– Да? Ну, тогда, ладно. – Дмитрий наигранно безучастно посмотрел по сторонам. – Так, что вы там натворили?
– Где?
– Ну, как где? В реакторе!
– В каком смысле?
– Ну не сам же он взял и вышел из строя. Причина же есть?
– Вы мне скажите… – заикнулся Шульгин, но Дмитрий, неожиданно дал ему пинка под колено. Тот завопил от боли.
– Хорошо, я не гордый, спрошу ещё раз! Что вы сделали с реактором? Ты главный инженер комплекса…
– Мы пытались устранить последствия вашего…
Хрясь! Теперь уже не сдержался Андрей. Хороший удар прямо в челюсть инженер определенно заслуживал. И получил.
– Шульгин! Не делайте из нас дураков… Почему внутри зала не было охраны? Вы были предоставлены сами себе, почему? Вы вовсе не пытались разобраться в проблеме. Реакторы были старые, их давно пора было списывать.
– Так они не единственные на объекте! – вдруг негромко произнес машинист, пристально наблюдая за Шульгиным.
– А? Повтори, что ты сказал?
– Есть другие реакторы. Этот блок – запасной. Был запущен всего пару дней назад.
– О! Новая информация. Пару дней назад? Даже так?
Шульгин молчал, гневно посматривая на машиниста.
– Тогда наводящий вопрос, а что вы там делали с запасными реакторами? И почему же тогда один из них неожиданно оказался аварийным?
– Вам виднее. Вы же постарались…
– Я тебе сейчас ещё по морде дам! – ласково пообещал Андрей.
– Не надо. Ему хватит! Я расскажу,– машинист снова подал голос.
– Хорошо, давай, просвети нас!
– Он не главный инженер, – вдруг заявил парень. – И вообще не инженер.
Шульгина от его слов аж передернуло.
Даже мне стало интересно. Какой неожиданный поворот… Определенная теория уже успела поселиться в моих мозгах ещё тогда, когда мы только распрощались с ним в первый раз, когда эти инженеры бросились исправлять аварию первого реактора. Почему-то, каким тридесятым чувством, я уловил что-то странное. Но она и близко не была похожа на то, о чем говорил машинист. Я сел на перевернутый контейнер и, посветив фонарем в лицо инженера, который оказывается был вовсе не инженером, спросил:
– Рискну предположить, что ты, кем бы ты ни был на самом деле, здесь по приказу полковника Зимина, так?
Шульгин промолчал, а я тщательно подбирал слова, пытаясь правильно выразить свои мысли.
– Значит, да. Ну, раз ты хочешь молчать, я продолжу. Ваш начальник – псих. Он – помешанный маньяк – Зимин, не дождавшись появления реальных диверсантов, решил создать своих?
Шульгин вытаращился на меня, несдержанно ухмыльнулся, но ничего говорить не стал. О, уж он-то знал истину.
– Когда мы тут появились, ты уже получил команду провести саботаж реактора, так ведь? Конечно – так. Рискну также предположить, что настоящий главный инженер был отстранен совсем недавно. А может и вовсе не отстранен! Этого, не знаю. Одно событие легло на другое. Авария произошла тогда, когда мы сидели в камерах. Авария спровоцированная тобой! Занятно. Но непонятно, для чего?
– Чушь! – выдохнул Шульгин. – Это полная чушь!
– Нет, не чушь! Все это издержки больного разума вашего полковника. Для чего именно сейчас – я пока не понял. Но тридцать лет назад… Он и группа других лиц, хотели что-то провернуть перед тем, как вы откопали ту дыру на полигоне! Да только все пошло совсем не по плану. Группа, в панике вызванная с поверхности и прибывшая сюда, явилась вовсе не для помощи пострадавшим. Наверху возникли вопросы, да? Они поняли, здесь что-то не так! Верно?
– Чушь! – снова повторил Шульгин. – Вы ничего не докажете. Да и отсюда не выберетесь никогда!
– В яблочко! – я громко расхохотался. – Ай, хорош! Значит, все примерно так и было, да?
– Макс? – Катя осторожно взяла мою руку. – Ты в порядке?
– Все нормально. Я просто поражаюсь тому, что за необыкновенный человек этот Зимин. Стратег и безумец в одном флаконе. Сопоставляя факты, я предполагаю большую кучу дерьма. И эта куча продолжает расти.
Машинист ошарашено смотрел то на меня, то на Шульгина. По его округлившимся глазам было понятно, что сказанное мной – для него шокирующая новость. А типичное поведение Шульгина тому верное подтверждение. Он вел себя совсем не так, как если бы он реально был не виновен. Гениальный актер. Хотя нет, не гениальный. Прокололся все-таки.
– То, что они сказали… Это правда? – осторожно спросил машинист у Шульгина.
– Что? Нет! Отвали. Ты лишь машинист дрезины… Какое тебе дело до… А!
– Ах, ты сволочь! Значит – все правда? Так это ты устроил аварию… Мне говорили, что многие догадывались – в той агитации до бойни, былочто-то не так! Слишком рьяно товарищ Зимин агитировал молодое население “Астры”! Слишком упорно. Диверсанты… Диверсия в 1986 году. Саботаж, предательство… Твари! А ведь люди вам верили. Та бойня тоже по его инициативе, да?
Парня натурально прорвало. Что ж, я тоже ошибся. Не так уж все гладко в этом подземном обществе. Не у всех промыты мозги. Не у всех полковник Зимин вызывает восторг. Слушаются, работают. Но молчат. Все-таки Советский режим, что уж тут говорить?!
Шульгин молчал, злобно сверкая глазами.
– Как тебя зовут? – Дмитрий обратился к машинисту.
– Павел. Павел Караваев.
– Павел, меня зовут Максим, – произнес я, повернувшись к парню. – Это Дмитрий и Андрей. Девушка – Катя. Возможно, мы не намного старше, чем ты, но не суть. Вас долгое время водили за нос. Мы обычные студенты, спортсмены, попали сюда непреднамеренно. Мы никакие не диверсанты!
– Я и не верил никогда в них. Но нам так говорили.
– Это хорошо. Так проще общаться, если нет этих глупых предрассудков о коварных диверсиях.
– Но объект засекречен! Как же объяснить ваше пребывание здесь? – осторожно спросил Павел.
– Мне тоже интересно, – дерзко поинтересовался Шульгин.
– Ты вообще заткнись! Нас в последнюю очередь волнует, что там тебе интересно.
– Конечно. Закономерный вопрос, – я уже знал, как правильно отвечать. – Вильгельм Штрасс, знаешь кто это?
– Конечно. Это один из главных членов комиссии, прибывших сюда для расследования инцидента произошедшего на полигоне в 1986 году, до начала бойни. Зимин как-то случайно проговорился, что это по его вине все сотрудники семнадцатого бункера сошли с ума. Они что-то сотворили с тем, что нашли в скважине. Тогда началась настоящее безумие. Этот Штрасс и несколько его товарищей, после того как бункер был захвачен, бежали на поверхность через западную часть комплекса. Он единственный, кому тогда удалось выбраться.
– Ага… Ну, понятно – этот Штрасс, тоже темная лошадка. Так вот, именно из-за него мы тут. Он перекрыл нам выход на поверхность, перерезав веревки. Мы украли у него дневник, а он запер нас в недостроенном ракетном комплексе. Нам не осталось ничего другого, как искать другой выход, спускаясь все ниже и ниже. Так мы и оказались здесь.
– Этот Штрасс ещё жив… Я знаю, что до событий 1986 года, они с полковником были как-то тесно связаны.
Шульгин снова презрительно ухмыльнулся.
– Да? А что именно его связывает с Зиминым вопрос крайне интересный, – я принял это к сведению. – Павел, мы знаем, что из этого комплекса есть выход. Гермоворота, на востоке.
– Да, выход есть. Но, насколько я помню, там всегда было полно охраны. Тем более, сейчас.
– Эй, ты! Машинист Павел, – надменно произнес Шульгин. – Ты смотри шире – с врагами ведь общаешься! Лихо эти граждане внушили тебе о своей невиновности…
– Заткнись Шульгин! – Андрей бросил в него небольшой камень. – Павел, не слушай его. Их афера длиной в тридцать с лишним лет – скоро вскроется!
– Профессор Германов говорил, что полковник приказал перекрыть выход. Как именно?
– Германов? Где он? С ним все хорошо? – неожиданно Караваев как-то заволновался.
– А что, ты его знаешь? Кто он тебе?
– Он мой дядя. Что с ним?
– Дядя… Черт! Паша, у меня для тебя плохие новости, – я не захотел говорить правду о том, что его дядя предпочел самоубийство, нежели просто поведать нам истину, оставаясь в живых. – Его крысы загрызли. В вентиляционной шахте.
– Что? Нет, не может быть! Вы это видели?
– Да. Вон, у меня тоже все ноги покусанные. – Дмитрий показал грязные бинты на ногах.
– О боже! Нет!
– Я сейчас расплачусь! – фальшиво рассмеялся Шульгин.
– Ах, ты сволочь! Да я тебя сейчас! – Павел замахнулся рукой, но его удержал Андрей.
– Паша, стой! Я понимаю, это большая утрата. Но, ты не должен тратить на эту сволочь свои нервы. Лучше помоги нам. Помоги докопаться до правды. Помоги раскусить этого Зимина!
– Хорошо. Хорошо, я помогу. Но я знаю совсем немного. Вы спрашивали про гермоворота… Они закрыты и, кажется, даже заминированы. Но больше я ничего не знаю. Полковник говорил, что это секретный объект и если кто-то сюда и проникнет, то обратно не выйдет! И не унесет с собой секреты этого места.
– Очень умно. Предусмотрительный, зараза! Все население комплекса с хорошо промытыми мозгами. Действовал наперед.
– Не все…
– В каком смысле не все?
– Не все были согласны с полковником. Тех, кто был категорически против, он отправлял в карцер. Навсегда.
– А такие были?
– Да. Но я не знаю кто. Вполне возможно, что и настоящий главный инженер сейчас там. А может, уже умер. Я не знаю.
– Вы не доберетесь до карцера, глупые! – нервно усмехнулся Шульгин. – Потому, что нечего там делать!
– Послушай, ты, умник! – я ухватил его за воротник, приподнял и заявил ему прямо в самодовольную рожу. – Я знаю, кто такие Картавин и Шевченко, я знаю кто такой Лаптев! Что эти товарищи замышляли – этого не знаю, но только пока. Твое жалкое тявканье нас не остановит. Кому нужно, тот узнает о том, что тут происходит. И происходило раньше. И уж поверь, мы выберемся, что бы ты тут не заливал.
– Я ничего не заливаю, – не понял Шульгин. Но по его лицу было видно, что он неприятно ошарашен.
– Заткнись!
– А через гермоворота вы все равно не пройдете!