— Предлагаешь делать аспирин из ивовой коры и пенициллин из дынных корок? — усмехнулся я в ответ.
— Фи, как примитивно, — в шутку скорчила лицо Лариса. — Синтезируйте лучше парацетамол. Он и анальгетик и жаропонижающее.
— А ведь Лариса права, — заметил Виктор Иванович. — Из воды можно выделить почти любой химический элемент, а для оргсинтеза большая номенклатура и не требуется. Давление и температуру в виртуальных реакторах можно задать любые. Прекурсоры получаются чистейшие. Почему бы и не попробовать.
— Вы будете умничать, а я над перлами корпеть? — задумался я над предложением галлюцинаций.
— Зато в своём имении сможете людям страдания облегчить при простудах, — привела Лариса убойный аргумент, заставивший меня в очередной раз пойти у тульп на поводу.
Как я и предполагал, синтез лекарств это не баран чихнул. Уж насколько сложно было получить полиэтилен, но по сравнению с синтезом парацетамола это действо показалось детской забавой. В какой-то момент я даже сбился со счета, сколько веществ у меня в реакциях участвует.
— Вот и очередной артефакт создали, — кивнула Лариса на торчащую из воды тонкую стеклянную трубку, из которой в обычную чайную чашку неспешно падали крупинки лекарства. — И, судя по схемам реакций, чистейший продукт получился. В двадцать первом веке за возможность иметь такую чистоту любой учёный почку, лёгкое и половину печени отдал бы.
Что я мог ответить Ларисе на такое заявление? Только то, что в двадцать первом веке к химии я б на пушечный выстрел не приблизился бы. А здесь приходится мудрить и создавать целые химпроизводства видимые только мне одному.
Что касается занемогшего приятеля Степана, так тот, как и предполагала Лариса, всего лишь простыл. Вечером я сбил парню температуру простейшим перлом, а утром занёс немного лекарства, на случай, если вновь появится жар.
И уже перед тем, как лечь спать я клятвенно пообещал сам себе, что завтра с утра засяду за план, а иначе разорвут меня все эти мелочи на сотню маленьких арапчат.
Как бы то ни было, а конь в начале девятнадцатого века — всё ещё двигатель прогресса.
При инвентаризации своего имения я с огорчением отметил, что с этим вопросом у меня полный провал. Кони есть, но их настолько мало, что даже при полной конной мобилизации мне и четверти земель не вспахать.
Делать нечего, поехал в гости к Вульф, которая нынче стала Осиповой. Мне так или иначе нужно к соседям по Михайловскому заглянуть, а Прасковья Александровна у нас в коняшках хорошо разбирается, даже свой небольшой конный заводик содержит, вот только её кони мне не подойдут. Породы не те. Она выездных разводит, а мне ломовые лошади нужны — мощные и неприхотливые.
Как я уже знаю из бесед со своим тульпой, мне бы для воплощения своих сельскохозяйственных замыслов неплохо подошёл русский тяжеловоз или битюг. Эти породы представляют собой тип транспортной и сельскохозяйственной лошади. Они были способны проходить до восьмидесяти пяти километров в день с грузом в пятьдесят пудов и хороши для работ с плугом по самым тяжёлым почвам. Опять же, не настолько прихотливы к питанию и условиям содержания, как чистокровные немецкие тяжеловозы.
И казалось бы — есть у меня Григорий, который в лошадках разбирается, дай Бог всякому, но он только руками развёл.
— Не серчайте, Александр Сергеевич, но в Питере я бы ещё смог чем-то помочь, а как тут у вас на Псковщине с покупкой вопрос коней обстоит, то я не ведаю, — чистосердечно расписался он в своей неспособности к советам по приобретению тягловой силы, — Можем по ярмаркам поездить. Там я точно буду полезен. Про любого коня всё вам досконально расскажу.
— Обязательно съездим, — одобрил я его идею, — Мне не только тяжеловозы нужны будут, но и обычные крепкие крестьянские лошадки.
— И то верно, — искренне обрадовался Григорий, — Борону вслед за плугом таскать в разы легче. Там и обычной лошади хватит.
Мда… Вот так и познаю я понемногу правду посконных земледельцев. Тех, кто не в шелках и не в бархате кормят и поднимают землю русскую.
Осиповы — Вульф встретили меня радостно. Даже в его родном доме Пушкина так приветливо никогда не встречают. А у меня подарки припасены. Вроде бы и каждой понемногу, но зная их вкусы, Лариса ещё в Питере мне насоветовала самое нужное, а как вишенка на торте — моя книга сказок с дарственной надписью.
Приехал я как раз к обеду, но поскольку успел запиской предупредить о своём визите, то Прасковья Александровна расстаралась. Зато и моих гостинцев хозяева отведали, отдав должное вяленой пеляди и копчёному сигу.
— Что я вам про коней арденских пород могу сказать, — задумалась помещица, когда мы с ней и супругом остались за столом, и уже под чай и наливочки, затеяли неспешную беседу, — Два года назад довелось мне посетить выставку в Пскове, на которую денег ушло больше, чем толку с неё оказалось. Честно скажу, пожалела, что поехала. Двадцать восемь рублей ассигнациями за билет с проживанием отдала. Кроме тыквы в пять пудов, да овец тонкорунных там и посмотреть не на что было. Хоть и были там приезжие, из Москвы и Петербурга, которые заграничными плугами да сеялками с косилками хвастались, так там и цены такие называли, что мне проще впятеро больше работников со своими лошадьми нанять, чем считать, за сколько лет мне их заграничные новинки окупятся. Но несколько приличных жеребцов там нам всё-таки показали. Рекламировали их, как производителей. Мне они не интересны были, не ездовые, а вот к вашему вопросу они как раз подойдут. Вы угощайтесь пока, а я до своей комнаты схожу. Сохранила я с той выставки проспекты. Сейчас узнаем, кто же тех коней выставлял.
Ходила Прасковья долго, мы даже успели с её новым мужем обсудить и погоду, и виды на собранный урожай, в плане роста цен, и настойкой себя побаловали не меньше пары раз.
— Я вам тут всех выписала, — принесла помещица лист бумаги, на котором значились те помещики Псковщины, кто с конями нужных мне пород занимается уже не один год, и то и не один десяток лет. Ну, и Псковский завод графа Строганова не забудьте. Там хоть и разводят лошадей орловской породы, но сейчас они перешли на русских рысаков. И я слышала, у них неплохо с упряжными одно время получалось. Не сказать, чтобы ломовики, ибо рысистые, но и груз на них можно возить солидный. Как у них в Волышово говорят: — «Кони у нас хоть под подводу, хоть под воеводу».
— Ба, да тут у меня знакомые имеются! — обрадовался я, поглядев на фамилии, — С вашего разрешения я сейчас с Неклюдовым переговорю. Не думал не гадал, а у него в Островском уезде оказывается свой конезавод есть!
— Интересно, каким же образом вы говорить надумали? — заулыбался Осипов.
— Так связь же с ним есть, — пожал я плечами и активировал вызов знакомого дворянина, который оказался ещё коннозаводчиком.
— Михаил Александрович, здравствовать. Ганнибал-Пушкин вас беспокоит.
— Слушаю вас, Александр Сергеевич, — тут же принял абонент словно невзначай предложенную ему беседу без титулований.
Осиповы — Вульф нас слушали с отвисшими челюстями…
— С некоторым удивлением узнал, что к вам по вопросу приобретения коней можно обратиться. Но сразу признаюсь, что интересуют меня лишь ломовые породы и те, что под упряжные подойдут.
— И много ли вам нужно?
— Дюжины три — четыре готов приобрести, — замер я, не поверив, что нашёл то что мне надо вот так легко и просто.
— Однако и аппетиты у вас, князь! — шумно выдохнул в трубку коннозаводчик, — Я лишь полторы дюжины тяжеловозов готов показать, ну, и упряжных с дюжину. Только поторопитесь, если надумаете. А то я половину из них собирался на следующей неделе на ярмарку отогнать.
— Завтра же к вам выезжаю, — заверил я его, прежде чем разорвать связь.
— Саша, я слышала про твою связь! Это же она была? — отмерла помещица, обмахиваясь платком.
— Именно так, Прасковья Александровна. И хочу похвастаться, что сейчас я со своими Псковскими знакомыми могу даже из Петербурга разговаривать.
— А почему у меня её до сих пор нет⁈ — шутливо подбоченилась помещица.
— М-м-м… Позвольте, отгадаю… — сделал я вид, что меня озадачил её шутливый вопрос, для чего старательно начал потирать лоб, — О! Во-первых — это дорого! Во-вторых — с кем вы собрались говорить? Я могу показать вам полный список тех, с кем можно будет связаться. Если вы найдёте среди них тех, ради общения с которыми готовы заплатить кругленькую сумму, то не вопрос. Дайте мне неделю и я вам сделаю нужный перл для связи.
К счастью, энтузиазм помещицы после ознакомления со списком абонентов и прайс-листом на услуги связи заметно утих. Не с кем ей, кроме меня, там было беседовать. А до меня, да за такие деньги, проще съездить, коль соскучится.
Так что на следующее утро, испив в Тригорском кофе с изумительными булочками, начинёнными черёмуховым и земляничным вареньем, я беспрепятственно отбыл к Неклюдову.
Средства связи рулят? Как бы не так! Знакомства и личные связи — вот что ценится в этом мире.
Неклюдов встретил меня бурно. Другого слова просто не подобрать. Судя по всему, гости у него бывали не часто, тем более, на такой красивой и модной карете.
Не прошло и пяти минут, как я уже знал, что проживает он сейчас один, и давно, так как его жена, урождённая баронесса Таубе, уже третий год изволит лечиться в Италии, а оба сына заняты на службе.
Так что на некоторое время помещик пришёл в излишнее возбуждение, чуть ли не каждую минуту предлагая мне то в бильярд сыграть, то в штосс, то в баньку «с девочками» сходить.
На баню я согласился, намекнув, что нормальной парилки и кваса к ней будет вполне достаточно, но начнём мы с осмотра коней.
Помещик нехотя согласился, и я вовсе не склонен обвинять его в злом умысле — ему просто было непомерно скучно, а лошадки у него оказались на удивление хороши. Григорий отобрал сначала дюжину тяжеловозов, а когда на остальных Михаил Александрович предложил скидку в четверть цены, то мы и вовсе всех решили купить. А вот из упряжных только восьмерых взяли. Остальных Григорий решительно забраковал и втихаря шепнул мне, чтобы я даже на скидки не соглашался. Калеченные они оказались. По словам моего кучера, вполовину меньше пробегут, а потом хромать начнут. Уж не знаю, как он такое определил, но я ему верю.