лю – тонкой, послушной нитью. Он выжил у Камня. Он пройдет и здесь. И заставит всех – Изабель, Вальтура, весь проклятый клан – увидеть в нем не слабое звено, а Силу. Искра внутри него ответно дрогнула, согревая холод, поселенный словами наследника. Битва только начиналась.
Глава 4 Семейный ужин
Послеобеденная подготовка под началом Громовержца Торгрина оставила Маркуса выжатым лимоном. Каждый шаг по роскошному ковру, ведущему к апартаментам Патриарха, отзывался болью в мышцах, а эфир внутри, взбудораженный физической нагрузкой, жужжал назойливой осой под кожей. Контраст был оскорбительным: от пропитанных потом и болью камней тренировочного зала – к гладкому дереву, мягкому свету кристаллов и тяжелому аромату сандала и ледяных цветов. "Семейный ужин", – мысль вызывала не робость, а гнетущее предчувствие. Это был не прием, а смотр войск. И Маркус, сын Первой Жены, но едва выживший новичок среди Достойных, чувствовал себя волчонком, забредшим на пир стервятников.
Дверь в столовую распахнул беззвучный слуга. Маркус шагнул в холодное великолепие зала. Гигантский стол из черного дерева, белоснежная скатерть, сверкающее серебро и хрусталь казались насмешкой над кровью и потом его мира. Гобелены с победами Арнайров висели, как обвинения. В торце – трон Сигурда. Иделла, его мать, уже сидела справа от пустого места Патриарха. Ее синее платье было броней, взгляд – ледяным скальпелем, скользнувшим по Маркусу. Знает. Знает, что я едва держусь. Слева от трона – место Вальтура. Брат уже стоял там, безупречный в темно-синем камзоле, лицо – спокойная маска власти. Его глаза, холодные и всевидящие, встретились с Маркусом на мгновение – без узнавания, лишь констатация факта его присутствия. Наследник. Наблюдатель.
Вторая Жена, Лорена, заняла место напротив Иделлы. Женщина с пепельными волосами и усталой красотой в темно-сером бархате. Рядом, словно отражение ее сдержанной строгости, ее четверо детей, прошедших Камень в прошлые циклы:
Арвен (17 лет): Холодные глаза цвета грозового неба, острые черты. Камзол – почти военный. Сидел неподвижно, как истукан, излучая ледяное безразличие. Его пробуждение у Камня прошло тихо и безболезненно – ходили слухи, что Камень покорился.Киран (14 лет): Похож на мать, но мягче. Внимательные, осторожные глаза. Левая рука на колене слегка подрагивала – вечный отзвук испытания, едва не убившего его два года назад.Талия (12 лет): Худая, с большими темными глазами, в которых застыл немой ужас. Сидела сгорбившись, будто стараясь исчезнуть. Тень Камня легла на нее три года назад и не отпускала.Элион (10 лет): Неугомонный, с живыми глазами. Ловко перебрасывал нож для масла между пальцами, наблюдая за всеми с детской, но уже расчетливой любознательностью. Выжил в семь – рекорд.
Рядом с Лореной – Третья Жена, Алисия. Каштановые локоны, сладкая, как приторный сироп, улыбка. Сиреневое платье казалось вызовом суровости зала. Ее дети:
Элдин (14 лет): Безупречен. Темно-бордовый бархат, гладкая прическа. Взгляд – проницательный, стальной. Улыбка – отточенное оружие. Прошел Камень с ледяным спокойствием, его сгусток эфира был эталоном стабильности.Лиана (10 лет): Миниатюрная копия матери, но без наигранности. Банты в волосах – камуфляж. Глаза – острые, как скальпель, пальцы нервно теребили край скатерти. Прошла Камень год назад с хищной уверенностью.Кассиан (8 лет): Кудрявый, с детскими щеками, но сидел неестественно прямо, копируя Элдина. В глазах – сосредоточенность не по годам. Его пробуждение озарило зал вспышкой ядовито-зеленого света.
Четвертая Жена, Лирана, сидела дальше. Нефритовая шпилька в гладких черных волосах. Лицо – непроницаемая маска. Платье глубокого синего. Ее дети:
Лира (12 лет): Угольно-черные волосы, миндалевидные глаза, полные неутолимого любопытства. Ерзала меньше, чем Маркус ожидал, но энергия била ключом. При испытании два года назад Камень светился тревожным фиолетовым.Кай (10 лет): Похож на сестру, но тише воды. Сидел очень спокойно, но его темные глаза сканировали всех присутствующих с методичной точностью, особенно Маркуса и Вальтура. Прошел Камень в семь – беззвучно.
Пятая Жена, Кайра, сидела напротив. Рыжий пучок, хищные черты. Платье терракотового цвета – словно застывшая лава. Ее дети:
Боргард (15 лет): Громадный, рыжий, с тяжелой челюстью и маленькими, злыми глазками. Сидел, развалившись, его мощные руки лежали на столе, как дубины. При пробуждении год назад его рев и сокрушительный выброс силы сбили с ног стражей.Драйя (13 лет): Рыжие косы, острый, оценивающий взгляд матери-алхимички. Пальцы двигались незаметно, будто смешивая невидимые эликсиры даже за столом. Испытание сопровождалось запахом серы и искрами.Гарт (10 лет): Уменьшенная копия Боргарда. Крепкий, с налитыми силой руками. Не ел – сжимал и разжимал кулаки, изучая свою мощь. Прошел Камень два года назад с хриплым рыком.
Маркус занял свое место – не рядом с Вальтуром на возвышении, а внизу, за длинным столом, среди других "Достойных", но все же отдельно. Воздух гудел от невысказанного напряжения. Десятки глаз – холодных, оценивающих, любопытных, враждебных – скользили по нему, по Вальтуру, друг по другу. Взгляды матерей добавляли слоев: ледяной расчет Иделлы, усталая гордость Лорены, сладкая ядовитость Алисии, отстраненный контроль Лираны, хищное удовлетворение Кайры. Патриарх собрал свою кровь и сталь.
Вошел Сигурд Арнайр. Все встали единым, отточенным движением – не по приказу, а по инстинкту. Он прошел к трону, сел. Жестом разрешил сесть. Начался ритуал. Безмолвные слуги расставляли блюда, чей изысканный вид и аромат казались Маркусу чуждыми. Звон приборов резал тишину.
«Сын,» – голос Патриарха, низкий и неумолимый, обрушился на Маркуса, минуя Вальтура. Ледяные глаза впились в него. «Первый день среди Достойных. Давление взгляда было физическим. «Твой Камень вспыхнул ярче всех. Не ослепляет ли этот свет разум? Не рвется ли сила внутри, как дикий зверь?»
Маркус почувствовал, как эфирный гул под кожей вспыхнул в ответ. «Он... требует концентрации, отец,» – выдохнул он, ненавидя легкую дрожь в голосе. «Как учит Хангр. Я ищу путь к контролю.» Он ощущал взгляд Вальтура с высоты – тяжелый, аналитический.
«Контроль – основа мощи,» – кивнул Сигурд, отрезая кусок мяса. Нож скользнул с тихим шипением. «Без узды сила – лишь шум, предвестник гибели.»
«О, Сигурд, мудрейший,» – впорхнул голос Алисии, сладкий и липкий. «Каждый ребенок – уникальный цветок! Мой Элдин нашел фокус в тишине и расчете. Лиана,» – она ласково коснулась руки дочери, – «уже так тонко чувствует нюансы силы! А Кассиан... наше юное солнышко! И уже такое усердие!» Кассиан выпрямился еще больше, его глаза метнули быстрый, оценивающий взгляд на Маркуса.
«Мой Боргард фокусирует мощь в кулаке!» – громко парировала Кайра, гордо выпятив подбородок. «Драйя – прирожденный алхимик, видит токи эфира в реагентах! Гарт растет богатырем!» Боргард хрюкнул. Драйя скромно опустила глаза, но уголки губ дрогнули. Гарт демонстративно сжал кулак.
Лиран повернула голову, нефритовая шпилька сверкнула. «Лира находит фокус в знании. Руны, потоки энергии – понимание структуры предшествует силе.» Ее рука легла на темные волосы дочери. Лира замерла, щеки чуть порозовели, но ее глаза жадно ловили каждое слово, каждый жест.
«Знание – сила,» – заметил Сигурд, его взгляд на мгновение смягчился, глядя на Лиру. Затем снова стал ледяным, обращаясь ко всем, но словно нацеливаясь на Маркуса: «Вы – кровь Арнайров. На вас смотрят. Показывайте пример не только мощью, но и дисциплиной разума. Здоровая конкуренция закаляет сталь клана.»
Смотрят. Маркус ощущал тяжесть этих взглядов: Элдин с его отточенной улыбкой и стальными глазами; Арвен – ледяная статуя; Боргард – гора мышц и скрытой злобы; Драйя – оценивающий взгляд ученого; даже юная Лиана смотрела с хищным любопытством. Соперники. Все до одного. И я – мишень.
«Маркус,» – обратился к нему Элдин. Голос был медом, вылитым на лезвие бритвы. «Любопытно, отличается ли ощущение эфира после столь... энергичного прикосновения к Камню? Ходят слухи, что яркая вспышка часто оставляет за собой нестабильный, бурлящий поток. Ты не чувствуешь... разлада внутри?» Серые глаза впились в Маркуса, выискивая малейшую трещину, слабину.
Маркус замер. Он почувствовал напряжение, исходящее от Иделлы, холодную волну внимания Сигурда. Взгляд Вальтура с высоты стал тяжелее, пристальнее. «Эфир... требует уважения,» – выдавил он, заставляя голос звучать тверже. «И воли. Как и подобает силе Арнайр. Я учусь направлять его поток, а не быть им снесенным.»
«Воля крепка пониманием,» – неожиданно, ровным, холодным тоном вступил Вальтур. Все взгляды мгновенно устремились к нему. Он не смотрел на Элдина, его глаза были устремлены на Маркуса. «Контроль приходит через познание сути силы, а не через демонстрацию ее объема. Грубость – удел слабых духом, даже если сильных телом.» Его слова повисли в воздухе, явно направленные не только на Элдина, но и на Боргарда, который угрюмо хмыкнул. Элдин чуть склонил голову, улыбка стала шире, холоднее.
«Рад слышать о глубине подхода, Вальтур,» – парировал Элдин, его голос сохранил сладость. «Надеюсь, брат твой последует мудрому совету наследника и найдет свой путь к настоящей силе.» Он подчеркнул слово "наследник", бросая Маркусу взгляд, полный ядовитой учтивости.
Ужин тянулся в бесконечной череде блюд и колких фраз, обернутых в шелк. Дети Лорены хранили молчание, лишь изредка перешептываясь. Кассиан и Гарт старались подражать старшим братьям. Лира пыталась поймать взгляд Маркуса, ее глаза горели немым вопросом, но мать гасила порывы едва заметным движением пальцев. Боргард чавкал. Драйя незаметно водила пальцами по краю тарелки, будто вычерчивая руны. Маркус чувствовал себя как на раскаленных углях. Каждое слово Элдина, каждый взгляд, брошенный с высоты Вальтуром, напоминали о его месте – новичок, едва выживший, под прицелом.