Елизавета Ивановна уже готова была расстроиться, как вдруг заметила возле сцены Ярика Лебедева. Как кот за мышью, Ярик крался за своим помолодевшим дедом. Тот бодро шагал в неизвестном направлении, но, как предполагал мальчик, должен был привести его к будущему родному отцу.
– Лебедев! – крикнула Лизавета Ивановна. – Ну-ка иди сюда!
– Лизавета Ивановна, я щас не могу... – ответил Ярик, не отрываясь от деда.
– Никаких «не могу», марш на сцену, – скомандовала Елизавета Ивановна.
Вот же искушение! На сцену Ярику очень хотелось. Гитара в руках незадачливого Фролова так и манила. А дед... Впрочем, Ярик заметил, куда он свернул, и решил, что, если ненадолго задержится, ничего страшного не случится.
Но не так-то просто оказалось забрать гитару у Фролова. Он никак не хотел её отдавать, вцепился мёртвой хваткой, и будь у него руки свободны, точно бы врезал этому выскочке Лебедеву. Но Лизавета Ивановна была неумолима:
– Фролов, отдай гитару! А ты, Серёжа, попробуй ещё раз с Лебедевым.
– Ты, что, гитарист? – спросил Жуков.
– Есть чуть-чуть, – скромно отозвался Ярик, благоговейно беря гитару и накидывая на себя ремень.
– Умеешь «Прекрасное далёко»? – спросил Серёжа.
– Начинайте, я подстроюсь, – Ярик словно стал выше ростом и весь засветился изнутри.
Несколько девочек, которые сидели в зале, переглянулись и с интересом остановили взгляд на симпатичном музыканте. Жуков запел: «Слышу голос из прекрасного далёка...» – Ярик взял первый аккорд.
Сначала он заиграл не очень уверенно. Лизавета Ивановна скептически скривила губы, а Фролов злорадно ухмыльнулся. Но с каждой новой строфой гитара в руках мальчика будто оживала, аккорды звучали всё громче и точнее, красиво соединяясь с клавишами, с ударными, с голосом исполнителя и самой песней. Когда прозвучала последняя строчка и Серёжа умолк, Ярик так эффектно загасил финальный аккорд, что у клавишницы с барабанщиком от восторга руки застыли в воздухе. Фролова же перекосило от зависти, а Лизавета Ивановна на несколько секунд потеряла дар речи.
– Выпендрёжник, – прошипел Фролов.
– И это ты называешь «чуть-чуть»?! – чуть не заорал от радости Серёжа Жуков.
– Молодец! Умница! – воскликнула Лизавета Ивановна. – Завтра будешь выступать с нами на концерте. Мы наконец покажем «Лесному», кто есть кто! Ну что, Жуков, теперь ты доволен?
– Серёжа? Жуков? – обалдело пробормотал Ярик. – Да не может быть!
Ярик никак не ожидал, что будущая звезда тоже окажется с ними в одном лагере. Не зря именно его имя он «присвоил» мифической школе, про которую наврал Ольге Андреевне в кабинете во время допроса. Прямо как чувствовал!
– Теперь я видел всё, – загадочно проговорил он.
– Лебедев, ты слышал? Завтра ты выступаешь с нами на отчётном концерте!
– Завтра?.. – Ярик сразу вспомнил о своём главном деле. – Я бы с радостью, но никак не могу, Лизавета Ивановна, мне в стройкружок надо.
– Какой стройкружок? – не сдавалась Елизавета. – Ты создан для электрогитары, а не для электродрели!
Эх, Ярик и сам это прекрасно понимал, но сначала надо было убедить в этом будущего папу, а заодно и дедушку на всякий случай.
С грустью возвращая гитару Коле Фролову, Ярик думал о том, что у него впереди трудная задача. Как сделать так, чтобы отец не возражал против музыки, чтобы он, Ярик, мог заниматься тем, что ему нравится, – ответа на эти вопросы он пока не знал. А ещё раз оказаться с гитарой на сцене очень хотелось!
– Лебедев, пообещай, что завтра выступишь с ребятами, – настаивала Лизавета Ивановна.
– Хорошо, выступлю, – сказал Ярик, зная, что, скорее всего, ему не удастся выполнить обещание.
Теперь надо было найти то место, куда отправился дед, и начать операцию под названием «переубедить папу». Уходя, он услышал, как Лизавета Ивановна скомандовала продолжать репетицию и как Серёжа Жуков ответил:
– Фролов так не сыграет, это невозможно.
За всей этой сценой внимательно наблюдала Петрова, скрывшись за кустами. Когда Ярик заиграл на гитаре, она даже начала пританцовывать, но потом вспомнила о своей главной задаче и остановилась, сделав серьёзное лицо.
Пробный полёт
На большом стадионе под взлётную полосу было выделено достаточно места, там шла активная жизнь. Под чутким вниманием руководителя кружка ребята готовились к запуску авиамоделей, сконструированных собственными руками. Кто-то подкручивал вентиляторы, кто-то подкрашивал крылья, а кто-то просто глазел на товарищей, видимо, набираясь вдохновения.
Ромка не зря шёл именно сюда. Он не сомневался, что отец должен быть именно тут. Мальчику не терпелось его найти, и теперь он соображал, как побыстрее это сделать. Он знал имя и фамилию, но не будешь же просто выкрикивать их, встав посреди стадиона? Нужен какой-то другой способ...
И тут на одном из ребят Ромка заметил тот самый красный шлем, который хранился у них дома в память об отце и который Ромашка каждый день бережно снимал с полки и рассматривал, как в первый раз. Когда ему становилось особенно грустно, он надевал его и представлял, что он такой же смелый и сильный, каким был его папа. На шлеме была надпись «Юра Ковалёв» и большая царапина сбоку. Мама никогда не рассказывала, откуда она взялась, но Ромка думал, что она возникла в последние минуты жизни отца, когда он пытался выбраться из горящего самолёта. Думать об этом невыносимо, и сейчас вовсе не обязательно всё вспоминать – в данный момент папа жив, и нужно сделать всё, чтобы трагедии в будущем не случилось.
«Спасибо тебе, Дерево!» – воскликнул про себя Ромка и быстро зашагал к компании ребят. Подойдя ближе, Ромка увидел на шлеме царапину и уже ни секунды не сомневался, что этот мальчик и есть его отец! Тем более что вёл себя парень очень уверенно, разговаривал громко и властно. Он держал в руке модель аэроплана, рядом с ним стоял его товарищ, тоже бойкий на вид, и ещё какой-то невзрачный паренёк в очках, чистый «ботаник». Помахав перед лицом очкарика крылом аэроплана, парень в шлеме у всех на глазах оторвал шасси и довольно нагло прокомментировал:
– Ой, отвалились!
– Отдай, пожалуйста, – заныл ботаник.
– Пазалайста! Как ты его склеивал-то? Своими сопельками?
Бойкий приятель громко засмеялся, поддерживая своего лидера.
«Это точно он, – подумал Ромка. – Такой крутой! Ну ничего, я сейчас ему подыграю».
– Жжжжжж! – парень в шлеме начал крутить модель, имитируя полёт. – Атакуем нытика из соплемёта!
На всякий случай сняв и спрятав очки, Ромка решительно подошёл к ребятам:
– Из соплемёта! Смешно! Дай зазырю, что этот лузер сделал!
– Кто? – не понял парень.
– Ну... неудачник, значит, лузер.
– Ха-ха! – рассмеялся бойкий. – Слышь, лузер! Мы тебя в два счёта уделаем!
– На, глянь, – парень в шлеме протянул модель Ромке, и у того мурашки побежали по телу: «Сейчас, сейчас, надо ещё немного подыграть, и мы с ним подружимся».
– Эй, лузер, он у тебя хоть пару метров пролетит или только до ближайшей мусорки? – задиристо высказался Ромка.
– Так он его там и собирал! – подхватил парень в шлеме.
– И взлетает он только с помощью пенделя, – Ромка вошёл в азарт.
– А давай его запустим! – обрадовался бойкий.
– Начинаем обратный отсчёт... Пять, четыре, три... – парень в шлеме уже занёс ногу, чтобы пнуть аэроплан, но тут появились двое взрослых: руководитель кружка и сам Курочкин.
– Что тут у вас происходит? – строго спросил руководитель, которого звали Василий Павлович, или просто Палыч.
Пришлось остановиться. «Повезло ботанику», – подумал Ромка и вдруг поймал себя на мысли, что как будто рад за него. Рад, что его модель осталась целой и никто не пнул её. И хотя ему нравился напор главного задиры, он вдруг вспомнил себя в похожей ситуации и почувствовал, что паренёк в очках ему симпатичнее этих двух. «Не надо поддаваться слабости», – осадил себя Ромка, тем более что парню в шлеме явно симпатизировал Сергей Сергеич:
– Ну что, орёл, – сказал Курочкин, обращаясь к нему, – уделаем завтра «Морской»?
– Пролетят, как фанера над Парижем, – отрапортовал «орёл».
«Крутой мой папка!» – с восхищением подумал Ромка.
А у Сергея Сергеича не лётном поле был свой интерес. Ему не терпелось узнать, кто же такой Сергей Жуков. И почему он о нём раньше ничего не слышал? Он надеялся, что авиалюбитель Василий Палыч, руководитель кружка, ответит ему на этот вопрос.
Василий Палыч задумался и перечислил всех, кого знал: Чкалова, Покрышкина, Кожедуба и ещё нескольких. Но никакого Сергея Жукова среди них не было! «Что и требовалось доказать», – подумал про себя Сергей Сергеич и решил усилить наблюдение за четырьмя подозрительными персонажами, так неожиданно появившимися в «Артеке» средь бела дня. Тем более что на этот случай у него имелась надёжная помощница – Петрова. И она уже начала действовать.
Под звуки баяна
В поисках родителей Николетта и Елисей совсем заблудились. Они бродили по аллеям и не могли придумать, что делать дальше. Ещё их сбивали с толку дети, игравшие в очень странные игры: прямо на асфальте они чертили квадратики, а потом, стоя на одной ноге, перекидывали какую-то коробку, как из-под крема для обуви, с одного квадрата на другой. Другие забавлялись ещё более удивительным развлечением: две девочки, стоя на расстоянии пары метров друг от друга, держали на ногах натянутую резинку, а другая прыгала через неё, то и дело путаясь и даже падая.
– Что за аналоговые игры? – удивлялась Николетта.
– И не говори, – в кои-то веки согласился с сестрой Елисей. – Ни сохраниться, ни по сетке рубануться...
Однако время шло, а у ребят не было никакого вразумительного плана. Допустим, найдут они своих будущих родителей, а как заставить их не разводиться, если они вообще пока не думают ни о каком браке? Можно было бы уговорить их не ссориться, но это тоже непростая задача. Николетта предложила подружиться с ними, а дальше уже сориентироваться по ситуации. В любом случае сначала их надо найти.