Убедившись, что край дворика действительно скрыт от посторонних глаз с улицы, они попытались открыть несколько вертикальных ворот. К сожалению, все они оказались закрыты на замки, так сильно заржавевшие, что, даже подобрав нужный ключ, не было надежды их открыть. Уставшие с дороги Платон и Лия лишь развели руками. Все их силы ушли на поиск укрытия и выход из автомобиля. После долгой дороги их непривычные к быстрому изменению гормонов тела изнывали от жара и озноба разом, голова кружилась, а на спинах проступил пот. Им нужно было спокойно прийти в себя. Альберт же, наоборот, достаточно легко адаптировался к возрастным изменениям. Он очень быстро проскочил пубертатный период, обычно накладывающий неизгладимый отпечаток на жизни людей, в отличие от которых парень сохранил детскую остроту ума и полезную любознательность, но не получил взамен целый букет психологических проблем из-за потока чувств и невыполнимых желаний. Вдобавок сказывался самый расцвет его возраста с почти безграничной силой, выносливостью и мгновенной адаптацией ко всему.
Уставшие родители вернулись в машину и пытались прийти в себя, попутно радуясь, что их ненаглядное чадо уже во всю исследует новое место. Альберт умудрился найти в густой траве стальной лом и, быстро сообразив, как с ним обращаться, сорвал замок с приглянувшихся ему ворот гаража. Вертикальная дверь со скрипом поднялась вверх, складываясь ребрами по принципу жалюзи. Изнутри в парня уперла свой пугающий взор темнота, отчего он отшатнулся назад, поддавшись буйному воображению, но, вспомнив, что за ним наблюдают родители, взял волю в кулак и вошел внутрь. Словно в награду за храбрость глаза быстро адаптировались к полутьме, а идущий с улицы свет дал возможность увидеть все убранство взломанного гаража. Довольно скоро Альберт нашел прибор неизвестного предназначения и, случайно стукнув им по незамеченной железной коробке, включил пронзающий пространство луч света. С работающим фонариком не составило труда изучить собранный хлам и расчистить место для автомобиля.
– Не успел прожить и две тысячи километров, а уже нарушает закон, – саркастично заметил Платон. – Точно наш сын.
– Семья преступников, – протянула Лия, положив голову на плечо мужа. – А ведь как хорошо все начиналось… Новый дом, университет, забавный сосед… Ничто не предвещало беды.
Вместо ответа Платон просто поцеловал жену. Но, будучи сдержанных нравов, они пытались вести себя прилично, по крайней мере на глазах у ребенка. Факт взросления сына еще не успел отложиться в целомудренных мыслях родителей, поэтому, как только из гаража показался луч фонарика, они прекратили целоваться и сделали вид, что просто сидят на сиденьях.
Альберт по привычке сделал вид, что ничего не заметил. Он радостно доложил о найденном убежище для автомобиля и даже посоветовал, как лучше его загнать в открытый гараж. Постаревший Платон поражался, насколько парень внешне был похож на него и насколько превосходил по силе характера. Более смелый, сообразительный сын даже по уровню физической силы уже перегнал отца, осчастливив последнего этим фактом. Самый прекрасный в мире ребенок был доказательством уникальности Лии, превосходства ее ума и красоты над всеми ранее ступавшими по этой земле. Мужчина лишний раз убедился, что не просто так безответно убивался по девушке. Не без великого смысла он поставил на кон свою жизнь, не зря изнывал от безысходности душащих чувств. Сам того не понимая, он шел к великому результату, который теперь стоял перед ним во всей своей величественной юной красе. Платон незаметно взял свисавшую между сидений руку Лии и попытался передать эту зародившуюся энергию счастья любимой женщине. В ответ она крепко сжала его пальцы, как бы сообщая, что все поняла.
Не разбирающийся еще в таких тонких материях Альберт посоветовал родителям поторопиться. Пока отец задним ходом пытался протиснуться в дверь гаража, сын стоял рядом и говорил, когда надо взять чуть правее или левее, а когда окончательно остановиться. Чтобы родители не споткнулись о гаражный хлам, сын подсвечивал им фонариком. Было решено поскорее покинуть район, на случай если их уже ищут. Однако уже на выходе из темного помещения Платон заметил сверкнувший стеклянный круг на уровне глаз.
– Альберт, посвети-ка сюда еще раз, – попросил он.
Когда освещения стало достаточно, все трое увидели висящий на стене странный предмет – круг с тремя стрелками.
– Это же как на ваших браслетах! – изумился парень.
– Да, только в двадцать раз больше, – ответила Лия, подходя поближе. – И на нем другие цифры.
– Больше делений, – сказал Платон, щуря глаза. – На всех наших деления кратные десяти – десятки, сотни и тысячи, а на этих числа от 1 до 12. Но стрелок столько же.
– Что бы это могло значить? – удивилась Лия.
– Ума не приложу. Давай их заберем.
Загадочный циферблат отправился в рюкзак. Туда же последовали фонарик и ежеградусник Лии. Ставший теперь единственным документальным свидетельством ее жизни, он присоединился к распавшемуся на две части «Атланту поверженному». Когда ценности были собраны, все вышли наружу. Альберт вместе с отцом опустил ворота и зацепил их за торчавший из земли железный крючок, чтобы гараж ненароком не открылся. Чтобы скрыть следы взлома, парень вставил обратно замок, собрав его сломанные части так, чтобы со стороны все выглядело нетронутым и не привлекало лишних глаз. Они оставили дворик и поплелись к выходу из укрытия.
Улица встретила троих путников неприветливой пустотой. Захудалая дорога тянулась на сотни метров мимо окраины города, проходя его по касательной и исчезая в стороне далеких пыльных заводов. Избавившись от чересчур необычного транспорта, они осмелились идти вглубь столицы, по направлению к возвышающимся небоскребам. Прямо туда, где среди бездушных исполинов самым величественным возвышалось здание, похожее на силуэт человека. Окруженное обычными высотками, оно казалось одушевленным – его величественный каркас напоминал тело с двумя надстройками-руками по сторонам, а вместо крыши высился овальный купол в форме человеческой головы с двумя большими окнами на месте глаз. Окна были и на месте воображаемых пуговиц на груди, а остальное здание покрывал непроницаемый серый бетон. При движении по улице маленькие двухэтажные домики проскальзывали один за другим на фоне своих старших братьев, но грозный атлант практически не сдвигался со своего места, пока беглецы проходили крохотные кварталы один за другим. Он почти доставал до вечного солнца. Окруженный теснящимися вокруг него высотками, небоскреб в форме человека вселял трепет и страх в любого смотрящего на него с земли. Не было сомнения, что этот гигант или, вернее сказать, засевшие внутри него люди наблюдали за всем городом и даже страной.
Мысль о таком надзоре постоянно преследовала беглецов, но, надеясь, что полиция все еще разыскивает двух молодых людей, Платон с Лией рассчитывали найти пристанище у местных жителей, иногда появлявшихся на дороге. Однако либо фотороботы уже откорректировали, либо горожане не доверяли чужакам, потому как, увидев незнакомую троицу, все тут же прятались по подъездам своих домов. Оказавшиеся в этот момент на дороге курьеры шарахались от путников, будто в мире бушевала эпидемия чумы. Местные жители, все как на подбор в лохмотьях, закрывали двери домов при одном только взгляде на путников, а сидевшие, казалось, целую вечность на лавочках старики немедленно поднимались и исчезали в тени зданий. В окнах колыхались задернутые занавески и виднелись фигуры людей. В единственном не скрытом от взгляда с улицы окне первого этажа Платон увидел женщину, чьи глаза в этот момент смотрели на них. В следующий миг она уже бросилась к своему телефону и судорожно завертела диск. Как только номер был набран, она стала испуганно что-то сообщать в трубку. Удивительнее ее поступка было лишь то, что все остальные окна на улице были закрыты, будто жители боялись знать о существовании внешнего мира или что-либо ему сообщать о себе. Но вот через пару кварталов растерянные путники заметили еще одного сидевшего на лавке старика. Его положение не позволяло увидеть дальнюю сторону улицы с идущими по ней чужаками, поэтому местный житель продолжал беззаботно отдыхать, созерцая возвышающиеся из центра города небоскребы, напоминающие каскадную террасу. Перед ним как бы рос бетонный пейзаж, где каждый следующий дом становился выше предыдущего, прямо как горный ландшафт. Троица беглецов решила не упустить хотя бы этого человека и узнать у него, что к чему. Но для начала надо было хорошенько подготовиться к разговору.
– Может, все разбегаются, думая, что мы пришли их грабить? – предположила Лия. – Давай достанем что-нибудь ценное и предложим тому старику, чтобы показать свое доброе расположение.
Остановившись в одном перекрестке от своей цели, в абсолютно опустевшем в радиусе двухсот метров районе, они открыли рюкзак и начали выискивать среди своего скромного имущества будущий подарок. Платон помнил, что на самом дне остался последний батончик и за неимением других более очевидных ценностей принялся его искать. Попутно пришлось вытащить и мешавшийся большой циферблат. Как только съестное оказалось в руках Платона, он был готов направиться к старику, но сын схватил его за руку, завладев вниманием родителей.
– Стрелки были в другом положении, – сказал Альберт. – Я в этом уверен. Они были на цифрах 10, 11 и 12. Я еще нашел забавное совпадение, как лесенка из короткого, среднего и длинного указателя.
Теперь стрелки оказались в совершенно другом месте. Озадаченные родители еще больше удивились, не понимая, в чем предназначение устройства, так нагло взятого из старого гаража. Каждый смотрел на лежавший на рюкзаке округлый предмет и обдумывал собственную догадку. Но потом парню помешали солнечные блики на стекле циферблата. Он машинально поднял его и отнес на несколько шагов в узкую полоску тени вдоль стены дома. Внезапно тонкая стрелка закрутилась как ужаленная. Альберт замер от неожиданности, и она тоже замерла, будто дразня его. Он начал медленно водить круглым предметом то в одну сторону, то в другую, пользуясь только руками, и тонкий указатель снова понесся как угорелый, а средний крутился намно