— Чем ты можешь заниматься, кроме фермы?
Макс был ошарашен.
— Больше я ничем не занимался. Но зачем?..
Монтгомери стряхнул пепел с сигары на тарелку.
— Потому что с твоим фермерством покончено.
Во второй раз за последние два часа нагрянувшая на Макса перемена ошеломила его.
— Что вы имеете в виду?
— Мы продали ферму.
Максу показалось, что из-под его ног ушла земля. Но по лицу Моу он понял, что это правда.
— Отцу бы это не понравилось, — хрипло произнес он. — Эта земля принадлежала нашей семье четыреста лет.
— Но, Макси! Не знаю уж сколько раз я говорила тебе, что не создана для фермы. Я воспитывалась в городе.
— Подумаешь, город — Клайдс-Корнерз.
— Однако это и не ферма. Я была молоденькой девушкой, когда твой отец привез меня сюда — к тому времени ты был уже большим мальчиком. Передо мной еще вся жизнь. Я не могу хоронить себя на этой ферме.
— Но ты обещала отцу, что ты… — повысил голос Макс.
— Замолчи, — жестко бросил Монтгомери, — и будь любезен выражаться прилично, когда разговариваешь с матерью… и со мной.
Макс замолчал.
— Земля продана, и с этим покончено. Во сколько ты оцениваешь этот клочок земли?
— Я никогда не думал об этом.
— Сколько бы ты ни думал, я получил больше. — Он подмигнул Максу. — Да, сэр! Это был счастливый день для тебя и твоей матери, когда она познакомилась со мной. Ведь я держу нос по ветру. Я знал, почему агент купил этот забытый богом, грошовый клочок земли.
— Но я вносил удобрения…
— Если я сказал грошовый, то так оно и есть. С фермерством покончено! — Потерев нос, он объяснил. Оказалось, что для одного из правительственных проектов был выбран этот район. Монтгомери не стал особенно распространяться на этот счет, из чего Макс заключил, что он сам знал об этом не слишком много. Тем временем синдикат потихоньку скупал земли в расчете на правительственные закупки.
— Так что мы содрали с них в пять раз больше, чем они собирались заплатить. Неплохо придумано?
— Видишь, Макси? — вставила Моу. — Если бы твой отец знал, сколько мы за это получили…
— Тихо, Нелли!
— Но я как раз собиралась рассказать ему…
— Я сказал, замолчи!
Моу заткнулась. Отодвинув стул, Монтгомери зажал сигару в зубах и поднялся. Макс поставил греться воду для посуды, вычистил тарелки и отнес остатки еды цыплятам. Он стоял словно завороженный, смотрел на звезды и пытался осмыслить сложившуюся ситуацию. Сама мысль, что Пифф Монтгомери станет членом их семьи, потрясла его до глубины души. Он думал, какими правами может обладать его отчим, вернее, человек, женившийся на его мачехе. Этого он не знал.
Наконец, он решил вернуться в дом, как бы ему этого не хотелось. Монтгомери он нашел у книжной полки, висящей над стереоприемником; тот рылся в книгах. Несколько штук он положил на приемник.
— Вернулся? — обернувшись, спросил он. — Обожди, я хочу чтобы ты рассказал мне о домашнем скоте.
В дверях появилась Моу.
— Дорогой, — обратилась она к Монтгомери, — может быть это подождет до утра?
— Аукционщик придет рано утром, — ответил он. — К этому времени опись должна быть готова. О, это довольно неплохие вещички.
В его руках оказалось с полдюжины книг, напечатанных на прекрасной тонкой бумаге, в мягких пластиковых переплетах.
— Интересно, сколько это стоит? Нелли, подай мне очки.
Макс поспешно рванулся вперед.
— Это мои книги!
— Да? — Бросив на него взгляд, Монтгомери высоко поднял книги. — Ты слишком молод, чтобы иметь хоть что-нибудь. Нет, все решено. Полная чистка и свободный старт.
— Они мои! Их дал мне дядя, — он повернулся к Моу. — Скажи же ему!
— Нелли, — тихо произнес Монтгомери, — успокой этого юнца, пока мне не пришлось задать ему урок.
Моу была встревожена.
— Я не знаю. Они принадлежали Чету.
— А Чет был твоим братом? В таком случае ты его наследница, а не этот щенок.
— Он не был ее братом, он был братом ее мужа!
— Даже так! Это не имеет значения. Твой отец был наследником твоего дяди, а твоя мать — наследницей твоего отца. Она, а не ты. Это закон, сынок. Извини.
Он положил книги на полку, но остался стоять рядом с ними.
Макс почувствовал, как задрожали его губы; он знал, что теперь не сможет разговаривать вежливо. На глаза навернулись слезы.
— Вы… вы вор!
— Макс! — закричала Моу.
Лицо Монтгомери исказила злоба.
— Ты зашел слишком далеко. Боюсь, что тебе придется изведать вкус порки.
Он принялся расстегивать пряжку тяжелого ремня. Макс отшатнулся. Сняв ремень, Монтгомери шагнул вперед.
— Монти, пожалуйста! — завизжала Моу.
— Отойди, Нелли, — затем он обратился к Максу. — Сейчас мы раз и навсегда определим, кто здесь хозяин. Извинись!
Макс не ответил. Монтгомери повторил:
— Извинись, и больше не будем к этому возвращаться.
Он потряс в воздухе ремнем. Макс еще раз шагнул назад, и в этот момент Монтгомери схватил его.
Макс вырвался и через открытую дверь выбежал в темноту. Остановился он лишь тогда, когда убедился, что его никто не преследует. Все еще дрожа, он перевел дыхание. Он почти сожалел, что Монтгомери не погнался за ним, вряд ли кто мог соперничать с ним на его собственной территории, да еще в темноте. Он знал, где стоит поленница, где лужа, в которой купались свиньи, знал, где родник.
Прошло довольно много времени, прежде чем он успокоился достаточно, чтобы трезво осмыслить случившееся.
Он был рад, что все кончилось довольно легко для него; Монтгомери был намного тяжелее Макса и имел репутацию подлого драчуна. Если это кончилось, поправил он себя. Вряд ли Монтгомери забудет все до утра.
Свет по-прежнему горел в гостиной. Макс забрался в амбар и принялся ждать, сидя на грязном полу, прижавшись спиной к доскам стены. Спустя некоторое время он понял, что ужасно устал. Он решил было поспать в амбаре, но места, чтобы лечь, здесь не было. Макс поднялся и посмотрел на дом.
Свет в гостиной погас, но зато загорелся в спальной; несомненно, они еще не спали. Кто-то прикрыл наружную дверь, однако она не запиралась, так что пробраться в дом не составит труда. Но он боялся, что Монтгомери может услышать его. Его собственная коморка представляла собой сарай, пристроенный к кухне со стороны главной комнаты, напротив спальной, но своей двери у нее не было.
Неважно — Макс уже решил для себя эту проблему, когда, почувствовав себя взрослым, приходил и уходил ночью без разрешения старших. Он прокрался к дому, нашел козлы для пилки дров, поставил их под окном и, забравшись на них, отогнул гвоздь, державший окно. Спустя мгновение он бесшумно влез в комнату. Дверь в главную часть дома была закрыта, но он решил не рисковать и не включать свет. Монтгомери могло прийти в голову выйти в гостиную, где он наверняка увидит полоску света под дверью. Макс тихо разделся и скользнул в кровать.
Сон не приходил. Однажды он чуть было не задремал, но тут же легкий шум разбудил его. Возможно, это была мышь, но на мгновение ему показалось, что у его кровати стоит Монтгомери. С замирающим сердцем он сел на край кровати.
Перед ним стояла проблема: что делать дальше. Нет, не в течение этого часа и даже не завтрашним утром, а во все последующие дни. С самим Монтгомери было все ясно — Макс ни за что не останется с ним даже в одном графстве. Но вот как быть с Моу?
Умирая, отец сказал ему:
— Позаботься о матери, сынок.
Что ж, он так и делал. Каждый год он собирал урожай — еда в доме и немного денег, даже когда дела шли из рук вон плохо.
Но имел ли в виду отец заботиться о мачехе, когда та вновь выйдет замуж? Он никогда не думал об этом. Отец наказал ему заботиться о ней, что он и делал, хотя для этого даже пришлось бросить школу. Но теперь она уже была не миссис Джонс, а миссис Монтгомери. Макс принял решение и поднялся. Оставалось решить, что ему взять с собой. Вещей у него было немного. Пошарив в темноте, он нащупал рюкзак, с которым ходил на охоту, и засунул в него запасную рубашку и носки. Затем он положил круглую логарифмическую линейку астрогатора, доставшуюся ему от дяди Чета, и осколок вулканического стекла, который дядя привез с Луны. Удостоверение личности, зубная щетка, отцовская бритва (которой он пользовался не так уж часто) — вот и все его добро.
Сразу за кроватью у него был тайник. Нащупав расшатанную доску, Макс надавил на нее и стал шарить между стояками, но ничего не обнаружил. Время от времени он откладывал немного денег на черный день, поскольку Моу не умела или не хотела экономить. Несомненно, она обнаружила деньги в один из обысков. Что ж, так или иначе, он должен уходить, просто теперь сделать это будет сложнее.
Макс перевел дыхание. Он должен еще забрать еще книги дяди Чета… Вероятно, они все еще лежали на полке в гостиной рядом со спальней. Но ему надо должен забрать их, даже рискуя столкнуться с Монтгомери.
Он осторожно открыл дверь и остановился, обливаясь потом. Из-под двери спальни все еще пробивалась полоска света; и он просто не мог заставить себя двинуться вперед. До него доносились шепот Монтгомери и хихиканье Моу.
Когда глаза привыкли к темноте, Макс разглядел кучу сковородок и кастрюль, сваленных у входной двери. Несомненно, Монтгомери рассчитывал на возвращение Макса и хотел, чтобы шум свалившейся посуды предупредил его об этом. Макс был рад, что проник в дом через окно.
Разбирать завал не имело смысла, он осторожно двинулся вперед, помня о скрипящей в полу доске. Он почти ничего не видел, но мог действовать на ощупь, а книги были знакомы его пальцам. Осторожно он снял их с полки.
Макс почти уже добрался до своей двери, когда вспомнил о библиотечной книге. По его понятиям кража библиотечной книги, либо невозможность вернуть ее, что в сущности одно и то же, было если уж не смертельным грехом, то позорным проступком. Так он и стоял, обливаясь потом, думая, что делать дальше. Затем он вновь проделал весь путь, обогнув скрипучую доску, но по неосторожности наступив на другую. Он замер, но пара за дверью ничего не услышала. Наконец он добрался до стереовизора и принялся шарить по полке.