— Я знаю, что ты к ней чувствуешь, — совершенно невозмутимо заявила Ада. — Она рассказала мне о вашем поцелуе.
— Ох… — протянул я. — Мне уже стоит начинать волноваться, что ты специально заманила меня сюда, чтобы разобраться по-свойски, без свидетелей? Нам сейчас предстоит серьезный разговор с демонстрацией лопаты?
— О лопате? При чем здесь лопата? — не поняла Ада, удивленно моргнув.
— Ну, знаешь, это такой обязательный ритуал. Разговор со старшим братом или, в твоем случае, сестрой девушки, которая тебе нравится. Обычно в процессе тебе ненавязчиво демонстрируют лопату, которой грозятся пробить башку, если ты посмеешь ее обидеть.
Ада несколько раз моргнула, явно пытаясь «въехать» в смысл сказанного, а потом вдруг коварно улыбнулась. И вот эта улыбочка меня слегка обеспокоила.
Совсем чуть-чуть.
Особенно после того, как в ее глазах мелькнул какой-то уж очень кровожадный блеск.
— Тебе нечего бояться, Медведев, — наконец рассмеялась Ада, и напряжение спало. Кажется, она перестала мысленно прикидывать, как будет потрошить меня, если я обижу ее сестру.
— Хорошо, это… ммм… радует, — я прочистил горло, чувствуя облегчение. Определенно радует.
— Хотя я должна тебя предупредить, — посерьезнев, продолжила она, опустив взгляд. — Иди связана обязательствами перед Орденом точно так же, как и я.
— Да, Сет что-то упоминал о клятве, — кивнул я, снимая свой светящийся камень с шеи и поднимая его повыше, чтобы лучше осветить нам дорогу. Какой-то неясный шорох справа привлек мое внимание. Впрочем, тут постоянно что-то шуршало и осыпалось с мусорных вершин, так что, скорее всего, мое воображение просто расшалилось. Наверное.
— Да, в жизни каждой послушницы наступает момент, когда она должна принести высшую жертву в виде клятвы, — Ада снова тяжело вздохнула, и в этом вздохе была такая явная, почти осязаемая тоска, что она ударила и по мне. Словно под дых дали.
— И что эта клятва значит для вас с сестрой? Конкретно? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не прозвучал слишком бестактно или чересчур любопытно.
— Это обязательство отдать свое сердце служению народу, точно так же, как это сделала Богиня Света, чтобы подарить нам свет Солнца, — пояснила она скорее формальную сторону вопроса. Но мне-то хотелось услышать совсем не это.
— Погоди, это же символически? Или… — меня немного напряг тот факт, что жестокие обычаи Ашена вполне могли подразумевать и вполне себе ощутимую, плотскую жертву. Типа, послушницам реально вырезают сердце, как-то там магически зашивают, и дальше они живут на чистой магии, но только до тех пор, пока послушно следуют своему обету. Бр-р-р.
— Конечно, символически, — поспешила успокоить она. — Однако на послушницу действительно накладывается связывающее заклятие. Оно должно лишить ее способности испытывать романтическую любовь. И если девушка уже дала такую клятву, то ни о каком браке не может быть и речи.
— А как же Несси, жена Байрона? — тут же спросил я, потому что здесь явно была какая-то нестыковка. — Они ведь давно женаты, и их брак, насколько я могу судить, выглядит вполне счастливым.
— Несси — Верховная Жрица, — пояснила Ада, ловко поворачиваясь боком, чтобы протиснуться между двумя высокими кучами мусора, стараясь не зацепить ничего рогами. Но все равно задела какую-то полоску изъеденной молью ткани, из-за чего несколько мелких безделушек со звоном посыпались на пол.
— То есть, Верховные Жрицы все-таки могут испытывать любовь и выходить замуж? — уточнил я, перешагивая через туго свернутый ковер, перегородивший проход, и чисто инстинктивно предложил руку Аде, чтобы помочь ей не споткнуться.
— Им доступен и другой вид клятвы, — кивнула она, грациозно переступая через препятствие, моей помощи ей, впрочем, не понадобилось. — Если Жрица желает выйти замуж, она должна доказать Совету, что ее брак принесет Ордену больше пользы, чем если бы она осталась незамужней. В случае с Несси этот союз был полностью оправдан и разумен с политической точки зрения, ведь Байрон — Лорд Ашер, правитель всего архипелага. Однако и ей пришлось заплатить за свою любовь очень большую цену.
— Какую? — оживился я, всем сердцем надеясь, что эта цена не окажется запредельно высокой и жертва будет посильной для Иди. Потому что между нами уже совершенно точно начинало завязываться что-то настоящее, что-то очень сильное.
— Ей пришлось испить воды из Священного моря, — произнесла Ада, и ее голос снова приобрел те самые зловещие нотки, от которых у меня по спине пробегали мурашки. — Чтобы доказать, что она достойна нести одновременно и бремя послушницы, и бремя жены Ашера.
— Рита как-то упоминала, что если человек хлебнет водицы из вашего океана, он может и рассудка лишиться, — припомнил я, тактично умолчав о том, что сам по незнанию уже успел нахлебаться этой удивительно чистой на вид морской воды, когда только-только попал на архипелаг.
— Океан полон слез Богини, в нем вся ее безграничная Любовь и вся ее Великая Скорбь, — серьезно кивнула Ада. — Большинство смертных просто не в состоянии справиться с такими сильными, всепоглощающими чувствами.
— Понятно, — выдохнул я. Сердце мое замерло и камнем рухнуло куда-то в район желудка. Капкан. Иди и Ада оказались в настоящем капкане. Когда дело доходило до выбора, у них, по сути, было только три пути: безропотно подчиниться, попытаться сбежать или рискнуть собственным рассудком. Перспектива так себе, если честно.
— Ты чего застыл? — удивленно спросила Ада, оглянувшись через плечо. Я действительно резко остановился, снова услышав какой-то подозрительный шорох.
Прежде чем я успел ей ответить, среди обломков и мусора в углу снова что-то зашуршало, на этот раз громче.
— Подожди, ты это слышишь? — спросил я у нее, когда звук повторился и стал еще отчетливее.
— Да это просто хлам на пол сыплется, потому что мы тут ходим и все трясем, — пожала плечами Ада, но все же на всякий случай настороженно осмотрелась.
— Нет, погоди, это что-то другое, — я напряг слух, пытаясь определить источник.
Это определенно не было похоже на случайное падение каких-то вещей. Нет, шорох уже явственно доносился со всех сторон, и мне отчетливо казалось, что кто-то или что-то ползет по мусору.
И не один. Их было много.
Я рывком обнажил меч и инстинктивно задвинул Аду себе за спину, когда шум резко усилился.
— Смотри! — ахнула девушка и указала на высокую кучу, состоящую из обломков статуй, старых гобеленов и битой керамики.
Там, на самой вершине, кишели десятки огромных пауков, они все состояли из хлама, по которому ползали.
И они ползли прямо на нас.
Глава 13
У меня аж глаза на лоб полезли от такого зрелища. На нас пёрли десятки здоровенных пауков-мусорщиков, каждый с крышку от люка, не меньше. И как они только шустро перебирали своими лапищами, слепленными из какого-то хлама — веток, проволоки, веревок…
Меня аж передёрнуло.
Ну не должно же быть у твари столько лап и глаз, да ещё таких мерзких! Меня всегда от пауков воротило — одна из немногих фобий, которая со мной с самого детства. Сразу вспомнился тот самый кошмар, что снился мне лет эдак с пяти, регулярно.
Да, бывало, приходилось жить в таких халупах, что деваться некуда, хочешь не хочешь — миришься со всякой живностью. Женщинам, к которым я попадал, часто было не до уборки. Так что фобию свою я, может, и не изжил, но приглушить точно смог. Вид этих многоногих тварей уже давно не доводил до визга.
Но с такими гигантами, если не считать снов, я ещё не сталкивался. Так что я мысленно заорал во всю глотку, а потом и вслух не сдержался:
— Это ещё что за хрень⁈
Я рубанул мечом по лапе ближайшего, и вся эта мусорная конструкция посыпалась к чертям.
— Похоже, мы по пути какую-то ловушку зацепили, — предположила Ада, отпихивая ногой тварь, подкравшуюся к ней слева. У этого, кстати, клыки были из острых зеркальных осколков. Жуть.
— Да чтоб тебя! — Я отшвырнул одного, который особо настырно лез сбоку. Тот перевернулся на спину с таким дребезжанием, будто кто-то мешок консервных банок по асфальту протащил.
— Шшшшш, — и тут этот гад, которому я только что лапу оттяпал, зашипел, спокойно подобрал свою конечность и присобачил обратно, будто так и надо!
Твою ж мать! Ну только не это.
Эти твари визжали и кидались на нас, как бешеные.
— Валим отсюда! — крикнул я, хватая Аду за руку. Она уже рвалась на очередного членистоногого урода, который её, по-моему, даже не замечал.
— Но я же могу с ними драться! — возмутилась она, пока я тащил её обратно, в основную часть библиотеки.
— Да кто ж спорит, — бросил я ей через плечо, пока она всё ещё упиралась и рвалась в бой. — Только их дохрена, и какой смысл? Что бы мы ни делали, они тут же себя чинят. Овчинка выделки не стоит.
Она вроде кивнула, но по лицу было видно — сомневается. Ей, похоже, претило вот так сваливать, не разобравшись с врагом до конца. Вот тут-то я и понял, что в ней нашёл Сет. Боевая девчонка.
Но в итоге я порадовался, что она всё же послушалась и не стала лезть на рожон.
Ну… почти.
— Р-р-ра-а-а! — рявкнула вдруг Ада. Я обернулся — точно, задержалась-таки и поддела на рога одного особо настырного паучищу, который никак не хотел от нас отстать.
— Ш-ш-ш-ш! — зашипела отброшенная тварь, которую она мощным рывком головы швырнула в здоровенную гору из старых стульев и кресел. Эта куча хлама зашаталась и как-то жалобно заскрипела, если так вообще можно сказать про мебель. Хотя, похоже, на этом Ашене возможно всё.
Я быстро окинул взглядом обстановку, и у меня внутри всё похолодело. Эту гору стульев со всех сторон подпирали такие же хлипкие башни из всякого барахла. Выстроились, как костяшки домино, чтоб их! Завались одна — и всё посыплется к чертям. Дело принимало серьёзный оборот, шутки кончились. Тут уже шёл разговор о жизни и смерти.
— Живее! — крикнул я Аде, убирая меч в ножны, чтобы не мешался под ногами. Надо было срочно рвать когти к винтовой лестнице, пока…