– Я имею в виду, когда вы уедете в Москву на повышение. – И чтобы сменить тему, продолжил: – Вот мы уже две недели соревнуемся, а я их что-то не припомню! Пусть скажут, откуда они. Признавайтесь – вы местные?4
– Никакие не местные, – обиделся Елисей. – Мы – москвичи.
– Москвичи! – затряс накладной бородой Сергей Сергеевич. – Вот заливают! Посмотрите на них, Ольга Андреевна: штаны рваные, майки мятые, оборванцы какие-то!
Ольга Андреевна смущённо потупилась:
– Ладно вам, Сергей Сергеич, я тоже в своё время за старшей сестрой вещи донашивала. Мало ли какая ситуация у людей.
Но Сергей Сергеич не унимался – заставил назвать номер школы. Ярик на ходу выдумал несуществующие цифры, а потом зачем-то приплёл к названию имя Сергея Жукова, который создал музыкальную школу. Курочкин не поверил, заявил, что всё они врут. И неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, не появись Елизавета Ивановна со списком имён и фамилий ребят из своей группы.
– Представьтесь, – потребовала Ольга Андреевна, – сейчас во всём разберёмся.
Ярик, Ромка и Елисей сразу отрекомендовались: Лебедев, Ковалёв, Осипов, а Николетта немного замешкалась, вспоминая девичью фамилию мамы – Гончарова. Командир «синих» проверила список, нашла имена и немного удивилась:
– И в самом деле мои...
– Вот и родители обнаружились, – тихо прошептал Ромка, – хорошо, что все они в одной команде!
Елизавета Ивановна позвала ребят переодеваться, а Сергей Сергеич всё продолжал ворчать, перебирая накладные бороды и усы для своего персонажа:
– У меня-то дети не теряются и не ходят как оборванцы...
– Перестань, Серёжа, ну сколько можно! – не выдержала Ольга Андреевна.
Директор поневоле
Ольга Андреевна была необычным директором. Начать с того, что в детстве она никогда не ездила в пионерский лагерь и тем более не собиралась там работать. Она с успехом закончила Педагогический институт и думала, что всю жизнь будет учителем русского языка и литературы. Ей очень нравилось разбирать слова и предложения, рассуждать о литературных героях и устраивать викторины «По страницам любимых книг». Ученики её уважали и любили, мнение Ольги Андреевны для них всегда оставалось решающим.
Ольгу Андреевну, если можно так сказать, погубили любопытство и стремление проникать в любую новую тему как можно глубже. Когда она задумала новую викторину «По страницам любимых сказок» и узнала про дерево, которое один в один было похоже на то, что описал в своей сказке Александр Сергеевич Пушкин, она сразу же захотела увидеть его воочию и прочувствовать его магическую силу. Таким образом Ольга Андреевна первый раз в жизни попала в пионерский лагерь, и это был «Артек».
Дерево, Пушкин, легенды так увлекли молодого педагога, что вместо недели она провела там весь отпуск. Викторины, которые она устроила с детьми, очень оживили программу «Артека». За это время Ольга Андреевна подружилась не только с ребятами, но и с вожатыми, и с руководством лагеря. Её организаторские способности безумно впечатлили директора лагеря Семёна Васильевича, и он задумал предложить её кандидатуру на своё место. Сам Семён Васильевич уже давно собирался на пенсию, но только никак не мог найти достойную замену.
Понаблюдав за Ольгой Андреевной, он понял: никого лучше ему не сыскать, и начал уговаривать её остаться.
Конечно, Ольга Андреевна согласилась не сразу. Не так просто было решиться на переезд из столицы в другой край, хоть и весьма привлекательный. Но Семён Васильевич не зря проработал на этом месте двадцать лет и слыл искусным дипломатом. И если сначала Ольга Андреевна и слышать об этом не хотела, то ближе к концу отпуска стала всё чаще задумываться о новой должности и в результате не смогла устоять против обаяния этого необыкновенного места, увлечённых своим делом людей, неповторимой атмосферы и Волшебного Дерева.
Она вернулась в Москву, уволилась с работы и с радостью прибыла обратно, договорившись, что все её школьные ученики летом тоже посетят «Артек».
Есть версия, что Семён Васильевич немного поколдовал возле Дерева Желаний. Кое-кто из вожатых и ребят несколько раз увидели его там и очень удивились – обычно директора лагеря к Дереву было не заманить. Но, впрочем, точно утверждать не будем. Может быть, он просто прогуливался, вспоминая великого поэта и думая о том, как будет на пенсии выращивать персики, виноград и знаменитые крымские помидоры.
Долго ли, коротко, но Ольга Андреевна стала директором и так хорошо себя зарекомендовала, что уже пошли слухи о её повышении и возможном переводе в Москву. Поэтому Сергей Сергеич и заволновался – упустить такой случай было бы непростительным преступлением по отношению к подрастающему поколению и ко всему «Артеку».
Жизнь лагеря
Не прошло и получаса, как ребята вместе с Елизаветой Ивановной, переодетые в артековскую форму – голубые шорты, белые рубашки и красные пионерские галстуки, – сидели в столовой и уплетали обед. Только Елисею не хватило места за столом, и он сел отдельно, уступив стул командиру лагеря «синих».
Елизавета Ивановна только было начала рассказывать ребятам о программе занятий в лагере, как её прервал худрук, Аркадий. Размахивая руками и восклицая, как актёр в трагической пьесе, Аркадий чуть не рыдал: вальс не получается, буги-вуги вообще ужас, у баяниста постоянно западают клавиши, и неизвестно, сможет ли он вообще играть. А гитарист?! Ни в одну ноту не попадает! Завтра концерт, и «Лесной» опять выиграет, потому что он всегда выигрывает!
– Погодите, Аркадий, – пыталась успокоить его Лизавета Ивановна, – неужели никто в лагере не умеет играть на гитаре?
– Никто не умеет! – бушевал Аркадий.
– Я умею! – сказал вдруг Ярик.
– Вот видите! – обрадовалась Лизавета. – Всё не так плохо, как вы думаете! Выступишь завтра на концерте?
Ярик уже открыл рот, чтобы согласиться – ещё бы, такая удача! – но Ромка пнул его под столом ногой. Ярик сразу осёкся – нельзя отступать от плана, иначе желание не исполнится. А это значит, что нужно найти своих родителей. И как можно скорее.
– Я бы с радостью, но... я уже хожу в стройкружок, – промямлил он, понурив голову.
– Ладно, пойдёмте решать, – сказала Лизавета Ивановна, поднимаясь из-за стола. – А насчёт концерта, Ярослав, подумай.
В это время за соседним столом Елисей разыгрывал свой концерт и, надо сказать, весьма успешно:
– Берёшь одну булку, кладёшь на неё котлету, сверху накрываешь другой булкой – и получается гамбургер! – говорил он, наглядно демонстрируя, как получается бутерброд с таким странным названием.
– Га-а-амбургер, – повторил мальчик, сидящий рядом. – Красиво! Не то что котлета с булкой.
– А если сыр положить? – спросил другой сосед.
– Шаришь, бро, – обрадовался Елисей. – Кладёшь сыр – и получается... чизбургер!
– Чи-и-избургер! – как заворожённые повторили мальчики.
И тут же рядом возникла Саша Петрова.
В каждом коллективе есть девочка или мальчик, которым надо больше всех знать. В эту смену в «Артеке» такой девочкой была Саша Петрова.
С самого начала, как только наши герои появились в лагере, она взяла их на заметку и стала пристально за ними следить. Вот и сейчас она внимательно наблюдала за Елисеем и пыталась понять, откуда этот мальчик, непохожий на большинство ребят из «Артека», знает такие странные слова, как «чизбургер» и «гамбургер». Сама Петрова знала только одно слово – «бутерброд». И после того, как Елисей совершил загадочные, прямо скажем, подозрительные действия с хлебом и котлетой, решила рискнуть и на себе попробовать, что это такое:
– Дай попробовать!
– Ладно, – великодушно согласился Елисей, протягивая бутерброд.
А дальше случилось совсем невероятное. Елисей достал из кармана пластинку жвачки, развернул и положил в рот. У ребят за столом глаза расширились в два раза точно, а что касается Петровой, то она даже забыла про гамбургер, который собиралась откусить, так и застыла с открытым ртом.
– У тебя жвачка есть?! – не мог поверить мальчик напротив.
– Мда, ребята, – тихо сказал Елисей, усмехаясь. – Мне бы времени побольше, я бы тут у вас поднялся.
Шум в столовой заглушал голоса, и ему не пришлось объяснять товарищам, а заодно и Петровой, что значит «подняться», если речь идёт о простой жвачке.
А Ярик тем временем крутил головой во все стороны – наверняка родители ребят где-то здесь, и его папа тоже. И тут он увидел такое, от чего чуть не подавился. У входа в столовую появился его родной дедушка в строительном комбинезоне, только моложе и без бороды! Забыв про еду, Ярик вскочил с места:
– Пока, ребята, своих я, кажется, нашёл!
Прекрасное далёко
Самый крутой конкурс, который был в «Артеке» в то время – это фестиваль пионерской песни. Он начался с 1925-го года, и все его просто обожали. Лагеря соревновались, кто лучше споёт. Называли этот фестиваль по-разному: «Песня у костра», «Артековский соловей» или просто «песенный конкурс». Каждый лагерь готовил свою песню, а потом выступал перед всеми. Репетиции шли всю смену, а это месяц или больше. Все старались, чтобы выступление получилось идеальным, ведь потом был большой концерт, с кучей эмоций и без всяких там телефонов – всё по-настоящему. Просто вау!
Как раз сейчас на открытой сцене вовсю шла репетиция музыкального ансамбля Морского. Елизавета Ивановна стояла возле первых рядов и страдальчески морщилась от звуков гитары. Солист Серёжа Жуков пел очень хорошо – чисто и вдохновенно, а вот гитарист Коля Фролов действительно не попадал ни в одну ноту. Из-за этого Серёжа тоже постоянно сбивался и никак не мог закончить куплет про синее море, где «тонут лодки и большие корабли». В конце концов он не выдержал:
– Фролов, ты когда играешь, реально утопиться хочется!
– Давай чего-нибудь попроще, – попросил Коля.
– Куда уж проще! – саркастично усмехнулась девочка с клавишами. – Собачий вальс, что ли?