– Аж мурашки по коже, – сказала Лия.
Максимально приметный красный кабриолет остановился в сотне метров от входа.
– Ладно, если они захотят нас поймать, то мы пустимся наутек. Охранники не станут тратить свое расстояние, так что нам ничего не грозит, – сказал Платон.
Они принялись изучать обширные пространства тюрьмы, но в толчее красочных зданий и аттракционов не смогли разглядеть ничего. Тяжело было привыкнуть к такому плохому зрению.
– Ты что-нибудь видишь? – спросила Лия.
– Нет.
Они подъехали ближе и вновь попытались рассмотреть тюрьму, но им вновь это не удалось. Красный кабриолет совершил еще несколько нерешительных подъездов к воротам, как вышедший из дикого леса зверь, принюхивающийся к цивилизации и пугающийся любого шороха. Но поводов для беспокойства не было, и даже ворота оказались слегка приоткрыты.
– Подозрительно, – сказал Платон, но не перестал подъезжать ближе.
В конце концов они подкатили к парадному входу. Не встретив охранников, старик вышел из кабриолета и настежь открыл ворота. Тяжелые стальные створки с трудом поддавались, и пришлось наваливаться на них всем своим весом. Для надежности Платон закрепил их специальными фиксаторами у стен, потом вернулся за руль, и машина въехала во внутренний двор.
По спинам путников бежала зябкая дрожь. Они не могли и представить, что придется добровольно наведаться в самую страшную в мире тюрьму. Сильнее всего пугали скрипы и шорохи, явно обозначающие присутствие людей. А потом раздался крик, и Платон с Лией от испуга подскочили на сиденьях автомобиля. Их руки тряслись, а сердца колотились, как у спринтеров, будто пытаясь сбежать из этого опасного места.
– Помогите! – повторился крик.
Охранников нигде не было, поэтому зов о помощи адресовался именно новоприбывшим – двигатель «Норд Шеви» рычал слишком громко для такого тихого и страшного места, выдавая присутствие гостей.
– Вариантов нет, – сказал Платон Лие.
Они оставили автомобиль неподалеку от въезда и осторожно ступили на твердую землю, непривычную после долгой поездки. Их ноги отекли и не желали слушаться, но после нескольких шагов пришли в норму.
– Кажется, звук был оттуда, – шепнул Платон и показал в сторону самого высокого аттракциона.
Оборачиваясь по сторонам, они направились к безумным горкам. Когда крик повторился, путники уже петляли между высокими стальными лесами, держащими аттракцион. Убедившись, что идут в правильном направлении, они ускорили шаг и вскоре увидели перед собой длинную ровную полоску рельс у самой земли и посадочную площадку, на которой стояла вагонетка с сидениями для нескольких человек. На самом первом ряду находился привязанный к железному поручню человек в полосатой тюремной форме, очень старый на вид. Его худое, как у скелета, лицо казалось безжизненным.
– Вы Шпильман?
– Нет. Помогите! – взмолился он, глядя прямо в глаза путников. – Выключите эту машину!
– Вы знаете, где его найти?
– Потом! О господи, прошу вас, скорее!
Платон с Лией подбежали к каретке и попытались вытащить заключенного, но стальная цепь, которой он был прикован к поручню, не поддавалась.
– Нет, не надо меня вытаскивать! – кричал он немощным голосом. – Вы не успеете до нового запуска! Найдите пульт управления и выключите аттракцион!
Путники испуганно оглянулись по сторонам. Они сами уже были старыми и дряхлыми, с трудом передвигали ноги и не могли спасать людей направо и налево. Слыша стоны пленника, они еще сильнее паниковали и мешкали. Наконец намного позже, чем следовало, они нашли пульт управления в небольшой будке в десятке метров от места старта.
– Скорее! Если не успеть до начала нового круга, то его нельзя будет прервать!
Не совсем понимая незнакомца, Платон и Лия тем не менее отчаянно пытались ему помочь и уже даже нашли нужную кнопку со словом «Стоп». Быстро нажав на нее, они подняли глаза и увидели, что за несколько мгновений до этого аттракцион успел начать новый убийственный круг.
Старые рельсы душераздирающе завыли от трения ржавых колес. Вагонетка рванула с места, сопровождаемая криками несчастного старика, словно она питалась человеческим страхом. И чем выше была скорость, тем истошнее становился вопль. Каретка обдала ветром Лию с Платоном, проносясь мимо них на подъем – один из многих причудливых завитков извращенной железной дороги. Настоящая машина для издевательств и самое надежное средство казни в одном флаконе грохотало молотящими друг о друга упорами и балками, на которых держалось. Эта конструкция с несущейся по ее извилистому пути вагонеткой не дарила ни счастья, ни радости, ни даже спокойствия, она дарила только расстояние, а вместе с ним смерть.
– Какой безумец мог такое изобрести?! – поразился Платон.
– Спокойно. Все-таки это тюрьма, – пробормотала Лия.
Несмотря на первое замешательство, путники не теряли оставшиеся метры зря, посвятив их поиску возможностей отключить аттракцион прежде, чем закончится круг. Они нажали все кнопки и даже нашли провод электропитания, оборвали его и обесточили пульт управления. Издевательски праздничные огни вокруг площадки для старта погасли, но вагонетка с единственным пассажиром продолжала нестись в неистовой жажде закончить свой круг. Она взлетала на подъемах и резко срывалась на спусках, один раз даже совершив в воздухе мертвую петлю. Пролетая вниз головой, старик замолчал – он больше не хотел или не мог кричать. В воздухе теперь безраздельно царил только грохот старой конструкции, не рассчитанной на столь долгий срок эксплуатации. Ржавые столбы и надтреснутые перекладины вызывали тревогу за устойчивость шаткой горки, но она справилась с новым кругом. К сожалению.
Платон с Лией вернулись к стартовой зоне – единственному прямому участку аттракциона, проходящему по самой земле. В этом месте никакие балки не возвышались над головой, поэтому и упасть ничего не могло. Они спокойно ждали возвращения старика, чтобы сообщить ему хорошую новость об отключении безумных горок. После целого километра взлетов, падений и мертвых петель вагонетка докатилась до посадочной площадки. Путники сразу же подбежали к пассажиру, чтобы справиться о его самочувствии и попытаться освободить от пут. Но не успели они дотронуться до незнакомца, как в ужасе отпрянули.
– Боже, он мертв! – закричала Лия.
Несчастный старик держался на сидении только благодаря цепям. Его голова неестественно запрокинулась, а глаза были открыты и смотрели стеклянным взглядом, каким может смотреть только смерть.
– Вот почему он так сильно боялся новых кругов, – тихо сказал Платон.
– Мы не успели остановить…
– Дорогая, мы сделали все, что могли, – попытался успокоить ее муж. – Нам своих бед хватает, так что не будем отвлекаться на чужие.
Расстроенные, они отошли на несколько метров к стоящей в одиночестве лавке и обессиленно повалились на нее. С возрастом даже простые движения давались с трудом, а они только что бегали между зарослями столбов, удерживающих рельсы на высоте. Неудивительно, что так сильно устали. Они пытались спасти старика, но в итоге лишь записали очередную смерть на счет творившегося вокруг них безобразия. Им оставалось лишь утешать себя тем, что кошмар этот, скорее всего, сотворился бы, даже останься Платон с Лией во Фрибурге. Они просто путешествовали по миру, были невольными зрителями всех ужасов жизни. Они пытались утешать себя тем, что присутствие рядом с бесчинством не делает тебя соучастником. На душе становилось чуть легче.
– И где искать Шпильмана? – спросила Лия, положив голову на плечо Платона. – Может, его уже постигла судьба этого несчастного, и мы зря проделали такой длинный путь?
Они огляделись по сторонам. Заезжая в эту тюрьму-луна-парк, они уже успели заметить разные мелкие карусели по сторонам от главной чудовищной горки, но только теперь, при внимательном рассмотрении, оказалось, что к ним привязаны люди – к разным пластмассовым зверям, бегущим по бесконечному кругу, к люлькам, крутящимся вокруг ромашки, словно они растения, которые надо вращать, чтобы вырастить. Но людей это, к сожалению, убивает. Все здесь являлось безумным орудием казни.
– Так заключенные отбывают свой срок, – сказал заупокойным тоном Платон. – Это же тюрьма. Каждого приговаривают к определенному расстоянию. Вот они и должны его отбыть.
– Никто не шевелится, – сказала Лия. – Неужели это все смертники?
– А ты видишь охранников? Некому выключить аттракционы. Эти люди не должны были умирать.
– Мне страшно.
– Надо узнать о судьбе Шпильмана и выяснить, куда все подевались.
Но для начала Платон и Лия отдохнули на лавке, как и подобает людям их возраста. Придя в себя, насколько это возможно, они поднялись на ноги и побрели мимо каруселей к стилизованному под сказочный за́мок зданию. Запах стоял ужасный, соответствующий десяткам мертвых тел, разлагающихся под солнцем на тихо крутящихся аттракционах. Пустые серые лица с запавшими щеками и глазами больше не выражали эмоций, разве что едва уловимую радость, которая приходит к каждому в момент сладостного избавления от самого чудовищного кошмара и символизирует собой момент перехода между жизнью и смертью. Все эти прикованные к лошадкам-сидениям заключенные казались находками древности посреди необычных раскопок, а ведь еще недавно они были живыми людьми и могли ответить на некоторые вопросы, например, где найти Шпильмана.
– А вдруг он среди них? – расстроилась Лия. – Мы ведь не знаем, как он выглядит.
– Если молва о нем хотя бы наполовину верна, значит он действительно хитрый и изворотливый чародей, а значит должен остаться в живых, – бодрился Платон. – По крайней мере, есть такой шанс.
Обходя мертвые карусели, они зашли в тыл стоящим в центре тюрьмы горкам и оказались прямо у парадного входа в замок с синими башенками и силуэтами драконов на стенах. Возле узорчатой дубовой двери виднелась замазанная краской надпись, но благодаря вдавленным в стену буквам она читалась на солнце: «Замок принцессы». А чуть ниже висела выглядящая гораздо ярче и представительнее табличка с нанесенным трафаретом названием «Администрация тюрьмы».