лучших т.е., достичь того, что ослабленный в течение веков контакт между земным миром и высшим, сверхъестественным миром будет восстановлен. Тогда борьба не будет означать ни жестокую бойню, ни безнадежную вызванную одной лишь волей к власти судьбу, а будет проверкой права и божественной миссии народа. Тогда мир будет означать не очередное погружение в серые буржуазные будни и ослабление живущего в борьбе духовного напряжения, а его совершенное завершение. Также поэтому мы сегодня снова хотим принять кредо древних, как оно выражается в словах: «Кровь героев более свята, чем чернила ученых и молитва набожных» – а также лежит в основе традиционного понимания того, что в «священной борьбе» действуют не столько одиночки, сколько мистические стихийные силы расы. Эти силы истоков создают мировые империи и ведут людей к«победоносному миру».
Послесловие
История публикации, место в общем творчестве
Тему статьи, которая иногда обозначается как «арийское понимание», иногда как «арийское учение», о «священной» борьбе или войне (и ее выражение как большая и малая война) и основывающееся на этом интерпретация понятия «победы», Эвола впервые изложил уже в своем основном произведении «Восстание против современного мира» (1934). Таким образом, она относится к основным темам творчества итальянского традиционалиста. Несмотря на изложение автора основной позиции в своем главном произведении, его статья 1939 года «О древнеарийском понимании победы и священной борьбы» и публикуемая здесь основанная на докладе 1940 года статья имеют самое большое значение.
Обе статьи похожи по их основной структуре: сначала происходит точная традиционалистская критика современной культуры модерна, затем начало раскрытия темы с комментарием древнейшего арийского понимания (в мире традиции каждая действительность становится символом, война = божественный путь), чтобы потом привести религиозно-исторические доказательства, простирающиеся от анализа северогерманской и персидской мифологии до ислама. Основная идея подробно рассматривается на примере ислама (значение большого и малого джихада – священной войны), чтобы затем возвратиться к Бхагавад-гите, очень точно интерпретировать слова бога Кришны согласно основному содержанию и указать на аналогию в римской античности. К этому присоединяется эзотерическая («трансцендентные состояния сознания») интерпретация двух видов войны и пояснение темы на примерах великого исторического события: крестовых походов, определивших характер средневекового мира после захвата Иерусалима в 1099 году нашей эры. Автор еще раз возвращается к Бхагавад-гите, главному индоарийскому произведению, чтобы разъяснить метафизическое значение двойника (воина) как демона или гения. За этим следуют рассуждения о бессмертии воина и о настоящем значении понятия «победы». Обе статьи снова заканчиваются обращением к современности (в 1939: также сегодня; в 1940: в течение последних лет) и призывом к оживлению древнеарийской идеи в модерне как шагу к возвращению культуры традиции.
Совпадающие в основном содержании, обе статьи существенно различаются вариацией критики современного положения и призыва. Если воззвание Эволы в 1939 году еще выдержано в общем духе («Эта традиция также еще сегодня внятно обращается к нам. Она и сегодня тоже снова ставит нас перед альтернативой: Верность или измена».), то в 1940 году автор уже четко ссылается на мировую войну: «Материальные и духовные напряжения в течение последних лет настолько накопились на Западе, что они могут высвободиться только посредством борьбы».
Более точные библиографические указания об исходном произведении (Юлиус Эвола: Труды) неизвестны. Тут стоит привести несколько выдержек из статьи 1939 года в качестве дополнений к данной изданной статье 1940 года. Они обозначены в изданном тексте как «[1939;]» и приводятся ниже:
[1939; 1]: «Так нужно сразу подчеркнуть, что идея Священной войны является идеей первоначально персидского, арийского происхождения и лишь позже была принята арабскими племенами».
[1939; 2]: «То, что такой враг, 'язычник' и 'варвар' внутри нас, будет полностью разбит».
[1939; 3]: «Джихад» (по-арабски «Священная война»)
[1939; 4]: «Дуализм победы и добродетели, разумеется, находится здесь под влиянием общего дуализма, как он свойственен христианской вере. Однако в этой позиции снова прорывается вверх более высокое понимание, корни и логичное место которого находятся не столько в христианстве, сколько в героической действительности арийской древности».
[1939; 5]: «Ценность превращается в свою противоположность: смерть станет утверждением жизни. Сакральный воин появляется как манифестация божественного, как метафизическая сила разрушения конечного. Он активно притягивает к себе его силу, преображается и освобождается в ней, когда разбивает оковы человеческого».
[1939; 6]: «Если проверить самый глубокий смысл свойственного рыцарству понимания пробы оружия как божьего суда, то обнаруживается то же представление: победа тождественна сверхъестественному знаку правды, справедливости, права. В силу этой же идеи церемония триумфа в Риме имела скорее сакральный, чем военный характер. Триумфатор двигался в храм светлого капитолийского небесного Бога, чтобы возложить свои руки на лавры победы, что должно было выразить, что настоящим творцом победы была не столько человеческая и смертная часть победителя, как скорее его трансцендентный, надличностный элемент, который приравнивает его к подобию этого бога. По этой же причине победитель во время церемонии триумфа надевал на себя все свойственные божеству знаки и символы».
Капитолийский храм в Риме, посвященный Юпитеру (Реконструкция, 1978)
Триумф императора Марка Аврелия
Триумф императора Марка Аврелия (170-180 годы н.э.): Император носит «варварскую» бороду, вошедшую в моду в поздний период существования императорского Рима. На его боевой колеснице изображены мифологические сцены, гений – крылатый дух-покровитель – парит над головой императора.
Статья Эволы 1940 года в последний раз была опубликована на английском языке в издающемся американцем Майклом Мойнихэном журнале TYR[Julius Evola: The Traditional Doctrine of Battle and Victory, в: TYR, Vol. 2, 2003-2004].
Различия с послевоенным изданием «Восстания против современного мира»
Об изложении основной тематики в «Восстании против современного мира» уже говорилось. Однако если сравнить изданную Эволой после войны новую редакцию его основного труда [все данные относятся к следующему изданию: Юлиус Эвола: Восстание против современного мира. 4-е издание, Энгерда, 1997. Опубликованное в издательстве Arun издание следует тексту нового изданияEdizioni Meditarranee, Рим, 1969.] с двумя статьями, то в глаза бросаются важные различия.
Эвола посвящает этой теме в книге две следующих друг за другом главы («Большая и Малая Священная война» и «Игры и победа»). Его рассуждения, естественно, обширны, что объясняется, в частности, большим количеством религиозно-исторических доказательств, которые приводит Эвола. В современном издании 1969 года (и также в первом издании?) отсутствует центральное высказывание, а именно, что при идее Священной войны речь идет о культурном образце, принадлежащем к арийскому, итак, в конечном счете, общеиндогерманскому культурному наследию. Он все-таки указывает на это в обеих своих статьях 1939 и 1940 годов. Эвола в начале обобщенно говорит о традициях человечества: «Поэтому кровавые предприятия и завоевательные походы традиционного человечества часто указывают на религиозный аспект и трансцендентное намерение» [стр. 151, подчеркивание Зиглинга]. В обеих статьях Эвола заменил «традиционное человечество» на «индоариев», которые стоят у истока индогерманских культур и вошли в мировую историю как создатели культуры [третье тысячелетие до н.э.]. С этим же различием проходит также рассмотрение идеи священной войны в исламской культуре, так как ссылка на заимствование арабами этой идеи из персидской и вместе с тем индогерманской культуры, на что Эвола определенно указывает в своих статьях, в книге так же отсутствует.
О подоплеках этого можно только строить версии. Традиционалистам, которые отвергают национально-народническое (фёлькиш) или нордическое мышление и принципиально рассматривают традицию как основной образец всех культур, тут следует возразить, что Эвола с его неустойчивыми изложениями, очевидно, склонялся, все же, по меньшей мере, время от времени к нордическому мировоззрению, что его статьи доказывают более чем отчетливо. В статьях Эволы почитаемая им – и по праву – Бхагавад-гита является не просто «эквивалентом исламской трактовки учения о героизме», даже если Эвола все-таки признает, что в этом произведении «можно найти то же смысловое содержание в более чистом состоянии» [стр. 155], а исходным произведением и, далее следуя нордическому мировоззрению, проявлением арийской, индогерманской и вместе с тем, в особенности, нордической духовной позиции.
Вероятно, Эвола предпринял эти изменение также из оппортунизма. Если исходить именно из того, что также первое издание 1934 года обнаруживает эти различия, то вполне возможно, что Эвола готовил статью уже во время его путешествия по Германии и делал на ее основе доклад для СС, поэтому с помощью этих изменений он мог ее еще раз приспособить к своей определенной аудитории.
Март 2008 года. Перевод с немецкого, 2012 г.