— Вы решили, что он плох?
— Речь идет о социальной значимости вашего изобретения. Мы мыслим в рамках всей страны, нас заботят общественное благосостояние и терзающий нас в настоящий момент ужасный кризис, который…
— Так хорош риарден-металл или плох?
— Если рассмотреть настоящий вопрос под углом вселяющего тревогу роста безработицы, который в настоящее время…
— Так значит, он хорош?
— Во время отчаянного дефицита стали мы не можем позволить себе дальнейшее увеличение производства сталелитейной компании, выпускающей слишком много продукции, потому что она в таком случае вытеснит фирмы, производящие слишком мало, что приведет к нарушению стабильности экономики, что в свой черед…
— Вы намереваетесь дать ответ на мой вопрос?
Посетитель пожал плечами:
— Оценки всегда относительны. Если риарден-металл плох, он представляет для общества физическую опасность. Если же хорош — социальную.
— Если вам есть, что сказать мне о физической опасности, которую может представить риарден-металл, выкладывайте. Остальное можно опустить. Сразу же. Я не понимаю этого языка.
— Но вопросы общественного благосостояния, конечно же…
— Оставим эту тему.
Посетитель, казалось, пребывал в полном смятении, словно его ноги потеряли опору. И через какое-то мгновение он беспомощным тоном спросил:
— Но что же тогда является основной сферой ваших интересов?
— Рынок.
— Что вы имеете в виду?
— На риарден-металл существует спрос, и я намереваюсь удовлетворить его в полной мере.
— Но не является ли понятие рынка чем-то гипотетическим? Реакция общества на ваш металл не обнадеживает. За исключением контракта с «Таггерт Трансконтинентал» вы не имеете других крупных заказов…
— Хорошо, раз публика, по-вашему, не интересуется моим металлом, что же вас беспокоит?
— Раз публика не интересуется им, вы понесете крупные потери, мистер Риарден.
— Ну, это уж моя забота, а не ваша.
— Но если вы проявите хоть какое-то стремление к компромиссу и согласитесь подождать несколько лет…
— Почему я должен ждать?
— Но, по-моему, я дал вам понять, что Государственный научный институт не одобряет появления риарден-металла на металлургической сцене в настоящее время.
— Почему ваше мнение должно интересовать меня?
Гость вздохнул:
— Вы — трудный человек, мистер Риарден.
Предвечернее небо темнело, обретало плотность за стеклами окон. Фигура посетителя расплывалась кляксой среди резких, прямых плоскостей мебели.
— Я согласился принять вас, — проговорил Риарден, — потому что вы сказали, что намереваетесь обсудить со мной крайне важный вопрос. Если это все, что вы можете сказать, то прошу меня извинить. Я очень занят.
Посетитель откинулся на спинку кресла.
— Насколько я слышал, вы потратили на разработку риарден-металла десять лет. Во сколько она вам обошлась?
Риарден поднял взгляд: он не понял смысла этого вопроса, однако в голосе Поттера читалось явное намерение; голос его сделался жестким.
— В полтора миллиона долларов, — проговорил Риарден.
— И сколько вы хотите за него?
Риарден невольно сделал паузу. Он не верил своим ушам. И, наконец, негромко переспросил.
— За что именно?
— За все права на риарден-металл.
— На мой взгляд, вам пора убираться отсюда, — проговорил Риарден.
— Ваша позиция ничем не оправдана. Вы — бизнесмен. И я делаю вам предложение. Назовите свою цену.
— Права на риарден-металл не продаются.
— Я уполномочен предложить вам крупную сумму. В правительственных масштабах.
Риарден сидел, не шевелясь, только на скулах его ходили желваки; однако взгляд оставался безразличным, если не считать едва заметное любопытство.
— Вы бизнесмен, мистер Риарден. И от таково предложения вы не имеет права отказываться. С одной стороны, вы крупно рискуете, вам придется идти против неблагоприятно настроенного общественного мнения, вы вполне можете потерять все вложенные в риарден-металл деньги до последнего пенни. И мы могли бы избавить вас от риска и ответственности, вы сорвете крупный куш, причем без задержки и куда в большем размере, чем сумеете получить от продаж в ближайшие двадцать лет.
— Насколько я понял, Государственный научный институт представляет собой научное, а не коммерческое заведение, — проговорил Риарден. — И чего же вы так убоялись?
— Вы прибегаете к некрасивым и лишним словам, мистер Риарден. Я пытаюсь вести наш разговор в дружеских тонах. Вопрос крайне серьезный.
— Я начинаю понимать это.
— Мы предлагаем вам открытый чек… на неограниченную сумму. Чего вы еще хотите? Называйте свою цену.
— Продажа прав на риарден-металл не является темой для обсуждения. Если у вас есть еще, что сказать, говорите, и до свидания.
Посетитель посмотрел на Риардена недоверчивым взглядом и спросил:
— Чего вы хотите?
— Я? О чем вы?
— Вы занимаетесь бизнесом для того, чтобы делать деньги, не так ли?
— Так.
— И вы хотите иметь максимально возможный доход, не правда ли?
— Хочу.
— Тогда почему вы хотите вести борьбу еще годы и годы, выжимая какие-то жалкие пенни с тонны проданного металла, вместо того, чтобы сразу получить целое состояние за свой товар? Почему?
— Потому что он принадлежит мне. Вы понимаете последнее слово?
Посетитель вздохнул, поднялся на ноги и проговорил, явным образом подразумевая обратное.
— Надеюсь, у вас не возникнет причин сожалеть о своем решении, мистер Риарден.
— До свидания, — произнес Риарден.
— Полагаю, я должен предупредить вас о том, что Государственный научный институт может выпустить официальное отрицательное заключение относительно риарден-металла.
— Это ваше полное право.
— Такое заключение существенно осложнит ваше положение.
— Вне сомнения.
— Что касается более отдаленных последствий… — гость пожал плечами. — Наше время не любит людей, отказывающихся от сотрудничества. В наше время человеку нужны друзья. А вы, мистер Риарден, не относитесь к числу людей… популярных.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы меня прекрасно поняли.
— Нет.
— Общество представляет собой сложный организм. Решения ждут многочисленные вопросы, подвешенные на тонких нитях. И мы не можем сказать заранее, когда будет найдено решение того или иного вопроса, и какие факторы станут решающими в этом тонком равновесии. Я сказал достаточно ясно?
— Нет.
Сумерки озарились пламенем, вспыхнувшим над разливаемой сталью. Оранжевое свечение, отливающее чистым золотом, легло на стену за спиной Риардена.
Полоса света медленно двигалась по его лбу. Лицо Риардена хранило безмятежное выражение.
— Государственный научный институт представляет собой правительственную организацию, мистер Риарден. Законодательные власти в настоящее время рассматривают несколько биллей, которые могут оказаться принятыми буквально в любой момент. В наши дни бизнесмены находятся в особенно уязвимом положении. Не сомневаюсь в том, что теперь вы меня поняли.
Риарден поднялся на ноги, он улыбался. Улыбался так, словно все тревоги разом оставили его.
— Нет, доктор Поттер, — проговорил он, — не понимаю. Но если бы понял, мне пришлось бы убить вас.
Посетитель подошел к двери, остановился и посмотрел на Риардена взглядом, в котором в данный миг не было ничего, кроме простого человеческого недоумения. Риарден застыл на фоне ползущего по стене светового пятна; поза его оставалась непринужденной, руки покоились в карманах.
— Не скажете ли вы мне, — спросил Поттер, — между нами, просто так, из личного любопытства, зачем вам все это нужно?
Риарден ответил спокойным тоном:
— Скажу. Но вы не поймете. Дело, видите ли, в том, что риарден-металл — добрый материал.
Дагни не могла понять, что именно двигало мистером Моуэном. Объединенная стрелочно-семафорная компания вдруг прислала извещение о том, что не сумеет выполнить ее заказ. Ничего нового не происходило, причин для отказа не было, объяснений ей тоже не предлагали.
Она бросилась в Коннектикут, чтобы лично повидаться с мистером Моуэном, однако единственным результатом визита стала лишь очередная тяжесть, с новой силой навалившаяся на нее. Мистер Моуэн объявил, что прекращает изготавливать стрелки из риарден-металла. И в качестве единственного объяснения сказал, стараясь не смотреть ей в глаза:
— Слишком многие этим недовольны.
— Чем именно? Риарден-металлом или тем, что вы делаете из него стрелки?
— И тем, и другим, как мне кажется… Людям это не нравится… И я не хочу иметь неприятности на свою голову.
— И какие же неприятности?
— Всякие.
— Вы слышали хотя бы об одном-единственном настоящем недостатке риарден-металла?
— Ну, кто может сказать, что верно, а что нет?.. В резолюции Национального совета металлопромышленников сказано…
— Вот что, вы работали с металлами всю свою жизнь. Четыре последних месяца вы имеете дело с риарден-металлом. Неужели вы не понимаете, что ничего более качественного в ваши руки еще не попадало?
Моуэн молчал.
— Вы не понимаете этого?
Он отвернулся.
— Разве вы не можете сказать, что истинно, а что нет?
— Черт побери, мисс Таггерт, я занимаюсь своим делом, и я — человек маленький. Я просто хочу делать деньги.
— И каким, по-вашему, способом их делают?
Однако она понимала, что уговоры бесполезны. Глядя на лицо мистера Моуэна, на его блуждавшие по сторонам глаза, она ощущала себя на шоссе под оборванными бурей телефонными проводами, когда связь прервана и слова превратились в ничего не значащие звуки.
Спорить бесполезно, думала она, и незачем забивать себе голову мыслями о людях, которые не способны ни опровергнуть аргумент, ни принять его.
Возвращаясь поездом в Нью-Йорк, Дагни твердила себе, что мистер Моуэн ничего не значит и ничто, с ним связанное, теперь не имеет значения. Она лихорадочно соображала, где отыскать нового производителя стрелок. Дагни перебирала в уме список имен, стараясь понять, кого можно побыстрее убедить, упросить или подкупить.