– Хотите вы или нет, но нам надо идти, – пригрозил старухе Платон. – Иначе Лия может умереть.
Девушка стыдливо дернула его за руку, но, будучи сторонником справедливости, молодой человек не мог позволить себе так грубо обойтись с пожилой женщиной, не поставив ее в известность об истинных причинах их столь резкого бегства. На заставших древнюю цивилизацию старческих глазах появились капли слез. Застигнутая распадом целого мира и возникновением на его руинах нового, она зажмурилась, расслабила дряхлую руку и выронила оружие прямо на лестницу. Под звон упавшего ножа закрыла лицо руками и разрыдалась. Никто не знал, как реагировать на столь неожиданный плач. Даже Лия застыла, позабыв о своей головной боли. Но пауза продолжалась недолго.
– Идите, пока я не передумала, – протянула старуха сквозь всхлипы.
Растроганный до глубины души Платон попытался приблизиться к ней и утешить неловким движением рук, но гордая женщина отпрянула от него и забилась в угол рядом с лестницей, ведущей наружу, к неограниченным просторам целого мира. Под звуки плача открывался путь к свободе.
– Скорее, пока Саша не вернулся! – снова рявкнула старуха.
Молодые люди сначала испугались, потом замешкались, но с третьей попытки собрались и, взявшись за руки, побежали вниз к одинокой парковке самого странного и безлюдного мотеля по эту сторону Великого разлома. Подгоняемые громким плачем и нервными всхлипами престарелой хозяйки заведения, они перешагнули через лежавший на ступеньках большой нож и спустились на первый этаж. Парковка встретила их пугающей тишиной и черной кляксой наброшенного на машину брезента с тянувшейся из-под него цепью, привязанной к остову бездушного трактора. Или, может быть, одушевленного? Или это муж хозяйки Саша мог управлять им без двигателя и колес?
– Скорее, пока он не вернулся! – повторно выкрикнула старуха, упершись в столб галереи в страхе высунуться наружу.
Забывшая о головной боли Лия попыталась совладать с черной армейской тканью, окутавшей автомобиль, а Платон подбежал к торчащему сзади фаркопу. Перевязанный цепью, он не позволил бы машине уехать. Но снять тугой стальной трос не удавалось – слишком сильно тянул его назад скелет бездыханного трактора. Поэтому кое-как стащив тяжелый брезент, молодые люди уселись в машину, и Платон повернул ключ зажигания. Агрессивный рев заскучавшего двигателя, как зверь, разогнал тишину лесной поляны и даже сбил с ближайших веток испуганных птиц. В их личный пернатый мир вечной жизни в неподвижности мертвых деревьев ворвался слишком резко появившийся звук, и некоторые упавшие вниз или попытавшиеся взлететь вороны или дрозды уже не смогли вернуться обратно. Отдали последние метры своих крохотных жизней и упали навзничь прямо в вечный покой зеленой травы.
Дав газу, как учил отец, Платон сдал чуть назад, чтобы ослабить натяжение между фаркопом и трактором. Оставив холостые обороты, он выбежал избавлять машину от цепей тянущей назад древности. Со второй попытки у него получилось освободить кабриолет из оков, и поглощенный одной лишь мыслью о спасении Лии от приступа парень вернулся за руль. Включил первую передачу, нажал что было мочи на газ и ревом двигателя заглушил тихий плач прятавшейся где-то внутри мотеля хозяйки.
– У тебя точно болит голова? – решил удостоверить он.
– Да, валим уже отсюда, – ответила Лия.
Пытаясь подсознательно переложить часть ответственности на подругу, Платон сам понимал, что находиться здесь страшно и просто опасно. Желание побольше узнать о старом мире от прозябающей в старческом слабоумии женщины разбилось бы о скалы сомнений, непременно появившихся бы от ее несвязных и нелогичных рассказов. Каждое слово пришлось бы проверять в других источниках, поэтому так ли они были ценны?
Избавившись от гнета совести и страха что-либо упустить, Платон вывернул на прорезанную сквозь густой лес дорогу. На выезде, прямо у корней древних деревьев, лежали трупы взлетевших от грохота птиц. С каждым оборотом колес в зеркале заднего вида удалялся старый мотель, и в какой-то миг показалось, что трактор вновь сменил место своей дислокации, но молодых людей это уже не волновало. Поспорить в скорости с мощным «Норд Шеви» тот ржавый исполин вряд ли бы смог. Машина неспешно двигалась на второй передаче по узкой грунтовой дороге и маневрировала между размашисто торчащими со всех сторон ветками с черными пятнами пернатых созданий. Обратный путь тянулся мучительным избавлением от гнетущих образов старого мира, еще более пугающего при непосредственном контакте с ним. Мучимая противоречиями между поиском знаний и страхом перед всем неизведанным парочка вынужденных путешественников не проронила ни слова, пока не выехала на спасительное шоссе. Асфальт дружелюбно встретил колеса настрадавшейся на грунте машины. Грохот подвески перестал довлеть над мыслями, сменившись приятным шипением шин.
Лия положила руку на колено Платона, демонстрируя свое одобрение их стремительного отъезда. Таким образом она лишала своего спутника всяческого желания возвращаться обратно, идти наперекор ее желаниям и интересам. Для пущей убедительности она поцеловала его в щеку и положила голову на крепкое мужское плечо. Появившийся от быстрой езды ветер развевал их волосы и перемешивал в вихре черно-золотистого счастья. Позади растворялись страдания бегства, боль одиночества и гул подземной камеры заключения. Впереди ждало то будущее, какое они сами смогут найти. Оставалось только просеять сквозь сито жизни всяческие проблемы, бедствия и опасности, поджидавшие на пути, чтобы в итоге от них осталась только чистое, отделенное от плевел счастье. Ведь пока живы мечты, живет и рожденная ими надежда.
Глава 5
Градусник путешествия.
Все происходит очень быстро, и жизнь в буквальном смысле проносится перед глазами, поэтому я решила записывать свои мысли и наиболее важные, на мой взгляд, события нашей обреченной поездки. В бардачке машины нашелся толстый пустой блокнот, некогда являвшийся книжкой техобслуживания фирмы «Норд». Его промасленные страницы предназначались для записей о гарантийном обслуживании и пометок механиков автосервиса, но благодаря тому, что машина хранилась в гараже и никуда до сих пор не выезжала, в моем распоряжении оказалось множество пустых страниц и шариковая авторучка, прикрепленная веревочкой к дорогой кожаной обложке с эмблемой автомобильной компании. Наверное, я единственная в мире девушка, уткнувшаяся с серьезным видом в блокнот технического обслуживания, но мне это нравится – делать не как принято обществом, расширять горизонты. Ведь именно этим мы сейчас занимаемся, несясь вперед, дальше, чем видят глаза. И я веду этот градусник, чтобы хоть что-то осталось в памяти, когда я совсем постарею. Раньше, в юности, у меня был красивый розовый блокнот, и я записывала туда всякую ерунду, не придавая значения смыслу этой девчачьей забавы, но теперь я осознала практическую ценность такого занятия – чтобы, будучи дряхлой и немощной, например, как та безумная хозяйка мотеля, я смогла взять свои записи и в буквальном смысле вернуться назад, прочитав обо всех прожитых мною мгновениях. Не сказать, что это избавляет от мук быстрого старения, но хотя бы отвлекает от самокопания и депрессии нескончаемой дороги бегства от приступов и смерти. Так или иначе, мы с Платоном мчимся к тому, чего больше всего боимся. Несемся с превышением скорости, считая, что побеждаем. Но нет, я в любом случае умру. Наверное, я единственный такой человек в мире старения от расстояний. У остальных есть туз в рукаве, план Б, страховка от безумия осознания смерти – они могут остановиться и, бесконечно долго отдаляя конец собственной жизни, хвататься за свет и тепло этого мира. Я же, наоборот, в страхе вынуждена бежать в лапы охотника, умело расставившего препятствия и ловушки, точно знающего, в каком месте следует ждать конца моего пути. Он не потеет и не устает от погони, а, наслаждаясь сладостным ожиданием, покуривает трубку или что там курят охотники. Ну ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет. Каждый солнечный градус прожитой мною жизни вселяет надежду, вдруг в Александрии действительно найдется лекарство или хотя бы способ остановить зверя, живущего в моей голове.
Что касается той истории с хозяйкой мотеля, Платон сильно обиделся из-за моей симуляции приступа, в чем я вынуждена была сознаться. Но я не могла поступить иначе – он слишком вежливый и культурный парень и не бросил бы старую бесполезную женщину просто так, даже несмотря на то, что помощи от нее получить мы никак не могли, ведь память о событиях древнего катаклизма распалась в труху вместе с ее здравым смыслом. Да, в тот момент она желала нам добра – поселить в номере со всеми удобствами и все такое, но что сможет сделать Платон, если мой приступ застанет нас запертыми в такой золотой клетке, как обреченных на смерть хомячков – единственных питомцев потерявшей сына женщины? Я долго пыталась ему это объяснить, и очевидно, что в глубине души он согласился, но столь сильное и качественное воспитание заставляло его на меня дуться, просто для галочки. Ну ничего, я все равно ему благодарна. Что же касается наших отношений, я прекрасно понимаю, в какую ситуацию попал Платон, вынужденный разделить мою судьбу и как красноречиво это говорит о его чувствах. Мне же этот парень нравится. Да, он мне нравится, ведь мы уже столько преодолели вместе. Он в меру красивый, в меру решительный, а главное верный. Изначально не будучи моим типажом, теперь он нравится мне все больше. За столь короткий срок преодолел путь от безразличного мне соседа-ботана до привлекательного в моих глазах мужчины. Посмотрим, что будет дальше. Чем больше в моей голове мыслей, тем меньше свободных страниц в блокноте. Вот уже раздел для первого техосмотра подошел к концу, но, к счастью, их предусмотрено очень много. Как же хорошо, что фирма «Норд» дает бесплатную расширенную гарантию!
Я пишу в те моменты, когда мы едем по пустой дороге, вдоволь наговорившись, наслушавшись музыки, ненадолго уходим в себя. Вот я сижу за своим градусником, пишу заметки и держу свободной рукой с