– Пойду поищу в багажнике ценности, которыми можно им заплатить. – Платон решил сам найти выход из ситуации.
– Хорошая идея, а я обследую нашу новую ванную, – улыбнулась девушка.
Она привстала из-за стола, слегка наклонившись вперед к лицу парня, и замерла в естественной, сблизившей их позе. Замерла в ожидании дальнейших команд от своих желаний, но, как только поняла, почему сделала паузу, застенчиво засмеялась, покраснела и побежала к выходу.
Снаружи небольшим пристроем к закусочной, с козырьком, как над пешеходным переходом, высилась лестница на второй этаж, ведущая прямиком к растянувшейся на всю длину здания галерее. Открытая с правой стороны на всеобщий обзор, словно балкон, она закрывалась лишь крышей. Слева через каждые четыре метра шли двери по типу мотеля. Большинство из них были наглухо заколочены, некоторые навсегда выбиты, но в самом конце блестел чистотой и свежей краской короткий участок стены с нормальной комнатой для сдачи в наем. Методом исключения пройдя мимо всех остальных неопрятных дверей, Лия остановилась напротив номера 101 и огляделась по сторонам. С галереи открывался прекрасный вид на просторную зеленую поляну и лес, на пустой кемпинг со ржавым остовом трактора и на узкую подъездную дорогу со стоянкой непосредственно у мотеля. На третьем по счету парковочном месте стояла неподходящая для таких обшарпанных мест ярко-красная машина с открытым верхом. В ней копошился Платон – новый друг и в каком-то роде спаситель девушки, явно питавший к ней чувства. Лия немного понаблюдала за ним сверху, а затем постучала в дверь номера и, не услышав ответа, зашла. С улицы ее больше не было видно.
Мотель привычно грелся на солнце. Стоял обычный, как две капли воды похожий на все остальные градус. Небо медленно и беззвучно изнывало от однообразности, пока внизу, посреди затерянной в мертвом лесу поляне, текла скромная жизнь. Платон наконец-то смог нормально разглядеть оставленные детьми на кузове кабриолета рисунки. Решив, что в такой далекой глуши никакое преследование им не грозит, он медленно переводил дух. Посильную лепту в его спокойное состояние внесли и несколько десятков съеденных блинов, и солнце, решившее его разморить. Не давали покоя лишь глупые фигуры, нанесенные черным маркером по всему периметру машины. Уродливые силуэты лошадей, медведей, каких-то роботов, космических кораблей и тому подобные плоды фантазии соседских детей из покинутого парнем района не хотели стираться обычной тряпкой. Платон пытался плевать на следы маркера и тереть найденным под сидением старым куском шмотья, но все было безрезультатно. За неимением специального очистителя задача выглядела невыполнимой. Зато удалось вытереть следы размазанных по лобовому стеклу насекомых, вернув машине хоть сколько-то презентабельный вид. Вторым пунктом его мужских уличных дел значился поиск денег или товарных ценностей для оплаты обеда и номера с ванной. Долго пытаясь понять, как открывается багажник, парень наконец надавил пальцем на торчащую личинку замка, и массивная железная крышка поднялась. Его взору предстало содержимое хранилища автомобиля, а именно несколько сотен лампочек в знакомой заводской упаковке. Сложенные в несколько крупных ящиков, они занимали почти все пространство багажника. Увиденное зрелище заставило Платона вытянуться во весь рост и долго чесать затылок.
Наконец решив, что одна голова, конечно же, хорошо, но ведь две – непременно лучше, он пошел искать Лию. Поднялся на второй этаж мотеля начал заглядывать в каждую дверь, выкрикивая имя девушки. В ответ отзывалось глухое эхо давно заброшенных и разрушенных помещений без мебели, с вырванной с корнем проводкой и содранными лохмотьями бывших обоев. Упадническая картина, прямо как со страниц той самой книги, захватившей все его мысли. Кто мог оставить такое? Комнаты точно не обветшали бы сами по себе в неподвижном застывшем пространстве, где даже деревья никогда не засохнут, если их не трогать. В бескрайнем покое трех измерений все созданное руками людей оставалось неизменным, отныне и навсегда. Но чем объяснить ржавый разваленный трактор и руины гостиничных номеров? Воображение парня давало только один ответ – виной всему разрушитель, однажды уничтоживший мир и продолжавший бродить по стране, одержимый попытками все сокрушить. Озадаченный этим Платон потрогал висящий за спиной рюкзак и нащупал в нем злополучную книгу, так же стертую с лица планеты, как и все прошлое человечества. Зачем за ней так охотятся и запрещают? Неужели тот серый человек из полиции и есть разрушитель? Сначала он увел с собой безобидного толстяка, а потом наверняка забрал бы и Платона с Лией, не сумев они так удачно сбежать. Но странно – слишком уж тот незнакомец был хрупким для мифического злодея. Обычный серый живой человек… или нет?
Платон прервал размышления, когда наткнулся на нормальный, не разрушенный никем номер. Зайдя внутрь и уловив энергетику любимой девушки, почувствовал себя как дома, ненадолго забыв о своих опасениях. Хотелось расслабиться и отдыхать. В светлом помещении стоял большой мягкий диван, в углу громоздился шкаф для вещей, а у пустой стены на широкой тумбочке красовался доисторический телевизор. Не найдя девушку в этой комнате, Платон открыл дверь в следующее помещение в дальней от входа части номера.
– Эй, ты чего! – раздался крик Лии.
Она лежала в ванне и как могла закрывалась руками.
– Прости, я не знал, – смутился парень и спрятался обратно за дверь, оставив лишь тонкую щель для разговора.
– Они согрели нам воду, представь, как здорово!
– Да, неплохо. А об оплате уже спрашивали?
– Без понятия, я никого тут не видела. Пришла – а ванна уже наполнена, аж пар поднимается. – Голос девушки заглушал плеск воды.
– Наверное, подготовили номер очень давно. Вода бы не успела так быстро согреться, – предположил парень.
– Представь, сколько солнечных градусов эта ванна стояла тут горячей в ожидании нас? – попыталась вообразить Лия.
– Ну, с точки зрения физики, нисколько, – ответил Платон. – Она ведь не перемещалась. Так что и бесконечно долго, и бесконечно мало.
– Очень свежая водичка, между прочим, – плеснула по воде девушка и замолчала.
Отдающий эхом в пустой ванной плеск прекратился вместе с ее словами. Пока парень стеснялся полностью закрыть дверь и совершить вторую ошибку подряд, некультурно прервав разговор, Лия лишила его мук выбора, резко дернув ручку внутрь ванной. Державший ее Платон едва успел отпустить, чтобы не налететь на вышедшую к нему в белом полотенце подругу. Обернутое махровой тканью красивое мокрое тело после обеда вернуло свои аппетитные формы, а одинокие капли воды, высыхая, оставляли на коже блестящий глянец, как у моделей из соответствующих журналов. Волосы, от влаги ставшие темно-русыми, по большей части томились завернутыми в маленькое белое полотенце, но нескольких свободно струящихся локонов было достаточно, чтобы оценить стильный облик их владелицы. Голубые глаза двумя точками притяжения завершали образ пленяющей сердце девушки – и роковой красотки из боевиков, и мечтающей о заботе соседской девчонки в одном флаконе. Гремучий купаж – смешать, но не взбалтывать. Она улыбнулась, показав, что божественное создание еще и живой человек. Платон ответил взаимностью, и Лия прошла к дивану с брошенным на нем синим платьем.
– Свободно, можешь идти, – сказала она, приготовившись развязать полотенце.
Парень замешкался, перебирая в уме варианты того, что же девушка имела в виду.
– Иди уже в ванную, – повторила она. – А я как раз тут оденусь.
Платон наконец ушел в соседнее помещение и оказался перед большой белой ванной, наполненной теплой водой. Тут же стояла высокая раковина со шкафчиком и обычный, ничем не примечательный унитаз. Несмотря на закрытую дверь, все звуки через нее проходили. Из комнаты послышался шорох упавшего полотенца и шуршание женского платья.
– Так что ты хотел сказать?
– Когда? – спросил растерявшийся парень.
– Когда ворвался ко мне в ванную, – слегка повышенным голосом говорила она через дверь. – Судя по твоему лицу, ты явно хотел сообщить что-то важное.
– Я нашел в багажнике несколько ящиков лампочек с нашего завода.
– Бракованных?
– Нет, упакованных для продажи. Видимо, отец украл.
– Во дела. Мы мало того что беглецы, так теперь еще и перевозчики краденного, – подытожила девушка под звуки борьбы с платьем.
– Забавно, – проронил Платон.
– Да, это возбуждает, – сказала Лия.
Было слышно, как она застегивает платье.
– Не нашел чем заплатить? – спросила она.
– Нет, будем надеяться, что у них тут дефицит осветительных приборов, – иронично предположил парень. – И наши лампочки смогут пригодиться
– Если что, я уже одета, – крикнула Лия, плюхнувшись в эпицентр раздавшегося за этим скрипа.
Раздвинутый на полкомнаты диван желтел всей своей стариной. Дыры по краям демонстрировали его внутренности в виде поролона и ржавых пружин, но основной каркас и большое мягкое сидение оставались относительно целыми, внушая некоторый оптимизм и надежду, что предмет мебели не развалится, если на него сядут сразу два человека. С надеждой на это уставший с дороги Платон примостился рядом с Лией, вытянув вперед ноги, доходящие почти до края дивана у противоположной стены с тумбой и выключенным телевизором. Устроившись полулежа с максимальным удобством, он обнял девушку, чтобы за неимением подушек, она могла спокойно расслабить шею. Спутница сразу же улеглась поудобнее, опустив голову ему на плечо, и положила на его грудь свою легкую теплую руку. Торчащие из-под полотенца на ее голове мокрые волосы прилипали к шее и щеке парня, вызывая щекотку, а его вывернутая слишком сильно под шеей Лии рука сразу же затекла и начала ныть, но в тот момент он все равно был самым счастливым человеком на свете. Прекрасное, божественное создание в буквальном смысле его обнимало, и никто в радиусе сотни километров не мог составить ему конкуренцию в борьбе за руку девушки, с каждым пройденным вместе шагом все больше теплевшей к нему. Ощущая ее нежность и теплоту, исходящую от застывшего в неподвижности сердца, он был рад осознавать свою пользу и помощь. Не считаясь с собственными нуждами, он хотел делать только то, что нужно Лие. Она сама стала его нуждой.