еще больше не травить, но получалось у нее это хреново.
Я развернулся, и Иди тут же оказалась в моих объятиях, прижавшись всем телом.
— Милая… — я обхватил ладонью ее затылок, а она уткнулась лбом в мой.
Я прикрыл глаза, когда ее ладонь легла мне на щеку, и вдруг остро почувствовал, как наши настроения — ее сочувствие и моя горечь — смешиваются, становясь чем-то одним, общим.
Было очень непривычно вот так, почти физически, ощущать другого человека и понимать, что и тебя чувствуют так же. Но это было какое-то… правильное, что ли, ощущение. Оно словно окутывало и согревало, как теплое одеяло в промозглый день.
— Ты уж прости меня, — тихо сказала она, словно извиняясь, что влезла ко мне в душу, и легонько провела большими пальцами по моим скулам. — Мне просто больно видеть, как ты мучаешься.
— Тебе не за что извиняться, — я мягко перехватил ее руку и коснулся губами тыльной стороны ладони. — Как там Ада? Сестра твоя?
— С Адой все будет хорошо, но ей нужен отдых, — ответила Иди, и мы, словно по молчаливой договоренности, повернулись к остальным нашим спутникам.
Все молча приходили в себя, кто как: кто-то парой, кто-то в одиночку.
Ада пристроилась на замшелом бревне. Сет сидел рядом и старательно делал вид, что ему вообще все по барабану, хотя я-то видел — переживает за нее, еще как.
Выглядело это, конечно, довольно мило.
Во-первых, он накинул ей на плечи свой видавший виды дорожный плащ и теперь упорно делал вид, что пялится куда-то вдаль, а на нее — ноль внимания. Но нам-то с Иди было прекрасно видно, как он то и дело косится в ее сторону.
А еще Бруно… Он неподвижно сидел на снятом с Метеора седле, машинально поглаживая покалеченного ворона, и смотрел куда-то в долину совершенно отсутствующим взглядом.
— Пора идти, — выдохнул я. Горько было, больно до одури, но надо было двигать дальше, даже если хотелось плюнуть на все, отгородиться от проблем и остаться на этом плато навсегда. Я крепче обнял Иди — мою девушку-антилопу, и почувствовал, как от нее исходит волна поддержки и тепла, прямо из ее удивительных глаз. В одном из ее светлых, как лен, локонов запуталось черное воронье перо. Я осторожно, стараясь не потянуть за волосы, высвободил его и улыбнулся ей, наверное, как полный дурак, по уши влюбленный.
Иди чуть покраснела, взяла у меня из пальцев перо и задумчиво повертела его.
— Ай! — вдруг вскрикнула она и выронила перо.
— Что такое? — встревожился я, глядя, как перо, кружась, опускается на землю. — Больно? Укололась?
— Это перо Гарри, — сказала она, морщась, и потерла лоб. А потом заговорила тем своим странным, переливчатым голосом, от которого у меня всегда мурашки по коже табунами бегали: — Перо принадлежало Гарри, и теперь я знаю его планы. Он движется на Север, к Медвежьему углу. Хочет похитить человека, чью кровь уже однажды пробовал.
— Пробовал кровь? — я нахмурился, пытаясь сложить два и два и понять, о ком это она.
— Шелли! — снова выдохнула Иди. Мне пришлось подхватить ее за плечи, потому что у нее ноги подкосились. — Ему нужна Шелли!
Глава 15
Сердце колотится — раз.
Еще раз.
— Что ты хочешь сказать? Что ты видела? — спросил я Иди, хотя в ушах до сих пор гудело от ее слов. Я сжал ее плечи, легонько встряхнул — взгляд у нее снова поплыл, будто она отключилась от реальности. — Иди! Только не говори, что эта тварь прямо сейчас чешет за Шелли!
— Это… с-существо… гадость какая-то… что-то демоническое, точно. Мы с Адой не знаем, что это, — лепетала она, а глаза ее становились все больше, вот-вот из орбит вылезут.
— Эй, — я принялся растирать ей предплечья, пытаясь вытряхнуть ее из этого ступора. — Приди в себя. Останься со мной.
Видок у Иди был тот еще, да и меня, похоже, потряхивало неслабо — короче, вся компания тут же сбежалась к нам. Сет, Ада и Бруно — все тут как тут, пытаются понять, что за кипиш.
— Что происходит? — спросил управляющий. Моя паника, видать, и ему передалась — старик сразу как-то подобрался, уже не такой отстраненный.
— Срочно домой, — бросил я и рванул к Метеору.
«Улетать? Прямо сейчас?» — мысленно спросил Метеор. Голос его, как всегда, четко прозвучал у меня в голове.
Я мысленно дернул за наши с ним «поводья» — мол, да, немедленно.
— Макс, объяснись по-человечески, — Сет преградил мне дорогу, одной рукой он по-прежнему поддерживал Аду, которая выглядела совсем бледной. — Что стряслось-то?
— Иди чует, что Шелли в беде, — ответил я, торопливо накидывая седло на Метеора. Проверил все ремни, застежки. Что-то меня смутило в сиденье Бруно, какое-то оно было… неправильное. Подергал — вроде держится крепко. Ладно, не до этого сейчас, выкинул из головы.
— Пока госпожа Шелли за стенами Медвежьего Угла, с ней ничего не должно случиться, — авторитетно заявил управляющий.
— Кровь! Эта кровь в твари! И тварь хочет еще! — Иди почти выла, вцепившись в свои светлые кудри и дергая их так, что смотреть было больно.
Ада тут же подскочила к сестре, осторожно попыталась разжать ей пальцы.
Кровь… Слово это засело у меня в башке, как заноза.
Иди уже второй раз талдычит про кровь. Мозги у меня завертелись со страшной силой, пытаясь связать воедино Шелли, эту жирную тварь и кровь.
И тут меня осенило. Точно!
Это же не просто какая-то демоническая хрень. Это существо раньше было вороном Гарри!
Тем самым Гарри, который недавно распорол Шелли палец.
Тот самый Гарри, который попробовал ее крови. Черт!
— Бруно, — меня тут одна мыслишка сильно беспокоит, — а откуда стены Медвежьего Угла знают, кого пускать, а кого — нет? Как эта ваша система «свой-чужой» работает?
— О, на самом деле все весьма просто, — управляющий тут же включил своего внутреннего профессора и картинно поправил монокль. — Поскольку вы, хозяин, вложили в защиту свою энергию и свои ценности, Медвежий Угол укроет лишь тех, кого вы сами сочтете этого достойным.
— Это понятно. Но откуда фонари-то узнают? Особенно если я далеко от дома, — мне позарез нужно было выяснить все косяки этой их средневековой «сигналки». Если они, конечно, есть.
— Хм-м, ну, это довольно сложно объяснить в двух словах… Тут, знаете ли, алхимия, тонкие материи… — протянул он, слегка покачиваясь на носках. — Но будьте уверены, фонари свое дело знают туго!
— Вот же ж черт! — меня аж холодным потом прошибло. — Иди сказала, эта тварь ее кровь попробовала! А что, если там уже… если уже что-то случилось⁈
— О, Богиня, как же я забыл! — Бруно, и так не пышущий здоровьем, стал еще бледнее, почти серым. — Если в нем осталась хоть капля крови госпожи Шелли, фонари не распознают в нем врага! Он пройдет защиту!
— Надо спешить! — выкрикнула Иди. Глаза у нее наполнились слезами. Она нагнулась, подобрала с земли черное воронье перо и принялась машинально вертеть его в пальцах.
— Держись, Иди, — я взял ее холодные руки в свои, стараясь вернуть ее к реальности. Похоже, все эти видения и предчувствия сейчас ее просто раздавят. Осторожно забрал у нее это чертово перо, отбросил в сторону. Потом поднял ее ладонь, прижал к своей щеке. — Что ты чувствуешь? Скажи.
— Я… — Иди моргнула несколько раз, крупные слезы градом покатились по щекам. Но она, умница, сделала глубокий вдох, пытаясь собраться. — Чувствую…
Я тоже глубоко вдохнул, стараясь излучать спокойствие, чтобы хоть немного ей передалось. Она и так-то не кровь с молоком, а сейчас стала просто пепельно-серой. Так дело не пойдет.
— Давай, — я крепче сжал ее руку. — Ты всегда помогаешь мне собраться. Теперь твоя очередь. Что ты чувствуешь?
Иди легонько коснулась моей щеки, и в ее глазах блеснули слезы, но теперь уже не от отчаяния — они сверкнули, как два чистых алмаза.
— Чувствую тебя, — тихо прошептала она. — Ты боишься. Скорбишь. Надеешься на лучшее и жаждешь справедливости. А еще… ты любишь, так сильно любишь… Ох, Макс, какая же у тебя душа… светлая…
Я притянул ее к себе второй рукой, обнял.
— Что еще? — прошептал я в ответ, сжимая ее ладонь еще крепче.
— Теперь я понимаю, почему Богиня Света благословила тебя, Макс Медведев, — сказала она, и ее лицо озарила спокойная, почти безмятежная улыбка. — С таким сердцем ты просто не способен на зло…
— Без тебя мы бы тут не разобрались, Иди. Ты мне нужна, — признался я так же тихо. Внутри все переворачивалось от того, что случилось с Кристофером, страх за Шелли сжимал горло ледяной хваткой, но слова Иди… они отозвались в сердце неожиданной теплотой. Просто оттого, что есть на свете человек, который видит меня насквозь и понимает.
— Тогда вперед, — Иди опустила руки, и в голосе ее снова появилась твердость. — Каким бы черным ни казалось будущее, всегда должна быть надежда, что солнце все-таки выглянет.
Дорога до Медвежьего Угла пролетела как в тумане. Иди сидела за моей спиной, и ее присутствие немного успокаивало, но мое больное воображение рисовало одну жуткую картину за другой, одна страшнее другой.
Чем дольше мы летели, тем сильнее меня колотило. И все это хрупкое спокойствие, которое подарили мне слова и прикосновения Иди, испарилось без следа.
Метеор — настоящий друг, надежный, как скала. Он чувствовал мою тревогу, не задавал лишних вопросов, просто выжимал из себя все соки, стараясь лететь быстрее каждый раз, когда я мысленно его подгонял. Если бы я не был на грани помешательства от страха за своих, точно бы чувствовал себя перед ним виноватым за такую гонку. Ничего, дружище, я обязательно заглажу свою вину, как только все это закончится.
Когда наконец впереди показались знакомые стены Медвежьего Угла, облегчения, на которое я так надеялся, не пришло. Наоборот, сердце ухнуло куда-то вниз: еще с воздуха мы услышали отчаянный плач Риты. Не дожидаясь, пока Метеор приземлится, я спрыгнул с седла и кинулся во двор.
— О-о-о, Ма-а-а-акс! — Рита! Она лежала на скамейке, свернувшись калачиком, голова на коленях у Энджи, а мадам Брайт колдовала над здоровенным порезом у нее на щеке. Но едва завидев меня, кошка сорвалась с места и пулей врезалась мне в грудь.