Рита подошла, с тревогой глядя на нее.
— Это началось в городе?
— Еще в порту. Но здесь… в этих стенах… он стал невыносимым. — Иди пошатнулась, и я успел подхватить ее под руку. Кожа была ледяной. — Эти стены… они будто усиливают его. Концентрируют.
— Может, это как-то связано с тем «рудным помешательством»? — предположил Сет, возникший из-за угла, как всегда бесшумно.
— Возможно. — Иди кивнула, тяжело дыша. — Я чувствую что-то… неправильное. Словно сам воздух здесь отравлен. Не физически. Духовно.
— Тебе нужно отдохнуть, — Шелли взяла Иди под другую руку, проявляя заботу. — Может, во сне получится от всего этого отключиться.
— Надеюсь, — выдохнула Иди, но в ее голосе я не услышал ни капли надежды.
Мы проводили ее до комнаты. Дверь закрылась, но давящее чувство тревоги никуда не делось. Что-то с этим городом было в корне не так. И чем дольше мы тут торчали, тем сильнее это ощущение въедалось под кожу, становясь почти физическим.
Глубокой ночью меня подбросил на постели тихий, сдавленный крик, полный животного ужаса. Я рванул с кровати, на автомате хватая меч, и вылетел в коридор.
— Что такое⁈ — Рита возникла рядом, уже с клинком в руке. Боевая готовность у нее в крови, просыпается быстрее, чем я успеваю моргнуть.
— Не знаю. Кажется, из комнаты Иди.
Мы не стали стучать. Я просто рванул дверь на себя. Иди сидела на кровати, сотрясаясь в крупной дрожи. Глаза широко распахнуты, но смотрели они не на нас, а сквозь стены, сквозь реальность. Она видела что-то, чего в этой комнате, к счастью, не было.
— Иди. — Я подошел осторожно, не делая резких движений, как к подраненному зверьку. — Ты нас слышишь? Это Макс.
Она моргнула, и ее безумный взгляд сфокусировался на мне.
— Макс? Это… это было видение. Такое четкое…
— Какое видение? — Рита присела на край кровати, осторожно взяв ее за холодную, как лед, руку.
— Я видела город снизу. Его основание. — Иди говорила медленно, с трудом подбирая слова, ее голос дрожал. — Весь фундамент… он испещрен трещинами. Темными, пульсирующими трещинами. И из них сочится скверна. Концентрированное, живое безумие.
Дверь скрипнула, и в проеме нарисовались остальные: Шелли, Сет, Ада. Грэг выглядывал из-за плеча Шелли, бледный как полотно.
— Что здесь происходит? — спросил Сет, уже держа руку на рукояти кинжала.
— У Иди было видение, — коротко объяснил я. — Продолжай, Иди. Что еще?
— Эта скверна, она поднимается вверх, — все еще дрожа, продолжила она. — Пропитывает землю, воду, сам воздух. Она тянет свои невидимые нити к каждому живому существу, медленно отравляя их разум.
— Как инфекция? — уточнила Ада, ее лицо было серьезным.
— Хуже. Гораздо хуже. Инфекцию можно вылечить. А это… это меняет саму суть. Ломает душу. Делает людей злыми, параноидальными, безумными.
Грэг вдруг шагнул вперед, выходя из-за спины Шелли.
— Как поющие камни?
Все взгляды устремились на него.
— Что ты сказал, сын?
— Мне снился кошмар, еще на корабле, — тихо проговорил он, глядя на Иди. — Я был глубоко-глубоко под землей. И там были камни, они пели. Только это была не музыка. Это был… голос безумия. Он звал меня.
Иди резко вскинула голову, ее глаза расширились от шока и узнавания.
— Да! Именно! Ты видел то же самое! Источник заразы — глубоко под городом. В самых его корнях.
Тишина. Тяжелая, как надгробная плита. Все складывали два и два, и картинка получалась чудовищной.
— Значит, дело не только в Красконе, — медленно протянул я, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. — И не в рудном серебре как таковом.
— «Болезнь шахтеров», — пробормотал Сет, и его лицо помрачнело. — А что, если они просто первые, кто хлебнул этой дряни? Они работали ближе всего к источнику.
— И постепенно эта зараза ползет выше, — подхватила Рита. — И уже добралась до Верхнего города.
— Это объясняет и безумие брата Кларка, и агрессию в порту, и общую атмосферу, — кивнул Сет.
Пазл сложился. Враждебность докеров, гнетущая атмосфера в замке, рассказ Кларка о сходящих с ума аристократах. Все это — симптомы одной глобальной болезни.
— Нам нужно к Кларку. — Мое решение было мгновенным. — Он должен знать об этом.
— Прямо сейчас? — удивилась Шелли.
— Немедленно, — отрезал я. — Если Иди и Грэг правы, каждый час промедления делает только хуже. А мы сидим прямо в эпицентре этой заразы.
Иди кивнула, с трудом поднимаясь с кровати.
— Я пойду с вами. Может, я смогу объяснить ему подробнее.
— Ты уверена, что в состоянии? — Рита с тревогой заглянула ей в лицо.
— Должна. — Взгляд женщины-антилопы стал твердым, как кремень. — Потому что в моем видении было кое-что еще. Трещины… они расширяются. Быстро. Скоро они дойдут до самой поверхности. А когда это произойдет…
— Что? — спросил я, хотя по ее искаженному ужасом лицу уже все понял.
Она обвела взглядом каждого из нас.
— Весь город сойдет с ума. Одновременно.
Глава 3
Ратуша Дальнегорска нависла над нами бетонным монолитом. Серая, безликая коробка, ни единой лишней детали, ни одного украшения. Архитектура, призванная не радовать глаз, а давить на психику, внушать человеку мысль о его ничтожности перед лицом государственной машины. У нас на Земле такие тоже строили. Видимо, любовь бюрократов к унылым гигантам — явление межвселенское. Уже на подходе к этой громадине что-то внутри неприятно сжалось, словно я вернулся в какой-нибудь заштатный российский город и собрался штурмовать местную администрацию.
— Готов к марафону по кабинетам? — Кларк мрачно кивнул на серые ступени, когда мы начали подъём. Его обычная дипломатическая выдержка, кажется, давала трещину.
— А есть выбор? — Я окинул взглядом монументальный фасад. Узкие окна-бойницы под самой крышей, массивные двери, больше похожие на ворота в тюрьму. Неприветливое место. Чувствовалось, что здесь не решают проблемы, а создают их.
— К сожалению, нет, — посол тяжело вздохнул, и в этом вздохе слышалась многолетняя усталость от борьбы с этой системой. — Без официальных шкур вирмов мы не докажем источник заражения. А без доказательств никто не поверит, что угроза реальна. Будут и дальше хоронить шахтёров, списывая всё на несчастные случаи.
Внутри оказалось ещё хуже, чем я ожидал. Потолки терялись где-то во мраке высоко над головой, гулкие коридоры казались бесконечными, уходя в полутьму. В нос ударил спертый запах старой бумаги, подвальной плесени и чего-то ещё, неуловимого. Застарелого страха. Чиновники в серых, одинаковых одеждах скользили мимо, не поднимая глаз, двигаясь как заведённые. Безликие, безэмоциональные. Зомби в деловых костюмах, спешащие на очередное бессмысленное совещание.
— Весёлое местечко, — пробормотал Сет, с нескрываемым отвращением косясь на очередного клерка. — Прямо душа поёт.
— Тихо, — цыкнул на него Кларк, не поворачивая головы. — Здесь у стен есть уши. И все они принадлежат Валериусу.
Намёк понял. Держать рот на замке, наблюдать.
Секретарша — тощая женщина с вечно поджатыми губами и крысиными глазками, бегающими по сторонам, — промариновала нас в приёмной почти час. Кресла, обитые казённой кожей, казались пыточными инструментами. Со стен на нас пялились портреты каких-то хмурых типов в мундирах — видимо, местные отцы-основатели. Мерное тиканье настенных часов ввинчивалось прямо в мозг, отсчитывая минуты нашего унижения.
— Может, просто войдём? — не выдержал Сет после очередной отговорки, что «его светлость очень занят». Он уже начал разминать кулаки.
— Не стоит. — Кларк покачал головой, его голос был напряжён, как струна. — Валериус только этого и ждёт. Повода выставить нас наглыми нарушителями и вышвырнуть вон с чистой совестью.
Я скользнул взглядом по нашей команде. Шелли нервно теребила складку на платье, её лицо было бледным. Рита, наоборот, была абсолютно спокойна, её взгляд методично обшаривал помещение, отмечая выходы, углы обзора, потенциальные угрозы. Профессиональная привычка, которую я ценил больше всего на свете. Иди сидела с закрытыми глазами, её лицо то и дело искажала гримаса боли. Я наклонился к ней.
— Как ты?
— Хуже, — прошептала она, не открывая глаз. Дыхание было прерывистым. — Здесь эта… скверна… она очень концентрированная. Будто само здание ею пропитано до фундамента.
Чёртово чутьё эмпата. Здесь, в этом гадюшнике, оно работало против неё, превращаясь в пытку.
Наконец дверь кабинета отворилась. На пороге стоял элегантный мужчина лет сорока пяти в идеально скроенном костюме. Лорд Валериус. Холёный, уверенный в себе, с приклеенной улыбкой успешного дельца, который только что провернул выгодную сделку.
— Посол Кларк. — Голос медовый, но с ледяным привкусом. — Какая неожиданная честь. Прошу, проходите. И ваши… спутники… тоже, разумеется.
В его тоне не было и грамма искренности. Только вежливое презрение, едва прикрытое дипломатическим этикетом. Дело труба. Этот хмырь нам ничего не даст.
Кабинет Валериуса был настоящей выставкой показной роскоши. Красное дерево, позолота, картины в тяжёлых рамах. Но даже весь этот блеск не мог перебить гнетущее ощущение, пропитавшее здание до последнего камня. Здесь воняло властью и гнилью.
— Садитесь, прошу. — Валериус махнул рукой на кресла перед своим массивным столом. — Чай? Кофе? У нас есть отличные сорта с Восточных островов.
— Спасибо, не будем. — Кларк сухо опустился в кресло. Я сел рядом, положив руки на колени, чтобы не сжимать кулаки. — Дело срочное.
— О, конечно же. — Лорд устроился напротив, сложив пальцы домиком, и одарил нас внимательным, оценивающим взглядом. — Я слышал о… состоянии… вашего брата. Примите мои глубочайшие соболезнования.
— Рудное помешательство, — отрезал посол. — И он не единственный, кто страдает.
Валериус сочувственно кивнул. Маска ни разу не дрогнула. Актёр.
— Да, печальная участь. Но такова цена прогресса. Наши шахты кормят весь остров.