– Наигрались мы уже. Нам домой пора.
Веня откинулся на спинку скамейки и положил на нее руки.
– Вроде большие дядьки, а струхнули? – сказал Костин, сплюнул через плечо, высморкался в пальцы и стал с интересом озираться по сторонам.
Когда мужики поднялись и хотели уйти, он презрительно бросил им вслед:
– Ну и жидкий народец пошел!
Дядечка с фиксой резко повернулся, надул щеки, сжал кулаки и спросил:
– Это ты о ком?
– Да о вас обоих!
– Не тебе, сопляк, мне такое говорить! Я – фронтовик, ранение имею, чихать хотел на тебя и на твои игры! Ты вообще кто такой? Чего сюда приперся?
Веня достал из кармана четки и принялся их вертеть. Глаза у него сверкнули.
– Ого! А ты, дядя, у нас прямо герой! Ладно, фраера, не кипешуйте! Я только за свой интерес спрошу, и можете отчаливать. – Костин повернулся и как бы случайно отодвинул полу пиджака, чтобы мужики смогли увидеть «ТТ», торчащий за поясом.
Рябой мужичок аж ойкнул, сел, сдвинул колени и положил на них руки. Другой все еще сжимал кулаки, но, глядя на товарища, тоже опустился на скамейку.
– А ты кто такой будешь, мил человек? – робко спросил рябой дядя.
– Я-то?.. – Веня звонко цокнул языком. – Я человек. Постой вот ищу, а то откинулся и теперь нужно где-то кости бросить. Мне люди говорили, что у вас тут можно расквартироваться. Вы не подумайте, я гость неприхотливый. Мне бы койку да харчи, а я уж не обижу.
– Никто у нас жилье не сдает, – процедил фиксатый тип. – У нас тут всех после войны уплотняли. Так что шел бы ты, парень, отсюда, потому как нет у нас туточки свободных мест.
– Да как же? – тут же вмешался в разговор его приятель. – А Зинка из третьего дома? Она же вроде бы как прежнего своего жильца выпроводила, и теперь у нее одна комната пустует.
Фиксатый тип немедленно ткнул его локтем и заявил:
– Мне Зинка вчера сказала, что нашла она жильца. Так что нет у нас тут мест. Такие вот дела.
Рябой дядя наконец-то смекнул, в чем дело, тоже закивал и зачастил:
– Точно-точно! Как же я мог забыть? Она же и мне это говорила!
Веня видел, как руки этого фрукта трясутся, едва не разразился смехом и проговорил:
– А вы, голуби мои, часом не устали порожняк гнать? Я ведь точно знаю, что вон в том доме можно комнатенку надыбать. – Он достал из кармана блокнот, открыл его и сделал вид, что читает. – Ну вот! Дом восемь, квартира тринадцать. Мне один корешок этот адресок дал, сказал, что вдовушка там гарная обитает и таких, как я, добрых молодцов, очень даже не прочь приютить.
Мужики снова переглянулись.
– Восьмой дом, квартира тринадцать? Так там же Юлька-циркачка живет! – воскликнул тип с фиксой. – Не вдовая она, да и мужик у нее имеется.
Старший лейтенант сдвинул брови:
– Циркачка, говоришь? Что за особа такая?
– Гимнастка Юлия Коро! – принялся пояснять рябой мужичонка. – Юлька наша – очень даже известная личность, хотя ты вряд ли ее знаешь.
Костин хмыкнул, вытащил из кармана пачку, раскурил папиросу и выдал:
– Я-то как раз очень даже знаю. Только вчера в цирке побывал. Не для удовольствия, конечно, ради дела. – Веня похлопал себя по груди, и мужики снова переглянулись. – Так, значит, эта самая краля, которая под куполом пируэты вытворяет, туточки живет. Не знал. А она точно в тринадцатой квартире обитает?
– Точно, – сказал рябой дядя и энергично закивал.
– Значит, прогнал мне пургу Ряха. Так дружка моего зовут, того, который мне этот адресок дал.
– Обознался твой Ряха! – заявил тип с фиксой и сделал глоток из бутылки, которую все это время не выпускал из рук.
Веня еще раз заглянул в блокнот, покачал головой и проговорил в порыве праведного гнева:
– Ну, Ряха! Ну, урод! Я ему же глаз вырву за такой прогон! Вот же у меня написано, улица Артельная, дом восемь, квартира тринадцать.
– Артельная? – спросил рябой мужичок. – Так это же Садовая! Не твой дружок ошибся, а ты, мил человек. Артельная чуть дальше, за перекрестком.
Веня хлопнул себя по лбу.
– Вот дела! Да как же это я так? – Он затянулся, потом лукаво прищурился и спросил: – А эта ваша циркачка, она точно тут живет?
– Точно, – ответил рябой дядя.
– И комнату не сдает?
– Не сдает.
Костин потер подбородок и сказал:
– Жаль! Козырная она деваха! Я бы с превеликим удовольствием у такой расквартировался.
– У ней муж есть, – сурово пробасил тип с фиксой.
– Да не муж он ей, а так, сожитель! – тут же поправил его приятель, тут же нарвался на испепеляющий взгляд и услышал:
– Юля – девушка порядочная и не злобная. Всегда поздоровается, доброе слово скажет.
– А ежели нужно, та и червончик одолжит, – добавил рябой дядя. – А еще она животных очень любит. Тут у нас в подвале с полдюжины кошек обитают, так Юленька наша каждый день им покушать носит! То обрезки рыбные, то молочко.
– Молочко? – Веня тут же оживился.
– Да, молочко. Каждый божий день с пакетом и бутылкой к мусорке ходит. Видишь, там, у бачков, миска стоит?
– Ну да, вижу, и что?
– Так наша Юленька каждый день, в одно и то же время к этим бачкам ходит и целую бутылку молока кошакам нашим наливает. Не все жильцы, конечно, этому рады, но есть и такие, которые Юленьку нашу поддерживают.
– В одно и то же время, говоришь?
– К девяти утра приходит и целую бутылку кошкам наливает. По ней даже часы сверять можно.
Веня почувствовал, как мышцы его невольно напряглись.
«Вот он, выход из положения! Теперь главное – не оплошать», – подумал опер.
– Так уж и бутылку? – спросил он как бы без интереса.
– Ну да. Целую бутылку выливает, а дворник наш Митрич потом эту посуду собирает и сдает.
– Так я не понял, ваш Митрич тоже в девять часов сюда является за бутылками? Так, что ли?
Рябой дядя беззлобно рассмеялся и сказал:
– Какое там. Митрич наш каждый вечер упивается в дугу. Потому и просыпается он не раньше одиннадцати. Как глаза продерет, так сразу к бачкам спешит и бутылки собирает. Сдает он их. Не бог весь какие деньги, а все же лишняя копейка.
– Юля наша знает, что Митрич за бутылками ходит, потому свою в бак не кладет, а рядышком ставит! – подтвердил слова приятеля тип с фиксой.
Веня поднялся, коснувшись пальцами козырька кепки, подмигнул своим новым знакомым и заявил:
– Ладно, заболтался я тут с вами. Пора и отвалить. Двину на Артельную, поищу там нужный адресок. Глядишь, добрые люди и приютят.
Старший лейтенант смачно шмыгнул носом, поднялся с лавочки и вразвалочку двинулся в сторону арки, на ходу покручивая четками.
Глава 2
Костин всю ночь ворочался, не дождался будильника, который поставил на пять утра, и вскочил с постели. Он не стал причесываться, не почистил зубы, лишь слегка омыл лицо холодной водой.
На этот раз парень не стал надевать новую голубую рубашку и брюки с наглаженными стрелками, натянул старую вытянутую водолазку и облачился в поношенные матросские клеши, которые после войны ни разу не пользовал.
Бутылку самогона, купленную накануне у бабы Груни, Веня сунул в бумажный пакет. Соседка опера с первого этажа гнала не особо качественный продукт, однако местные алкаши захаживали к ней регулярно и порой отдавали последние гроши. В том, что без бутылки на такое дело никак, Костин нисколько не сомневался.
На Садовую он добрался спустя полчаса, благо уже ходили первые трамваи. Веня добрался до места и осмотрел двор. К его величайшей радости, двор сейчас был совершенно пуст. Лишь две облезлые кошки устроились возле скамейки и с безразличным видом поглядывали на пришлого человека.
В очередной раз убедившись в том, что поблизости нет посторонних глаз, старший лейтенант вошел в ближайший подъезд. Он поднялся по лестнице и выбрался на крышу. Подойти к самому краю Веня не решился, уселся на вентиляционную трубу возле чердачного окна и стал издали наблюдать за тем, что творилось внизу.
Вид, открывшийся с высоты, был весьма противоречив. С одной стороны глазу открывался златоглавый Троицкий собор, возвышавшийся над кремлем, с другой простирались пустырь и унылые многоквартирные дома, часть из которых все еще не была отремонтирована после бомбежек. Солнце показалось из-за горизонта и сразу стало припекать.
Примерно в шесть тридцать во дворе появились первые люди. Женщина с ребенком вышла из подъезда дома, расположенного напротив, потом из другого показался мужчина в шляпе. После этого жильцы пошли косяком. У всех были свои дела.
Дворник Митрич, о котором вчера разузнал Веня, пока не появлялся.
Люди сновали туда-сюда. От жары у Костина немного закружилась голова, и его потянуло в сон.
На соседнюю крышу села стайка голубей. Две серые вороны спустились к мусорным бачкам и приступили к трапезе.
Юлия появилась внезапно, и Веня едва не упал со своей трубы. Он видел, как девушка с пакетом в руках подходит к мусорным бачкам, пересилил свой страх высоты и приблизился к самому краю крыши. Юля расстелила газету и вывалила на нее содержимое пакета.
Рассмотреть, чем маленькая циркачка сегодня решила угостить своих кошек, было довольно непросто. Расстояние до мусорки составляло никак не меньше пятидесяти метров, но самое главное от Вени не скрылось. В руках у Юлии не было бутылки с молоком, которую так ожидал увидеть опер.
Неужели придется все начинать заново и сидеть на крыше еще раз?
Веня сжимал кулаки, вытирал вспотевший лоб и неистово тер подбородок.
Юля нагнулась, погладила одну из кошек и хотела было уйти, но тут на первом этаже дома номер восемь открылось окно, и в проеме появилась женщина в цветастом халате.
– Когда уезжаете-то? – спросила она.
– На следующей неделе, – ответила Юля.
– Надолго?
– Месяца на три, короче, до самого конца лета.
– Ох! Завидую я вам! А кошек-то своих на кого оставляешь? Они же теперь орать будут от того, что их больше кормить некому.
Юля рассмеялась, развела руками и сказала: