– Мне много раз говорили, что государство владеет чудовищно сильным оружием, способным сдержать любых врагов, как внешних, так и внутренних. Слыша об этом каждый раз в новостях, меньше всего хотелось бунтовать, понимая, к каким последствиям это может привести. Теперь я сомневаюсь, действительно ли у них есть чудо-оружие.
– Делайте собственные выводы, – сказал Никитин, а потом тихо добавил: – На этом бы я закончил лекцию, а то сил совсем не осталось.
Уставшего старика сразу оставили в покое. Молодежь разошлась по своим делам. Даже Альберт, влекомый неизвестным чувством к новой подружке, сразу пустился за ней вслед. Перед Никифором остались сидеть только мужчина и женщина, шокированные услышанным. На закате жизни становится сложно поверить в такие невероятные истории прошлого. Мозг с возрастом начинает работать иначе, не доверяя ничему новому. Но потратившие почти всю жизнь на это путешествие Платон и Лия нашли в себе волю поверить в услышанное. Они сидели неподвижно, уставившись на циферблаты на своих руках, показывающие время их жизни, переименованное для удобства восприятия в километры.
Молчание продолжалось, пока Платон не вынул из рюкзака любимую книгу в потертой серо-зеленой обложке. На его лице появилась задумчивость, быстро переросшая в досаду и гнев. Он не мог понять, что в таком случае значил роман Алисы Зиновьевой. Если он не о событиях прошлого, столь усердно скрываемых правительством, тогда о чем? Будь книга простой выдумкой, ее не пытались бы запретить.
С твердой решимостью найти ответы на оставшиеся вопросы Платон поднялся с на ноги и неожиданно уткнулся глазами в начальника станции. Человек, назвавшийся Глухарем, подошел незаметно и стоял возле него. На лице его был нескрываемый интерес.
– Ну, каково это, узнать всю правду? – спросил он у гостей. – Поражает до глубины души?
– Не то слово, – ответил Платон. – Но у меня остались еще вопросы.
– Правда? После такого откровения? – ухмыльнулся Глухарь. – Значит вы самый любознательный человек в мире.
– Жена мне то же самое говорит, – пошутил мужчина и вместо вопроса показал собеседнику книгу.
Маленькая, потертая, она вызвала удивление гораздо большее, чем ожидал Платон.
– О господи, «Атлант поверженный»! – воскликнул начальник станции. – Откуда она у вас?
Он так изумился, что даже отпрянул в сторону, будто перед ним оказалось нечто крамольное, на что даже смотреть было запрещено. Переведя дух и искоса посмотрев на книгу, Глухарь осознал, что в скрытом от глаз правительства убежище ему ничего не угрожает, вернулся обратно к Платону и взял из его рук потасканный томик самой нелегальной в мире книги.
– Аккуратно, она разорвалась на две части, – предупредил его тот.
Но предупреждение было лишним – начальник станции обходился с ней столь осторожно, что, будь книга стопкой расклеившихся страниц, ни одна из них даже не сдвинулась бы в сторону, не говоря уже о том, чтобы выпасть.
Начальник выкрикнул имена нескольких человек, и уже в следующий миг вокруг столпилась группа мужчин и женщин. Все пришедшие на зов были в очках, а лица их светились умом, как показалось проницательной Лие. Она не вступала в разговор, просто стояла, обхватив руку мужа. Да и сложно было бы вклиниться в воцарившийся галдеж. С удивленными лицами все столпились вокруг книги, как дети, нашедшие фантастический артефакт. Платон и не догадывался, насколько ценным был его любимый роман, добравшийся до Александрии лишь благодаря множеству удачных совпадений. Вспомнив, сколько раз он мог его потерять или вовсе оставить дома, беглец почувствовал, как по его спине прокатились волны мурашек.
– Так все-таки откуда она у вас? – спросил Глухарь.
– Если я правильно помню, отец купил на какой-то барахолке, где книги продавались на вес, и подарил мне в честь первой тысячи километров.
– Невероятно! Я думал, все экземпляры уничтожены правительством, – поражался начальник станции.
– А что в ней особенного? – удивился Платон. – Насколько я понял, там показан мир прошлого в виде своеобразного поезда со всем человечеством в качестве пассажиров. А рулевой у него глупый, необразованный человек, направляющий состав в пропасть. Но, как я теперь знаю, не такое прошлое у нас было, наоборот, очень даже продвинутое, и лишь фатальное стечение обстоятельств разрушило мир.
– А вы разве еще не поняли? – к разговору присоединился Никифор. – Эта книга не о прошлом, она о будущем.
Все долго молчали, обдумывая глубину его мысли, изумленные точностью и лаконичностью высказывания. То была вставшая на место последняя деталь великой мозаики Платона. Это книга не о прошлом, она о будущем! Она не раскрывает загадки древности, зато показывает, к чему мы движемся. Кто мы, откуда, куда мы идем? Теперь все понятно. Спустя три тысячи километров, наполненных приключениями и целой прекрасной жизнью, на которую он променял бы тысячу пресных Фрибургов и миллион градусов без Лии рядом с собой.
– Там описано то, к чему летит мир под предводительством наших лидеров? – задал риторический вопрос Платон.
– Совершенно верно, – улыбнулся Никифор.
Теперь все стало понятно, прозрачно. Все тайны мира, прошлые и будущие, открылись Платону. Он узнал обо всем, кроме болезни Лии, и, если бы не этот досадный факт, смело бы мог называться счастливцем. Но, как бывает в жизни, всегда остаются вещи, портящие идеал. Он отложил свою радость до того момента, когда эта последняя, самая мучительная загадка не будет разгадана. Вместо внутреннего торжества, мысленного празднования своих открытий он вновь обратился к Никифору.
– Но как вы спаслись? Вас же арестовали во Фрибурге, и я думал, что мы вас больше никогда не увидим. Разве что только в тюрьме.
Почти ничего не видящий старик удивился такому личному вопросу от незнакомца, и начальнику станции пришлось склониться к его уху и сообщить о разыскиваемых по всей стране беглецах, возможно, ему знакомых. В ответ на это Никифор улыбнулся, но, очень уставший, не смог ничего ответить. Вместо этого высказался Глухарь:
– Мы уже давно знали господина Никитина, пытались с его помощью открыть ячейку «Детей свободы» в вашем городе, но, как вам известно, его арестовали и отправили в тюрьму для политзаключенных. Путь туда проходит как раз через предместья Александрии. Благодаря сочувствующим нам младшим работникам полиции, которых тоже за людей не считают и принуждают охранять власть своих генералов, мы узнали точную информацию о следовании поезда с осужденными… – Глухарь сделал паузу, пытаясь подобрать нужное слово.
– Это такой автоматизированный состав, доставляющий людей в места отбывания наказания, – помог начальнику один из собравшихся вокруг товарищей.
– Именно так, – продолжил Глухарь. – Мы совершили нападение на поезд, благо никто из опасных полицейских его не сопровождал – они пекутся о своем благополучии и особенно о прожитом расстоянии настолько, что пустили состав в полностью автоматическом режиме на долгие четыре тысячи километров. Грех было не напасть на него. Короче, мы освободили дюжину заключенных и спрятали здесь. В их числе были и стоящие сейчас вокруг нас.
Несколько мужчин и женщин приветливо улыбнулись. У них были счастливые лица, какие бывают только у по-настоящему свободных людей. На них остался неизгладимый отпечаток унесенного поездом расстояния, но теплилась радость за сохраненный остаток жизни.
– Можно взять эту книгу в нашу библиотеку спасенных изданий? – спросил начальник станции. – Мы сделаем копии и убережем роман от исчезновения. Просите за это все что угодно.
Платон слегка замялся, но потом, убедившись, что внимание Лии переключилось на вопросы одной из женщин, приблизился к Глухарю и шепнул что-то на ухо. Старик удивленно поднял бровь, потом прищурил глаза и, улыбнувшись, кивнул головой.
– Это не проблема, – шепнул он Платону в ответ. – Сейчас же отправлю запрос в библиотеку, чтобы вам выдали «Моби Рика». Этого художественного добра у нас много. Обмен, конечно, неравноценный, поэтому, если надумаете, просите что-то еще.
– Думаю, помощь в лечении Лии будет очень полезна.
– Безусловно, поможем, чем сможем, но не в обмен на что-либо. Помощь – это долг любого хорошего человека.
На этом они закончили разговор, и начальник удалился в медицинскую палатку обсудить дальнейшие шаги в изучении странной болезни гостьи. Остальные жители убежища тоже разбрелись кто куда, чтобы оставить Платона и Лию наедине. Они уже давно представлялись всем мужем и женой, начав эту традицию еще с религиозных сектантов в далекой деревне, и настолько свыклись с самой мыслью о своем воображаемом браке, что иногда забывали, что официально не женаты. Впрочем, формальности в несущемся в пропасть мире были не столь важны.
Платон рассказал Лие начало лекции Никитина. Не обладая глубокими техническими познаниями, женщина переспрашивала кое о чем по несколько раз, и в итоге Платону пришлось описать произошедшие до Великого разлома события более простым языком.
Несмотря на все старания Платона, Лия почти ничего не поняла, но интуитивно уяснила основную суть произошедших изменений. К счастью, благодаря тому, что женский мозг устроен совсем иначе, чем мужской, ей достаточно было понять все в самых общих чертах, чтобы использовать полученную информацию на практике. Мужчины же являются заложниками знаний и рассудительности, поэтому вынуждены досконально изучить исследуемый предмет, чтобы хоть как-то использовать это в жизни. Короче говоря, Платон с Лией, хоть и были противоположностями в силу своих полов, но абсолютно равными и дополняющими друг друга.
– Я только поняла, что сейчас мы живем в трех измерениях, – сказала она. – А раньше их было четыре. Четвертое текло само по себе, независимо от нас. Потом мы его лишились. С одной стороны, стали свободны сами решать, когда тратить свое время, а когда нет, но с другой – стали более ограничены, ты сам это видишь. Люди боятся сделать лишний шаг. Но знаешь что? Болезнь в моей голове живет в четвертом измерении. Раньше эта мысль казалась безумием, но после лекции Никитин