– Смотри, что он делает, – сказала Лия, приготовившись покинуть метро. – Проводит посмертный обряд.
Платон повернулся назад, но никак не мог осознать происходящие вокруг события. В глазах отчетливо отражался тоннель, священник и трупы, но до разума ничто это не доходило. Там царила гудящая симфония ужаса, не собиравшаяся оставлять мужчину в покое, пока не доиграет свой заключительный такт.
– Подожди, – смог выдавить он. – Надо прийти в себя.
Они присели в метре от ведущей к свободе дыры в стене и закрыли глаза, пытаясь урезонить мысли и надышаться свежим воздухом. Священник же отпустил грехи и помолился об упокоении душ по меньшей мере десятка спецназовцев и нескольких гражданских – защитников метро. Он заметил, что всех павших бойцов объединяет одна деталь – ни у кого не осталось оружия. Видимо, его забрали бежавшие из-под земли прямо на врага «дети свободы», чтобы пополнить свой арсенал. С улицы продолжала доноситься стрельба, но уже не оглушала, не била по голове с такой силой, что выбивала всю душу из тела в тесном каменном подземелье. Закончив с обязанностями сана, священник подбежал к своим освободителям.
– Как вы? Целы? – спросил он, пряча за пазуху символ веры – висящий на шее овал в форме космического корабля.
– Вроде да, – проговорил пришедший в себя Платон. – Спасибо за помощь.
– Не спаси вы меня от верной смерти, не смог бы я никому больше помочь. Так что в случившемся есть только ваше геройство. Я же поступаю, как велит долг.
Платон и Лия медленно поднялись на ноги и назвали свои имена.
– Павел, – ответил священник. – Я апостол церкви инопланетных создателей.
– Очень приятно, – ответила женщина. – Наверное, это что-то крутое.
Втроем они вышли на слепящий свет жаркой улицы. Вокруг громоздились стены пятиэтажных домов, а плывущее почти в самой верхней точке неба солнце приветливо освещало любого попавшего под его ласковые лучи. Везде, где мог видеть взгляд, бегали люди с оружием. В отличие от одинаково выглядящих спецназовцев, все на улице были одеты по-разному, в основном в дешевое оборванное тряпье, какое носят бедняки и обитатели метро. Объединяли их всех только красные повязки на рукавах, надетые для того, чтобы избежать огня по своим. В дальних концах расходящихся крестом узких улочек «дети свободы» вели отчаянную стрельбу.
Не задумываясь об опасности попасть под шальную пулю, Платон с Лией сбросили холодные мокрые полушубки и повернулись в сторону солнца. Их трясущиеся от озноба тела покрылись тысячами мурашек, тоже пытавшихся согреться. Страх от прошедшего кошмара был намного сильнее страха от гипотетического ранения или чего-то подобного. Посреди восставшего города они приходили в себя.
– Над всей Селинией безоблачное небо! – кричал в рацию сидевший у выхода из метро повстанец. – Повторяю код к атаке…
В этот момент Лию с Платоном и примкнувшим к ним Павлом заметили ближайшие мятежники и стремительно окружили, направив на них автоматы. Не все видели беглецов на станции метро, поэтому трио странных, появившихся из ниоткуда людей вызвало опасение. В погрузившемся в хаос городе с ними могли расправиться без суда. Посреди наполнившей улицы стрельбы казалось, что следующий выстрел непременно раздастся из направленных на них автоматов.
Зажатая в каре троица беглецов вынуждена была поднять руки и зажмуриться в ожидании скорой расправы, но вместо выстрелов послышались вопросы.
– На этих нет повязок, – воскликнул кто-то из толпы, перекрикивая грохот стрельбы. – Что с ними делать?
– Вроде я видел их на станции, – ответил другой.
– Отставить! – крикнул знакомый голос. – Эти свои. Разойтись по позициям!
Разноликие повстанцы рассредоточились дальше по улице, и перед тремя спасшимися людьми возникла фигура начальника станции.
– Долго вы там, – с солдатским юмором сказал он, но потом вспомнил, что гражданские лишены великого дара понимать эту возвышенную иронию и добавил: – Ничего личного, я просто следовал инструкции. На мне лежит ответственность за сотню вверенных мне людей.
– Ничего страшного, – якобы небрежно бросила Лия таким тоном, что начальник едва не провалился со стыда сквозь землю, обратно на свою затопленную станцию.
На нем были кожаная куртка с красной повязкой на рукаве и черная фуражка. В руках лежал поднятый с трупа спецназовца автомат. Увидев, куда направлены взгляды собеседников, он уточнил:
– Мертвым оружие уже ни к чему, а нам пригодится. Кстати, вот вам красные повязки – символ нашего сопротивления. Повяжите на руки, чтобы не попасть под дружественный огонь.
Охваченный жаром сражения, он разглядывал далекую позицию врага и уже хотел бежать туда, но был остановлен вопросом Лии.
– Я не понимаю, вы защищаетесь или атакуете?
– Мы отбили их подлое нападение и согласно подготовленным заранее инструкциям, будучи полностью раскрытыми, вынужденно поднялись из метро и от безвыходности положения устроили заранее оговоренную атаку.
– Разве это не самоубийство? – горланил Платон, вздрагивая от звуков стрельбы.
– Вообще-то противник действительно многочислен и считает, что гораздо сильнее нас. Но мы надеемся, что низшие чины полиции, унижаемые так же, как и обычный народ, перейдут на сторону восстания. И мне начинает казаться, что это работает. Уже поступил сигнал, что полицейские из ближайшего участка не стреляют по нам, а наоборот, вяжут на руки красные повязки.
– А как же армия? – прокричала Лия.
– С этими уже посложнее. – Бывший начальник станции, а теперь лидер отряда склонился к ее уху, чтобы докричаться. – Верные псы государства, никогда его не предадут. Придется нам пролить кровь.
В этот момент шальная пуля убила пробегающего мимо повстанца, создав в его голове одну лишнюю, не предусмотренную эволюцией дырку. Служитель господа сразу же бросился к упавшему, читая молитву и пытаясь отпустить как можно больше грехов, пока душа отходит от тела.
Оставшиеся пригнулись, будто над ними резко опустилось небо. Для подстраховки они прикрыли головы руками, будто спасаясь от ненастья, от налетевшей свинцовой бури.
– А что случилось с соседней станцией? – крикнула Лия. – Там остался наш сын!
– Хорошо, что напомнили. На первую сигнальную ракету они не ответили, сейчас выпущу вторую.
Глава отряда сопротивления достал из кармана штанов толстый короткий пистолет, больше похожий на игрушку-переростка, вставил в него странный, напоминающий батарейку патрон и направил дуло в небо. Не успели путники заткнуть уши, как раздался тихий хлопок, и со свистом горящего пороха вверх метнулся красный, ярко светящийся метеор. Он взлетел примерно на километр и был заметен даже при ярком солнечном свете.
Платон с Лией не знали, чего после этого ожидать, но боец указал рукой в сторону соседней станции метро, и вскоре небо в том направлении озарил похожий красный болид.
– Отлично! – крикнул бунтовщик. – Значит там кто-то выжил. Долго же они не выходили на связь. Согласно инструкциям, по одному из отрядов каждой станции метро должны встретиться у здания правительства. Если вашему сыну тоже об этом скажут, то он проследует за соответствующим отрядом.
– Значит нам надо встретиться с ним у этого здания, – уточнила Лия, искоса посмотрев на возвышающегося над городом гиганта с человеческим силуэтом. – И за кем нам идти?
– За мной. Я поведу группу под названием «Иерихон». Судя по планам, их соответствующая группа будет называться точно так же, и у здания правительства мы объединимся. Так что, если хотите увидеть сына, не отставайте от меня. Заботиться я о вас не буду и безопасность не гарантирую. На этом все. Ладно, народ, слушай мою команду!
Последние слова он адресовал своим товарищам по оружию, моментально позабыв о существовании двух скромных жителей Фрибурга, случайно попавших в нарастающий вихрь восстания. Они и глазом не успели моргнуть, как единственный знакомый мятежник скрылся за спинами прочих бойцов, принимавших его приказы. К тому моменту среди бежавших из подземелья уже не оказалось стариков и детей – их расселили в ближайших домах. На улицах остались все способные носить оружие, парни и девушки, мужчины и женщины, а благодаря целому отряду павших спецназовцев, убойного вооружения теперь хватало на всех. Самые крупные и ловкие бойцы завладели мощными автоматами, остальным же достались их старые пистолеты. Около сотни вышедших из метро человек разделились на пять-шесть отрядов с разными целями во всех уголках города. К ним присоединились разрозненные группы горожан, до этого прятавшихся в своих квартирах, а теперь присоединившихся к бунтовщикам и увеличивших их численность в несколько раз. С серьезными лицами красноповязочники слушали приказы и по команде бросались врассыпную, как при игре в салки. Пестрый хаос, мельтешащий перед глазами Платона и Лии, объединяли только красные тряпки на рукавах. Чтобы в будущем не попасть под огонь своих, путники тоже обвязали повязками плечи и помогли священнику закрепить красную ткань поверх рукава черной рясы.
Отвернувшись от начальника нужного им отряда, они уже не могли найти его вновь посреди моря снующих всюду повстанцев. Словно играя в наперстки, те пытались запутать наблюдателей, рассредоточиваясь в разных концах переулков. Одна группа женщин и юношей собралась быстрее всех и, судя по разговорам, побежала в сторону перешедшего на их сторону полицейского участка, чтобы организовать там пункт обороны. Другие группы разбегались к подобного рода целям, и, когда плотность людей уменьшилась, взгляд Лии наконец ухватился за лидера отряда, обещавшего привести их к Альберту.
– Видишь, куда он пошел? – уточнила она у Платона, на всякий случай показав в нужном направлении пальцем.
– Да, держимся позади, и очень прошу тебя, будь аккуратней, не высовывайся из-за моей спины.
Лия была по своей природе более активной и инициативной, чем ее муж, поэтому уязвлено буркнула что-то в ответ и направилась вслед за нужным им отрядом бок о бок с Платоном, не давая ему полностью закрыть себя телом. Священнослужитель Павел хотел отпустить грехи как можно большему количеству павших созданий, но не мог оказаться во всех районах города одномоментно. Шесть отрядов направились по трем лучам переулка, но далее они должны были пойти в разные части города, поэтому самопровозглашенному капеллану пришлось выбрать для себя что-то одно. Конечно, он стал держаться возле двух своих новых друзей. Так началась их короткая вылазка по наполненному стрельбой и криками раненых городу.