— Ехать будем четыре часа, — инструктировал нас главарь — огромный бородатый мужик, который и торговался со мной в трущобах. — Писать, какать не останавливаемся. Мы довезём вас до товарняка и высадим перед отправлением. Ехать в железной руде сутки. Как вы знаете, поезда между городами не останавливаются, так что, кому далеко, писать-какать будете в железной руде. Спать там же. Всё понятно? «Вторая кожа» оплачивается отдельно, — хищно блеснул золотым зубом мужик.
Я отдала за это пятьсот электронных единиц — и что получила? Листочек, на котором от руки было написано «Акамар» и стояла какая-то слюнявая клякса.
Если поезд будут проверять контролёры, это меня спасёт от тюрьмы?!
— А что делать тем, у кого нет денег на «вторую кожу»? — заикнулась я.
Зря.
Тупой вопрос.
И так ведь понятно.
— Советую закутаться во всё, что попадётся под руку, — без тени сочувствия огрел байкер, — иначе, детка, в пункт назначения приедут твои обугленные косточки.
Я скисла, обхватила руками отчего-то дрожащие плечи.
Мотоциклы как будто вылезли из старых чёрно-белых фильмов: огромные, на первый взгляд — из прогнившего железа, с гигантскими тарахтящими выхлопными трубами, которые извивались рядом с ногами мотоциклиста, наверняка обжигая кожу. Коляска крепилась с боку и жалобно скрипела, когда мы поочередно начали переваливаться через бортик.
Нужду я заблаговременно справила в черте заброшенного завода. Надеялась, что этого достаточно перед четырёхчасовой поездкой по пустыне без единой остановки.
Рядом со мной скукожились три достаточно крупных мужчины. Места в коляске оказалось так мало, что наши колени любовно переплелись. Мы старались не смотреть друг на друга.
Ко мне подошёл бугай-байкер и ловким движением нацепил очки, больно щёлкнув резинкой по затылку, затем размашистым движением накрыл кого смог дырявым вонючим покрывалом.
Я бы хотела сказать, что поездка оказалась прекрасным разнообразием в жизни обычного артефактника и такой необходимой сменой обстановки, но правда была в том, что я чуть не задохнулась от обилия песка, чуть не сгорела под солнцем, чуть не вывалилась из коляски, не в силах пошевелить одеревеневшим телом, меня чуть не стошнило от укачивания, а мой желудок, шокированный голодом, видимо, начал пожирать сам себя.
Ветер был страшный. Поначалу мы стеснялись друг друга и такой интимной близости, но когда во все доступные отверстия каждого из нас забился песок, стало не до смущения. Очки не спасали, глаза покраснели от обилия попавших в них инородных частичек. Ноги затекли, и ни одна поза не спасала от этого безумия. Я ворочалась, пыталась поплотнее закутаться в смердящее одеяло, умудрилась полежать на двух мужчинах, сидящих по обеим сторонам.
Но песок всё равно был везде, облепив даже в волосы, превратив меня в пыльно-песчаного дикобраза.
Солнце добралось до кожи, впилось со всей безжалостной горячностью, оставив покраснения на ногах и волдыри на плечах.
Желудок крутило от голода и тошноты, мочевой где-то с середины стал очень требовательным компаньоном, а руки и ноги в какой-то момент безнадёжно обвисли и прекратили попытки хоть как-то разогнать кровоток.
Самой дороги, как и других байкеров, я особо не видела.
Мы прибыли к рудодобывающей компании где-то под вечер, такого облегчения мне ещё ни разу не доводилось испытывать (как бы страшно ни было это признавать, но проигрывало даже известие об очнувшемся Эване). Я перевалилась через корпус коляски, рухнула на жёсткую землю, подняв над собой песчаное облако, и чуть не начала целовать приятную, просторную поверхность континента.
— Поезд уезжает через десять минут, — рыгнул байкер, ревностно содрал с меня кусочек зацепившегося за одежду одеяла, кинул его обратно в коляску и сплюнул на прощание.
Я доползла до одинокого лысеющего кустика, облегчила участь своего компаньона мочевого, кишечнику приказала не вякать, и, едва шевеля ногами, побрела к поезду. Знакомые мужчины из моей коляски помогли забраться в вагон с железной рудой.
Хотела бы я сказать, что мы тут же взяли и отправились в путь. Но отправление задержали на два часа.
Наверное, обстановка была ужасающей, однако в моём полуживом сознании это не зафиксировалось. Я отметила про себя, что лежать на черных кристалликах минералов было вполне терпимо, места много, можно было вытянуть ноги и даже руки. Мужчины из моей коляски, видимо, не первый раз передвигались по стране подобным образом и выбрали самый удобный вагон, где не было крупных камней.
Голод усиливался, а встретить по пути супермаркеты надежды не было. Другие отчаянные путешественники тоже еды с собой не взяли, потому что дела наших компаньонов мочевых мы справляли в уголке вагона, предварительно просив остальных людей отвернуться.
Один из мужчин одолжил мне кусочек ткани для тюрбана и, видя мои нервные потрясывания, пустил полежать на своём спальнике, который предусмотрительно взял с собой. На самом деле, люди рассортировались по вагонам, но всех их объединяло одно: они подготовились. Повязали головы, укутались в одежды, прихватили удобные комплекты подушек и спальных мешков, чтобы не замерзнуть ночью.
Надо ли говорить, что единственным козлом отпущения оказалась я.
Козой.
Никто не рисковал перелезать через вагоны, потому что если навернёшься с поезда — никто тебя по пустыне искать не будет. Мы скучковались впятером — тем же командным составом, каким ехали в мотоциклетной коляске.
Мне повезло встретить таких потрясающих людей. Думаю, это поездка не превратилась в пытку только благодаря им. Меня укрыли всеми лишними вещами, которые только смогли отыскать, чтобы солнце не нанесло ещё большего вреда. Когда наступила ночь, и стало невыносимо холодно, мои товарищи по несчастью сдвинули спальники вплотную друг к другу и согревали своими телами.
Это не особо помогло, я дрожала, как осиновый лист.
Остальные, как ни странно, тоже.
Холод был того пронизывающий, что никто этой ночью так и смог уснуть. Я всеми силами пыталась увлечь себя рассматриванием звёздного неба и составлением карты созвездий, только вот стучащие зубы никак не давали сосредоточиться.
Спустя примерно восемнадцать часов с начала этого чудовищного путешествия усталость достигла критической отметки. Я вырубилась — на минутку или на час, не знаю. Меня растолкал один из мужчин, рядом с которым я тщетно пыталась согреться.
Вдалеке из земли, словно кактусы, выглядывали кусочки высотных зданий. Акамар стремительно приближался.
Железную руду в наш город не поставляли, следовательно и станций для высадки пассажиров не было. Но машинист получал процент с тех грязных единиц, что бедные эль-натовцы отваливали байкерам, а потому двух- или трёхкилометровый таворняк начал оглушительно тормозить.
Трясущимися руками я схватилась за железную лестницу, что была у каждого вагона, и начала спускаться. Отцепилась ровно в тот момент, когда состав тронулся. Меня накрыло песчаной волной, я обессиленно упала и свернулась эмбрионом.
Когда земля перестала трястись, а пыль улеглась, я приподнялась на локтях и заметила ещё одного человека, сошедшего с поезда. Он медленно приближался ко мне.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем в чёрном от сажи лице я смогла различить Дерека Юргеса.
Глава 2
Пустыня никого не пощадила, во время поездки на байке песок облепил с ног до головы, а поезд с железной рудой украсил сверху прекрасными тенями. Мы были похожи на беженцев, переживших взрыв на угольной шахте.
Дерек Юргес меньше всего напоминал миллиардера, прародителя современной артефактики. А больше всего — черномазого преступника в тюрбане.
— Ну и что ты устроила?! — тон у него был, впрочем, очень даже бандитским.
— Эм… не знаю.
Я предприняла попытку встать, только вот ноги предательски не слушались, силы были на исходе.
— Где артефакт?! — Юргес-старший, кажется, научился рычать. Я инстинктивно припала к земле, больше не пытаясь пошевелиться. — Эрин! Куда ты его дела?
— Какой ещё артефакт?
Ну, что.
Врать мне не привыкать.
— Я знаю, что ты его стащила у Уэльса!
— У кого?!
Под слоем чёрного налёта не было видно, как его лицо покраснело от злости, но воображение дорисовало все необходимые детали.
— Что. Ты. Натворила. — Он присел на корточки и брызнул слюной мне в лицо.
— Не советую меня трогать, — испуганно выдохнула я.
— Тебя никто и не трогает.
— Что-то не похоже.
Юргес-старший раздражённо втянул воздух. Вокруг нас была бескрайняя пустыня и два ржавых бесконечных рельса. В таких условиях, не имея под рукой ни свидетелей, ни палки, на крайняк, не стоило бы влезать в конфликт. Но…
— А что вы собирались делать? — Я даже воинственно приподнялась.
— Что ТЫ собиралась делать?
— Домой пытаюсь попасть!
— Эрин…
Юргес плюхнулся на пятую точку, наши глаза оказались на одном уровне.
— Пожалуйста, отдай мне артефакт.
— У меня нет никакого артефакта! — Для наглядности вывернула карманы. Я же не идиотка — прятать его в карманах.
— Тогда зачем ты в Акамар припёрлась?
От мужчины веяло недружелюбием и властью. Думаю, он мог бы меня скрутить и в два счёта вытряхнуть всю информацию, но пока что решил действовать «добрыми» методами. Только с его тоном это не очень-то получалось.
— Моего друга вот-вот отключат от аппаратов жизне… — запнулась, закашлялась. Дурацкий песок. — Жизнеобеспечения.
— И?
— Что «и»? Я рядом хочу быть!
— Тебе на чужую смерть нравится смотреть?
— Вы в порядке? Это мой друг. Я ни за что его не оставлю.
Юргес-старший внимательно изучал моё лицо пронизывающими до костей черничными глазами.
— Ладно. Скоро за мной приедет машина. Тебя подбросить? Он ведь в Акамарской больнице, верно?
— Не надо. — Я сощурилась, солнце болезненно выжигало глаза.
— Я тут собираюсь филиал открывать, — отец Ника без предварительного перехода заговорил деловым тоном, — не хочешь ко мне в компанию сигануть?