На удивление, антиисторичный этноцентристский подход уживается в работах автора с рядом марксистских положений. Так, объясняя становление цивилизации с ее сложной социальной структурой, он прибегает к понятию избыточного общественного продукта, создавшего основы для этой эволюции (Кандыба В. 1997а: 25). Однако, говоря о возникновении алфавита и царской власти, автор вполне обходится без этого.
Во второй половине 1990-х гг. взгляды Кандыбы на историю несколько изменились, став еще более фантастическими. По сути, он написал нечто вроде «русской Библии», взяв за основу некоторые приемы Ветхого Завета – сочетание исторического повествования с изложениями религиозной доктрины, построение интегрированной схемы истории человечества, увязанной с историей одного народа, использование для этого псевдогенеалогической структуры. Мало того, по примеру древних летописцев он смело вводит в свое повествование библейские выражения, молитвы и т. д., лишь несколько переиначив их на свой лад. В частности, эпиграфом к книге он делает следующую без труда узнаваемую фразу – «Вначале была идея, и идея была в Боге, и Бог был Идея» – и при этом ссылается на Ригведу (Кандыба, Золин 1997а). И это не случайно. Кандыба всерьез уверяет читателя, что Ригведа была древнейшей священной книгой русов еще 18 млн лет назад (дата взята у Блаватской). Одновременно он сообщает читателю, что Ригведа была написана прародителем русов Орием 10 млн лет назад.
И это еще не все. Он скрупулезно перечисляет «древнерусские священные книги», тщательно указывая автора и ставя дату. Среди них, кроме Ригведы, оказываются Веста (автор Вариг, 3 млн лет назад), Авеста (автор Йима, 200 тыс. лет назад), Книга Велеса (автор неизвестен, 100 тыс. лет назад), Веды (автор Афет, 38 тыс. лет назад), а также, в ряду прочих, Рамаяна (автор Рама, 3228 г. до н. э.), Бхагават-гита (автор Кришна, 3102 г. до н. э.) и даже «Илиада» (автор Боян, XIII в. до н. э.) (Кандыба 1997а: 3–4). Я намеренно привел этот список, наглядно демонстрирующий основной метод автора – свободное фантазирование без опоры на какие-либо источники. Лишь в одном случае он придерживается истины, связывая Коран с деятельностью пророка Мухаммеда. Вместе с тем в приведенном им «списке священных книг» самым таинственным образом не указана Библия, несмотря на то что евреев он причисляет к «южным русам». Все это происходит не от необразованности или забывчивости автора. История создания древних священных книг ему хорошо известна (Кандыба 1997б: 31, 38, 41 сл.). Однако он убежден, что политические приоритеты единства Отечества выше любой исторической истины, и он готов любыми способами искажать историю ради восстановления Русской империи.
Исторические произведения Кандыбы производят впечатление мистификаций, несвободных от плагиата – что-то он заимствует из Библии, что-то у Ницше247, что-то у Фрейда и т. д. Он не останавливается перед изобретением исторических деятелей, например, смело вводит в историографию некоего «великого русского историка Еремея Русского», якобы создавшего накануне монгольского нашествия многотомный труд по истории Русской империи (Кандыба 1997а: 296)248. Возможно, это напрямую связано с его профессией гипнотизера; он вряд ли задумывается о том, что напечатанный текст отличается от гипнотического сеанса тем, что первый доступен проверке. Впрочем, автор – человек творческий, а кроме того, он убежден, что в основе религии лежит идеология, которую можно пересматривать по своему желанию. Это вытекает из созданной им «СК-науки», утверждающей, что «человек – это творец, который постоянно моделирует и создает новую реальность через свои мысли, чувства и образы» (Кандыба 1997а: 10). Именно так он и «создает прошлое». Мало того, он верит, что люди сами способны создавать Бога: ведь, так как физически человек тождественен Богу Отцу, он духовно способен вырастить Бога внутри себя. Поэтому при желании человек может реально стать «духовным существом – Богом» (Кандыба 1997а: 50); «Мы создаем Бога, и Бог вновь создает проявленный мир…» (Кандыба, Золин 1997в: 311).
Кандыба заявляет, что «в течение тысяч лет Русский Народ в своей мыслительной и практической деятельности участвует в проектировании и формировании всех свойств Вселенной и Бога, согласно своим целям и потребностям, которые вытекают из Священной Русской Идеи» (Кандыба, Золин 1997б: 113. См. также: Кандыба 1997а: 425). В то же время это нисколько не мешает ему утверждать о том, что этой религии 18 млн лет и что она дана человеку Богом (Кандыба 1997а: 88). Автор заявляет, что Вселенную создала Божественная мысль, которая и является Русской идеей; и тут же опровергает себя, ибо Русская идея оказывается «объективным результатом космической эволюции» (Кандыба 1997а: 425, 444). Впрочем, рассуждения Кандыбы не поддаются никакой логике, это – новая религия, требующая веры, а не сомнения.
Чтобы придать своему повествованию черты правдоподобия, автор провозглашает, что его построения опираются на научные достижения последних лет, в особенности археологические (Кандыба Д. 1995: 6, 7, 91, 94, 115, 116, 152, 182), и взывает к авторитету таких русских историков, как Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, Л. Н. Гумилев и Б. А. Рыбаков (Кандыба Д. 1995: 95, 98). Показательно, что он не дает ни одной ссылки на их научные публикации. Зато в его работах находят место широко тиражируемые в печати оккультные рассуждения о некой высокоразвитой цивилизации, якобы существовавшей на Земле до Потопа и оставившей будущим поколениям свои бесценные знания. Рассуждения об этом – одна из излюбленных тем современных русских националистов, склонных к эзотерическому видению мира (см., напр.: Руслан… 1997: 32; Малиничев, Царев 1995; Малиничев 2001). Подхватывает автор и другую популярную идею о космической катастрофе, якобы изменившей в древности земную ось (Кандыба, Золин 1997а: 51). Он лишь забывает упомянуть первоисточник этой никем не доказанной гипотезы – фантазии «арийского ученого» Г. Горбигера, получившие особую популярность в Германии в годы нацизма (Бержье, Повель 1991: 37).
Другим типичным приемом Кандыбы является присвоение чужой истории и культуры. Мало того, что он объявляет русами многие народы древности – это, как мы видели, давно усвоенный прием «эзотерической» и «неоязыческой» науки, – но он широко пользуется этнографическими материалами В. С. Серошевского о якутах, выдавая их за достоверные факты о древнем социальном устройстве, верованиях и шаманской (ведической) практике «русского народа» (Кандыба Д. 1995: 12 сл., 96–97). Вот почему ему так важно причислить якутов к одному из древних ответвлений русского этноса (Кандыба Д. 1995: 93, 183). А Иисуса Христа автор причисляет к «русским галилеянам», что позволяет ему провозгласить того «русским пророком» (Кандыба Д. 1995: 105, 202; Кандыба В. 1997а: 160–230). Этого ему кажется недостаточным, и он столь же смело называет «русскими пророками» Заратуштру, Будду и Мухаммеда (Кандыба В. 1997а: 47–57, 97 – 146, 264 сл.). После всего этого покажется мелочью тот факт, что он голословно объявляет известные европейские археологические культуры эпох неолита, энеолита и раннего бронзового века (трипольскую, культуру линейно-ленточной керамики, лендьел, культуру воронковидных кубков и т. д.) культурами русов.
Третий прием автора заключается в чудовищном искажении хронологии. Так, например, ранненеолитический Оленеостровский могильник он относит к эпохе позднего палеолита (Кандыба Д. 1995: 98), становление земледелия и скотоводства и раннегородских обществ в Месопотамии – к началу позднего палеолита (Кандыба Д. 1995: 102), а первые курганные культуры – к 7 – 6-му тыс. до н. э. (Кандыба Д. 1995: 110). Используя гипотетическую схему раннего расселения индоевропейских племен, предложенную Т. Гамкрелидзе и В. Ивановым для эпохи 5 – 3-го тыс. до н. э., Кандыба без каких-либо колебаний относит ее к позднему палеолиту (Кандыба В. 1997а: 25). Самым непостижимым образом русским оказывается и египетский сфинкс с «древнейшей надписью на древнерусском языке» (Кандыба Д. 1995: 106). Искажение хронологии и присвоение чужого исторического наследия являются, пожалуй, самыми характерными особенностями произведений Кандыбы. И речь идет не только о дилетантизме автора, а о его вполне сознательной стратегии – ведь, судя по тексту, он читал не только учебники по истории и археологии, не только антисемитские опусы Емельянова и Безверхого249, но и специальную научную литературу.
Столь же небрежно автор обращается и с историческими фактами, объединяя реалии совершенно разных эпох. Например, ему ничего не стоит объявить, что древнейшие русы, с одной стороны, обитали в жилищах из костей мамонтов или китов250, а с другой – уже знали молоко и масло (Кандыба В. 1997а: 11) – и это в эпоху, когда никакого скотоводства не было! Автор не просто возводит истоки письменности к эпохе палеолита, но настаивает на том, что алфавит из 26 букв возник в Арктике 3 млн лет назад (Кандыба В. 1997а: 13). И это в эпоху, когда, судя по научным данным, не только в северных регионах, но и вообще на Земле никаких следов человека вообще еще не отмечалось!
Если первая русская летопись, пытаясь, как это тогда было принято, привязаться к библейской традиции, ввела имя Иафета как легендарного первопредка русских, то Кандыба превращает его в первого русского жреца Афета, основателя Ведической религии, якобы жившего в 38-м тыс. до н. э. (Кандыба В. 1997а: 24)251.
Впрочем, хотя Кандыба и ссылается на вечную Ведическую традицию, его взгляды сформировались не сразу. Еще в конце 1980-х гг. он утверждал, что племена древних русов двигались на север из Аравии (Кандыба, Кандыба 1988: 12). Тогда автор еще не решался объявлять Арктику прародиной человечества и ограничивался заявлением о том, что русы появились на севере якобы лишь 25 тыс. лет назад. Что заставило его столь резко изменить свои взгляды? Безусловно, как и на В. И. Щербакова, огромное влияние на него оказал распад СССР, заставивший обратиться к крайней мегаломании. Подобно тому же Щербакову, он объявляет свой ме