том же духе. Ваш мир по своей сути непредвзят, и вы не обязаны стараться творить его в своем сознании таким, как в какой-нибудь идеальной книжной схеме. Эта девушка мне определенно симпатична.
– Как много вопросов. Ну, хорошо, – наконец согласилась она. Вероятно, у нее просто не оказалось под рукой хорошего ответа, чтобы противопоставить моим аргументам. – Предположим, только предположим! Что я за вами наблюдаю. Вам-то что? Я не делаю вам ничего плохого, никоим образом не посягаю на ваш суверенитет и никак не осложняю вашу жизнь. Ни личную, ни общественную.
– Дело не в осложнениях. В этом случае у меня есть к кому обратиться, не вопрос. Просто я любопытен от природы, имеется у меня такой недостаток. Врожденный, вероятно.
Некоторое время она молчала, зачем-то внимательно глядя в мои глаза. У нее самой глаза смотрели изучающе и настороженно, а в глубине взгляда таилась какая-то сумасшедшинка, так высоко ценимая понимающими людьми.
– Только не говорите сейчас, – прервал я надоевшую паузу, – что я вам напоминаю старого школьного знакомого, с которым вы не виделись много лет и учились в параллельных классах.
– Не буду, – вдруг согласилась она, – я просто смотрю, и хочу понять, что вы за человек.
– А нафига понимать? – недовольно и грубовато спросил я. – Вам-то зачем?
– Дело в том, что о вас я знаю практически все. Причем, чем больше узнавала, тем более странным вы мне казались. И одновременно с этим, я не понимаю того, что мне действительно хотелось бы про вас узнать. Временами вы вообще напоминали какую-то мифическую и придуманную личность.
– Ну, знаете ли, – рассмеялся я. – Я же не принц Хаоса чтобы подозревать меня в чем-то сверхъестественном и нехорошем. И не сэр Макс, чтобы плевать ядовитой слюной и жить выдуманным персонажем.
– Хорошо, ваша взяла, – кивнула девушка, видимо приняв окончательное решение. – Сначала я расскажу о некоторых фактах,вам без сомнения известных даже лучше чем мне, а вы поведаете мне по секрету, что я должна была подумать. Кстати, по ходу событий объясню, чем вызван интерес к вашей личности. Интерес, кстати, сугубо академического свойства.
Она снова умолкла, а я тем временем заказал еще ананасового сока и по порции сливочного мороженного с шоколадной крошкой. Она вроде бы не возражала.
– Предположим, – вдруг опять заговорила девушка, – что вы живете как законченный циник. Ну, так жизнь повернулась, и звезды так встали. Предположили? Очень хорошо! Теперь допустим на секунду, что вы еще и представитель безнадежно непристойной профессии частного детектива. И не где-то там, в фэнтезийном мире Мартина Скотта[2], а в нашей Раше, более того, в городе Москве, где немалый цинизм есть обязательное условие существования. И как? Устраивает такая постановка проблемы? Ну, тогда вы меня точно поймете.
– Значитдело в том…
– Дело в том, – перебила она меня, – что я – детектив, и работаю в частном сыскном агентстве. Сначала работала на… ну, сейчас уже не столь уж важно, на кого именно. Соблюдать тайну клиента – моя святая обязанность, и тут без вариантов. Именно тогда я и собрала на вас очень полное досье. Я знаю вас почти так же хорошо, как близкого родственника: гдеживете и с кем, с кем встречаетесь, когда и где, сколько денег на ваших счетах, какие у вас предпочтения, какого цвета и фасона трусы вы носите и какой зубной пастой чистите зубы. Я знаю даже то, что в три года вы болели корью, в шестилетнем возрасте вас водили к логопеду, и кто были ваши школьные друзья, а кто – враги. Короче, я знаю о вас все. Но тот контракт давно уже закончился и сейчас я наблюдаю за вами исключительно из личных соображений.
– Вот как? – удивился я. – Значит, вы – частный детектив? И что же это за личные соображения?
– Вот так, – отрезала девушка, резко проигнорировав вопрос о соображениях. – Начнем с того, что вы, обычный офисный служащий, вдруг исчезаете, а потом вас случайно обнаруживают в какой-то больнице в коматозном состоянии. Позже вы приходите в себя, вам проводят курс лечения, вы выписываетесь через какое-то время, но ваша жизнь коренным образом меняется. Бросаете перспективную хорошо оплачиваемую работу и открываете свой магазин, который не приносит никаких доходов. Во всяком случае – официально. Во время кризиса! Как он там у вас назывался? «Необычные Подарки»? Спрашивается, откуда деньги и зачем вообще это всё, ведь дураку понятно, что вы рано или поздно прогорите и вылетите в трубу. Причем скорее рано, чем поздно. Подождите, я сначала скажу все, что меня беспокоит, а потом уже начнете свои объяснения. О’кей? Идем дальше. Откуда вообще у вас вдруг финансы на открытие собственного бутика? Обычно крутые бизнесмены дарят такие магазины своим любовницам или женам, чтобы те не дурели со скуки, а занимались чем-нибудь похожим на дело и повседневную работу. Иногда эти дамы учатся на платных отделениях дорогих университетов, обычно на психологов, и бывает, что владеют такими вот разными предприятиями. Доходов эти бизнесы не приносят в принципе, одни убытки, и существуют исключительно за счет состоятельного спонсора. В вашем же случае, такое не проходит, не получается – вы разведены, а богатой любовницы у вас нет и на альфонса тоже не похожи.
– Спасибо хоть на этом, – буркнул я под нос.
– Не стоило благодарности.
Пока я вслушивался в ее голос, то понял, что эта девушка мне безумно нравится. Мою собеседницу можно было назвать очаровательной, несмотря на явные попытки эту самую очаровательность скрыть и замаскировать. Но я всегда умел видеть женщин такими, как они есть, без антуража, которым они себя старательно облекают. Если рассуждать с классических позиций, то девушка красивой не была. Длинный рот, коротенький вздернутый носик с едва заметными веснушками (видимо, их безуспешно пытались извести), агрессивный взгляд слегка тронутых косметикой глаз, угловатая фигура с квадратными плечами. Но все-таки данное сочетание производило сокрушительный эффект. Или это у меня такой вкус?
– Действительно не стоило, – смущенно пробормотал я. – И вряд ли того заслуживало.
– Идем далее, – продолжала девушка, снова пропустив мою ремарку мимо ушей. – Почему-то вас нежно опекала национальная безопасность, причем не так уж долго. Тут я не ошибаюсь, поскольку и меня они тоже зацепили краем, и велели вас не трогать особо сильно. Но потом, сразу и вдруг, интерес к вашей личности был утрачен. Это как? Теперь – характер. После того, как вы угодили в больницу и провалялись там в коме, ваше мироощущение и система ценностей претерпели значительные изменения. Можно даже сказать – кардинальные.
– Еще бы, – уцепился я за брошенный спасательный круг. – Люди меняются после такого. Говорят – это как-то сказывается не только на восприятии окружающего мира, но и вообще на осознании всей реальности.
– Согласна, можно списать на медицину. Сначала вы были бабником, а потом стали примерным семьянином. Потом развелись… Почему, кстати? У вас же был удачный брак. Илитяжело вспоминать?
– Ну, почему же…
И я рассказал историю своего знакомства с Ольгой, немного упомянул о счастливых годах, проведенных вместе, и скупо поведал о нашем разрыве. Окончательном, на сей раз.
– …а потом, – заканчивал я свою короткую повесть, – она вдруг сказала: «я ухожу». Сказала так просто и обыденно, будто собиралась за хлебом или на работу. А всего за день до этого все казалось таким хорошим, что щемило где-то между ребер. В ответ я лишь повернул голову в ее сторону и буркнул: «угу». Она оделась и ушла. А назавтра я пришел в тогда еще свой магазин, и никто так и не заметил, что от меня ушла та самая женщина, которую я любил значительный кусок своей жизни. Потом эта женщина вывезла свои вещи, а мы больше не разговаривали и не встречались до самого развода.
– Ну… тогда – извините. Так вот, вы одиноки, но, тем не менее, время от времени встречаетесь с красивыми молодыми женщинами, и ничего интимного между вами сначала не происходит. Это притом, что с вашей сексуальностью все в полном порядке… Потом вы наверстываете упущенное, но с какой-то старомодной неторопливостью.
– Вы слишком добры, – ехидно сказал я, посмотрев поверх ее головы, туда, где раньше висела картина, но теперьнесохранилось даже следа.
– Короче говоря, – продолжала девушка, в очередной раз проигнорировав замечание, – возможны два варианта: либо вы большой искусник по части обмана, можно сказать – мастер, либо…
– Либо что? – перебил я.
– Либо вы действительно очень честный человек. Ну, очень, очень похожи вы на честного человека! Хотя, по нынешним временам, такую роскошь – быть честным – позволить себе могут совсем немногие. Однако ж у вас, похоже, это каким-то непонятным образом получается. Вполне возможно, что такое не всегда делает вашу жизнь легкой, и далеко не каждому ваша честность нравится, но друзья и близкие за это вас уважают и ценят.
Мы говорили какими-то вылизанными, взвешенными и отточенными фразами, будто герои мыльной оперы для домохозяек среднего возраста.
– Любопытный анализ! А откуда вы имеете сведения о таких тонкостях моего бытия? – изумленно перебил я. – Как об этом вообще можно узнать со стороны?
– Можно, – усмехнулась девушка. – Есть разные методы…
Тем временем кафе жило своей жизнью, а я привык сидеть в той части кафе, что уже считал своей, где погружался в разные безмятежные мысли. Люди приходили и уходили. Время шло, секунды складывались в минуты, напоминая своим ходом о вечности. И в эти минуты вечность наступала слишком быстро. А может наоборот – медленно? Хотя – кто может знать, что было там, в истинном мире, что за долгие годы мы привыкли называть своим?
2. Стелла о себе
Я устала. Накопилось нервное. С чего бы? Сама не пойму. Работа, скорее всего – больше нечего.
Принято считать, что профессия частного детектива интересна, увлекательна, очень романтична, причем окутана покровом таинственности. А все от кино и дурацких книжек про сыщиков. Вранье! Наша работа тяжела, грязна, нудна и малодоходна. К тому же опасна. Мало того, что почти постоянно приходится иметь дела со всякими малоприятными личностями, но и от вполне рядовых граждан редко когда встретишь должное понимание. Причем угроза исходит как от самих «объектов разработки», так и со стороны клиентов. Да, такое тоже встречается! Кроме того, напрягают правоохранительные органы, которые ну никак не желают видеть в нас своих коллег. Даже странно – почему бы? Казалось уж, коль скоро часть их работы мы берем на себя, делаем то, до чего у кого-то просто руки не доходят, так хоть спасибо могли бы сказать! Ага, щаз! К тому же, частные лица (мы таковые и есть) по закону просто не имеют права вмешиваться в следственный процесс.