бов возвышались вдали, а чуть ниже виднелись пыльные дороги с многочисленными всполохами пожаров. Улица полнилась солнечным светом, и часть его доставалась в том числе этой комнате.
– Сюда попал один из снарядов, – войдя последним, объяснил Павел. – И смотрите, кусок стены отвалился таким образом, что образовалось подобие лестницы.
Действительно, по обломкам на самом краю здания, на высоте трехсот метров над землей можно было спуститься ниже. Самая опасная в мире лестница была и самой красивой и живописной. Весь город лежал как на ладони, и даже виднелись далекие пригороды и зеленеющие холмы за частоколом едва заметных заводских труб.
– Но это не спуск на улицу. Только на один этаж вниз, – удивилась Лия.
Она плыла как в тумане, но всеми силами пыталась прийти в себя и старалась поучаствовать в разговоре, используя машинально вылетающие слова.
– Да, на один этаж, – гордо ответил Павел. – Нам этого хватит.
Вопросов у всех было множество, но вместо споров на фоне скорого обрушения они доверились неожиданному проводнику. Начался осторожный спуск вниз по импровизированной лестнице. Кругом грохотали взрывы, и здание все сильнее шаталось, создавая дополнительную сложность для беглецов. Стоило голове закружиться в момент спуска по самому краю, и ноги подкосятся на колоссальной высоте. Легко было упасть. Первым полез бывший священник, уже раз поднявшийся здесь и знавший некоторые тонкости этого места. Собравшиеся вокруг небоскребы с интересом наблюдали за попыткой пятерых людей спуститься по самому краю здания без защитных поручней и страховки. Но немногие окружающие высотки дотягивались макушками до семидесятого этажа – большинство из них было ниже. И чем дальше от здания правительства они находились, тем ниже строились, образуя высокий бетонный остров посреди глади огромного города.
Платон и Лия заметили это, еще когда только въезжали в Александрию, – плавный рост зданий ближе к центру, словно единый рельеф с венчающей всё высоткой-атлантом. Если бы им тогда сказали, что не позднее чем через один солнечный градус им придется лезть по краю этого здания, они бы здорово удивились. А теперь аккуратно спускались по обломкам стены, держась руками за всевозможные бетонные выступы, и старались не смотреть вниз.
Разлом был на самом углу здания, поэтому спускающимся предстояло повернуть на девяносто градусов. Место было наиболее опасным – с двух сторон зияла пропасть, на дне которой кипела война. Павел первым спустился на этаж ниже и протянул руку Лие, придерживаемой сзади Платоном. За ним двигалась Анжелика, страхуемая Альбертом. Для надежности бывший священник закинул наверх кошку на веревке, чтобы в случае чего за нее можно было ухватиться. Когда путники миновали опасный поворот, он указал на трубу, идущую из наружной стены в сторону соседнего небоскреба:
– Вот единственное место, куда мы можем успеть.
Едва он это сказал, как здание содрогнулось и начало клониться в сторону, как слишком сильно качнувшаяся кегля. Платон с Лией успели заскочить на нижний этаж и схватили за руку потерявшую равновесие Анжелику, а Альберта спасла та самая веревка, за которую он машинально ухватился, повиснув в воздухе. Спасение могло оказаться бессмысленным, и никто не спешил радоваться, дожидаясь, что же последует дальше. Здание отклонилось на добрый десяток градусов, и не было сомнения, что оно упадет. Но, ненадолго замерев в самом крайнем положении, оно медленно вернулось обратно, давая беглецам второй шанс. Они сразу же помогли Альберту забраться внутрь, ухватив его за лямки висящего на спине рюкзака. Все пятеро оказались на нужном им этаже.
– Видите эту гибкую трубу? – Павел показал на нее пальцем через успешно пройденную дыру в стене. – По ней осуществляется доставка продуктов из здания снабжения через дорогу. Это вон тот высокий небоскреб, прямо перед нами.
– Мы реально можем попасть в него? – закричал Платон.
– А почему нет? Смотрите, какое широкое отверстие. Любой человек через него пролезет.
– В любом случае выбора у нас нет. Здание вот-вот рухнет. – Лия выразила общее мнение. – А где факел?
– Упал вниз, пока я спускался, – отрапортовал Павел, ни чуточки не смутившись. – Нам он не нужен, труба, вот она, через пару комнат от нас. Быстрее.
Он бросился в темноту коридора, и все, держась за руки, последовали за ним. Успевшие привыкнуть к свету глаза наткнулись на стену тьмы, но отыскать нужную комнату в столь экстремальной ситуации не составило большого труда. Павел помнил, в какой стороне находится лифт, из которого он вышел, и поворачивать туда не следовало. Вдобавок ему помогало ориентирование на местности, ведь, пролезая по обломкам стены, находящейся в буквальном смысле снаружи здания, он увидел, откуда примерно отходит труба. Поэтому без проблем, даже не пользуясь потускневшим и почти бесполезным фонариком, нашел нужное помещение. Все остальные прибежали за ним.
Задыхающиеся от густого дыма путники внезапно для себя почувствовали сильный запах еды. Они оказались посреди огромного склада, набитого всяческими деликатесами. Как жалко, что в темноте глаза не могут ничего разглядеть! Зато усиливается работа остальных органов чувств, в том числе обоняния и, как следствие, голода. Вдыхая вкуснейшие ароматы, уставшие люди осознали, насколько они голодны. Уже несколько десятков километров они не ели ни крошки. С того далекого завтрака под землей, самого обычного приема пищи, в момент которого никому не могло прийти в голову, что для многих жителей метро он окажется последним в жизни. Теперь же, натыкаясь на коробки с аппетитной едой, наступая в кастрюли с морепродуктами, пачкая ноги икрой, они оказались между молотом и наковальней, чувствовали, как внутри борются два желания – поесть, набросившись на бессчетные яства, или же спастись от обрушения здания, продолжив бежать вперед, не отвлекаясь на искушение.
– Смотрите, сколько еды! – воскликнула Лия, идущая, как и вся группа, наощупь. – Ну точнее, принюхайтесь.
– Не останавливаемся, – скомандовал Павел. – Это лишь пункт приема. А полноценной склад продовольствия находится в соседнем небоскребе.
– Надо успеть до него добраться! – попытался материализовать свои желания Платон.
После очередного хлопка на одном из нижних этажей они добежали до трубы снабжения. Они потеряли счет расстоянию и могли ориентироваться только по взрывам, гремящим с поразительной регулярностью.
– Эти армейские ребята очень пунктуальны, – сказал Альберт. Его силуэт слабо угадывался в темноте. – По паузам между их выстрелами можно сверять хронометры.
Но Платону некогда было замечать иронию или какие-то шутки. Он вдруг представил, как сын решит погеройствовать перед девушкой и пропустит ее вперед, а сам полезет последним и с высокой долей вероятности останется в руинах этого здания навсегда. Поэтому заботливый отец первым затолкал сына в трубу, когда все пятеро собрались возле нее.
– Давай, ты первый! – рявкнул он Альберту и, чтобы предотвратить джентльменские препирательства и возвысить его в глазах девушки, добавил: – Здесь у нас никаких сюрпризов уже не будет, но неизвестно, что ждет нас в соседнем здании. У кого хватит храбрости полезть туда первым?
От этих слов Альберт покраснел, но темнота в этот раз оказалась полезной, никому этой слабости не показав. Наивный парень повелся на хитрые слова отца и, желая покрасоваться перед Анжеликой, первым полез в трубу, содрогаясь от каждого взрыва. Довольный Платон хотел подмигнуть Лие, но, не видя ее глаз, просто заботливо взял за руку. В ответ она его с благодарностью ущипнула. Как только сын заполз в узкий проход между зданиями, настал и ее черед. Поцеловав невидимые в темноте губы, Платон помог жене забраться внутрь трубы и дождался, пока она продвинется немного вперед.
– Теперь ты, – раздались слова Павла.
– Ну уж нет, – ответил Платон. – Хватит с тебя геройств. Давай лезь. Я и шага не ступлю, пока ты не окажешься в трубе.
Он сказал это с такой яростью, что бывшему священнику ничего не оставалось, как ползти следующим. Его побелевшая от мраморной пыли ряса мелькнула в черной дыре посредине стены. Гибкий канал снабжения сотрясался от взрывов и немного отошел от стены, пустив внутрь скромные лучи света.
– Теперь ты! – крикнул Платон девушке.
Он чертовски хотел пойти следующим, чтобы, не дай бог, не умереть и не оставить Лию и сына одних, но приличия требовали от него пропустить Анжелику вперед.
– Нет, я боюсь! Там очень узко и темно! – к счастью для Платона, ответила девушка.
Он не стал ее уговаривать и первым бросился в трубу, вслед за любимой семьей. Может быть, он тоже боялся тесного пространства и темноты, но никакие страхи не могли помешать пойти вслед за родными людьми. Здание уже трещало по швам и, наверное, даже начало оседать на взорванных снизу опорах, но гибкая труба продолжала растягиваться, оставаясь прибитой к стене, и не позволяла вдоволь прочувствовать весь ужас нахождения в эпицентре самого колоссального обрушения за всю историю человечества. По крайней мере с момента Великого разлома.
Анжелика осталась одна в чужом месте. Ее одолели сразу три всадника ужаса – кромешная тьма, непроглядный дым от охватившего дом пожара и пелена горьких слез, вызванных ненавистью к себе и своему глупому страху войти в черный проход. Одно крохотное отверстие, дарующее спасение. Один шаг, и ты на свободе. Один непозволительный страх, и ты мертва.
Пищепровод уже так сильно отошел от стены, что лучи света пробивались в комнату, показывая, насколько она задымлена. Внезапно из темноты пугающей трубы показалась рука Платона. Этого маленького движения было достаточно, чтобы привести Анжелику в чувство. Воспользовавшись последним спасительным шансом, она ухватилась за эту руку и влезла внутрь своих личных кошмаров. Вопреки ее ожиданию смерти, страхи сразу же развеялись, не причинив девушке никакого вреда. Вместе с ее движением вперед они расступались, и даже если казалось, что она обязательно задохнется и умрет внутри узкой трубы, то это случится в каком-нибудь другом ее месте, а не там, где она была сейчас. Ведь вокруг нее был простой подвесной тоннель. Да, тесный, да, темный, но не желающий девушке зла. Внутри него, в отличие от пугающих далей, все было спокойно и безопасно. Она так и продвигалась за Платоном, чувствуя, как ее фобии остаются позади либо ждут впереди. Страхи жили везде, кроме того волшебного места, где она находилась. Повторяя про себя: «Где я, там безопасно», – Анжелика проползла все пятьдесят метров, отделявших одно здание от другого. Она так сильно увлеклась борьбой с собственными кошмарами, что не заметила, как дальний конец трубы, в который она совсем недавно боялась залезть, уже полностью оторвался от небоскреба-атланта и полетел вниз. Тело девушки дернулось вслед за ним, но схватившие ее сильные руки не позволили ей упасть вместе с кишкой пугающего монстра, коим ей казалась труба. Вся конструкция полетела на лежащую внизу улицу, не издав никакого звука.