Он хотел еще что-то сказать, но Кальвини засвистел и торопливо объявил, что первая встреча чемпионов мира закончилась ничьей.
Борцы пожали друг другу руку. Им бурно захлопали. К ногам Гуля полетели опять цветы. Сияя улыбкой, он ловко ловил их и кланялся. Пепс молча следил за полетом цветов и как-то пугливо отстранялся, когда они проносились близко от него.
Вдруг с галерки раздался крик, такой звонкий и радостный, что все невольно посмотрели вверх:
— Пе-епс, держи! Это тебе!
Пепс поднял голову. С галерки, над головами публики, летел к нему… целый куст, зеленый, свежий, весь в огромных пунцовых розах.
Галерка восторженно закричала и захлопала.
Пепс положил руку на сердце и, глядя вверх, растроганно сказал:
— О мальчик! Какой большой спасибо!
Рыболовы
Вскоре Артемка стал в цирке своим человеком. Прямо с моря он шел к деду в комнату и там на керосинке зажаривал улов. Потом они оба садились за стол и с удовольствием ели сладких бычков. Если в комнату заходил кто-нибудь из артистов, дед кивал в сторону Артемки и объяснял:
— Внучок мой. Сапожный мастер. Ну, и рыболов, конечно. — Деду и впрямь стало казаться, что Артемка ему внук. — Способный парнишка — страсть! — хвастался он, выставляя вперед ногу в начищенном сапоге. — У нас в роду все способные.
Дед тоже пришелся Артемке по душе. Особенно Артемке нравилась независимость дедовых суждений: ни одно распоряжение администрации старик не исполнял без воркотни и презрительной гримасы. Бывало, скажут ему:
— Дед, подмети арену. Видишь, мусору сколько!
— Как это — подмети? — говорил дед. — Разве ж арену метут?
— Ну, прочисть граблями.
— Так бы и говорили! А то приказывают и сами не знают, чего приказывают. Начальники!
Дедова комната тоже нравилась Артемке. Правда, из мебели в ней было лишь два топчана да простой, без скатерти, стол. Но зато стены были сплошь оклеены разноцветными афишами, и даже там, где полагалось висеть иконе, красовался знаменитый бельгийский акробат Альберт Бюсси.
Однажды Артемка встретил в коридоре девочку-канатоходца. Она была в простеньком платьице, но вблизи показалась Артемке еще более красивой, чем с галерки. Сощурив глаза, девочка выжидательно смотрела на подходившего Артемку. Он уже хотел заговорить, как она фыркнула и нараспев поддразнила:
Шишкин внук
Съел весь лук.
— Дура! — сказал Артемка и показал ей язык. Он прошел мимо, но потом вернулся, сел перед девочкой на землю и большим пальцем ноги почесал у себя за ухом.
— Ты человек-лягушка? — спросила девочка, перестав смеяться.
— Я человек-сапожник, — ответил Артемка. — Я могу тебе такие туфли сделать, в каких и царева дочка не ходит!
Девочка подумала и согласилась.
— Хорошо, — сказала она, — сделай мне такие туфли.
— А товар у тебя подходящий есть? — спросил Артемка.
Он постоял и, не дождавшись ответа от озадаченной девочки, пошел дальше.
Но самым замечательным было не это.
Как-то сидел Артемка на топчане в дедовой комнате и наматывал новую леску на удилище, И тут вошел Пепс. С тех пор как Артемка бросил ему целый куст роз, им встречаться не случалось. Увидев теперь Артемку, Пепс радостно сказал:
— О, какой приятний встреча, какой приятний встреча! — и протянул Артемке обе руки. Потом сел на топчан, открыл в улыбке свои белые зубы и молча погладил Артемку по голове.
Артемка смотрел на Пепса и не знал, что бы такое сказать ему приятное. Нагнувшись, он пощупал ботинки Пепса:
— Товар — первый сорт. Такого, верно, и в Петербурге не найдешь. Дорого заплатил?
— Пять долларов, — сказал Пепс, все так же улыбаясь.
Артемка не знал, что такое доллар, но солидно подтвердил:
— Такие стоят. Главное, товар крепкий. За такие и шесть дашь — не прогадаешь. — И неожиданно для себя, в порыве дружеского чувства, предложил: — Пойдем бычков ловить!
— Зачем? — удивился Пепс.
— Ну как «зачем»! Наловим, потом зажарим и съедим.
Удивление Пепса перешло в испуг.
— О-о, — закачал он головой, — это нет позволено — чужой бик жарить. Я не хочу тюрьма сидеть.
— Эх, ты! — сказал Артемка сочувственно. — Не понимаешь! Вот смотри. — Он показал на удочку: — К морю пойдем, будем рыбу ловить.
— О, это хорошо, это очень хорошо! — радостно закивал головой Пепс.
Он сейчас же поднялся и надел шляпу:
— Когда я бил мальчик, я очень хотел риба ловить. Мой патрон это не позволил. Я очень плакал…
Они вышли на улицу. У Артемки в руках коробка с червями и ведро для рыбы; Пепс несет потертый коврик и две удочки, такие длинные, что чуть не цепляет ими за телеграфную проволоку. Все на них оглядываются: ишь, мол, негр с мальчиком рыбу идет ловить.
Артемку так и распирает от гордости.
— Которые не понимают, те идут на банный спуск удить. А там разве бычок? Курям на смех, — говорил он. — Тем бычком и воробья не накормишь. А мы пойдем на мол.
Артемке казалось, что уважение к нему негра возрастет, если тот узнает, каких больших бычков ловит Артемка.
— Там во бычок! — повторяет он, отмеривая себе руку до локтя.
И вот они на молу. Сидят, свесив ноги. А внизу — сваи, позеленевшие и скользкие. О них тихонько плещет вода. В порту скользят гички и часто-часто стучат моторки. К причалу идет огромный, будто весь сшитый из ржавых листов железа грузовой пароход. Он трубит тяжким басом, и на взволнованной им воде, как ореховые скорлупки, прыгают лодки.
У Артемки то и дело ныряет поплавок. Он уже вытащил семь увесистых бычков. Поплавок Пепса спокойно лежит на воде, и это Пепса возмущает.
— Ну что ти скажешь! — говорит он с той же интонацией, что и на арене, когда противник не ложится на лопатки. — Не хочет кушать моя удочка. — Смотри, — учит Артемка, — вот как надо!
Он насаживает червя на крючок и, поплевав, ловко забрасывает грузило в воду. Через несколько секунд поплавок ныряет.
— О-о, — восхищается Пепс, — ти хороший охотник на риба! Ти на риба чемпион!
Постепенно вокруг них собираются зеваки. Они разглядывают Пепса, шепчутся. Пепс к подобному вниманию давно привык. Артемка же сначала гордится, но потом ему начинает казаться, что в этом есть что-то обидное.
— Ну, чего вы уставились? — не выдержал он. — Что, у него рот до ушей или на макушке капуста растет? Выпучили, как рыбы, глаза! Зеваки чертовы! То-то делать нечего!
Он хотел прибавить еще несколько слов, но Пепс вдруг радостно закричал:
— Клювает! Артиомка, клювает!
И на мол шлепнулся большой черный бычок…
Подсолнечное масло вышло еще третьего дня, и, пока Артемка чистил в дедовой комнате бычков, Пепс сам сбегал в лавочку за маслом и хлебом. А потом, когда сели за стол, щурил, как и Артемка, глаза и умиленно повторял:
— О, какой сладкий!
— Определенно, — поддакивал дед. — Не рыба, а, к примеру, бекмес.
— О, Артиомка — чемпион на риба! — восклицал Пепс. — Пожалуйста, о пожалуйста, будем завтра ловить риба!
В этот вечер Пепс боролся в первой паре. За несколько минут он уложил противника, наскоро раскланялся и ушел с арены. А немного спустя посетители галерки с удивлением и любопытством смотрели, как он, уже одетый в свой коричневый костюм, пробирался между ними, кого-то ища. В самом конце галерки он взял за плечо стиснутого между людьми парнишку и вместе с ним вышел на лестницу.
— Слюшай, — торопливо заговорил Пепс: — Шишка сказала — хороший рибашник ходит ночь ловить риба. Ночь риба очень клювает. Пойдем, Артиомка, мы очен много бичков поймайт.
— Что он выдумывает! — удивился Артемка. — Ночью рыбу не удят. Он пьяный, наверно?
— Нет, Шишка не пьяная. Шишка трезвая. Пойдем, Артиомка!
— Ну, ладно, только давай досмотрим борьбу.
— Зачем смотреть? Пойдем, Артиомка, пожалуйста, пойдем! — попросил Пепс.
— Ну, пойдем, если тебе так хочется, — согласился Артемка.
И вот опять у ног их плещется вода. В воде дрожат звезды. Вдали скользит черный силуэт лодки. Тихо так, что слышно, как скрипят в уключинах весла.
Пепс и Артемка смотрят на поплавки. В ночной темноте они еле видны: глаз то улавливает их, то вновь теряет, и от этого кажется, что они ныряют.
— Клювает… — шепчет Пепс и подбрасывает удилище.
Но крючок пуст, даже червяк не съеден.
— Ну что ти скажешь! — жалуется негр.
— Слушай, Пепс, — говорит Артемка, потеряв терпение: — что ты ночью делаешь? Спишь или не спишь?
— Спишь, — отвечает Пепс.
— А может, бегаешь по улицам, борщ с котлетами ищешь?
— Нет, я спишь.
— Ну, а рыба, по-твоему, что делает ночью?
Пепс молчит. Потом спрашивает неуверенно:
— Риба тоже спишь?
— Ну да! Когда ж ей спать, как не ночью!
— Значит, Шишка пьяная, — решает Пепс и сматывает удочки.
Но уходить не хочется. В городе духота, а здесь прямо в лицо дует свежий ветер.
Пепс растягивается» прямо на молу, только коврик под головой. Артемка примащивается рядом.
Сверху подмигивают звезды. Тихо, не жарко, и никто не глазеет. Хорошо!
— Знаешь что? — говорит Артемка. — Ты бы мне рассказал про чужие земли. Там, верно, все в манишках ходят. Ты в Турции был?
— Бил. Я в каждой страна бил.
— Ну какие там люди?
— В каждой страна есть хороший люди и есть плёхой люди. Хороший бедный, плёхой богатий. Я бил Франции и очень плакал, потом бил Германии и тоже плакал.
Артемка вспомнил, как всхлипывал Пепс на топчане у деда, и спросил:
— Ну как, дали тебе роль?
— Нет, Самарин очень злая, очень, очень злая.
— Дед Шишка говорит, что роль — это в колотушку стучать. Правда это?
— О нет! Это глюпа! Роль — это делать так, чтоб люди плакал, чтоб люди смеялся, чтоб у люди чувство хороший бил. Роль делает артист. Я очень, очень люблю артист!
Удивительные вещи рассказывает Пепс! Оказывается, можно сидеть в зале и за один вечер увидеть и услышать все, о чем рассказано в толстой книге. Надо только, чтобы артисты хорошо делали свои роли. Когда артисты хорошо делают свои роли, то люди думают, что так все и есть на самом деле, как показывают артисты. И тогда люди и плачут, и смеются, и ненавидят, и любят. А бывает и так, что артисты не разговаривают, а только всё руками объясняют. Тогда это будет называться пантомимой. И это тоже хорошо. Он, Пепс, очень хочет делать в пантомиме роль. Пепс плохо говорит по-русски, но ведь в пантомиме говорить не надо. В пантом