проекты важных соглашений обрабатываются в концерне полуевреями.

Имевшие место случаи появления надписей коммунистического содержания на стенах зданий концерна, а также поношение приветствия „Хайль Гитлер!“ и фактический запрет на его использование на территории концерна объясняются тем, что руководство и аппарат концерна в значительной мере засорены еврейскими элементами, которые находят защиту и поддержку на его самом высшем административном уровне».

Интересно, что после «ариизации» концерна он, как и многие другие предприятия, попал в военно-промышленную империю Геринга. Правда, нацисты не смогли добраться до его американских филиалов и дочерних фирм, но евреи — сотрудники концерна в Германии — разделили горькую участь сотен тысяч своих единоверцев.

Всю Германию захлестнул мутный поток доносов, многочисленные «патриоты-арийцы» всех чинов и званий усердно информировали вышестоящие инстанции и гестапо о «неарийском происхождении» своих знакомых, сослуживцев, родственников. Нередко реальной причиной для доноса было обычное сведение личных счетов, зависть, желание «подсидеть» начальника или удачливого соперника и самому занять его кресло. Что же тут нового? — может спросить читатель. Грешные страсти и слабости человеческого естества вечны, как вечно само мироздание. Страшная новизна ситуации заключалась в том, что людей стали оценивать не за их подлинные или мнимые заслуги и недостатки, а лишь по «составу крови» и национальности их родственников либо по иным псевдонаучным критериям нацистской расовой теории. Причем для многих должностных лиц бюрократической машины Третьего рейха деятельность по выявлению «неарийского элемента» являлась рутинной служебной обязанностью, Вот лишь один пример из этого ряда.

«Имперскому министру экономики

и президенту Рейхсбанка партайгеноссе Функу.

Берлин, 20 марта 1939 г.

Глубокоуважаемый господин имперский министр!

Главная инстанция по изучению родовых связей при моей канцелярии выяснила, что банкир и член земельного суда в отставке доктор права Александр Риндглеб, проживающий по адресу: Берлин-Ваннзее, ул. Штрассе пум Левей 12, породнен с евреями. Его жена Доротея, урожденная Шпрингер, родившаяся 20 сентября 1887 года в Берлине, имеет в своей родословной из ближайших прямых родственников старшего поколения одного полуеврея и трех полных евреев, В соответствии с законом о гражданстве рейха она, таким образом, считается еврейкой.

В результате встречи с господином Риндглебом в моей канцелярии мне стало известно, что он, являясь владельцем банковского дома „Оскар А. Риндглеб“, расположенного по адресу: Берлин W-35, Клюкштрассе 21, пользуется доверием имперского министерства экономики и выполняет для него в своем банке ответственную работу по финансовым оценкам в сфере защиты промышленных прав. Это обстоятельство и подвигло меня поставить Вас в известность о еврейском происхождении жены господина Риндглеба.

Хайль Гитлер!

Заместитель гауляйтера Берлина».

В ответном послании имперского министерства экономики от 28 марта 1939 года, адресованном заместителю гауляйтера Берлина, референт Колер в типичной бюрократической манере сообщил нацистскому функционеру, что в рамках деловых контактов министерства с господином Риндглебом ни о каких доверительных отношениях не было и речи. Министерству, говорилось далее, также ничего не было известно о еврейских родственниках Риндглеба.

Как далее сложилась судьба этого человека? Предпочел ли он комфорт благоустроенной жизни и личное процветание, расставшись с любимой женщиной? Или, наоборот, потеряв все, присоединился к клану «отверженных», но не утратил главного — человеческого достоинства и своей любви? Документы молчат, а может быть, еще не найдены, но, возможно, когда-нибудь расскажут об этой и подобных ей историях.

Особый вопрос — экономические и социальные последствия «Хрустальной ночи» для евреев Германии. Они были самыми катастрофическими. На совещании 12 ноября 1938 года Геринг, в числе прочих мер, специально распорядился об усилении темпов «арииза-ции» германской экономики и о превращении евреев в «вечных должников и получателей пособий». Действительно, в тот же день, 12 ноября, на всех немецких евреев был наложен громадный штраф — 1 миллиард марок — в качестве «компенсации ущерба, нанесенного Германии» в результате… еврейского же погрома. В специальном постановлении имперского уполномоченного по четырехлетнему плану от 12 ноября 1938 года об «искупительной повинности евреев германского подданства» говорилось: «Враждебная в отношении немецкого народа и рейха позиция еврейства, которое осмелилось совершить гнусные убийства, требует от нас дать решительный отпор этим проискам и сурово наказать виновных. Настоящим, на основе постановления о проведении в жизнь четырехлетнего плана развития от 18 октября 1936 года, я определяю следующее: на все еврейство германского подданства налагается денежная контрибуция в размере 1 000 000 000 рейхсмарок в пользу германского рейха».

Иными словами, евреев заставили самих заплатить за действия погромщиков. Этот «экономический опыт» получит в дальнейшем свое страшное развитие. Пройдет всего три года, и в октябре 1942 года в оккупированном западноукраинском городе Станиславе начальник полиции Крюгер соберет на местном кладбище под предлогом «регистрации» всю еврейскую общину города, ограбит всех до нитки и расстреляет сотни евреев в течение одного дня, включая стариков, женщин и детей, А тех немногих, кто остался в живых, издевательски заставит заплатить за патроны, израсходованные палачами в ходе экзекуции. Но пока на дворе 1938 год…

В другом постановлении за подписью Геринга «Об исключении евреев из экономической жизни рейха», принятом в тот же день, 12 ноября, говорилось следующее;

«§ I. (1) Начиная с 1 января 1939 года евреям запрещается иметь магазины и лавки в системе розничной торговли, фирмы в системе посылочной или заказной торговли, а также владеть собственными ремесленными мастерскими.

С того же числа евреям запрещается участвовать в базарной и ярмарочной торговле всех видов, в торговых выставках, предлагать на них свой товар, рекламировать его и получать от кого-либо какие-либо заказы.

Еврейские предприятия и мастерские, нарушающие этот запрет, должны закрываться полицейскими инстанциями.

§ 2. (1) Начиная с 1 января 1939 года еврей, в соответствии с духом закона об организации национального труда от 20 января 1934 года, не может быть руководителем производства.

(2) Если еврей занимает руководящую должность на каком-либо предприятии или в какой-либо фирме, то он должен быть уволен с этой должности в течение 6 недель. С истечением этого срока все претензии еврея к нанимателю, вытекающие из содержания заключенных трудовых договоров, аннулируются и не рассматриваются, включая претензии по заработной плате, страховым и компенсационным выплатам.

§ 3. (1) Еврей не может быть членом кооператива.

(2) Евреи, состоящие в различных кооперативах, должны быть исключены из них в срок до 31 декабря 1938 года. Для этого не требуется специальная процедура исключения».

Сами еврейские предприятия по бросовым ценам переходили в руки новых, «арийских» владельцев или попросту ликвидировались. Для прежних хозяев это в любом случае означало полное разорение, так как даже теми мизерными суммами, которые были получены от принудительной «ариизации», они не могли распоряжаться. Эти средства вначале поступали на специальные заблокированные счета, а затем шли в пользу нацистского рейха. Евреев принуждали продавать драгоценности, ювелирные украшения, предметы старины и искусства по цене, значительно ниже их действительной рыночной стоимости. Евреи не имели права владеть ценными бумагами и акциями — их принудительно изымали и помещали на специальные банковские депозиты.

Общая координация всей работы по вытеснению евреев из хозяйственной жизни рейха была возложена на имперское министерство экономики. В контексте «фронтального экономического наступления» на еврейскую деловую активность следует рассматривать и конфиденциальное циркулярное письмо имперского министра экономики Вальтера Функа, появившееся 21 ноября 1938 года (то есть фактически сразу же после трагических событий «Хрустальной ночи»), «О регистрации еврейского имущества», адресованное руководителям 14 основных министерств и ведомств Третьего рейха, включая министерство внутренних дел, министерство финансов, министерство просвещения и пропаганды, министерство продовольствия и сельского хозяйства, аппарат НСДАП, тайную государственную полицию (гестапо) и ее региональные подразделения, другие государственные инстанции.

Указанный документ был подготовлен в соответствии и во исполнение распоряжения министерства экономики от 26 апреля 1938 года о регистрации еврейского имущества. Циркулярное письмо в качестве приложения содержало так называемое «Руководство к исполнению», в котором были даны конкретные директивные указа-кия относительно того, какие именно категории еврейской собственности (земельные угодья, недвижимость, банковские активы И т. д.) подлежат срочному учету с перспективой ее отчуждения в дальнейшем.

В частности, этот документ предусматривал, что учету подлежали собственность и имущество евреев, проживавших в Германии и являвшихся подданными рейха; собственность и имущество евреев, не являвшихся подданными рейха; а также имущество евреев, проживавших в Германии и вообще не имевших какого-либо подданства, При этом не подлежала отчуждению («ариизации») собственность евреев, которые хотя и проживали в Германии, но являлись гражданами других государств, а также собственность тех семейных пар, которые, хотя и имели родителями евреев, сами, в соответствии с положениями уже известных расовых законов рейха, евреями не считались, В целом по Германии, во исполнение вышеуказанного циркуляра, было учтено:

собственности в сфере сельского хозяйства и лесоводства — на J12 миллионов рейхсмарок;

земельных участков — на 2298 миллионов рейхсмарок;

предприятий и производственных мощностей (с учетом выплаты внутренних долгов) — на 1177 миллионов рейхсмарок;

— прочей собственности — на 4844 миллионов рейхсмарок. Всего было подано 135 750 заявлений по регистрации и учету

имущества, принадлежавшего евреям. Общая сумма учтенной еврейской собственности составила 8426 миллионов рейхсмарок, что, за вычетом всех внутренних долгов и налогов, давало итоговый результат в 7050 миллионов рейхсмарок. При этом большая часть учтенной собственности была вполне ликвидной, что сулило немалые прибыли нацистскому режиму и его попутчикам, радевшим о «расовой чистоте германской экономики».

«Деевреизация» немецкого общества

6 февраля 1939 года имперским министром экономики было подписано новое циркулярное указание об использовании учтенного еврейского имущества. Оно было опубликовано в качестве документа внутреннего пользования только в официальном бюллетене министерства экономики. Указание было адресовано всем органам исполнительной власти рейха на местах, включая имперскую столицу Берлин, а также имперскому комиссару по воссоединению Австрии, наместнику Австрии, министру по вопросам труда и экономики Австрии, имперскому комиссару и органам власти в Судетской области, а также имперскому комиссару по вопросам кредитного дела и имперской хозяйственной палате. Этот документ представлял собой развернутую программу действий в отношении еврейского имущества и еврейской собственности, поэтому есть смысл остановиться на нем более подробно. В общем разделе данного циркуляра отмечалось:

«1. Для проведения в жизнь политики деевреизации[24] необходимо, учитывая изданные указы и распоряжения имперского уполномоченного по четырехлетнему плану, принципиально определиться со следующими позициями: проведение политики деевреизации является делом специально предназначенных для этого административных органов с участием соответствующих партийных инстанций (гауляйтеры НСДАП) на местах. Этот вопрос согласован с заместителем фюрера по партии. Однако окончательные решения по каждому конкретному вопросу и ответственность за проведение деевреизации в целом лежат исключительно на государственных органах власти.

Проведение в жизнь политики деевреизации предъявляет к органам власти, ответственным за этот процесс, чрезвычайные требования. Тем не менее мы вправе ожидать, что эти ответственные инстанции, в полном соответствии с огромным политическим и экономическим значением поставленных перед ними задач, сделают все от них зависящее, чтобы обеспечить по возможности быстрое, целесообразное и безупречное в каждом конкретном случае проведение данной политики в жизнь.

2. Данное циркулярное указание об использовании еврейского имущества вносит в этот процесс, по сравнению с существовавшей ранее нормативно-законодательной базой по данному вопросу, существенную новизну. Она заключается в том, что деевреизация как еврейских предприятий, так и участков земли и других объектов недвижимости, принадлежащих евреям, может теперь проводиться с широким использованием принудительных мер. Полномочия, которые даются данным указанием административным органам, ответственным за деевреизацию на местах, являются исчерпывающими, В какой степени и какими темпами использовать эти полномочия, министр экономики рейха будет определять в соответствии с конкретными указаниями имперского уполномоченного по четырехлетнему плану.

Настоящим определяю, с учетом существующего особого порядка урегулирования вопросов в отношении земельных участков, используемых в сельскохозяйственных и лесоводческих целях, что применение принудительных мер согласно параграфам 1 и 6 постановления от 3 декабря 1938 года временно ограничивается только еврейскими предприятиями и принадлежащими им участками земли. После того как в результате реализации мер по выполнению постановления от 12 ноября 1938 года об устранении евреев из хозяйственной жизни рейха евреи были повсеместно вытеснены из розничной и рыночной торговли, а также из ремесел, теперь административные органы на местах должны решить следующую задачу, Она заключается в том, чтобы во взаимодействии с партийными инстанциями провести, с применением разумных экономических мер воздействия, деевреизацию тех предприятий оптовой торговли и промышленности, которые в соответствии с третьим дополнением к имперскому закону о гражданстве рейха считаются еврейскими вследствие значительного персонального или финансового участия в них евреев.

При проведении деевреизации тех предприятий, в которых, по смыслу третьего дополнения к Закону „О гражданстве“, незначительное еврейское участие позволяет считать их не еврейскими, необходимо предусмотреть принудительный перевод рассеянной в них еврейской собственности в акции и другие ценные бумаги.

В соответствии с распоряжением имперского уполномоченного по четырехлетнему плану не следует пока проводить принудительной деевреизации еврейских земельных участков, используемых в сельскохозяйственных и лесоводческих целях. Эта акция будет осуществляться в централизованном порядке после того, как будет завершена деевреизация промышленного сектора экономики. Поэтому мера компетенции местных административных властей в отношении еврейских земельных участков пока ограничивается одобрением их добровольной купли-продажи от евреев в арийские руки. Исключения здесь допускаются в особых случаях, например для удовлетворения срочной потребности в земельных участках правительственных и партийных инстанций. Однако и в этих случаях требуется мое предварительное одобрение.

При дальнейшем проведении политики деевреизации в отношении используемых по прямому назначению сельскохозяйственных и лесных угодий в действие вступают специальные распоряжения имперского министра продовольствия и сельскохозяйственного про-изводства и специальные распоряжения Главного имперского лесничего.

Осуществляя в последующем политику деевреизации в промышленности, необходимо иметь четкое представление о том, считается ли данное предприятие еврейским или нет, в соответствии с третьим дополнением к закону о гражданстве рейха. При этом до тех пор, пока предприятие не будет окончательно ариизировано, оно должно учитываться как еврейское и обозначаться установленной для этого символикой. Ликвидированные еврейские предприятия сразу же вычеркиваются из списков предприятий и объектов, подлежащих деевреизации,

Политика деевреизации принципиально не затрагивает еврейских социальных учреждений (еврейские больницы, детские дома, дома престарелых, учреждения для психически больных, дома для слепых и т. д.), а также те еврейские предприятия и учреждения, чья деятельность направлена исключительно на организацию эмиграции евреев из рейха (ремесленные училища, центры профессиональной переподготовки и т. д.). Что касается еврейских социальных учреждений, то наша принципиальная линия должна заключаться втом, чтобы в соответствии с постановлением о социальном обеспечении евреев от] 9 ноября 1938 года все социальное обслуживание евреев было полностью передано в систему негосударственной еврейской социальной помощи.

Что же касается еврейских учреждений, работающих в интересах еврейской эмиграции, то следует исходить из того, что выезд евреев из Германии является главной целью всех охранительных мероприятий национал-социалистского государства, и поэтому необходимо способствовать любым шагам в этом направлении и приветствовать их. Поэтому во всех случаях, когда имеются данные о том, что еврейские владельцы предприятий, земельных участков и другой недвижимости имеют намерение эмигрировать, применяется ускоренный порядок оформления продажи их имущества».

Второй раздел циркулярного указания от 6 февраля 1939 года был посвящен особенностям проведения деевреизации промышленных предприятий, а также объектов сельскохозяйственного и лесоводческого назначения. В тех случаях, когда еврейский владелец предприятия «добровольно» уступал его «арийскому» владельцу, нацистское государство в лице административных органов на местах выступало гарантом сделки и получало от покупателя еврейской собственности компенсационные платежи, так как предприятие продавалось по заниженным ценам.

В тех случаях, когда еврейский владелец предприятия отказывался уступить его «добровольно» либо находился «в неизвестном официальным властям месте», в действие вступали правила принудительной деевреизации и предприятием начинало распоряжаться специально назначенное нацистскими властями «доверенное лицо», которому временно передавалось право собственности на данное имущество и право на управление им. Любопытно, что «доверенным лицом» не мог быть сотрудник предприятия или его «арийский» покупатель. Это же лицо вносило свои предложения о дальнейшей судьбе предприятия в соответствующую земельную промышленную или торговую палату. В тех случаях, когда владельцами или совладельцами предприятий являлись евреи — граждане иностранных государств, решение о принудительной деевреизации принималось имперским министром экономики. Таким образом, независимо от формально выраженного согласия или несогласия прежнего еврейского владельца предприятия на его продажу он все равно его терял.

Деевреизация в отношении земельных участков и объектов, связанных с сельскохозяйственным производством и лесоводством, проводилась в целом в соответствии с общими правилами, изложенными в циркуляре, однако с учетом специальных распоряжений имперских инстанций, ответственных за производство и переработку продукции сельскохозяйственного назначения и распоряжений Главного имперского лесничего.

Третий раздел циркулярного указания от 6 февраля 1939 года определял порядок проведения деевреизации земельных участков и другой еврейской недвижимости. В нем содержались положения, существенно ущемлявшие права евреев как продавцов и покупателей земельной недвижимости. В частности, евреям запрещалось вновь приобретать земельные участки с прежним объемом прав владения и распоряжения ими (например, исключалось право строительства жилья и других объектов на участке, право на получение земельной ипотеки в залог недвижимого имущества и т. д.). Кроме того, подлежали дополнительному утверждению все сделки с землей и недвижимостью, не завершенные окончательно евреями до вступления в силу постановления от 5 декабря 1938 года и не занесенные в земельные кадастры. Если речь шла о земельных участках сельскохозяйственного и лесоводческого назначения, то окончательные решения по ним принимались в пользу местных администраций и организаций сельскохозяйственных производителей или вышестоящих инстанций ведомства Главного имперского лесничего. Для экспертной оценки продаваемых евреями земельных участков и объектов недвижимости должны были привлекаться представители местной администрации (ландсраты, бургомистры).

В документе подчеркивалось, что при проведении политики деевреизации в отношении земельных участков и промышленных предприятий не должно иметь место «незаконное обогащение отдельных заинтересованных лиц» и еврейское имущество не должно «обесцениваться полностью». Необходимо, говорилось далее, чтобы у еврея остались какие-то наличные средства для финансирования его последующей эмиграции. В то же время большая часть полученных евреем от продажи имущества средств, по замыслам разработчиков документа, должна была пойти на покрытие «общественных издержек» и на его личные расходы, включая социальное обеспечение. Таким образом, большая часть того минимума финансовых средств, который получали евреи в результате деевреизации их собственности, все равно оставалась в рейхе. Тем не менее этот грабительский по содержанию документ лицемерно требовал, чтобы «продажная цена еврейского имущества в целом соответствовала его общей стоимости и рыночному предложению».

По согласованию с имперским министерством финансов участки земли, принадлежавшие евреям и использованные ими в качестве средства оплаты налога на имущество, переходили в собственность нацистского рейха.

Четвертый раздел циркулярного указания имперского министра экономики от 6 февраля 1939 года был посвящен проблеме учета незаконных доходов, полученных в результате проведения политики деевреизации. В общем, это было вполне закономерно. Чиновники министерства экономики прекрасно понимали, что, несмотря на высокопарные фразы об «очищении германской экономики от засилья евреев» и о «необходимости решения исторической национальной задачи новой Германии», все предлагаемые ими меры есть не что иное, как грабеж. Правда, с той лишь поправкой, что это грабеж государственный. А раз так, то и воровать при исполнении такого нормативного акта будут много и беззастенчиво. Отсюда и набор минимальных профилактических мер.

И, наконец, пятый раздел циркуляра определял роль и место партийных инстанций при проведении политики деевреизации.

Таким образом, циркулярное указание министерства экономики рейха от 6 февраля 1939 года действительно явилось программным документом в рамках политики нацистов по вытеснению евреев из хозяйственной жизни Германии. Реализация этого документа буквально вычеркнула евреев из числа субъектов экономических отношений. Все остальные права они потеряли еще раньше. Отныне у них оставалась лишь одна альтернатива: бежать из Германии или ждать неизвестного и еще более страшного будущего.

Последствия «деевреизации» немецкой экономики

Весьма специфической областью «борьбы с еврейским влиянием в немецкой экономике» стала сфера страхового дела. Массовые погромы еврейских предприятий и торговых учреждений, достигшие своего пика в печально знаменитую «Хрустальную ночь», вызвали волну законных материальных претензий пострадавших еврейских собственников по линии немецких страховых обществ. Поэтому на упоминавшемся ранее заседании у Геринга после «Хрустальной ночи» также обсуждался вопрос о возможных потерях немецких страховых компаний в связи с этими событиями. Стенограмма сохранила плохо скрываемое раздражение Геринга тем фактом, что в результате антиеврейских акций ущерб был нанесен также и «арийскому» имуществу: «Эти демонстрации мне надоели: они причиняют вред не евреям, а только мне в качестве лица, несущего ответственность за судьбу немецкой экономики… Ущерб, к нашему сожалению, затрагивает, по существу, не евреев, а страховые компании Германии».

Ущерб, нанесенный еврейскому имуществу в результате действий погромщиков, как уже указывалось, был включен в счет «искупительной контрибуции». Связанные с этим практические и организационные вопросы было решено обсудить и рассмотреть дополнительно. В тот же день распоряжением министерства экономики была создана экспертная рабочая группа «Страхование», которой было поручено подготовить сводные данные о величине ущерба, нанесенного еврейскому имуществу. В этом распоряжении также содержалось директивное указание страховым компаниям максимально занизить величину нанесенного ущерба и аннулировать значительную часть страховых претензий, предъявленных еврейскими физическими лицами и еврейскими организациями.

Итогом работы группы стала докладная записка министру экономики Германии Вальтеру Функу от 6 декабря 1938 года со сводными данными возможных финансовых потерь германских страховых компаний от претензий со стороны еврейских граждан и предприятий, чье недвижимое и движимое имущество пострадало от действий погромщиков в результате «Хрустальной ночи». Из содержания этого документа становится понятным, что именно вызвало столь сильное сановное раздражение Геринга на «историческом» совещании 12 ноября.

Сводные данные содержали разбивку ущерба, нанесенного еврейским частным (25,17 млн рейхсмарок) и юридическим лицам (14,9 млн рейхсмарок). Имуществу евреев-иностранцев был нанесен ущерб в размере 1,84 млн рейхсмарок, «арийскому» имуществу был нанесен суммарный ущерб в размере около 1,5 млн рейхсмарок. Эти цифры, как указывалось в записке, носили достаточно приблизительный характер, базировались в основном на берлинском материале и учитывали возможные потери страховых компаний лишь в нескольких землях Германии: Гессен, Бавария, Ангальт и Вестфалия.

«Арийское» имущество, как следует из записки, пострадало в ряде случаев в результате так называемого «побочного ущерба». Например, взрывали синагогу, а осколками были повреждены здания, принадлежавшие арийцам. Причиной ущерба зачастую становилось «недоразумение», когда погромщиками по неведению разрушалось здание, в котором в качестве арендаторов располагалась еврейская фирма, само же здание принадлежало «арийцам». Или же жертвой погромщиков становилось предприятие со смешанным, в том числе «арийским», капиталом. Такого рода «казусов» было много, и поэтому записка содержала больше вопросов, чем готовых ответов и решений. В разделе, посвященном ущербу имуществу еврейских частных и юридических лиц, содержалась ссылка на параграф 2 распоряжения от 12 ноября 1938 года об аннулировании этих страховых претензий, которые шли в зачет миллиардной «контрибуции», наложенной на все еврейство Германии.

Распоряжение от 12 ноября 1938 года стало подлинным «руководством к действию» для страховых компаний и городских властей Берлина, отказывавшихся под любыми предлогами возместить ущербу нанесенный многочисленным объектам недвижимости еврейской общины города в результате действий погромщиков. Была выбрана простая и эффективная тактика. Первым делом страховые компании начали специально, используя любые основания, затягивать осмотр и оценку нанесенного ущерба. Одновременно городские власти Берлина выдвинули категорическое требование о немедленной расчистке разрушенных в результате погромов эдакий и сооружений, что было нарушением страховых правил, требующих экспертной оценки реального ущерба в натуральном виде. В дополнение к этому городские власти потребовали от еврейской общины внесения залоговых сумм ремонтным службам города, которым было предписано осуществить расчистку территорий. На справедливое желание еврейской общины получить вначале страховую компенсацию, а уже затем приступить к расчистке территории городские власти ответили отказом. Нацисты тем самым не только стремились лишить евреев страховой компенсации, но и явно хотели возложить на них все расходы по ликвидации ущерба, нанесенного действиями погромщиков, в том. числе «арийскому» имуществу.

Таким образом, реакция официальных властей Германии была однозначной; пострадавшее еврейское имущество страховому возмещению не подлежит, так как «евреи сами спровоцировали народное возмущение против себя». В стремлении воспрепятствовать законному возмещению понесенных евреями убытков единым фронтом выступили высшие государственные органы рейха, судебные инстанции, нацистская партия, «Немецкий трудовой фронт» и, конечно, страховые компании. Вот лишь некоторые документы, свидетельствующие об этой «консолидированной» позиции: 14 ноября 1938 года руководство группы частного медицинского страхования, входящей в имперское объединение «Страхование», направляет письмо имперскому министру экономики по вопросу об исключении евреев из системы частного медицинского страхования. В письме сообщалось, что эта проблема ставилась руководством группы еще в 1935 году (!). Далее в нем проводилась мысль о том, что медицинское страхование евреев вредно не только по причинам мировоззренческого характера, но и потому, что «застрахованные евреи самым наглым и грубым образом используют страховые общества в своих интересах и во вред чистокровным немецким клиентам этих обществ». Ссылаясь на постановление имперского правительства от 12 ноября 1938 года об исключении евреев из экономической жизни рейха и на параграф 3 данного постановления, в котором говорилось об исключении евреев из всех товариществ и кооперативов в срок до 31 декабря 1938 года, руководство группы предложило распространить его действие и на систему частного медицинского страхования.

18 ноября 1938 года начальник канцелярии отдела страхования жизни, пенсионных касс и похоронного страхования Лоес направил служебное письмо в вышестоящую инстанцию (имперское объединение «Страхование») по вопросу о постановлении имперских властей о восстановлении внешнего вида участков улиц у еврейских домов, предприятий и учреждений. В нем сообщалось о том, что в соответствии с постановлением имперского правительства от 12 ноября 1938 года все расходы по восстановлению участков улиц и домов, поврежденных в ходе «народных демонстраций», возлагаются на еврейских собственников пострадавшего имущества. Кроме того, в письме говорилось о принятом решении изъять все положенные евреям суммы по страхованию жизни в пользу германского государства.

8 декабря 1938 года совет еврейской общины Берлина направил письмо в Германский ипотечный банк «Майнинген». В письме содержалась жалоба на действия немецких страховых компаний, отказавшихся возместить ущерб, нанесенный многочисленным объектам недвижимости общины в результате действий погромщиков во время «Хрустальной ночи» с 8 по 10 ноября 1938 года. В письме также указывалось на неправомерные действия городских властей Берлина, которые выдвинули абсурдное требование о немедленной расчистке разрушенных в результате погромов зданий и сооружений и выставили за это непомерные финансовые счета еврейской общине. На справедливое пожелание общины получить вначале страховую компенсацию, а уже затем приступить к расчистке территорий городские власти Берлина ответили отказом.

17 декабря 1938 года имперскому министру экономики направляется служебное письмо экономического отдела земельного правления НСДАП Саксонии, где говорилось о необходимости «воспрепятствовать продаже лицами еврейской национальности своих личных страховых свидетельств для получения, таким образом, значительных денежных сумм».

января 1939 года появляется служебное письмо отдела банков и страхования Центрального правления «Немецкого трудового фронта», адресованное министериаль-директору Ланге из имперского министерства экономики о попытках евреев «добыть через страховые общества значительные суммы денег для покупки золота и драгоценностей с последующей их контрабандой через границы рейха». В письме предлагалось установить строгий контроль над всеми заявлениями евреев на получение страховых сумм с последующей передачей их в соответствующие местные финансовые инстанции для воспрепятствования «утечки капиталов» из Германии.

августа 1939 года издается циркуляр имперского министерства финансов по вопросу о страховых претензиях по еврейскому имуществу. Его основное содержание, опять же, сводилось к тому, что страховое возмещение по всем видам причиненного евреям «в результате народного возмущения происками мирового еврейства» ущерба подлежало изъятию в пользу германского рейха. Таким образом, пострадавшие евреи, несмотря на причиненные им убытки, не получали ничего.

25 ноября 1939 года реферат по кредитам и страхованию имперской группы «Страхование» направляет в 3-й реферат той же группы служебное письмо по вопросу о страховых претензиях еврея Гуго Израэля Хааса, чье имущество пострадало в результате событий «Хрустальной ночи». В письме говорилось о необходимости решения этого вопроса в духе постановления имперского правительства от 12 ноября 1938 года, согласно которому все расходы по восстановлению улиц и домов, пострадавших в ходе «народных демонстраций», возлагались на еврейских собственников.

Итоги форсированной «ариизации», подстегнутой новыми директивами Геринга, стали зримыми уже к концу 1938 года. Имеющиеся в фондах российских архивов документы достаточно наглядно характеризуют этот процесс. Таково, например, письмо руководства «Экономической группы частных банков», являвшейся составной частью «Центрального объединения банков и банковских деятелей Германии», имперскому министру экономики Вальтеру Функу от 15 декабря 1938 года, в котором сообщается о темпах и результатах «ариизации» частных еврейских банков. Этот документ представляет своего рода «отчет о проделанной работе» по выполнению директивы министерства экономики от 1 ноября 1938 года и указания Геринга об усилении темпов перехода еврейской собственности в «немецкие руки». К письму был приложен список из 209 еврейских банковских домов Германии и список «неарийских» членов «Экономической группы частных банков» из 100 фамилий по состоянию на 1 ноября 1939 года. Красным карандашом из списка банковских учреждений были вычеркнуты названия еврейских банков — либо уже ликвидированных, либо находящихся в процессе ликвидации. Синим цветом были помечены банки, которым «категорически» было предписано приступить к ликвидации до 31 декабря 1939 года. Из оставшихся «неохваченных» крестиком были помечены банки, чья судьба еще не была окончательно решена ввиду наличия в них «смешанного еврейско-арийского капитала», или банки, полностью или частично контролируемые иностранными гражданами.

В данном случае указанное выше банковское объединение, членами которого имели несчастье быть и еврейские банкиры, использовалось нацистами в качестве одного из инструментов программы «ариизации». Однако услужливый тон письма объясняется не только господствующим духом времени. «Ариизация» еврейских банков отнюдь не предполагала их национализации, они переходили в частные «арийские» руки, то есть в руки бывших компаньонов и партнеров еврейских банкиров по совместному бизнесу, которые вместе с ними состояли в одном и том же банковском объединении и получали реальную возможность приобрести по бросовым ценам банковские авуары своих бывших коллег.

Итак, в результате общей радикализации антиеврейской политики экономические позиции немецких евреев были окончательно подорваны. Как следствие мероприятий, вытеснивших евреев из хозяйственной жизни Германии, возник ряд вопросов, на которые даже Геринг, игравший в то время ведущую роль в антиеврейской политике, ответить не мог. Что должно последовать за окончательным обнищанием евреев? Эмиграция? Но в конце 30-х годов именно бедным было сложно эмигрировать — в силу эмиграционных барьеров, возводимых перед ними странами потенциальной иммиграции. «Благодаря» экономической линии нацистов в отношении евреев, к лету 1939 года практически вся еврейская община Германии действительно обнищала. Еще раньше, с ноября 1938 года, все' евреи были исключены из общегерманской системы социальной защиты. Для них были созданы специальные пункты социальной по-мощи, где члены еврейской общины были вынуждены выстаивать многочасовые очереди и терпеливо объяснять равнодушным чиновникам свое бедственное положение. Нацисты, разумеется, с радостью вообще бы прекратили выплату пособий и оказание социальной помощи евреям, но время для этого еще не настало.

При этом власти активно «экспериментировали» с созданием системы принудительного труда для евреев (прообраз «трудовых отношений» в будущих концлагерях). 20 декабря 1938 года «Имперское бюро по трудоустройству и социальному страхованию вынужденно безработных» издало распоряжение, в соответствии с кото-рым все вынужденно безработные, но годные к физическому труду евреи должны были встать на учет по месту жительства в бюро по найму рабочей силы, для того чтобы в любой момент быть призванными на общественные принудительные работы. Евреев направляли на самые тяжелые и непрестижные работы: на стройки, ремонт дорог; уборку мусора, чистку общественных туалетов и т. д. Но и здесь нацистам пришлось решать серьезные проблемы «мировоззренческого» характера. Недремлющее око нацистской партии зорко следило, например, за тем, чтобы евреи не участвовали в строительстве объектов «национального значения», которым предполагалось присвоить имя фюрера. Так, на строительстве имперского автобана № 1, который должен был получить имя вождя нации, евреи были заняты только на подсобных работах, как, например, на дроблении щебенки и т. д. При этом еврейские рабочие содержались, как предписывали специальные инструкции, отдельно от «арийцев», хотя достичь их полной изоляции удавалось далеко не всегда, и прежде всего на сельскохозяйственных работах. В апреле 1939 года некий крайсляйтер из Бадена, получивший сведения о том, что некоторые местные крестьяне взяли на сезонные работы евреев, направил в районное бюро по найму рабочей силы следующее гневное послание: «Те крестьяне, которые дают приют в своих домах евреям, судя по всему, давно знают этих евреев, имели с ними гешефты и, что вполне вероятно, до сих пор должны этим евреям. Ничем другим этот факт объяснить нельзя, потому что любой порядочный крестьянин, имеющий самое общее представление о принципах национал-социализма, никогда не взял бы в свой дом еврея. Я не могу себе даже представить, что эти евреи остаются на ночь в домах немецких крестьян. В этом случае все наши расовые законы не более чем иллюзия».

Расовые законы Третьего рейха отнюдь не были иллюзией. И немецкие евреи понимали это лучше, чем кто-либо другой. Другому партийному бюрократу районного масштаба из Мангейма стало «достоверно известно», что некий еврей по-прежнему работает в местной пекарне. Адресуясь в своем «праведном гневе» в городское бюро по найму рабочей силы, этот крайсляйтер возмущался, как «чистопородные соратники по нации» могли годами спокойно покупать хлеб, изготовленный руками еврея.

В то же время, как это ни парадоксально, государственная машина Третьего рейха время от времени обозначала некую «юридическую беспристрастность» при рассмотрении отдельных вопросов хозяйственно-экономического характера, касавшихся евреев. Так, например, 30 июня 1939 года немецкий суд вынес два судебных решения в пользу евреев, выступавших в качестве истцов. В первом случае директор школы иностранных языков взял у еврея деньги вперед за курс английского языка, но затем передумал иметь дело с представителем «чужой расы», однако деньги вернуть отказался. Окружной суд Франкфурта обязал его вернуть предоплату. Во втором случае чистокровная «арийка», накупив товаров на приличную сумму в магазине дамского платья, платить за покупки отказалась. Вернее, отказался платить ее муж, член национал-социалистской партии со стажем, после того как узнал, что продавцом в магазине был еврей- Окружной суд Франкфурта обязал жену «партайгеноссе» выплатить все до последнего пфеннига с процентами. В обоих случаях «арийцев» обязали уплатить также все судебные издержки. Внезапный приступ справедливости франкфуртских служителей Фемиды объяснялся достаточно просто и банально — так было приказано сверху. 25 июня 1939 года имперский министр юстиции направил: председателям оберландсгерихтов (высших земельных апелляционных судов Германии) специальное циркулярное письмо относительно судебных дел с участием евреев в качестве истцов по гражданским претензиям и искам. «Исключение евреев из германской < экономики должно происходить в соответствии с действующими инструкциями, на плановой и поэтапной основе. Находящиеся в собственности евреев предприятия и другие виды имущества, являющиеся средством оказания влияния на экономическую жизнь государства, перейдут, в соответствии с установленными правилами, в германские руки», — говорилось в преамбуле этого документа. Циркулярное письмо вместе с тем требовало рассматривать все другие (не связанные с «ариизацией») гражданские претензии или иски с участием евреев на основе общепринятых юридических норм. Этот документ заканчивался предельно откровенно и цинично: «Нельзя лишать евреев возможности в судебном порядке отстаивать свои права в гражданских спорах, связанных с их экономической деятельностью. Даже из соображений социального и практического характера представляется нежелательным полное обнищание евреев». Этот юридический опус — ярчайший пример нацистского двоемыслия, вошедшего в кровь и плоть бюрократических структур Третьего рейха. С одной стороны — государство в лице своих юридических органов как бы гарантировало евреям справедливое судебное разбирательство в случаях, когда «нарушены закон и справедливость», так как «утверждение справедливости является высшим приматом государственной власти». С другой стороны — это та самая власть, которая целой системой антиеврейских законов, распоряжений, указаний, приказов и инструкций в лице тех же самых органов лишила евреев всего, поставив их за рамки нормального человеческого существования.

Таким образом, в период 1933–1939 годов в результате «наступления на еврейство на экономическом фронте», выразившегося в проведении нацистами политики «ариизации» и «деевреизации», еврейское предпринимательство было полностью «вытеснено» из хозяйственно-экономической жизни Германии. Этот процесс сопровождался беззастенчивым и циничным грабежом еврейских владельцев собственности и капиталов и был «освящен» расово-идеологическими установками национал-социализма.

Часть 3