Словом, жил, как сказывалось в горькой поговорке:
«На то казак и родился, чтоб в любом деле пригодился».
В начале 1787 года казачий полк Платова перевели из Кубанской линии на юг Украины к небольшому местечку Чугуеву. Там создавалась Екатеринославская армия, главнокомандующим которой являлся светлейший князь и фаворит императрицы генерал-фельдмаршал Григорий Александрович Потёмкин. Вскоре сюда с Кубани перевели и Суворова.
За последнее время отношения с Турцией ухудшились. Подстрекаемая Англией и Пруссией, Турция требовала вернуть Крым, признать за ней Грузию, стала чинить препятствия проходу через проливы русских судов. Ей удалось собрать в Крыму сторонников и выступить против находившихся там русских войск.
Утром Платов получил распоряжение немедленно прибыть к генерал-аншефу Суворову. «Что случилось? Зачем понадобился?» Перед каждой встречей с Суворовым он испытывал волнение: Александр Васильевич был полон неожиданностей и загадок.
Он нашёл генерала в поле. Тот стоял на кургане, а перед ним маршировал выстроенный в каре батальон. Небольшого роста, в серой солдатской куртке, Суворов подавал команды стоявшему у каре офицеру, энергично размахивал при этом руками. Подле него застыли два офицера.
— Ты подожди, с тобой потом, — бросил он Платову и продолжал, оборотясь к батальону: — Каре, поверни влево вдруг!
Голос у него пронзительный, без всякой хрипотцы, совсем как у юноши:
— Влево-о! Вперёд!
Батальонное каре представляло собой замкнутое построение пехоты, в центре которого располагался резерв. Строй по команде повернулся и тут же двинулся вперёд. Над ним выросло серое облако. И как ни старались солдаты, а шеренги перекосились, ряды перепутались.
— Эк, козлы! — плюнул в сердцах Суворов. — Стой-й! Стой-й! — И, прихрамывая, бросился по склону вниз.
Подбежав к строю, Александр Васильевич остановился перед первой шеренгой и топнул обутой в ботфорт ногой.
— Не так, братцы! Не так! Неужто это поворот? А где равнение?
Он не говорил, а кричал, и от желания, чтобы слова его услышали стоящие в глубине каре, приподнимался на носки.
— А от вас, господин майор, потребую объяснить оное солдатам, поелику каждый должен знать свой манёвр. Разуметь, прежде чем выполнять, что и к чему.
Майор виновато щёлкнул каблуками и козырнул.
— Коль ранее сим делом не занимались, то сразу всё не получится. Разучите вначале с каждой шеренгой по отдельности и без торопливости, а потом уже всем строем.
Утирая на ходу платком взмокшее от пота лицо, Суворов едва не побежал назад, к кургану:
— Тебе, Платов, предстоит важное дело. Вчера был у светлейшего князя Потёмкина, он именем императрицы повелел создать Екатеринославское войско казачье. И назвать его не иначе как Новодонским. Для сего призвать мужиков-однодворцев, кои состоят в Екатеринославской губернии.
— Сколько ж полков комплектовать?
— Пока, сударь, два-с. Один казачий боевой, с именем Малороссийский, а второй, Чугуевский, — для конвойных дел. Но это только так, а на самом деле казаков готовь для сражения…
— А долог ли срок?
— Три месяца, батенька. И ни дня боле. Так уж повелел светлейший.
Суворов оглянулся: солдаты под команду унтеров уже учились повороту шеренгой.
— Не спешно! Не спешно! — крикнул он майору. И снова Платову: — А наказное атаманство над Новодонским казачеством вменяется тебе, полковник. Стало быть, станет у тебя под началом три полка: свой да два новых. Признаюсь, светлейший к тебе, Платов, немало благоволит… — Генерал вдруг остановился, энергично вскинул голову и посмотрел испытующим взглядом. Матвею Ивановичу даже показалось, будто тонкие губы Суворова вытянулись в усмешке. — Но главное не в том. Людей пригонят, оденут и обуют. Главное, сделать их солдатами, сиречь казаками. И такими, чтоб отличие имели и в лихости и в умении. А времени для экзерциции в обрез. — Суворов нервно дёрнул плечом. — Что скажешь на сие?
— Скажу наперво, что благодарю за доверие. Живота своего для дела не пожалею, проявлю великое усердие. А учить казаков буду так, как учил ранее. По вашей методе, ваше высокопревосходительство…
— По моей? Откуда ж она тебе известна? — Лицо Суворова слегка дрогнуло от улыбки.
— Как же не знать? Ведь не первый год у вас под началом.
Ответ пришёлся генералу явно по душе.
— Бывало ли у тебя в руках моё сочинение, Матвей Платов? «Полковое учреждение» называемое? Нет? Когда был в Суздале полковым начальником, изложил я правила экзерциции. Хотя писал и давно, однако польза сохранилась. Где-то у меня книжица осталась, на днях пришлю. Прочитай неспешно. Что полезное, присовокупи к обучению казаков.
Через неделю нарочный из квартиры генерал-аншефа Суворова вручил Матвею Ивановичу тоненькую, в несколько исписанных листов тетрадь. «Полковое учреждение» — выведено сверху.
Текст написан чернилами, и за давностью лет они несколько выцвели, листы с оборванными уголками изрядно помяты — признак частого употребления. Тетрадь Матвей Иванович прочитал от первой страницы до последней, порой задумываясь над изложением, осмысливая, что за сим крылось и как нужно поступать, обучая казаков. Многое было известно, потому что корпусный начальник об этом не раз говаривал и требовал от подчинённых генералов и полковников непременного выполнения, однако же интерес при этом к изложению не пропал. Он понимал, что создавать казачьи полки из вчерашних мужиков, не имевших ловкости в обращении с конями и оружием, — дело отнюдь не простое. Оно осложнялось отсутствием офицеров, которые бы смогли преподать новобранцам необходимые знания и умения.
В один из полков назначался в командиры 25-летний войсковой старшина Андриан Денисов.
— Это ничего, что ещё не приходилось командовать полком, — выслушав, успокоил Платов Денисова. — Все когда-то через это прошли. Главное, чтоб было желание и старание. И не очень велика беда, что нет офицеров. В моём полку тоже их не хватает. Нужно назначать из простых казаков, но не тех, кто умеет угождать, а кто знает и любит службу, умеет показать да потребовать в обучении, а в схватке проявить отвагу да лихость. Людей поначалу в полку будет много: тысяча четыреста душ. Помогу справить обмундирование, подошлю для выучки и нижних чинов, казаков с Дону, они будут закваской в полку. Всему, что нужно для сражения, научат.
Через несколько дней в полк прибыли унтеры и способные казаки, поступило для обмундирования сукно, кожа для седел, ремни на сбрую. Вскоре пригнали и лошадей, не ходивших под седлом, норовистых и злых.
Полк Платова тоже находился вблизи Чугуева, в соседнем с Альбевским селом, полковник почти каждый день бывал у новобранцев, помогал во всём Денисову. К весне новодонцы лихо скакали, владели оружием, как заправские казаки, умели дружно ходить в атаку и нападать, действовать в рассыпном строю. Платов строго следил, чтоб в обучении соблюдались суворовские правила, и повторял:
— В нападении конница врубается прежде и ведёт за собой пехоту. И везде строй! Неприятеля и его укреплений никак не бояться! Казак в битве неустрашим! Сам Бог сделал его изворотливым, а потому он везде пролезет, как бы ни тщился неприятель его сдержать.
Как-то он устроил полку смотр. Проверил каждую сотню. Потом приказал пройти с песней. Всё было бы хорошо, да подвёл запевала одной сотни. Затянул разухабистое:
По реке топор плывёт
Из города Чугуева.
Сотня в единый голос подхватила:
Ну и пусть себе плывёт
Железяка дурева.
— Что это за песня? — нахмурился полковник. — Всякая песня должна смысл иметь да пробуждать человечью душу. А эта так себе: ни богу, ни чёрту! Запрещаю её!
В общем, полком остался доволен, поблагодарил казаков за службу, Денисову пообещал очередной чин. А через день он вызвал командира полка и, не глядя в глаза, сказал:
— Сдай, Денисов, полк Иловайскому.
— Как сдать? Почему?
— Я тут ни при чём, Андриан. Так повелел светлейший князь Потёмкин.
Денисова чуть удар не хватил. Платов понял его состояние, посочувствовал:
— Буду у Александра Васильевича, пожалуюсь да попрошу тебе помочь. Моей власти мало.
Матвей Иванович сдержал слово, рассказал Суворову. Тот выслушал, покачал головой:
— Светлейшего сразу не убедишь. Наверняка он решил насолить его дяде — генералу. Уж зело не любит он Денисовых… Ну, да попытаюсь помочь.
Недели через две, возвратясь от Суворова, Платов приказал Денисову:
— Принимай, Андриан, полк. Правда, не свой, другой, но полк есть полк. И готовь его к ратному делу. Желаю удачи!..
Спустя десять лет судьба сведёт генерала Денисова с генералиссимусом Суворовым в Итальянском и Швейцарском походах. Отблагодарит Андриан Карпович великого полководца спасением жизни, раненного на руках вынесет из-под обстрела, с того самого места, куда минуту спустя угодит неприятельское ядро.
По весне возглавляемые Платовым полки направились к Очакову. В авангарде колонны шёл полк Денисова. Поход был долгим, продолжался почти две недели, и ни один день не обходился без учений: то вдруг откуда-то появлялся невидимый неприятель и его отражали, то казаки сами обрушивались лавой на незримого врага, а однажды Платов поднял среди ночи уставших людей и повёл их в атаку в пешем строю с дротиками. Потом объяснил:
— Казак должен действовать не только верхом, но и пеши и уметь владеть укороченной пикой не хуже, чем саблей.
А за два перехода до турецкой крепости Очаков удалось проверить полки в настоящем деле. Под утро, когда войска ещё располагались лагерем и готовились к выходу, прискакал казак:
— Турки! Тьма их тьмущая! Никак нам не одолеть! Нападения ожидали ещё с вечера, и дородный Палён, начальник всей колонны, предупредил тогда Платова:
— В пекло без моей команды не лезь, сомнут! Без главных сил тут не обойтись.