го медленнее. Вскоре стало заметно и слабое движение толстого.
– Это же как на наших браслетах, – сказал подошедший Платон. – Они отсчитывают всю нашу жизнь. Но зачем кому-то делать измеритель такого большого размера и вешать на неподвижной стене? Она же стоит на месте.
– Еще один вопрос в длинный список наших вопросов, – почти не удивляясь, ответила Лия. – Не за этим мы сюда ехали, верно?
– Но мы еще никогда не были так близки к ответам, – не терял присутствия духа муж. – Пойдем в город и во всем разберемся.
Они убрали циферблат в рюкзак и, оставив в руках только вкусный батончик, направились к сидящему на лавочке старику. Тот с самого начала наблюдения за ним даже не шелохнулся, но держал голову прямо и выглядел вполне живым. До него оставалось пройти узенький переулок метра в два шириной. Минуя узкую тень между домами, Платон уже собрался с мыслями, набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить с сидевшим спиной к нему человеком, как внезапно из-за угла высунулись чьи-то руки и зажали мужчине рот. Весь его словесный напор вылился лишь в тихий звук как при сдержанном чихании. Он уже решил дать нападающему отпор, но слова незнакомца вылетели так же быстро.
– Я ваш друг, – сказал он шепотом. – Не задавайте вопросов, пока не зайдете в тень.
Не имея возможности силой затащить в переулок взрослого мужчину, человек разжал руки и скрылся во мраке. Стоило глазам трех удивленных беглецов посмотреть в сторону от залитой солнцем дороги, как они сразу же приспособились к тени и смогли разглядеть все детали этого невзрачного места. Слово «друг» подействовало на них убедительно, и, полные радости, что нашелся хотя бы один не испуганный их появлением человек, они шагнули в проход между домами как раз за миг до того момента, как услышавший шорох старик на лавке оглянулся. Позади себя он увидел пустую улицу и, пожав плечами, повернулся обратно любоваться пейзажем из многоярусных бетонных высоток.
Платон же оказался лицом к лицу с незнакомцем. Плечами он инстинктивно прикрывал жену с сыном, стоявших за ним. Втроем они загородили весь узкий проход. Перед ними стоял щуплый парень на вид слегка старше Альберта, в рваных джинсах и потертой кожаной куртке. Поначалу он показался членом уличной банды, но умный взгляд и очки в тонкой оправе поверх внимательных глаз сказали об обратном. Короткие русые волосы лежали с зачесом на бок и слегка назад, образуя красивый изгиб челки. Губы его были темнее обычного, потрескавшимися и со следами крови.
– Это ваши портреты висят по всему городу? – спросил он высоким, но уверенным голосом.
– Ты о разыскиваемых парне с девушкой? – Платон упомянул их ошибочные фотороботы в попытке защитить себя и свою семью.
Парень перед ним лишь хмуро покачал головой и полез в свой рюкзак, висевший до этого за спиной, достал свернутый вчетверо лист крепкой бумаги и развернул перед путниками. На нем красовались почти идеально воспроизведенные лица разменявших шестую тысячу километров людей. Платон с Лией будто смотрели в зеркало, так точно поработали криминалисты.
– Ну ладно, – смирился мужчина, – отрицать это бессмысленно. Хочешь сдать нас полиции и получить вознаграждение?
– Нет. Враг нашего врага – наш друг, – деловито прошептал парень. – Меня, кстати, зовут Азат.
– Что значит враг врага? – переспросила Лия.
Они с Платоном уже обо всем догадались, но хотели избежать недопонимания.
– Полиция объявила всех членов «Детей свободы» вне закона, – сокрушенно проговорил тот. – Как и вас. Так что с нами можете чувствовать себя в безопасности. Я не сдам вас легавым.
– А как ты тут оказался? Следил за нами?
– Сложно не узнать о прибытии чужаков, когда уже весь район об этом талдычит. Да, они, может, и не кричат об этой новости во всеуслышание, но мои уши услышали достаточно. Я скаут, – не без гордости сказал Азат.
Удовлетворенные его словами путники слегка расслабились и прошли вглубь переулка за своим новым другом. Их имена пестрели на всех объявлениях, так что нужды представляться не было. Только Альберт назвал себя и учтиво подал парню руку. Когда все познакомились, скаут сообщил, что нельзя оставаться на этом месте и надо спешить в укрытие. Как только он указал примерное направление движения и убедил беглецов, что безопаснее всего отправиться с ним, вся четверка двинулась в путь. Впереди шли молодые люди, с затылка выглядевшие почти одинаково. Они вполне могли бы подружиться. По крайней мере об этом мечтали родители своего одинокого и пока не видевшего нормальной жизни сына. Теперь они наблюдали, как поведет себя в общении с другими людьми их гордость и надежда. Поначалу Альберт держался скромно и был молчалив, но Лия надеялась, что большой город скоро снимет с него слой застенчивости, как когда-то с нее содрало все слои попадание в детдом, оголив внутреннее Я и принудив к самостоятельности. Женщина держалась за руку своего мужчины, и ничто не нарушало романтики их прогулки, кроме стоявших на каждом шагу грязных контейнеров. Но солнце струилось между крышами тесно стоящих домов и рисовало перед ними яркую узкую дорожку как из желтого кирпича. По ней все и шли. Кто за чем. Сын за возможностью пожить нормальной жизнью, мать – за исцелением, а отец – за спасением своего сердца, которое не выдержит смерти любимой.
Переулок тянулся недолго. Когда четверо путников вышли к широкой улице, Азат остановился под сенью последней, почти незаметной тени. Осторожно выглянув из-за стены, он осмотрел улицу и повернулся к своим новым друзьям.
– Не мешкайте на открытой местности, – сказал он. – Там везде камеры. Идите следом и, если что-то случится, в точности повторяйте все мои действия.
Но ничего страшного не произошло, когда они гуськом высыпали на улицу в направлении такого же узкого переулка на другой ее стороне. Редкие городские курьеры хоть и прятались по углам, шума не поднимали и вообще казались настолько запуганными, что не представляли угрозы. Узкие полоски тротуаров обрамляли пустую дорогу, над ними тянулись низенькие дома, чьи темные окна прятали за собой быт обитателей. Всюду стояла полная тишина, будто каждый звук в этом городе был наказуем. Под влиянием такого давящего безмолвия путникам и самим не хотелось нарушать покой улиц слишком громким словом или даже шагом. Они шли буквально на цыпочках, подхватив общий тренд тишины.
Оказавшись в следующем переулке, они смогли немного расслабиться и поговорить. Платон пытался расспрашивать проводника о его организации, но в ответ довольствовался лишь обрывочными и односложными фразами. Идущий впереди парень даже не оглядывался на собеседника, чтобы не отрывать взгляда от дороги. Любая мелочь могла нести угрозу, поэтому ничего нельзя было упускать из вида. Чуткий и скрытный Азат, казалось, находится в наполненных опасностями диких лесах. Следующие за ним путники невольно перенимали его повадки, передвигаясь еще аккуратнее. Они даже щурились, разглядывая дальний конец переулка, не осознавая, откуда появилось такое желание – быть разведчиками.
Но «Дети свободы» были бы сумасшедшими, если бы отправляли своего скаута на слишком далекое расстояние от своей базы, поэтому тайная одиссея путников закончилась так же быстро, как началась. Метрах в пятистах от места их встречи Азат резко остановился посреди узкого переулка, в месте, откуда расходилось еще два прохода. Падающие между крыш солнечные лучи образовывали крест с отметиной в самом центре пересекающихся путей. В дальних концах всех четырех переулков виднелись светлые улицы с уже более высокими домами, нежели на окраинах, но людей, к счастью, не наблюдалось. Тогда скаут отошел от узкой развилки на десять шагов влево, миновав пару пахучих контейнеров, и остановился у третьего, спрятанного в тени. Внимательно приглядевшись, он нашел на его железном корпусе нужный знак и схватился за бак в надежде сдвинуть его с места. Платон с Альбертом, помня наставление своего молодого, но опытного проводника, бросились помогать и общими усилиями справились с контейнером, отведя его на метр в сторону. Перед ними открылась дыра в земле под фундаментом трехэтажного дома без единого окна с задней стороны. Проход, достаточный для человека любого роста и телосложения, вел в неизвестность. Вдалеке в открывшемся тоннеле мерцало пламя, почти не освещавшее ступеньки и стены, являвшееся скорее маяком, указывающим, куда именно надо идти. Понимая всю сложность уговоров, Азат шагнул на невидимую лестницу первым и за несколько шагов оказался в глубине прохода, тогда как наружу торчала только его голова. Убедительным жестом он заставил новых друзей спуститься за ним. Сначала парень помог Лие пройти чуть дальше вниз, потом провел туда и Альберта, прижавшись к одной из стен, чтобы второй человек смог разминуться с ним в таком узком месте. Потом к нему спустился Платон, и общими усилиями, упираясь руками и ногами, они вернули контейнер на прежнее место. Воцарилась пугающая сумеречная полутьма. Только языки далекого пламени бегали между каменных стен, заигрывая со зрением, но ничего не показывая ему, только дразня. Единственный из всей четверки знающий это место Азат снова протиснулся между парнем и женщиной и очень медленно зашагал по проходу. В последний момент, уже покинув зону видимости, он протянул назад руку и дал взяться за нее Альберту. Тот сделал так же и дал другую руку матери, уже державшуюся за замыкающего колонну Платона. Все четверо шли по узкому темному проходу, натыкаясь на стены и порой спотыкаясь. Каждые несколько метров их проводник предупреждал о ступеньке вниз и помогал аккуратно по ней спуститься следующему за собой. Далее эта помощь передавалась по цепочке. Постепенно количество ступеней увеличилось, а пол, стены и потолок озарил уже достаточный свет развешанных факелов. Спустившись метров на десять под землю, они уткнулись в преграду – глухую железную дверь, казалось, вросшую между стен и являющуюся неотъемлемым атрибутом этого подземелья. Со всех сторон веяло холодом, что было немудрено вдалеке от согревающего мир солнца. Сырость в воздухе наполняла тело дрожью, а голову страхами. Платон с Лией помнили ужас долгого заточения под землей, даже когда до поверхности было около метра. Но тогда их арестовали полицейские и насильно посадили за решетку, а теперь беглецы по собственной воле пошли за незнакомым проводником, поверив ему на слово. Понимание всей опасности ситуации обрушилось на них, но отступать уже было некуда. Оставалось только мужаться и брать пример с молодого скаута, не показывающего ни толики страха. Он с полным знанием дела подошел к двери и трижды в нее постучал. В ответ раздался только крысиный писк. Казалось очевидным, что дверь покоилась здесь веками, не имея дела с людьми. Но Азат знал, что делал, и ответил на крысиный писк аналогичным звуком в собственном исполнении. Началось общение на языке грызунов, только с разной громкостью и частотой. Парень потом объяснил, что это была азбука Морзе – один из секретов прошлой эпохи, заполученный «Детьми свободы». Путники вновь воспряли духом, надеясь, что подпольная организация может быть знакома и с продвинутыми медицинскими технологиями лечения от неизвестных недугов.