их на имение в Лангедоке, тогда ему нужна наследница, а не её тётка. Преступник должен выйти на связь с Генриеттой. Играя на чувствах девушки, он попытается заманить её туда, где сможет убить. Понятно, что они этого не допустят, но зато дадут Луизе шанс сохранить жизнь. В этом случае им сейчас лучше молчать об исчезновении старшей из дам де Гримон, чтобы ни в коем случае не встревожить преступника.
«Что же делать? – спросила себя Орлова. – Заявлять в полицию или нет?»
Ответа она не знала, а ведь от него зависела человеческая жизнь, и тогда фрейлина решилась:
– Давайте попробуем погадать на Луизу, – предложила она собеседнице.
– Как это? – растерялась Генриетта и побледнела, – а если карты скажут, что тётя…
Она не могла произнести слово «смерть», но Агата Андреевна и так всё поняла. Орлова не собиралась говорить юной герцогине, что при подобном раскладе хотела схитрить и промолчать. Но девушка так испугалась, что фрейлина предпочла выбрать из двух зол меньшее, поэтому с готовностью согласилась:
– Как скажете! Давайте не будем…
Генриетта вскочила с кресла и, раскачиваясь, как маятник, принялась ходить вдоль края ковра. Её лицо пошло красными пятнами, а на лбу заблистала испарина. Орлова так жалела бедняжку, но чем здесь можно было помочь? Девушка всё-таки сумела подавить страх. Сжав кулаки до белизны в костяшках, она застыла напротив Орловой и прошептала:
– Другого способа узнать хоть что-нибудь о Луизе ведь нет?
– По крайней мере, мне ничего другого в голову не приходит, – призналась Агата Андреевна.
– Тогда погадайте, пожалуйста!..
Орлова молча кивнула и пошла в свою спальню за картами.
Орлова тасовала колоду, и Генриетта не могла оторвать взгляд от карт. Таких она ещё не видела: крупные, почти с ладонь, они немного напоминали игральные, но в толстой колоде мелькало множество незнакомых картинок, а вместо привычных червей и треф, на картах взлетали острые мечи, выстраивались в ряды кубки и монеты. Это были карты Таро.
Агата Андреевна долго тасовала колоду, время от времени переворачивая карты: крест-накрест, справа налево, а потом наоборот. В другой раз Генриетта засыпала бы Орлову вопросами, но сейчас могла думать лишь о Луизе. Вдруг в эту самую минуту с тётей происходит непоправимое?!
«Нет, – приказала себе Генриетта, – я должна думать только о хорошем. Нечего притягивать к себе несчастья!»
Она постаралась сосредоточиться и вновь с надеждой посмотрела на Орлову. Фрейлина выбрала из колоды карту с дамой, восседавшей на троне. В руках дама держала кубок. Орлова выложила карту на стол и предложила Генриетте:
– Вы самый близкий Луизе человек. Задайте вопрос!
– Какой? – тихо спросила девушка.
– Самый главный…
Генриетта прикрыла глаза и замерла. Она молчала, а Агата Андреевна сидела напротив с колодой карт в руках и ждала. Наконец девушка решилась, поглядела в лицо Орловой и тихо спросила:
– Что случилось с моей тётей – Луизой де Гримон?
Фрейлина протянула Генриетте колоду, подсказав как правильно её снять, а потом принялась раскладывать карты на столе. Её пальцы порхали легко и быстро, и через мгновение вокруг дамы с кубком в интригующем порядке лежал целый расклад. Агата Андреевна что-то скороговоркой пробормотала по-русски и принялась переворачивать карты «рубашками» вниз. Она делала это молча, иногда замирая, и от зоркого взгляда Генриетты не укрылась тревожная складка, на мгновение мелькнувшая между бровей фрейлины.
– Что? Плохо? – не выдержала девушка. – Пожалуйста, скажите. Мне нужно знать!
Орлова подняла взгляд, и юная герцогиня прочла в нём сочувствие.
«Боже! – мысленно взмолилась Генриетта. – Я не могу потерять Луизу! Только не это!..»
Поняв, что тянуть с ответом больше нельзя, заговорила Орлова:
– Здесь нет самого страшного – смерти, – твёрдо сказала она, – а остальное можно пережить, тем более что карты сулят нам благополучную развязку. Но сейчас дела очень плохи. Ситуация обострилась до предела.
Орлова указала на карту, где рука в перчатке сжимала огромный меч, а потом по очереди провела кончиком пальца по картинкам, где мужчины и женщина с мечами в руках со всех сторон угрожали королеве с кубком.
– Я не стану забивать вам голову объяснениями, сейчас не до этого, но расклад говорит о том, что Луизе угрожают опасные люди, их трое – двое мужчин (старый и молодой) и женщина. Но вы можете успокоиться: в раскладе нет вас, Генриетта. Вы не виноваты, Луизу похитили не по ошибке, не вместо вас.
– Но почему? – поразилась девушка, – у тёти нет врагов, она со всеми ладит, работницы в мастерской обожают её. Кто мог пойти на такое и почему?
– Причин может быть множество: зависть к успеху Луизы, прошлые обиды этих людей, их алчность, а возможно, и ревность. Ведь ваша тётя – и впрямь красавица, да к тому же ещё молодая. Сколько ей?
– Тридцать пять…
– Ну, вот видите.
Агата Андреевна смешала карты. На самом деле расклад её неприятно поразил: в нём всем правили «Мечи», что возводило опасность, нависшую над мадемуазель де Гримон, до уровня смертельной, но были две карты, резко менявшие картину. Исчезнувшая Луиза, оказывается, имела сердечную тайну: в её жизни был любимый мужчина, а в конце всей этой запутанной истории мадемуазель де Гримон ждал семейный союз.
«Генриетта все равно мне не поверит. Мне и самой сложно в это поверить, – размышляла Орлова аккуратно складывая карты в сафьяновый футляр. – Может, я что-то не так понимаю? Но, похоже, это как раз тот случай, что, как говорится, поживём-увидим?»
Однако фрейлина уже получила ответ на главный для себя вопрос: они пока не будут заявлять о похищении Луизы в полицию. Кто-то из этих троих меченосцев должен скоро проявиться. Интересно, кто же это будет? Мужчина или женщина?
Глава шестая. Сон и явь
Снова мужчина! И опять девочка! Луиза знала, что это сон. Вечный кошмар преследовал её почти восемнадцать лет. Очень хотелось проснуться, но почему-то не получалось. Она держала на руках новорождённую племянницу – единственную надежду их обречённого рода. Крохотное существо успело прийти в этот мир до того жуткого часа, когда её мать встретилась с гильотиной. Это само по себе уже было чудом. Господь помог де Гримонам, и за то, чтобы этот хрупкий росток сохранился и вырос, можно было отдать жизнь. Луиза знала, что делать: надо выкупить малышку. Передав девочку ещё слабой после родов невестке, она попросила караульного доложить начальнику тюрьмы, что имеет к тому личный и секретный разговор. Тюремщик не удивился, это было в порядке вещей: многие заключённые доносили друг на друга, выкупая себе жизнь смертью другого человека. Караульный ушёл, а через четверть часа вернулся за Луизой и отвёл её к коменданту. Начальник тюрьмы, тоже привыкший к подобным сценам, окинул заключённую высокомерным взглядом.
– Ну, что скажешь, красотка? – насмешливо спросил он. – Хочешь выкупить свою жизнь, забрав чужую?
– Нет, месье, я хочу спасти мою племянницу: малышка родилась два часа назад, – бесстрашно ответила Луиза. – Я добровольно отдам вам свою девственность, если вы разрешите передать девочку в какой-нибудь из монастырей.
– Так ты девица… – протянул мужчина, и глаза его сверкнули плотоядным блеском, – и настоящая красавица, как я погляжу.
Комендант подошёл к Луизе, одетой в рваное крестьянское платье, протянул руку и грубо сжал её грудь, но затем отступил, уселся на стул и принялся раскуривать трубку. Может, исхудавшая и измученная аристократка не понравилась этому уже немолодому пресыщенному мужчине? Затаив дыхание, ждала Луиза его решения. Наконец тюремщик поднял на неё глаза и приказал:
– Продаёшь свою невинность, так показывай товар! – Он небрежно махнул рукой, указывая на разорванное платье, – раздевайся.
Луиза задрожала. Она так хотела спасти жизнь новорожденной Генриетты, но вдруг это не получится? Ведь комендант мог только позабавиться с сестрой герцога де Гримона, а потом отправить её обратно в каземат. Тогда участь малышки была предопределена: девочка умрёт от голода после казни матери. Но выбора не было. Под пристальным взглядом тюремщика Луиза начала раздеваться. Стянув с плеч платье, она осталась в одной холщовой рубашке и грубых чулках. Разбитые ботинки, в два раза больше, чем требовалось для её маленьких ног, широкими раструбами торчали вокруг тонких щиколоток. Стыд и страх были так мучительны, что Луиза до синевы побледнела, а ноги её обмякли.
– Сними ботинки с чулками и встань на ковёр перед камином, чтобы не замёрзнуть, – не обращая на это внимания, велел мужчина, в его голосе зазвучали странно ласковые нотки.
Луиза послушно подошла к вытертому коврику перед камином. Там стояли два старинных кресла с высокими спинками и квадратный стол, уставленный бутылками. Она разулась и замерла. В кабинете начальника тюрьмы было холодно и сыро, но от огня тянуло приятным теплом.
– Сними рубашку и распусти волосы, – велел мужчина. Он внимательно смотрел на маленькие ноги заключённой и её тонкие руки, а в глазах его уже засверкали огоньки похоти.
Луиза опустила глаза и стиснула зубы, чтобы не заплакать от отчаяния, но мужественно стянула с себя плотную рубаху и положила её на одно из кресел, а затем расплела длинную чёрную косу.
– Нужно проверить, не врешь ли ты, – засмеялся комендант, – садись в это кресло, а ноги перекинь через подлокотники.
Луиза подошла к жёсткому старинному креслу и, сев так, как велел ей мужчина, застыла. Она не видела тюремщика, но перестать чувствовать не могла. Она ощутила жаркое дыхание между своих ног, а потом грубые пальцы принялись шарить между бедер, раскрывая складки её лона и проникая внутрь тела.
– Не обманула, – прозвучал довольный голос, а потом раздался приказ: – Открой глаза!
Луиза послушалась. Начальник тюрьмы стоял рядом, держа в руках бутылку.
– На, пей. Только сиди, как сидишь, хочу полюбоваться на это зрелище подольше.