- Он был серийным убийцей. А у меня был ордер на ликвидацию любого, кто уличен в подобных преступлениях.
- Любого вампира, вы хотите сказать.
- Вы намекаете на то, что в том деле были замешаны люди или оборотни?
- Нет, но если бы и были, вы не стали бы расстреливать их, да еще с помощью полиции.
- Раньше мне выдавали ордера на оборотней.
- Но не так часто, Анита, а на людей такие ордера вообще не выдают.
- Смертную казнь никто не отменял, Малькольм.
- Для людей этот приговор приводится в исполнение только после суда и апелляций, тянущихся годами.
- А что вы от меня-то хотите, Малькольм?
- Справедливости.
- Законы создаются не ради справедливости, Малькольм. Ради законности.
- Она не совершала того преступления, в котором ее обвиняют, и наш блудный брат, Эвери Сибрук, также невиновен в преступлении, за которое его задержали.
«Блудными» Малькольм называл тех прихожан, которые переметнулись к Жан-Клоду. Тот факт, что у вампира Эвери была еще и фамилия, означал его совсем недавнюю смерть и говорил о том, что Эвери - американец. Обычно у вампира было только одно имя - как Мадонна или Шер, - и только один вампир в стране имел право носить его. За право пользования именами нередко велись дуэли. Так было до недавнего времени, так было до Америки. У нас вампиры обо всех этих тонкостях ничего не знают и спокойно носят фамилии.
- Я проверяла Эвери. Официально, хотя и не обязана была.
- Да, но вы вполне могли бы сначала пристрелить его, а затем обнаружить, что ошиблись, и по закону ничего бы вам за это не грозило.
- Не я писала этот закон, Малькольм. Я лишь исполнитель.
- И не вампиры писали этот закон, Анита.
- Верно, но человек не способен околдовать другого человека, так, чтобы он сам помог себя похитить. Люди не улетают по воздуху со своими жертвами в руках.
- И что, это узаконивает наше уничтожение?
Я снова передернула плечами. Этот довод я собиралась оставить без комментария, поскольку мне и самой эта часть моей работы не слишком нравилась. Я больше не считала вампиров монстрами, поэтому мне стало труднее их убивать. Убивать же неспособных к сопротивлению вампиров казалось просто чудовищным, и монстром в этом случае была я.
- Малькольм, что, по-вашему, я могу предпринять в данной ситуации? У меня есть ордер, в котором значится имя Салли Хантер. Свидетели видели ее выходящей от миз Левито, которая оказалась убитой вампиром. Я точно знаю, что ни один из вампиров Жан-Клода этого преступления не совершал. Остаются ваши.
Черт, да у меня вместе с ордером имелась и фотография из ее водительского удостоверения. Следует признаться, что наличие этой фотографии заставляло меня чувствовать себя наемной убийцей. Им ведь всегда передают фото объекта, чтобы они могли ликвидировать того, кого нужно.
- Вы абсолютно в этом уверены?
Я неторопливо прищурилась в его сторону, давая себе время на то, чтобы обдумать ответ, не выдавая при этом бешеную работу мысли.
- На что вы намекаете, Малькольм? Я плохо понимаю намеки, так что просто скажите то, ради чего вы сюда пришли.
- На прошлой неделе в мою церковь проникло что-то могущественное… кто-то очень могущественный. Они пришли инкогнито. Я не смог найти их среди новых членов своей паствы, но я знаю, что там был кто-то, обладающий невероятной силой. - Тут Малькольм наклонился вперед, маска спокойствия на его лице заметно пообтрепалась по краям. - Вы в состоянии понять, насколько могущественными они должны быть, если я, почуяв их присутствие, используя все свои силы для поиска, так и не смог их обнаружить?
Я задумалась. Малькольм не был Мастером города, но он, скорее всего, входил в пятерку самых сильных вампиров в Сент-Луисе. Не будь он так высокоморален, смог бы добиться намного большего. Совесть иногда подрезает крылья. Осторожно облизнув губы так, чтобы не стереть помаду, я кивнула. Затем спросила:
- Вы полагаете, они хотели, чтобы вы их обнаружили, или это произошло случайно?
Мой вопрос удивил его, и удивление отразилось на его лице, хотя Малькольм и поспешил это скрыть. Ему слишком много приходится играть на публику для масс-медиа, и потому он начал терять ту невыразительность мимики, что присуща старым вампирам.
- Не знаю, - даже голос выдавал его волнение.
- Вамп сделал это для того, чтобы поддразнить вас, или из презрения к вашим силам?
- Не знаю, - повторил Малькольм, покачав головой. И тут меня озарило.
- Вы пришли сюда, потому что считаете, что Жан-Клоду что-то должно быть известно, но не можете позволить себе открыто прийти к Мастеру города. Это разбивает все ваши доводы о свободе воли.
Малькольм откинулся на спинку кресла, безуспешно стараясь скрыть явно читающуюся на лице злость. Он испуган еще сильнее, чем я думала, раз показывает слабость перед тем, кого сильно недолюбливает. Черт, да он же пришел ко мне за помощью. Он, должно быть, в отчаянии.
- А ко мне вам прийти ничто не мешает, раз я федеральный маршал. Тем более что я все равно расскажу об этом Жан-Клоду.
- Думайте, что хотите, миз Блейк.
Итак, мы снова называем друг друга по фамилии. Надо иметь в виду.
- Итак, большой и страшный вамп пробрался в вашу церковь. Ваших вампирских умений не хватило на то, чтобы выкурить его оттуда, и вот вы приходите ко мне, а фактически - к Жан-Клоду и всей его безнравственной структуре власти. К тем самым людям, которых вы, по вашим словам, ненавидите.
Малькольм вскочил на ноги.
- Преступление, в котором обвиняют Салли, случилось менее, чем через двадцать четыре часа после его… их… появления в моей церкви. Не думаю, что это простое совпадение.
- Я не соврала насчет второго ордера на ликвидацию, Малькольм. Он лежит в ящике моего стола уже сейчас, вместе с фотографией подозреваемого из его водительского удостоверения.
Малькольм тяжело опустился в кресло.
- На чье имя ордер?
- Зачем вы спрашиваете? Чтобы предупредить… их? - я едва не сказала «ее», ведь это тоже была женщина-вампир.
- Мои люди не совершенны, миз Блейк, но я думаю, что в город прибыл вампир со стороны и подставляет их.
- Зачем? Зачем это кому-то нужно?
- Не знаю.
- И ведь никто не пытается подставить людей Жан-Клода.
- Знаю, - ответил Малькольм.
- Без настоящего мастера, настоящей Клятвы крови, магически привязывающей вампа к мастеру, ваша паства - не более чем овечки, дожидающиеся, когда за ними придут волки.
- Жан-Клод говорил то же самое еще месяц назад.
- Именно.
- Поначалу я грешил на кого-то из новеньких вампиров, присоединившихся к Жан-Клоду. На тех, что прибыли сюда из Европы; но я был неправ. Здесь кроется нечто большее, нечто более могущественное. Возможно, это целая группа вампиров, использующая объединенную метками своего мастера силу. С такой мощью я сталкивался лишь однажды.
- Когда? - тут же поинтересовалась я.
Он покачал головой:
- Нам запрещено говорить об этом под страхом смерти. Нарушить молчание мы можем, только если они свяжутся с нами напрямую.
- Создается впечатление, что они уже с вами связывались, - заметила я.
Малькольм снова покачал головой.
- Они оказывают воздействие на меня и на моих последователей, а все потому, что официально я - вне вампирских законов. Жан-Клод уже сообщил Совету, что моя церковь не принимает Клятвы крови от вступающих в нее?
- Да, сообщил, - кивнула я.
Малькольм закрыл лицо своими ручищами и склонил голову к коленям, словно ему резко поплохело. Затем он тихо прошептал:
- Этого я и опасался.
- Хватит, Малькольм, я не успеваю следить за вашей мыслью. Какое отношение это имеет к тому, что в вашей церкви объявилась группа могучих вампов?
Он поднял голову и посмотрел на меня. Я заметила, что от беспокойства его глаза изменили цвет, став серыми.
- Расскажите Жан-Клоду о том, о чем мы здесь говорили. Он все поймет.
- Но я не понимаю.
- У меня есть время до Нового года, чтобы решить, что ответить Жан-Клоду насчет Клятвы крови. Он был терпелив и великодушен, но в Совете есть те, кто этими достоинствами не обладает. Я думал, они будут гордиться тем, что я совершил. Я думал, это им понравится, но теперь боюсь, что Совет еще не готов принять мою смелую попытку создать мир, где для нас есть свобода воли.
- Свобода воли - это для людей, Малькольм. Для сверхъестественных сообществ необходим контроль.
Он снова поднялся.
- Вы вольны исполнять ордер так, как посчитаете нужным, Анита. Возможно ли, что вы проявите осмотрительность, прежде чем убивать моих последователей?
Я тоже поднялась и сказала:
- Не могу дать никаких гарантий.
- Этого я и не прошу. Просто постарайтесь выяснить правду до того, как станет слишком поздно для Салли и еще одного моего последователя, чье имя вы не желаете мне назвать, - тут он тяжело вздохнул. - Я не отправил Салли в бега, так зачем бы мне предупреждать второго?
- Вы пришли сюда, зная о том, что Салли в беде. Но я не собираюсь помогать вам в поисках второго преступника.
- Значит, это мужчина?
Не отвечая, я просто посмотрела на него, радуясь тому, что это вообще возможно. Мне всегда было тяжело сверлить взглядом вампира, которому я не могла посмотреть прямо в глаза.
Малькольм расправил плечи, словно только сейчас заметил, что сутулится.
- Даже этого вы мне не скажете. Пожалуйста, расскажите Жан-Клоду о нашей беседе. Мне следовало прийти сюда раньше. Да, я полагал, что совесть не позволит мне прибежать к той самой структуре власти, которую презираю, но то была не совесть, а грех; грех гордыни. Мне остается только надеяться, что моя гордыня не будет стоить жизни еще большему числу моих последователей.
Сказав это, Малькольм направился к выходу. Я позвала:
- Малькольм.
Он обернулся, и я спросила:
- Насколько это серьезно?
- Очень серьезно.
- Несколько часов будут иметь значение?