Неизвестно, сколько бы они так пролежали, но тарахтящий вдалеке генератор замолк. Потух свет единственной в номере лампочки под потолком, и наступила тягучая тишина, вновь обратившая внимание молодой парочки на то, что мотель находится вдалеке от любой цивилизации и укрыт одним из многих затерянных на карте страны лесов. В сотне километров от города, в мире, где никто не придет на помощь даже в соседний квартал. Они словно были на отдельной далекой планете или в заморской колонии из фантастических книг, где рассчитывать приходилось лишь на себя. Если шум генератора позволял чувствовать себя как дома, в заботливых руках экономического прогресса, то с воцарившейся тишиной вылез и страх от осознания безнадежности, брошенности на произвол судьбы. Они вспомнили, что оказались предоставленными самим себе и стоят перед лицом всевозможных опасностей.
– Тревожно, – сказала Лия.
Платон не смог с ней не согласиться. Без света, без денег, с чужими людьми, возможно, одичавшими в этом забытом в пространстве мотеле.
– Забравшись так далеко, мы словно стали теми двумя роботами из «Космической одиссеи», – заговорила девушка в темноте, чтобы отогнать злые мысли, неосознанно водя пальцами по рубашке на груди парня. – Когда их отправили с Земли в далекую миссию к выдуманной планете…
– К Сатурну.
– Да, к нему. И вот в какой-то момент они так же остаются вдвоем, без шансов вернуться назад, и их искусственные интеллекты сходят с ума и начинают подозревать бездушный труп Хала в слежке за ними.
– Капрал Хал – это генно-модифицированный человек, отправленный вместе с ними?
– Да, но редактирование генома не помогло, и он сразу умер, преодолев первые десять тысяч километров от Земли. – Лия продолжала вспоминать сюжет. – И вот эти два бессмертных робота, которым не страшны расстояния, понимают, что у Сатурна ничего хорошего их не ждет, а топлива для возвращения не хватает, прямо как нам денег…
– Но у нас есть лампочки, а у них не было, – попытался обнадежить ее Платон.
– Ага, если найдется кто-то, желающий их купить. – Лия так увлеклась разговором, что ее рука застыла в одном положении, перестав шевелиться. – Ну, и вот они настолько свихнулись от ужаса, что летающий в невесомости по кораблю труп капрала Хала казался им чересчур подозрительным. Они думали, что он следит за каждым их шагом, читает слова по губам. Хотя у них и губ то не было, это же роботы! Но паранойя дошла до того, что они, спасаясь бегством от заполнившего все их процессоры ужаса, просто катапультировались со станции и сгинули навсегда.
Лия хотела бы целиком закутаться в полотенце и, создав себе защитный кокон, остаться в нем до включения света.
– Конечно, классный сюжет, – сказал Платон, – но к чему ты его вспомнила?
– Не хочу, чтобы мы свихнулись в этой глуши, как те два робота, а старуха хозяйка превратилась в Хала.
– Я тоже не хочу. – Парень изогнул кисть лежащей под шеей Лии руки и погладил ее по волосам. – Схожу посмотрю, что там стряслось.
Меньше всего желая изображать из себя героя, он был вынужден выглянуть из темного номера в пугающий светлый двор чужого мотеля. Солнце возвышалось там же, где его видели в последний раз, черные точки птиц не сошли со своих мест в дали густого леса, а ржавый развалившийся трактор посреди зеленого поля… пропал. Удивленный парень глянул вниз с галереи и нашел этого рыжего исполина возле стоянки с прицепленным к нему «Норд Шеви», обернутым в черный брезент. Казалось, будто старый кусок железа пытался отбуксировать машину Платона, но остановился, как только парень вышел из номера.
– Лий, собирайся, – сказал Платон твердо, тем серьезным и убедительным голосом, какой хотят слышать женщины от своих мужчин.
Наученная горьким опытом сиротского детства и побега из полиции девушка сразу вскочила с дивана, избавилась от стесняющего движения полотенца на голове и оглядела комнату в поисках всего необходимого. На полу возле дивана лежал рюкзак парня и, чтобы не терять драгоценные мгновения, она надела его на себя. Выскочив на галерею, Лия сразу уперлась в Платона и, чтобы не столкнуться с ним, прильнула к его спине, как к спасительной стене. На другом конце длинного коридора уже стояла хозяйка и улыбалась. Ее тихий голос не позволял услышать слова, и молодые люди медленно подошли ближе, миновав несколько раскуроченных мотельных дверей.
– Ну как, детки, понравился номер? – спросила старуха, но, не дожидаясь ответа, продолжила: – Давненько у нас гостей не было. А те, что приезжали, надолго не задерживались. Но ничего, мы исправили свои ошибки. Хорошо же вам тут?
– Даже не знаю, – сказал парень, будто отвечая самому себе на вопрос, что же следует говорить в такой ситуации.
– Спасибо за гостеприимство, – попробовала отвертеться Лия, – но у нас очень важные дела. Прям сильно опаздываем.
Они прошли почти всю галерею и остановились в нескольких шагах от хозяйки, перекрывающей спуск на лестницу.
– А ты, милок, очень похож на моего сынулю, – с ностальгией сказала она Платону. – Прям то же лицо, волосы, глаза. Один в один. Наверное… Память у меня уж не та, что раньше.
– Извините, но можно мы уже поедем по делам? – перебила ее Лия.
– И даже не послушаете, что случилось с моим Славиком?
– Конечно, послушаем, прошу вас, расскажите нам, – одернул подругу Платон и из своей природной вежливости пошел на поводу у старухи.
– Ну тогда слушайте, – проговорила она морщинистым, дряхлым ртом и облокотилась о поручень, продолжая перекрывать лестницу. – Слава родился прямо в момент Великого разлома, был красивым, умным, добрым, но они забрали его. Сказали, что он нужен науке…
– Погодите, вы имеете в виду тот катаклизм, что случился триста кругов назад?
– Да. Солнце неумолимо летит в пространстве, стирая воспоминания о случившейся катастрофе. Ее я и имею в виду.
– Значит вы жили до краха цивилизации и помните наш старый мир?
– Ну, в моем возрасте «помнить» – это слишком громкое слово. В моей голове уже все смешалось, я не помню даже, как выглядит мой муженек Саша. Но я жила до того, что ты сейчас назвал «крахом», и может быть, что-то вспомнить смогу.
– А вы слышали что-нибудь про смертельные головные боли, единственное спасение от которых – это проехать метров пятьсот? – с надеждой спросила Лия, выйдя из-за спины парня.
– Кто его знает… – задумалась бабка. – Нет, наверное, нет.
– Ну а книги древние у вас есть? По медицине, например, – поддержал подругу Платон.
– Книги… Я топила ими печь, наверное, уже никаких не осталось, – сказала она, разбив надежды молодых путешественников узнать о Великом разломе. – Так вы будете слушать, что стало с сыночком?
– Конечно, прошу вас, продолжайте, – смущенно сказал парень.
Лия вздохнула и демонстративно вскинула голову, упершись руками в перила. Она смотрела вдаль и не понимала, как мог переместиться в пространстве ржавый каркас старого трактора. Вкупе с неустановленным местоположением мужа этой странной старухи данные факты внушали страх. Лия старалась следить за обстановкой вокруг и оставаться настороже, но все равно чувствовала приближающуюся опасность.
– Так вот, Славик, сыночек, – продолжила старуха с трясущимся ртом. – Вылитый ты, такой же красивый и молодой. Отобрали у меня почти сразу после рождения… Или нет, после школы. Вроде помню школу… Или это была моя школа? О, горе мне, с каждым разом я помню все меньше.
– Ну не расстраивайтесь, – постарался поддержать ее Платон и подошел на расстояние вытянутой руки, попытавшись погладить ее по плечу. – Мы как раз едем в столицу, можем навести справки о вашем сыне. Он ведь, может быть, еще жив. Тогда мы отправим вам весточку. Или он сам сможет приехать…
– Ну нет! – вскрикнула женщина с хрипотой. – Куда там! Поедет он за три тысячи километров… На этот раз вы меня не обманете! Сколько раз мне это уже говорили и сбегали! Пропадали бесследно. Нет уж, больше я вас не отпущу. Ты будешь моим Славиком.
Старуха смотрела на парня, а потом перевела взгляд на прятавшуюся за его спиной Лию и добавила:
– А ты будешь его сестричкой.
После чего несчастная женщина достала из-под своего бежевого фартука огромный кухонный нож. Вид оружия сразу же подействовал устрашающе на отпрянувших молодых людей. Но в следующий миг они посчитали старуху слишком слабой для причинения какого-либо вреда, успокоились и уняли свой страх.
– Возвращайтесь в номер, я всем вас обеспечу, – сообщила она о прянике после показанного кнута. – Блинов еще нажарю, воду сменю, телевизор включу. А Саша высадит цветы на лужайке у дома. Правда ведь, Саш?
Ее возглас, обращенный к мужу, в очередной раз остался без ответа. Поняв, что им дали последний шанс выбрать, как поступить, Платон повернулся к Лие, чтобы посоветоваться. Молча, одними только глазами. Слова старуха могла услышать и даже прочитать по губам, как капрал Хал, поэтому парень просто вопросительно посмотрел на подругу. Ответ был однозначным. Ее выражение лица говорило само за себя. Одна бровь поднялась, а другая опустилась на прищуренный глаз. Щеки и рот исказились брезгливой миной. Лия определенно была против. А еще она показала пальцем на свою голову.
– Опять? – повел бровями парень, не открывая рта.
– Да, – молча ответила девушка, и одними глазами дала понять: – Может, мне только кажется, но лучше перебдеть, тем более что все прошлые разы такая головная боль оказалась предвестником приступа.
Платона удивило столь скорое повторение загадочного недуга, но думать и анализировать ситуацию было некогда. Как обезумевший исполин им дорогу перекрывала немощная женщина с острым, блестящим на солнце, как знак свыше, ножом. Старая и дряхлая на вид, она все же как-то управлялась с хозяйством и даже переместила ржавый трактор без двигателя и колес, который непонятно как, но утянул на несколько метров автомобиль. Намного больше ножа в бессильной руке пугала обстановка будто явившегося из другого измерения здания, никак не предназначенного для нужд теперешнего общества. В этом мотеле все было странно. Никаких автоподатчиков для еды и экономии расстояния – для каждого действия нужно было куда-то идти. Отголосок несуществующего мира – это строение – будто телепортировалось вместе с хозяйкой на поляну в старом лесу. Бедная женщина, неизвестно что пережившая. Возможно, ей требовалось помочь. Но головная боль Лии не оставляла никаких вариантов.