– Подожди! – крикнула я, вытирая губы и выходя из машины. – Надо их ощипать.
В багажнике рядом с коробками ворованных лампочек мы нашли ремонтный набор, а в нем – маленький нож. Кривясь и сдерживая с новой силой накатившую тошноту, я собрала с земли мертвых птиц и разложила на ровном заднем багажнике, таком же большом, как и передний капот, взяла в руку нож и попыталась обработать первую птицу, но желудок снова скрутило так, что я с трудом смогла устоять на ногах. Согнувшись пополам, я просто выдыхала кислый воздух, не в силах пошевелиться, и с виду больше походила на астматичку, чем на тошнотика, но Платон все понял.
– Давай я разделаю, – сказал он. – А ты, если можешь, протри от пыли двигатель и внутреннюю поверхность капота.
Он вынул из моей скрюченной руки нож и принялся резать туши несчастных птиц. Энергичными движениями оголодавшего человека он сдирал с них перья зачастую вместе с кожей и частью мяса, а также вспарывал брюхо, чтобы вытащить как можно больше крайне неаппетитных внутренних органов. Стараясь не смотреть в его сторону, я нашла на заднем сидении большую тряпку, а в бардачке маленький, но чистый носовой платок. Не будучи уверенными в правильности готовки птиц внутри автомобиля, мы действовали экспромтом. Я просто обтерла будущую поверхность для жарки тряпкой, отчего ткань промаслилась и стала похожа на большой жирный блин. Потом, как смогла, вытерла поверхность двигателя платком. Не знаю, через что пришлось пройти Платону, но на нем лица не было, когда он принес первые кроваво-мясные тушки ворон, которые я сразу пыталась разложить во впадинах между выпирающими цилиндрами, образовавшими некое подобие гриля. Издалека могло показаться, что я кормила машину животной пищей, а огромная стальная пасть была столь же ненасытна, как и наше голодное воображение, решившее, что мы сможем съесть столько мяса.
– Платон, подожди, – спохватилась я. – Достаточно.
Звук кромсающего мясо ножа прекратился. Платон подошел ко мне, вытирая руки висевшей на капоте промасленной тряпкой, отчего та становилась еще и кровавой. Став перед открытой пастью автомобиля плечом к плечу, как два завзятых киллера-психопата из культового боевика, мы смотрели на плоды наших долгих трудов – пять омерзительных тушек птиц между выстроенными в ряд шестью позвонками выпирающих цилиндров двигателя. Ведя градусник в блокноте для техобслуживания, я стала немного знакома с конструкцией автомобиля и уже могла назвать основные детали. Так вот, стоя перед открытым капотом, мы еще раз проверили, насколько устойчиво лежит наша еда. Мы боялись, что она упадет в и без того окровавленное пространство между агрегатами автомобиля, и будет там полный фарш. Но, как и всем кулинарам-первооткрывателям, нам приходилось экспериментировать на ходу.
Платон захлопнул капот, плотнее прижав мясо к двигателю, закинул оставшиеся неразделанными туши в багажник и занял место водителя. Шатаясь на каждом шагу, я тоже устроилась рядом с ним и под торжествующий рев заскучавшего мотора мы поехали по дороге. Ничего не сломалось и не взорвалось, машина двигалась как обычно. По сторонам от нас протекали желтые луга дикой пшеницы, обрамленные рощами таких же диких берез. Солнце светило ярко, поддерживая наше настроение и внушая капельку, самый мизерный квант оптимизма. Это слово я тоже узнала от Платона. Оказывается, я люблю не только сильных, но еще и умных мужчин. Он даже догадался держать первую передачу и газовать на повышенных оборотах, чтобы двигатель раскалился до состояния электрогриля. С каждым пройденным метром мы теряли все больше сил, так что его смекалка, возможно, спасла наши жизни. Вскоре из-под капота пошел белый дым, какой бывает после выбора нового главы церкви инопланетных создателей. Но никогда в короткой истории человечества он не вызывал столько радости, сколько вызвал у нас. Я прям чувствовала, как мясо шипит, шкварится на раскаленном двигателе. Считанные метры отделяли его от полной готовности. Вспомнив, сколько оборотов крутилась домашняя печка, и рассчитав тем самым нужное расстояние, мы остановились, казалось, в идеальном месте для пикника. И получили идеальную прожарку закопченных вороньих тел. Насколько это вообще было возможно в такой отвратительной, но спасающей жизнь ситуации.
После открытия капота половина мяса осталась прилипшей к нему, а остальное прижарилось к двигателю, и пришлось очень долго обдувать его свежим воздухом, чтобы хоть как-нибудь охладить. Но все наши страдания были вознаграждены. Мы наелись до отвала самым вкусным в жизни мясом, которое, возможно, и заставило бы большинство его попробовавших неминуемо стать вегетарианцами, но таким, пребывающим на грани голодной смерти путешественникам, как мы, оно однозначно зашло. Взяв на заметку некоторые изначально непродуманные нами нюансы готовки, чтобы пожарить остатки птиц еще качественнее и вкуснее, мы двинулись вперед – укротители этой дороги, отыгравшие у неминуемой смерти еще несколько сот километров, проложившие дальше свою собственную судьбу.
Отмеряющие нашу жизнь стрелки снова крутились, как в ускоренной съемке, едва не выпрыгивая из циферблатов. Пространство стелилось перед нами лоскутами фантастических образов желтых полей, зеленых лесов, коричневых гор и синих блестящих рек. Увиденное моими глазами просто не описать словами, поэтому я попытаюсь сохранить этот образ в памяти. Живущие в городе люди, конечно, представляют, как выглядит природа – мы все видели ее в фильмах, по телевизору и в журналах, но теперь я понимаю, что то была лишь бездушная двухмерная картинка с потерянной четкостью и глубиной. И еще я поняла, что только человеческий глаз может уловить столько оттенков разных цветов, сколько не вместится ни в один кинескоп. Прямо сейчас мы несемся вперед, и я вижу окружающую природу во всех трех измерениях, наполненных прелестью и душой.
Горные долины и далекие величественные хребты по сторонам нашей дороги освещаются не только вечным солнцем, но и огнем сожженных позади нас костров. Мы бросили вызов полиции, поставили все на кон и уже не можем вернуться назад. Как древние колонисты из фантастических книг, уходившие за горизонт в поисках лучшей жизни, мы несемся по бесконечной дороге в надежде вылечить мой недуг и осесть. Не имея никаких гарантий, мы делаем именно то, что смогли осуществить древние люди, а именно – миграцией заселить всю планету. На собственной шкуре я убеждаюсь, что это могло быть правдой. Это должно быть правдой, а наша церковь инопланетных создателей промывает нам мозги, рассказывая, что люди не смогли бы везде расселиться, если бы их не принес туда космический бог. На что они рассчитывают? Что я поверю во внеземное происхождение жизни? Никогда не верила, а теперь и Платон все больше тяготеет к моей точке зрения в многочисленных беседах, происходящих у нас, когда мы устаем гнать вперед и останавливаемся, чтобы побриться и укоротить волосы нашим ножом, либо выходим полюбоваться очередным фантастическим природным пейзажем. Например, сейчас далекая горная речка стекает в прорезаемую дорогой долину и образует небольшое кристально чистое озеро. По его краям растут неизвестные мне желтые цветы с острыми листьями и низенькие трехметровые деревья, раскинувшиеся вширь сильнее, чем вверх. В кустах стрекочут кузнечики, а под толщей воды мелькают плавники неизвестных мне рыб.
Я уговорила Платона искупаться и теперь лежу на большом заднем капоте и никак не могу высохнуть, зато спина отдыхает от надоевшего мне сидячего положения. Позвонки расслабляются, ребра уже не так сильно сводит судорогами из-за забившихся мышц. Я смотрю, как мой кавалер ловит рыбу. Вялая и очень медленная, словно боится умереть от лишнего расстояния, она даже не думает уплывать из его рук, из-за чего, собственно, и погибает. Парадокс. А вот еще один парадокс – в страхе умереть я бегу прямо к концу своей жизни и всем сопутствующим ему неприятностям, но благодаря этому остаюсь живой. Пока что я обыгрываю рыб 1 : 0 в такой странной, извращенной игре в поддавки, и благодаря этому мы разнообразим свой рацион неизвестными нам речными созданиями. Надеюсь, они вкуснее жареного мяса ворон.
Мы их съели. Они обалденные, словно блюдо из ресторана с четырьмя мишленовскими кольцами, что я видела в сериале про богатую жизнь. Именно такой вкус я подсознательно ощущала при виде филе экзотических рыб. Жаль только, у нас нет лимонов и острых приправ, но и без этого я просто в экстазе от сюрпризов нашего путешествия, восторгаться которыми можно снова и снова, будто я уже умерла и кочую по девяти кругам рая, с каждым разом пытаясь удивиться и обрадоваться еще сильнее. Все как у наркоманов с постоянно увеличивающейся дозой ангельской пыли. Все так прекрасно и с каждым разом все поразительнее, что даже не знаю, на сколько хватит запаса моих эмоций.
Четырехсотый километр, у нас закончился бензин. Конец путешествию. Я так и знала, что где-то должен скрываться подвох. Оказывается, эти железные драндулеты надо заправлять, а пятилитровый двигатель жрет столько топлива, что нам потребуется не меньше цистерны, чтобы доехать до Александрии. Если раньше мы как-то выкручивались, добывая вокруг дороги еду, будь то из птиц или рыб, то бензин, насколько мы знаем, на деревьях не растет. Я вообще без понятия, как его производят. Знаю лишь, что некоторые раритетные автомобили ездят на нем, но за все четыреста километров нашего путешествия ни одного встречного транспорта нам не попалось. А стоять долго на месте и узнавать, ехал ли кто-то позади, не сильно хотелось ввиду нашего побега из полиции Фрибурга.
В километре от нас возвышается небольшая скала – не самый лучший вариант для обозрения округи, но в нашей ситуации единственный. Возможно, совсем рядом есть деревня, поселок или чего лучше – склад бесплатного топлива. Скала выглядит довольно опасной, но за неимением крыльев и дирижаблей, это единственная возможность узнать, что же находится вокруг нас, расширить, так сказать, кругозор. Платон решил подняться наверх, а меня оставил дежурить возле машины, вдруг кто