Все на островах поклонялись богине смерти Ахлисе, скрывавшей под своим туманным обликом Беоту. Но Беота не лезла в его дела. Она забирала себе благодать и мизерную часть передавала главе ковена, поддерживая его существование. Теперь же Беоту заменил Рок, и Посейдону предстояло строить новую религию. Это могло вызвать волнения на островах, особенно после неудачной войны. Но он не собирался отступать. Он пройдется каленым железом по мятежникам, превращая их в верных и безжалостных зомби. Рок уже потребовал, чтобы культ богини смерти был признан еретическим и чтобы жители островов молились только ему. А что останется Посейдону? Жалкие крохи с барского стола Рока? Или вообще ничего?
Рок, смеясь, ответил на его вопрос: «Моряки будут молиться тебе, Посейдон». А это значит, что он вынужден будет тратить получаемую благодать на усмирение волн. Это как бесцельный бег по кругу: движения много, а результата нет.
Мысли Посейдона были далеки от моря и корабля. Он размышлял о своем месте в иерархии хранителей. Матросы и капитан сторонились его, чувствуя страх перед обновленным властелином.
– Размышляешь, Посейдон? – раздался тихий, приятный голос.
Посейдон медленно вышел из глубокой задумчивости и повернул голову. Перед ним стоял старик с аккуратно подстриженной бородкой. Его добрые серые глаза смотрели без вызова или насмешки – только с доброжелательностью. Но Посейдон знал, что такие взгляды часто скрывают хитрость и коварство. Он не поддался на эту иллюзию.
Посейдон, несмотря на свои годы, обладал острым умом и молниеносной реакцией. Его мысли вихрем проносились в голове: перед ним стоял не простой старик. Если он смог преодолеть просторы моря и оказаться на его корабле, значит, обладал магической силой, превосходящей его собственную. Возмущение отступало перед осознанием неизбежности и силы, исходящей от старика.
– Приветствую тебя, незнакомец, – наконец произнес он, справившись с нахлынувшим раздражением. – Что привело тебя сюда и кто ты?
– Твои вопросы справедливы, Посейдон, – ответил гость. – Я Ридас, хранитель Преисподней в Инферно и брат Рока. Союзник.
– Рад видеть тебя, хранитель Ридас, – кивнул Посейдон. – Я слышал, ты был стражем у лабиринта детей Творца. Значит, ты сменил место службы.
– Когда-то мы все приходим к этому, – ответил Ридас. – Ты тоже стал хранителем морей и получил новое имя.
– Да, насколько я знаю, лишь дети Творца сохраняют свои имена, – склонил голову Посейдон, признавая мудрость собеседника.
– Ты учтив и умен, – одобрительно произнес Ридас. – Я послан Роком, чтобы присматривать за тобой.
Посейдон стиснул зубы, но не выдал своего недовольства. Он снова склонил голову и произнес:
– Воля Старшего священна для Младших. Что ты хочешь, хранитель Преисподней?
– Просто поговорить, – ответил Ридас. Его голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась скрытая сила. – Жизнь меняется, и ты никогда не станешь полностью независимым хранителем.
Ридас сделал паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе. Его взгляд, холодный и проницательный, проникал в самую суть Посейдона.
– Лишь тот, кого назначил Судья, может стать независимым хранителем, – продолжил Ридас.
Посейдон задумался, перекатывая слова старика в голове. Он чувствовал, что за ними скрывается нечто большее, чем просто совет. Ридас хотел чего-то, и это что-то было связано с ним, с Посейдоном.
– Это опасно и в то же время манит, – наконец произнес он. – Ридас, что ты хочешь сказать?
– Я хочу отправить тебя в лабиринт, – ответил Ридас. – Лабиринт, пройдя который, ты выйдешь независимым хранителем и не будешь больше служить Року. А это, Посейдон, власть над морями. А моря – большая часть этой планеты, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Посейдон. – Но не понимаю твоей выгоды. Не верю, что ты хочешь меня подставить под гнев Рока. Я могу ему сообщить о твоих словах.
– Можешь, – спокойно ответил Ридас. – Но не будешь. У меня есть свой интерес. Я буду выполнять твое служение, пока ты проходишь лабиринт. Ты передаешь мне временно свое служение над островами. Я отправляю тебя пройти лабиринт и рассказываю, как его преодолеть. Как тебе такие условия?
Посейдон медленно кивнул. Он знал, что лабиринт – это испытание, которое прошли немногие. Но в глубине души он всегда мечтал о том, чтобы стать подобным богам.
– Я согласен, – произнес он.
– Хорошо, – ответил Ридас. – Тогда начнем. Условия нашего договора простые: я отправляю тебя в лабиринт и рассказываю о ловушках и как их избежать. А ты передашь мне свое служение над островами, пока не вернешься и не войдешь в свое служение по закону Творца.
Посейдон не думал, это была мечта всей его жизни.
– Я согласен, – произнес он и повторил слова соглашения вместе с Ридасом.
– Слушай и запоминай. Как войдешь в лабиринт, никуда не сворачивай, иди прямо по дороге. Дойдешь до колодца с живой водой, попей, но смотри не падай туда. Дальше будет паучиха и коконы детей Творца, каких опутала паучиха. Помоги им, вместе проходите паутину, а как только паучиха набросится – ложись на пол, она не видит того, что лежит на земле. Паучиха утащит неудачников, а ты разрежешь паутину и пройдешь тоннель. Дальше два пути: один через пропасть, и тут надо поверить, что под тобой мост, и шагнуть в пропасть. Если веры нет, надо дождаться следующего удачливого прохвоста. Столкни его в пропасть, проговорив, что это жертва. Тогда перед тобой появится мост, по которому ты пройдешь в зал Судьи, – вот и весь лабиринт.
– Немного испытаний, – кивнул Посейдон, – благодарю, Ридас.
Еще полный радости и тщеславия по поводу обретения бессмертия и силы, глава ковена был выдернут со своего корабля и унесен к большим бронзовым воротам.
Ридас повернулся к ошеломленному капитану и произнес тихо, но твердо:
– Теперь я здесь главный. Следуйте своим курсом.
И, не дожидаясь ответа, он растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкий шепот ветра.
Место, где рождаются боги
Посейдон застыл, словно пораженный молнией. Его разум отказывался принять произошедшее. Перемещение свершилось мгновенно, без предупреждения, без объяснений. Он стоял у ворот, ведущих в мир богов, и его сердце билось, как пойманная в силки птица.
Дрожащей рукой он провел по холодным узорам на воротах, ощущая их древнюю силу. Затем, словно во сне, потянулся к бронзовому колокольчику рядом. Звук его прикосновения разнесся по небольшому притвору, как эхо далекой мелодии. Ворота начали медленно раскрываться, словно пробуждаясь от векового сна. Посейдон испытал прилив благоговения: он находился перед входом в мир богов, он стал причастен к великой тайне созидания, скоро он будет одним из великих, и его слава… Силой воли Посейдон заставил себя собраться и перестать мечтать.
Перед ним открылась прямая дорога, теряющаяся в туманной дымке. По обеим сторонам простирались бескрайние зеленые луга, покрытые густой травой. Воздух был чистым и свежим, но в нем витала странная, почти неестественная тишина. Не слышно было ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков. Лишь серые облака, медленно плывущие по небу, нарушали иллюзию застывшего времени.
Посейдон поднял голову, пытаясь понять, что происходит. Он чувствовал, как что-то странное, почти магическое, окружает его. Вздохнув, он шагнул вперед, навстречу неизвестности. Как только он пересек порог ворот, мир вокруг него ожил. Подул легкий ветерок, принося с собой запах дождя. На горизонте появились редкие деревья, а вдалеке послышалось пение птиц. Под ногами он ощутил пыль утоптанной дороги шириной в пять локтей. Но вокруг не было ни души, ни малейшего признака жизни.
«Значит, с дороги уходить нельзя», – вспомнил он слова Ридаса и двинулся вперед, в манящую неизвестность.
Одиночество никогда не пугало его. За свою долгую жизнь он не обрел ни друзей, ни привязанностей. Сотни врагов пали от его руки, и каждый из них был уничтожен по его воле. Он знал, что привязанность делает правителя слабым. Но сейчас, шагая по этой дороге, он чувствовал странное спокойствие. Его сердце билось ровно, а разум был ясен как никогда.
Он шел уже больше двух часов, но вокруг ничего не менялось. Лишь изредка он замечал вдалеке деревушки и пасущихся коров. Ему хотелось свернуть с дороги, исследовать этот странный мир, но слова Ридаса продолжали звучать в его голове: «Прямо и только по дороге».
Наконец, его терпение было вознаграждено. Через два часа, по его внутренним часам, он увидел колодец. Он был сделан из массивных дубовых брусьев, а на краю стояло бронзовое ведро. Посейдон почувствовал, как его мучает жажда. Он поспешил к колодцу, его сердце забилось быстрее. Нагнувшись, он заглянул внутрь.
Там, в глубине, он увидел чистую, прозрачную воду. Она манила его, обещая утолить его жажду и вернуть силы. Посейдон захотел опустить ведро, чтобы зачерпнуть воды, но вдруг замер. Что-то в этом колодце было не так. Вода в нем казалась живой, почти разумной. Она словно наблюдала за ним, ожидая его решения.
Посейдон услышал женский голос, раздавшийся из глубин. Он пригляделся и увидел тонувшую чернокожую женщину. Она из последних сил цеплялась за скользкие бревна стенок колодца, пытаясь не уйти под воду.
– Кто ты? – удивленно спросил Посейдон, не скрывая любопытства. – И что ты здесь делаешь?
– Я принимаю ванну, разве не видно? – с сарказмом ответила женщина, ее голос дрожал от напряжения. – Меня сбросили сюда два идиота. Помоги мне, незнакомец, и я помогу тебе пройти лабиринт.
Посейдон вспомнил слова Ридаса: «Помогай детям Творца». Он спустил ведро на цепи, не раздумывая.
– Хватайтесь, госпожа, я постараюсь вас вытащить, – сказал он, стараясь не выдать своего волнения.
Ведро с грохотом упало вниз, и женщина вскрикнула.
– Идиот, ой…
Посейдон услышал глухой удар, и женщина ушла под воду. Он замер, напряженно всматриваясь в темную поверхность воды. Но женщина не всплывала.
«Неудачница», – подумал он, глядя на темную воду. И, пожав плечами, забыл о ней.