монстрировали по TV-ящику. Вот жалкими они тогда выглядели. Это, разумеется, после того, как их банду накрыл залп двух батарей казацких «Ураганов», и опосля последующего трехдневного преследования с шашечками наголо.
Говорят, где-то в дующей в чужое «ду-ду» прессе мелькнули выкладки, что, мол, алтайцы вынуждены сражаться со строительной «гигантоманией» потому, мол, что она «грозит нарушить баланс местной природы, привести к экологическим бедствиям и следовательно к вымиранию нации как таковой». Песни подобного рода вообще-то всем известны. Однако при чем здесь разоруженные казахи? В их полупустынях, с подходом туда тянущейся от Иртыша артерии, возможно, и нарушился бы баланс, но только в сторону снижения смертности от дизентерии. И говорят — «новые» доллары не пахнут. Пахнут, пахнут, причем так же, как и старые. По крайней мере те, что поступают таинственным образом, пахнут кровью, наркотой и прочей мерзопакостью.
Но в общем, эти «экологические страдальцы» оказались истинными активистами Гринпис. У них имелись переносные ракетные установки, крупнокалиберные пулеметы и взрывные устройства в изобильном количестве. Ну а еще то, что сработало непосредственно по нему. То есть нет, вообще-то опосредовано. У них были снайперские винтовки, и пользоваться ими они умели неплохо, ибо в этих местах охотничий промысел и браконьерство распространены издавна. Так вот когда они напали на лагерь строителей, вначале сработала австрийская «SSG69». Лучшая из западных «снайперка». Впрочем последнее, он слышал много позже, от опытных людей.
Пуля пробила насквозь шею. Вряд ли алтайский «стрелок-эколог» целил в это место специально, может, метил в голову, да чего-то недоучел. Но скорее в туловище. Похоже, он отрабатывал не меткость, а именно быстроту переноса огня. Целей ведь было завались. Но такое счастье длилось ведь гораздо менее минуты, потом все умные попадали и попрятались, а невезучие уже теряли кровь, как сдувающиеся мячи, и «стрелку-экологу» стало несколько труднее зарабатывать «новую зелень». И тогда за дело взялись пулеметчики с гранатометчиками. Наверное, они бы могли перебить вообще всех — весь отряд строителей, в триста человек. Однако эти алтайско-казахские «экологи», видимо, ценили свои собственные головы достаточно высоко. Атака и беготня по вагончикам, с суетой контрольных выстрелов, неизбежно съедала время, а ведь им еще требовалось свалить куда-нибудь подальше. Здесь вокруг достаточно открытая местность, и нужно достичь хотя бы ближних сопок.
Кровь из артерии била пульсирующим фонтаном, а сознание уплывало от нее еще быстрее. Ему повезло оказаться поблизости, ибо он только что вернулся с ночной смены, но вместо сна предпочел проведать свою москвичку. Наскоро, и насколько позволяло удобство привозной воды, умывшись, он выскочил из вагончика. Однако крылья у него срубились сразу, ибо именно в это момент солнце мирного труда закатилось.
Может, она была и не самой первой, но уж наверняка одной в первом десятке целей. «SSG» била издалека, так что звук первого выстрела дошел одновременно с падением нескольких людей. Хотя кто слышал этот выстрел? Там, вполне вероятно, имелся глушитель. А он сбивает точность? Ну и что, целью ведь был не президент какой-нибудь, а простая рабочая бригада.
Видел ли он, как в нее попала пуля? Весьма вероятно, что нет. Но потом происходящее столько раз ставилось в голове на воспроизведение, что уже и нельзя поверить, будто не видел. А вот она — перед тем как — видела его наверняка. Она ведь — почти сто процентов гарантии — шла к его вагончику, и когда он появился в дверях, то, наверное, успела улыбнуться и, может, даже хотела махнуть рукой. Но пуля в воздухе движется даже быстрее, чем импульс в нервном волокне.
Потом он бежал к ней огромными прыжками. Точнее, прыгнул он только с лестницы вагончика, а потом просто бежал. Но это было так медленно, плавно. За это время она запросто успела упасть. Вот падение он видел отчетливо. Он еще испугался, что грохнувшись таким образом она разобьет голову. Глупые гражданские страхи, они никак не клеились к начавшейся войне.
Стрелял ли снайпер и по нему тоже? Может, и да. Хотя может, и нет, ведь вероятность не попасть в бегущего человека выше, чем в замершего в растерянности, а доллары, видимо для простоты расчетов, платили за количество, а не за сложность пораженных целей. И потому он добежал.
Казалось, что крови натекло уже по щиколотку. Но вообще-то это был океан крови — он смог сразу захлестнуть все прошлое и все будущее. Глаза ее еще видели, но что-то внутри них уже явно смазывало фокусировку, и вообще, вся эта система подачи изображения в мозг уже начинала барахлить. И все же она узнала «моего туркмена». Правда, улыбаться она уже не могла.
Первое, что он сделал неизвестно зачем, это схватил ее руку. Рука была совсем еще не холодная, даже наоборот, так что где-то в голове тут же сверкнула искра надежды и заметалась в поисках топлива для подпитки.
А вокруг уже разлетались шрапнелью вагончики, катились куда-то ненакаченные колеса — стригли «зеленую капусту» ленточные гранатометы «экологов».
Он устроился над ней сверху, накрыл собой, боясь раздавить ее хрупкость. Потом вдруг сообразил, что эту плюющуюся в лицо горячим артерию следуют во что бы то не стало пережать. Его грубые, обточенные пустыней, а теперь черенком лопаты и рукояткой пневматического молотка, руки никак не могли поймать извивающегося хитрого червя. Вдруг получилось. Но, наверное, все это было уже совсем без толку. Вряд ли ей бы помогло вообще что-нибудь. Медицина двадцать первого века ушла далеко вперед, но раньше в таких случаях высылали специальный вертолет. Ушли те времена, укатили. Так укатили, что вертолеты другого назначения, тоже не рванули с ходу, вслед за алтайскими «экологами». Просто откуда-то из ближайшей станицы вышла на поиски казачья сотня, на простых, не заправляющихся дорогим керосином лошадках.
Она так ничего и не произнесла. Вначале, ясное дело, от растерянности перед неожиданностью случившегося, и, наверное, — хотя лучше бы не так — из-за боли, а потом сознание закатилось в глубь себя. Вероятно, в оставшиеся секунды, когда веки уже задавили мир, ему требовалось сбалансировать некоторые итоги. Настаивать, чтобы оно потратило этот итоговый счет на тонущего в чужой крови человека, было бы, наверное, эгоистично.
46. Армия лилипутов
Являлось ли это прообразом будущего эволюционного витка? Понятно, что не природы, а порождения разума. Но какая разница? Точнее, на этом уровне, конечно, разница колоссальная, однако если непредвзято глянуть на перспективу, то… Хотя, разумеется, в данном случае перспектива ощутима только при хоть кое-каком знании истории земной техники. В сравнении с природой… Тут жалкое, комедийное подражание какому-нибудь муравейнику. Вернее, и не муравейнику даже. Куда там! Небольшой группке муравьев-разведчиков, которая по каким-то причинам забрела далековато от родной муравьиной царицы. Ну, конечно, размеры… С одной стороны, эти утрированные подобия, даже в единичном экземпляре, превосходили в массе всю колонию шестиногой мелюзги. Однако такое качество явно не было главным, более того, оно имело противоположный вектор. По разнообразию функциональных возможностей самый маленький муравьишко-герой превосходил любого из представителей новой эволюционной ветви. Было бы очень хорошо приблизиться к нему по этим параметрам. И, конечно, для планируемой сейчас операции стало бы совсем неплохо подождать, покуда технический гений Земли породит нечто более похожее на естественный продукт эволюции. Или, имея под рукой сто раз описанную в романах Машину Времени, умыкнуть из будущего далека что-нибудь достаточно приближенное к муравьишке в плане размерности, но умеющее выполнять порученную человеком работу на ура. Однако ни Машины Времени, ни чего-то обгоняющего прогресс на порядок в данном конкретном случае под рукой не имелось. И нужно было довольствоваться тем, что есть.
В распоряжении Михаила Гитуляра имелось пятьдесят пять микромашинок. В количестве это никак не равнялось муравейнику, тем не менее весь этот «автопарк» весил менее трех килограммов, да и то только лишь за счет пяти нестандартных образцов, приданных, так сказать, в необходимый довесок.
Первоначальная работа человека была донельзя проста. Требовалось всего-навсего сделать так называемый «посев». Инициировать «машинки» и задать им первичное направление движения. Делалось такое следующим образом. Отрядный компьютерщик брал «машинки» — которые вообще-то являлись не машинками, а малюсенькими роботами — по одной, приводил в действие их программу и опускал в отверстие, расширенное с помощью простейшей, но созданной из легкого сплава, монтировки. В общем, он сделал пятьдесят пять единообразных движение. Фокус был только в том, что он не засовывал руку в мешок и не хапал что-то первое попавшееся, а следовал тщательно разработанной инструкции. То есть микророботы отправлялись в путешествие в выверенной загодя последовательности.
Путешествие обязалось стать долгим и, кроме того, в один конец. В этом чувствовалась трагедия, хотя в деле вроде бы и не участвовали живые существа.
47. Паровозная топка времени. Этнография
Никто его не останавливал. Только с «москвитами» получилась заминка. Что-то там звонили, согласовывали. Но совсем не долго: убитых после налета оказалось под сто человек; большое горе, в котором теряется отдельная трагедия; или почти теряется. Ближним родственникам погибших требовалось что-то выплачивать и, естественно, не специфическими «москвитами», а тем, что не сочтут раскрашенными бумажками в новых республиках и ханствах. Старший инженер строительного отряда и не думал подкалывать его как некоторых «беглецов»:
— Что, струсили? Долларовая сволочь с пулеметов постреляла, и вы ноги в руки? Пусть ваши ханства так и живут без воды, да? Вы что, не понимаете, что если в нас начали стрелять, то значит, мы наконец-то занялись настоящим делом? Вас же дети ваши, покуда не родившиеся, будут уважать, если останетесь. Теперь казачков привлекут для обороны. Они станут периодически прочесывать окрестности. Что вам делать в ваших ханствах, там же повальная безработица?