— Увы… — даже несколько смутился Агни Рави. — Части ингредиентов у меня нет…
Да и то, что было не сильно помогло Махавиру в опознании. Единственное что он узнал, это зерна мака и конопли, а также коробочки с семенами белладонны.
Фактически жрецы арья утеряли секрет изготовления Сомы и если что-то варили под его видом, то это был галимый суррогат. Некоторые из растений не произрастали на нынешней территории обитания. С учетом того, что связи с западными племенами от которых арья откололись и ушли за урал, были полностью оборваны, то и доставать необходимые компоненты стало не у кого.
«И не факт, что нужные растения произрастают в Причерноморье, не говоря уже о юге Русской равнины, — начал догадываться Махавир. — Что-то приобретали с более южных регионов…»
Это было досадно. Просто не передать как.
«Может потому и перестал отзываться медальон и его статус скатился до обозначения лишь наследника вождя… с поправкой на то, что о его свойстве служить маяком для высших сущностей они по-прежнему знают», — подумал Махавир.
Теперь требовалось не только снова завладеть медальоном, но и достать необходимые ингредиенты. Все осложнялось тем, что названия известные верховному жрецу могли измениться в местах произрастания нужных растений. А с описаниями обстояло крайне скверно. Под тот же синий цветок много чего можно подвести, от гвоздики до ромашки-астры. Рисунков-то нет.
Вновь вспомнилась история о Гильгамеше.
«Он ведь тоже искал какой-то редкий цветок, вроде как для получения бессмертия, — припоминал подробности Махавир. — Или для того, чтобы приготовить Сома и уже с помощью напитка получить его? Впрочем, одно другому не противоречит. Вот и Зороастр, наверняка приготовив Сома из последних остатков взошел на костер, дабы переродиться аки птица-феникс. Кстати, не отсюда ли растут ноги из легенд об этой мифической птички? Вот и души у огнепоклонников изображаются как птицы с верхней частью человеческого тела вместо птичьей головы…»
Махавир очень надеялся, что в Причерноморских степях все же остались жить те, кто так же в курсе секрета изготовления Сома, и они так или иначе поделятся с ним секретом.
— И если не захотят по-хорошему, то расскажут по-плохому. Ради получения подобной инфы я любого мехом внутрь выверну… Но сначала нужно выжить.
День шел за днем, складываясь в недели, а те в месяцы. Махавир все же попробовал сделать бумагу. Благо, что связавшись с древесиной как главным строительным элементом попутно узнал некоторые другие «секреты» связанные с древесиной, то есть виды продукции, что можно получить из нее, начиная от дегтя и заканчивая этой самой бумагой.
Впрочем, делать бумагу непосредственно из древесины он не собирался. Для этого нет подходящего оснащения и делать долго. С помощью же сподручных средств можно было сделать бумагу из соломы, травы, опавших листьев и рогоза. Всего этого было в достатке. По крайней мере достаточно для первых опытов с получением необходимого ему количества листов.
Процесс в общем-то не сложный. Всего-то и надо, что весь этот по факту растительный мусор измельчить и замочить в растворе щелочи. Махавир использовал поташ, коий получить тоже ни разу не проблема.
Потом идет процесс промывки и дополнительное измельчение сырья. В данном случае шло перетирание между двумя камнями до кашицеобразной массы. Снова промыть и выложить на тканевое сито, немного прессануть для удаления лишней влаги и уплотнения массы. Далее просушка, а после небольшая шлифовка и опа, бумага готова.
Результат Махавира более чем удовлетворил. Если лист не сильно гнуть, то можно работать.
Что до чернил, то тут использовался жидкий еловый деготь. Так что он довольно быстро переписал всю необходимую информацию на новый носитель, да еще привычными ему буквами.
Вот, что сильно раздражало Махавира, так это вид матери с покрасневшими от слез глазами. Очень уж она оказалась чувственной женщиной. Так-то он ее мог понять, единственный выживший сын не только покалечился, но еще и остается в неизвестности. И ладно если бы взрослый был… так-то он по местным меркам действительно считается взрослым, шестнадцать скоро, все понимают, что эта взрослость на самом деле вещь чисто формальная, нет еще той по-настоящему мужской силы. Ну и для родителей, особенно матерей, дети всегда дети коих надо опекать. А мир жесток и она обоснованно предполагала, что ничего хорошего его не ждет. Ей же ведь неведомо, что в теле ее сына поселился разум шестидесятилетнего мужика, прошедшего что называется огонь, воду и медные трубы.
В конце концов он не выдержал и сказал:
— Хватит оплакивать меня мама, словно я уже мертвец. Я еще живой и иду на поправку, и если смогу пережить зиму, то коли даст Ахарамузда, то снова обрету силу.
— Да… я понимаю… но зиму еще нужно пережить…
— Переживу. Отец ведь собирается учинить большой набег и собрать из окружающих племен полон для жертвоприношения?
— Да!
— Ну вот, значит зимой до предела ослабшим окрестным племенам станет не до нас. Им самим бы выжить. А если и решатся отомстить, то сил для этого у них будет недостаточно. Мы отобьемся. Известно, уже сколько останется народа?
— Мало… и то в основном откровенные старики из мужей, да… лишние женщины…
Махавир понятливо кивнул головой. Мир и правда жесток и к женщинам особенно, тем более в сии дикие времена. Несмотря на потери во время родов и болезней, количество женщин все равно оставалось больше, чем мужчин, гибнущих в боях или дуэлях. Причем в дуэлях, отстаивая свою честь после нанесенного оскорбления, гибло даже больше чем в боях, по крайней мере в этот промежуток времени отличавшегося крайним незначительным числом боевых столкновений.
В мирное время женщинам в годах, взятых в качестве второй или третьей жены, или наложницей у сколько-нибудь знатного арья ничего особо не грозит, они под защитой, одеты и сыты, но вот во время таких переселений от них избавляются в первую очередь, как от лишнего груза. В поход идут только молодые, здоровые, полные сил, способные к деторождению, а значит все те, кто старше тридцати уже под угрозой и чем старше, тем меньше шансов, что их возьмут.
— Сын мой, ты после того, как выздоровеешь, догонишь нас по весне?
— Не знаю… тут надо смотреть, как хорошо у меня будет со здоровьем… — честно ответил Махавир. — Может потребоваться больше времени на восстановление… А то одно неудачное падение и снова станет как сейчас. Так что рисковать не стану. Вот через год, точно постараюсь догнать вас, если получится.
Он действительно собирался обретя прежнюю силу догнать ушедших на юг соплеменников, но не для того, чтобы присоединиться к ним в походе к Инду, а только лишь затем, чтобы вернуть себе амулет. И это было проблемой, потому как сейчас он в принципе не представлял, как это сделать. Разве что как-то украсть. Что тоже представлялось ему малореальным вариантом.
«Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления», — решил он.
У Бханумати глаза вновь стали на мокром месте.
— Мы будем уже очень далеко, сын! А вокруг много врагов! Кроме того…
— Не нужно плакать, мама, все будет хорошо… — постарался успокоить ее Махавир, а то рыдания стали совсем уж взахлеб.
— Как же мне не плакать, ведь если ты не сможешь догнать нас по весне, то враги не оставят вас в покое! И если женщины еще смогут пережить нашествие вражеских племен, пусть даже став рабынями, то мужчин и особенно тебя убьют… и убьют жестоко! Они будут мстить!
Логика Бханумати была понятна и не имела изъянов. Даже если битые племена оставшимся на месте арья в первое время ничего сделать не смогут, то об исходе большей части народа достаточно быстро станет известно отдаленным племенам дикарей.
Как они поступят, гадать особо не приходится. Сначала так или иначе вберут в себя остатки битых племен, силой ли или по договору, это не суть важно, а потом уже навалятся на фактически… бабье царство.
Вопрос лишь в том, как быстро они нападут? На следующее лето или потратят время на заключение большого союза.
«А это будет зависеть от того, как будут жить оставшиеся арья, — подумал Махавир. — Если останутся в своих городах, то тогда сомнут эти группки по частям. А если заселятся в один город, удобный для проживания всей кучи людей и хороший для обороны, то есть варианты…»
О чем и сказал матери.
— Какая разница, сын⁈ — уже откровенно зарыдала Бханумати. — Воинов все равно не хватит для защиты даже одного города! Да и какие воины из стариков! Их сомнут!
— Новые обстоятельства требует от нас новых решений в защите своей жизни и чести! — с пафосом ответил он на это заявление матери.
— О чем ты?
— О том, что женщинам, если они не захотят стать бесправными рабынями у всяких черноголовых дикарей, тоже придется взять в руки оружие и встать на свою защиту.
— Но…
— Что «но»?
— Так никогда не было…
— Значит будет! Я же сказал, что новые времена требуют новых решений! В конце концов откровенных старух будет не так уж много, а остальные достаточно сильны, чтобы бросить со стены легкое копье, или пустить стрелу. Да, никто толком не умеет стрелять, но у нас будет вся зима впереди для учеты и, кроме того, умение компенсируется количеством. Мы просто забросаем врагов стрелами, из трех-пяти стрел одна да попадет в цель. Главное их наделать в достаточном количестве за это лето.
— Ты правда думаешь, что оставшиеся смогут выжить и даже выстоять? — спросила Бханумати, как-то вдруг перестав рыдать.
— Да, мама. По крайней мере я собираюсь для этого сделать все необходимое.
Бханумати на это заявление сына только кивнула и о чем-то крепко призадумалась.
— Для начала нам нужно выбрать подходящий для жизни и обороны город… мне таковым видится Аркаим, — продолжил говорить Махавир. — Главное, нужно чтобы отец поспособствовал его дополнительному укреплению.
— Каким образом?
— Перекрыть второстепенные выходы, а главный вход укрепить и поставить ворота. Быстрее всего это получится сделать, если из ближайших городов подготовленных к сожжению взять часть стройматериала.