— У меня с собой в основном только бумаги на подпись, — по-деловому сухо сообщил он, уставившись в ноутбук. — Позволите, я кратко пробегусь по всем статьям, что мы обычно проверяем?
Ага, мы снова на «Вы». Кивнула, позволяя. Пока Родион зачитывал статьи расходов, закупок и прочего, я было принялась открыто его рассматривать, но дальше мужественной морщинки между бровей дело так и не пошло. Я как будто застряла в ней! Даже и не думала, что она мне так нравится. Ну, не у Родиона конкретно… А вообще. Мужчины с морщинкой между бровей всегда казались мне такими надежными…
— Я что-то больше не могу…
Это мой голос был сейчас? Встретила обеспокоенный взгляд помощника своим смущенным.
— Простите, Каролина?
Морщинка стала еще более глубокой.
— Простите, — повторил Родион и опустил смущенный взгляд на экран. — Думал, это лучшее, что вам сейчас может хоть немного помочь.
Его голос так трогательно охрип в этот момент, что меня аж пробрала дрожь.
— Ты был прав, — пожала плечами как можно более равнодушно. — Это лучшее… Ты можешь мне оставить документы, я прочту и подпишу.
— Я уже все подготовил, — вскинул он брови, и мой объект пристального внимания разгладился, — так что…
Наши взгляды встретились.
И вот оно началось. Он дышал ровно, держался превосходно. Первая секунда, и вот сейчас он убежден, что вообще — то мужчина прежде всего. Вторая — и он начинает выходить из зоны комфорта и наших прежних ролей «шеф — помощник». Рискует и прекрасно осознает это, но идет дальше. Конечно, он же все обо мне знает! Что друзей нормальных у меня нет, только странные. Еще со времен Грасской Парфюмерной Академии, под стать мне. Один говорит на английском, другой — на французском, присылают мне многозначительные подарки на все известные праздники, соревнуясь друг с другом в оригинальности… Знает, что мне некому плакаться в жилетку. Что даже кошка от меня сбежала, а готовить я не умею. И что сейчас все наше с мамой дело вертится благодаря ему. Мгновения текут, а я смотрю и вижу все эти метаморфозы, как в калейдоскопе.
Родиону, кажется, на год больше, чем мне. Гладко выбритый, обычно сложно пахнет его личной историей… то есть, своим селективным парфюмом, который собирает из нескольких. Но его история всегда оставляла меня равнодушной. Обычно он пах уютным вечером в недорогом кафе и пустой болтовнёй ни о чем, неуверенностью в завтрашнем дне и одиночеством. Сегодня же вокруг него витает только запах моего кофе. Стоп! Кофе… только кофе?
— Родион, — прищурилась я.
Он молча вскинул слегка подбородок. Я спустила ноги на пол и скрестила руки на груди. Он не пах сегодня ничем! Не стал пользоваться старым запахом, чтобы начать что-то новое. Новое между нами? Ох, слишком много он обо мне знает…
— Шеф? — нахмурился помощник и подобрался. Но борьба взглядов продолжалась.
— Ты… — я сжала губы.
Я вдруг вздохнула и приоткрыла рот, скользнула по нему взглядом, полным интереса. Следом разомкнула руки и подалась вперед, опуская локти на стол. Родион нервно сглотнул и слегка отпрянул. Еле заметно, но этого было достаточно.
А дальше последовала жирная точка — мой взгляд в обрамлении сдвинутых бровей, плотно сомкнутый рот. Откинулась на спинку стула, но ладони оставила равнодушно лежать на столе. И вот оно ожидаемое: Родион заполз на свою комфортную территорию, повесил себе мысленно табличку перед глазами «Придурок», стиснул зубы и потупился на свои руки, сложенные на коленях.
— Я покурю и вернусь, — произнесла холодно и поднялась со стула. — Готовь пока документы.
От собственного тона замутило, не успела я еще и сигарету даже закурить… Ну вот зачем, а? Или это я виновата и со мной что-то не так?
Я громко хлопнула балконной дверью и обернулась на залитый солнцем город.
В эти гляделки научила меня играть тоже мама. Надо ли говорить, что она была одна всю жизнь? Слишком сильная, чтобы позволять садиться себе на шею еще кому-то, кто не способен был выдержать ее взгляд. Один раз она решила, что у меня все же должен быть отец и пренебрегла своей психологической уловкой… Мы, кстати, до сих пор с ним общаемся. Глеб Владимирович очень хороший мужчина, мягкий, заботливый. Они расстались тихо-мирно, мама даже плакала.
Затянулась сигаретой, почувствовала привычный приступ головокружения, переждала, затянулась еще раз. Дождь бы пошел, что ли…
У меня тоже был один серьезный роман. И в гляделки я тогда проиграла.
Роман был с Романом. Долгий и мучительный. Роман (никогда не получалось назвать его Ромой) терпеть не мог мой несерьезный бизнес (ага, такой несерьезный, что я сейчас даже на балконе стою на самом дорогом бамбуковом полу). С мамой у них тоже не заладилось. Даже кошка моя, образчик терпения, и та цапнула его за ногу однажды. Ему много чего не нравилось во мне, а мне — вот беда — нравился его запах. Нет, он не пользовался каким-то сложным парфюмом, а просто чем-то из люкса. Но, смешиваясь с его природным запахом, получался просто наркотический коктейль для меня. В нем необыкновенно вкусно смешивались рычащие горькие древесные и цитрусовые нотки свежести, немного плоского жженого запаха метро, глубокого запаха дорогих новых авто, их кожаных сидений и смазки новеньких деталей… Я долго довольствовалась только этим. Меня не напрягало ничего больше. И это начало напрягать Романа.
Я спокойно слушала его претензии по поводу отсутствия у меня признаков обычной женщины и моих странностей до тех пор, пока к его запаху однажды не добавился шлейф приторных дворовых маргариток, навсегда оскорбивших примкнувшую к ним ноту благородного дикого ириса. И я резко, по мнению Романа, приобрела не самые лучшие признаки обычной женщины. Он только, помню, сделал шаг в мою квартиру, и тут же выпал из нее. Орал, что я психованная невротичка, прижимая прохладную поверхность айфона к своей горящей физиономии. А я вынуждена была проветривать квартиру пол дня и обкуривать ее смолой с эфирными маслами и кофе. С тех пор я люблю кофе…
Докурила сигарету и скользнула внутрь. Я знаю, что мужчины в большинстве своем терпеть не могут запах сигарет от женщины. Тем лучше.
Прошла за стол. Села. Родион посмотрел на меня из-под бровей. И, кажется, все понял. Хотя, скорее это произошло еще раньше — до того момента, как я вышла курить. От этого почему-то стало еще хуже.
— Шеф, что я могу еще сделать для Вас?
Как контрольный в голову. «Что я могу?» Ты мог бы не задавать этого вопроса, а просто сделать что-то.
Сцепила зубы.
— Я приеду завтра на работу… Нет, сегодня.
— Я с Вами.
— Хорошо.
2
Одевшись в драные джинсы и какую-то растянутую футболку с психоделическим принтом, я распустила влажные волосы, которые с готовностью закрутились крупными блестящими колечками. Любила летом сушить волосы на ходу… Взгляд зацепился за телефоны на столе.
«Надо включить свой», — пронеслось неумолимое в голове. Сцепила зубы и подхватила свое «яблоко», порывисто нажала кнопочку включения. И бросила его на кровать оживать.
Вот бы мы так могли! Экран загорелся, и гаджет влился в нашу с ним новую одинокую жизнь. Тут же завибрировал, зазвенел на разные лады: сообщения посыпались на все мессенджеры, пропущенные звонки, смс… Жизнь рванулась ко мне с пугающим напором.
Пока мы ехали в такси, Родион хмуро пялился через окно на улицу, а я разгребала хаос в своем телефоне. Читала сочувственные письма, отвечала всем, благодарила, а сама на что-то надеялась. На что? Кинула взгляд в окно. Что кто-то напишет, что стоит уже на моем пороге и готов носить меня на руках, выслушивать мои сумбурные мысли, гладить по голове и готовить кофе? Перевела взгляд на Родиона… Вот зачем я заставила сыграть его со мной в эти глупые гляделки? Может, сядь я ему на руки и уткнись в шею, он бы и стал для меня этим самым человеком?
Ох, Каролина, не тот он… Очень противно заходить в море, и понимать, что тебе даже не по колено, а так, едва по щиколотку. Вода непременно нагреется и станет противно… от себя самой! Ведь знала, что не искупаться! А лезла…
А мы просто не полезли и остались на берегу. Все правильно… Все было правильно, но безнадежно плохо.
Я вдруг осознала, что мы с Родионом смотрим друг на друга уже какое-то время. И ничего. Спокойно так смотрим… Он вдруг слегка улыбнулся. Я ответила и опустила взгляд.
— Я знаю, что не оправдал ваших ожиданий, шеф, — услышала его голос, — надеюсь, впервые?
— Не впервые, — покачала серьезно головой, — еще ты носишь синюю рубашку периодически, а на фоне нашей оранжевой стенки в отделе винтажной парфюмерии от вашего дуэта на контрасте у меня просто глаза каждый раз готовы выпрыгнуть…
Он вдруг рассмеялся так тепло, с хрипотцой. И стена утреннего разочарованного напряжения между нами рухнула.
— Шеф, — покачал он головой, отсмеявшись, — вы все-таки необыкновенная.
И вдруг посмотрел на меня так серьезно.
— Пожалуйста, звоните мне в любое время… Я знаю, будет тяжело.
Кивнула. Ну вот, уже и не так плохо.
Магазин «ГРАСС» встретил нас прохладой и ненавязчивой вуалью аромата мяты, лаванды и апельсина с выраженным сопровождением терпко — сладковатой ноты березовой древесины. Эта композиция побуждала остаться и углубиться в себя, сделать паузу и очередное открытие, удивиться новому или остаться верным прежнему выбору. Ее много лет назад создала мама именно для этого места…
Нас с Родионом поприветствовала Марина, консультант магазина, изо всех сил старающаяся улыбнуться так, будто ничего не случилось. Я улыбнулась ей в ответ, и мы двинулись через главный зал, затем по коридору налево, и оказались в маленьком винтажном зале. Родион толкнул старинную зеленовато-голубую дверь с красноречивыми потёртостями, и мы прошли в кабинет.
Дверь эту мама привезла из своей поездки в Рим лет десять назад. Так чудно было: ее багаж потеряли, а дверь выгрузили за ней исправно (еще бы, потерять дверь было сложно). И она без вещей, но с дверью, стояла в аэропорту…