— Нет, спасибо.
— Почему это?
— Мне ещё нет восемнадцати.
— Какой ты правильный, — поморщился Влад. — Даже в память об отце не выпьешь?
— Не думаю, что оскорблю его память таким отказом. Простите, старшие, — я коротко поклонился. — Я хочу побыть с матерью и сестрой.
Уходя, я расслышал слова Владислава:
— Видишь, Коля? Он даже выпить за отца с нами не хочет. И после этого ты утверждаешь, что Эспер для нас настоящий брат?
Что ответил Николай, я уже не слышал. Но был уверен, что он заступился за меня.
Несмотря на то что Коля был старше меня на пятнадцать лет, мы всегда были близки. Мы любили друг друга, как истинные братья — из-за разницы в возрасте между нами никогда не было типичных детских ссор.
А вот Влад частенько издевался надо мной, когда никто не видел. И не забывал упомянуть, что не считает меня настоящим братом, прямо как сейчас.
Остаток того дня я, как и собирался, провёл с матерью и сестрой. В поместье было много гостей, пришедших проводить Александра Тарковского в последний путь. Соблюдая приличия, я выражал им благодарность за визит, но при любом удобном случае оставался наедине с мамой и Белославой.
По-моему, они были единственными, кто по-настоящему скорбел об отце. По крайней мере, они не стеснялись выражать свои эмоции. В то время как Николай держался чинно и строго, а Владислав паясничал, преувеличенно рассказывая, как он горюет.
К тому же мне не давала покоя фраза Николая, которую он не договорил.
«Папа умер слишком внезапно. И знаешь, мне кажется…»
Что ему кажется? Что князь Тарковский умер неестественной смертью? И кто тогда мог приложить к этому руку — неужели Влад?
Признаться, меня тоже посещали подобные мысли. Конечно, я даже не думал обвинить среднего княжича. Но смерть от сердечного приступа в этом мире была действительно слишком редким явлением, а здоровье нашего отца было крепким, как скала.
Однако целитель ведь не нашёл ничего подозрительного. Он уверенно сообщил, что это инфаркт, и не было никаких причин сомневаться.
Так что я заставил себя не поддаваться паранойе. И вместо этого раздумывал о других словах Николая — о том, что он хочет передать титул князя мне.
Я был готов и не сомневался в том, что справлюсь. В конце концов, мне будут помогать — и сам Николай, и слуги рода, которые ведут дела. Мне будет трудно всё разрушить, даже если захочу.
Уже за полночь, когда все гости разошлись, я застал Колю в прихожей. Он по-прежнему был в военном мундире и как раз надевал сверху пальто. Стоял сентябрь, на улице было прохладно, а после заката закропил мелкий холодный дождь.
— Куда ты? — спросил я.
— Срочно вызвали в полк, — сказал Николай.
— Посреди ночи?
— У нас и не такое бывает, Эспер, — улыбнулся Коля. — Не переживай.
— Я не переживаю. Просто утром ты хотел поговорить с Владом.
— Мы уже немного поболтали. К тому же ты видел, сколько он выпил? Вряд ли он будет в состоянии серьёзно разговаривать утром. К обеду бы проснулся. Но будь уверен, я с ним побеседую. Пока!
Николай натянул поверх перчатки родовой перстень, подхватил свою кавалерийскую саблю и вышел в ночь.
Это был последний раз, когда я видел его живым.
Колю убили на улице, в нескольких кварталах от городского штаба полка. Его машину внезапно обстреляли и повредили двигатель. Николай активировал защитный артефакт и вызвал подмогу, но когда автомобиль закидали гранатами, магический щит не выдержал.
Николай был вынужден вылезти из машины и принять бой. Нападавших было слишком много, и они были серьёзно вооружены. Даже самый сильный маг не победит в одиночку, когда его обстреливают из автоматов со всех сторон.
Магия в этом мире работала совсем не так, как в фэнтезийных играх или книгах моего старого мира. Николай забрал с собой нескольких убийц, но и сам остался лежать на мостовой, изрешечённый пулями.
Напоследок к нему подошли и пустили очередь в голову, чтобы не осталось и шанса. Подмога прибыла слишком поздно.
Позже выяснилось, что Николая в полк никто не вызывал. Его обманули специально, чтобы выманить из дома.
Трудно описать, какую боль я испытал в тот день. Тело Николая привезли домой на рассвете. Я увидел его застывшее в страшной гримасе лицо, развороченный пулями лоб, залитый кровью мундир и еле стерпел, чтобы не зарыдать на месте.
В горле встал тяжёлый ком, глаза горели от слёз. Меня трясло, как будто в лихорадке. Но я нашёл в себе силы сдержаться и отдал приказ подготовить тело к сожжению.
А затем я заперся в своей комнате и дал волю чувствам. Я кричал и плакал, носился из угла в угол, разбрасывал вещи и до крови разбивал кулаки о стены. Меня переполняли ярость и боль, и я не представлял, как могу их успокоить.
Кирасирский полк, гвардия Тарковских и вся полиция Московского княжества были подняты на уши. Преступников поймали уже на границе, когда они пытались сбежать в Смоленское княжество. Только двоих из них взяли живыми, остальные предпочли погибнуть.
Я так и не узнал, кто нанял их, хотя и было очевидно, кого подозревать. В тот же день, не успели мы сложить для Николая погребальный костёр, Владислав объявил себя новым князем.
Он устроил так, что его права признали немедленно, и первым же указом изгнал меня, мою мать и сестру из рода. Он исключил меня из линии наследования, по праву князя лишил нас фамилии и сослал за Урал.
Владислав имел на всё это право. Кроме того, его публично поддержали несколько других родов, княжеских и не только. Оставалось лишь догадываться, что он пообещал им за такую поддержку.
Даже род моей матери предпочёл занять нейтралитет. Её брат-барон отказал в помощи и не ответил на просьбу о встрече, побоявшись вступать с Владиславом в конфликт. Император тоже решил не вмешиваться, объявив, что это внутрисемейные дела Тарковских.
Такой поступок Влада, беря в расчёт убийство Николая, бросал серьёзную тень на честь рода. Но меня это уже не слишком волновало.
Собственные гвардейцы арестовали нас и несколько дней продержали в отдельных покоях, не давая нам с матерью и сестрой даже общаться.
За это время Владислав провёл ритуал в родовом святилище и разорвал нашу связь с Источником. Это означало что ни я, ни мама, ни Белослава отныне не можем пользоваться магией.
Точнее, можем, но для этого придётся перенастроить свои духовные тела и научиться получать живу из окружающего пространства, как делают маги-простолюдины.
Ссылка за Урал не сулила ничего хорошего. Сибирь принадлежала России лишь формально и представляла из себя совершенно дикие земли, полные нечисти и агрессивных племён.
Там даже обычных дорог почти что не было, не говоря уж о железных. Между городами, которые были накрыты защитными куполами, существовала портальная сеть — единственный безопасный способ передвижения.
Вот в такие места мне и моей семье предстояло отправиться. Владислав не позволил нам взять с собой ничего, кроме личных вещей. Выделил немного денег и припасов, пообещал обеспечить жильём, и одним ненастным утром приказал гвардейцам отвезти нас на портальную площадь.
Сначала мы переместились в Екатеринбург, единственный крупный город за Уралом. После этого прошли ещё через несколько порталов и оказались в Дальнегранске, крохотном городишке на севере Центральной Сибири.
Владислав купил нам заброшенный деревянный дом на окраине города. Спасибо хоть на том, что не оставил без крыши над головой.
С другой стороны, крыша в доме была насквозь дырявая. Домишко выглядел так, будто развалится в любую секунду.
Гвардейцы Тарковских оставили нас в заросшем дворе и уехали, даже не попрощавшись. Мы с мамой и сестрой стояли и смотрели на то, что представляло из себя наше новое жилище.
Мама не выдержала и заплакала.
— Не плачь, пожалуйста! — тоже со слезами в голосе воскликнула Белослава и обняла мать.
Я повернулся к ним и сказал:
— Послушайте. Я понимаю, что вам тяжело. Никто из нас не привык к подобному, — я обвёл рукой густые заросли репейника вокруг. — Но я вам обещаю, это ненадолго. Я сделаю так, что мы станем жить ещё лучше, чем раньше.
— О, Эспер, — всхлипнув, мама покачала головой. — Это невозможно. У нас ничего не осталось.
— Неправда. У вас остался я. Этого достаточно.
— И что ты сделаешь? Как ты собираешься превратить это убожество, — мать кивнула на гнилую халупу, — в достойное жилище?
— Найду способ. Мы больше не Тарковские, но мы по-прежнему дворяне. И я не позволю, чтобы моя семья жила в таких условиях. Придётся немного потерпеть, но всё станет ещё лучше, чем прежде. Вот увидишь.
— Я ему верю, мама, — сказала Белослава и улыбнулась мне. — Наш Эспер настоящий мужчина, он со всем справится!
— Больше нам всё равно не на кого надеяться, — пробормотала мама и медленно зашагала в дом.
— Подожди, — сказал я. — Дом давно заброшен, там может быть нечисть.
— Ой, и правда! — Бела дёрнула маму за рукав. — Эспер, а что нам делать? Ведь магии больше нет.
— Взор же у нас остался. Если нечисть слабая, этого хватит.
— А если сильная? — обеспокоенно спросила мама, но я ничего не ответил.
Взять с собой оружие Влад не позволил. Поэтому я огляделся и подобрал кривую палку, напоминавшую обломок лошадиного хомута.
Крыльцо громко скрипнуло под моими ногами, и я сразу же расслышал недовольное ворчание за дверью. Точно, здесь поселилась какая-то нечисть. Может, анчутка, и тогда я легко его прогоню. Но если это настоящий большой чёрт или кто-то посерьёзней, вроде упыря, тогда без магии я с ним не справлюсь.
Так или иначе, надо проверить. За пределы дома, под солнечный свет, нечисть вряд ли вылезет.
Я осторожно открыл гнилую дверь и заглянул внутрь. Из пыльной темноты раздался злобный рык, и сверкнули чьи-то красные глаза. В ответ я надавил Взором, и нечисти это не понравилось.
Рыкнув громче, она бросилась вперёд. Мать и Белослава взвизгнули у меня за спиной.