– Мы не успеем! – кричала Лия, захлебываясь, пока они, борясь со сковывающей водой, очень медленно пробирались к заветной лестнице.
Каждый их шаг сопровождался очередным сантиметром стремительно нарастающей глубины, и становилось очевидно, что через несколько метров они просто скроются под водой и утонут, будучи не в силах дышать как рыбы. Последние в жизни мысли часто бывают печальными. Но фатализм не успел до конца укорениться в головах путников, отвлеченных плеском и брызгами, производимыми священником. Он делал что-то странное – слишком сильно махал руками и ногами, словно стремясь создать вокруг себя некий фонтан. Поднималось столько пены, что казалось, будто работает мотор спасательной лодки. Опередив плетущихся по глубокому дну людей, священник повернулся в их сторону.
– Тут можно только доплыть, – сказал он, плюясь попадающей в рот водой. – Хватайтесь за меня, попытаюсь дотащить вас до выхода.
Не успев удивиться его экзотическому умению плавать, Платон и Лия попытались взяться за плечи священника, но в таком положении плыть было попросту невозможно. Потому он решил перевезти на себе сначала женщину, ведь та была ниже ростом, и вообще этого требовала врожденная галантность любого мужчины. В этот момент, как по чьей-то указке, погасли все факелы, и задача предельно усложнилась. Священнику надо было очень быстро доплыть до другого конца станции с Лией и вернуться за Платоном, который к тому моменту должен попытаться не утонуть. На экзамене в спортивную школу такой тест наверняка был бы со звездочкой или даже с тремя.
Бывший узник, а теперь единственная надежда двух сбежавших из далекой молодости людей направился сквозь темноту в сторону выхода, стараясь плыть прямо и не сбиться с пути. Одной рукой он усиленно греб, а другой держал Лию. Несмотря на голод, холод и усталость, все его силы были направлены на спасение. Он налился невиданной мощью, как бывает в критических ситуациях.
Платону же ничего не оставалось, как в спешном порядке учиться держать себя на воде. Поначалу ничего не выходило, и он просто перебирал под водой руками, хватаясь за висевшие на стенах погасшие факелы. Иногда ему удавалось сделать пару шагов вперед, и наверняка в спокойной обстановке он рано или поздно добрался бы до выхода со станции, но поднимающаяся вода не собиралась давать ему такой возможности. До потолка оставалось уже меньше метра, и в могильной темноте Платон осознал весь ужас скорой и неизбежной смерти. Шум нескончаемых бурлящих потоков угас, как только вода поднялась выше уровня арок между несущих стен, отрезав платформу от двух тоннелей по ее сторонам. Платон попал в тихий убийственный грот. Теперь вода беззвучно, но неотвратимо поднималась, создавая интимную обстановку в молчаливых объятиях смерти. Где-то вдалеке, у выхода со станции, воздух продолжал выходить наружу, иначе бы образовался воздушный пузырь, который мог бы сейчас очень помочь. Не думая о таких сложных вещах, Платон из последних сил тянулся к спасению, борясь с фатальными мыслями. Что, если за ним решили не возвращаться? Ведь уже прошло очень много с тех пор, как Лия с миссионером уплыли. Наверное, много. А может быть, и мало. Неизвестно, сколько прошло и чего, в каких величинах это вообще измерять. Совсем запутавшегося мужчину окончательно обуяла паническая атака и она быстро разделалась бы с его сознанием, если бы сама не пала жертвой пугающих обстоятельств. Все было настолько жутко, что психика просто не знала, как реагировать. До высокого потолка станции оставалось около полуметра, но даже это невозможно было увидеть. Платон пребывал в засасывающей внутрь себя темноте, тратя все силы, чтобы в первый и последний раз в жизни удержаться на поверхности воды. Не имея никаких адекватных сигналов от органов чувств, он будто попал в переходный мир между жизнью и пустотой. Он казался себе призраком, тонущим посреди Стикса.
Потом смертельную тишину нарушили шумные брызги, и он почувствовал ногу проплывающего мимо священника. Несколько сантиметров едва не развели их навсегда, но, коснувшись чужого тела, его спаситель развернулся, нащупал под водой и вцепился в тонущего мужчину. Смерть была немного отложена и вынуждена наблюдать со стороны, как окончательно запутавшийся в направлениях служитель церкви держал Платона за руку и плыл наугад, полагаясь на интуицию и бога как единственного проводника сквозь дьявольскую темноту.
На ведущей вверх лестнице в тот момент уже бурлила поднимающаяся вода. Лия едва стояла на трясущихся ногах, опершись на поручень древнего эскалатора, и с надеждой смотрела на почти затопленный выход со станции. В нескольких десятках метров выше нее по лестнице еще поднимались старики и дети – арьергард покидающих станцию жителей, но ее не волновал никто, кроме единственного в ее жизни мужчины, попавшего в плен воды. В тот момент она поняла, насколько привязана к нему и какие чувства испытывает. Она даже попыталась молиться в надежде, что обращенные к несуществующим инопланетным создателям слова помогут спасти близкого человека. К сожалению, слова не имели никакой силы, и вода продолжала прибывать, в какой-то миг поглотив темную щель под аркой выхода с платформы. Ну, хотя бы воздух перестал выходить. Если он там вообще остался.
Наполнившая огромный объем станции вода теперь стала подниматься гораздо быстрее, ведь помещение с эскалатором требовало куда меньше жидкости для заполнения. Ледяное касание ног вновь заставило Лию содрогнуться от пронзающей тело дрожи, и она невольно попятилась назад. Потом, испугавшись, что отдаляется как от сына, так и от любимого мужа, она замерла на месте и решила больше не идти вверх, гордо и мучительно принимая судьбу. Холод поднялся выше щиколоток, выше колен, дотронулся до насквозь мокрого полушубка. Вода с него перестала стекать и, более того, полушубок вновь начал впитывать в себя жидкость. Одни только серо-русые волосы женщины продолжали сочиться тонкими струйками, обдавая холодом плечи.
Лия старалась не дрогнуть, не отвернуться от взгляда смерти, смотрела прямо в ее мокрую, грязную, со всяким мусором пасть. Но из самого центра оскалившейся погибели вдруг появились пузырьки воздуха. Внизу кто-то был. Весь пугающий шарм, с таким трудом наведенный смертью, мигом сошел на нет. Безвольная вестница горя теперь бессильно наблюдала, как из ее ледяной пасти выплывают два человека, и ничего не могла с этим поделать.
Лия сразу же нырнула в воду и, нащупав чью-то руку, жадно схватила ее, помогая человеку выбраться на лестницу. Каждая новая ступенька быстро затапливалась, поэтому процесс вытаскивания мужчин казался растянутым в обратной перемотке, будто ты поднимаешься по эскалатору, идущему вниз.
Наконец из воды появилось лицо священника, а уже его сильные руки вытянули захлебнувшегося Платона. Его подняли на пару метров выше, чтобы выиграть у поднимающейся воды несколько мгновений, и принялись выкачивать воду из легких, делать искусственное дыхание. Опытный миссионер, явно повидавший многое в своей жизни, дышал ему в рот, а Лия резко давила на грудь. Они быстро привели бедолагу в чувства. Платон открыл глаза и встретился взглядом с любимой женщиной, с которой расстался целую вечность назад. Он считал, что уже никогда не увидит белого света, а теперь смотрел на самое прекрасное создание во вселенной. «Это не могло быть ничем иным, как вмешательством божьим», – подумал он.
Не делая паузы для слов и изъявлений любви, все трое бросились наверх, хлюпая ногами по воде. Уже несколько раз потратив все свои силы, они вновь черпали их из последних резервов собственных тел в надежде спастись от неминуемой смерти. В угаре бегства они не заметили момента, когда поднимающаяся вода остановилась, сравнявшись по уровню с далекой рекой, из которой была выпущена. Затопив половину длинного лестничного пролета, она превратила колоссальный архитектурный объект, коим являлось метро, в обычный эклектичный колодец.
А на улицу из него уже выбежали все пережившие атаку и наводнение жители подземелья. Платон почувствовал близость свободы, когда его лица коснулся уличный воздух, а глаза озарило непривычно яркое пятно света в конце тоннеля. Очередная аллюзия на смерть дала понять, насколько осточертели мужчине эти тоннели с таящимися в них опасностями. Убедившись, что выбраться наружу уже не составит труда, он зарекся спускаться под землю, к тому чудовищно страшному опыту, поселившемуся теперь в сознании и полупрозрачной пленкой осевшему в глазах, наравне с окружающей картинкой. Подводный кошмар столь сильно отпечатался в мыслях, что продолжал повторяться снова и снова. Вроде бы Платон поднимался по лестнице и сквозь дыру в стене видел улицу, но одномоментно с этим он видел и затопленную станцию метро, шум воды, барахтающееся тело и чернейшую картинку перед глазами. Не то чтобы именно видел – скорее он это чувствовал той частью мозга, в которой отложился недавний кошмар, как на засвеченном негативе фотографии, куда огромным бельмом налипает ужасный образ.
К сожалению, а может быть, к счастью, обстановка наверху помогла мужчине быстро отвлечься от пережитого опыта и приготовиться к получению нового. Из выходящей на улицу дыры в конце эскалатора доносились знакомые звуки стрельбы, а на последних ступеньках лежали обезображенные тела в черной форме. На их спинах можно было прочитать название спецназа Александрии.
– Вот кто на нас напал, – сказала запыхавшаяся Лия. – Они взорвали стену, чтобы проникнуть в тоннель.
Она старалась не наступить на мертвых или близких к смерти людей, помогая шокированному Платону не сделать того же самого. Немного иначе поступал спасенный ими священник. Оторвав от длинной рясы изорванный в лоскуты низ, он стал шагать шире, почувствовал себя гораздо свободнее и стал присаживаться на корточки возле каждого лежащего в крови человека. Не обращая внимания на удивленные взгляды своих спасителей, он клал руку на лбы спецназовцев и быстро читал заупокойную молитву. Не в силах самостоятельно похоронить столько людей, он делал все от него возможное, чтобы нести возложенный на него Всевышним груз ответственности. Дочитывая молитву, он совершал овальное движение пальцами над макушками убитых, вскакивал с места и бросался к следующему убитому, лихо перескакивая через ступеньки. Платон с Лией хоть и не останавливались над каждым телом, но далеко от священника уйти не смогли. Выходя из зловонного, заполненного наполовину водой, наполовину смертью тоннеля, они оказались лишь на несколько метров впереди своего спасителя.