книги, которых в его домашней библиотеке не было.
Аттестат зрелости об окончании гимназии. 1920 г.
[НИЦ «Курчатовский институт»]
Книга Т. Корбина «Успехи современной техники». [38]
Победила всё же математика. Великолепно иллюстрированная книга «Успехи современной техники» профессора Томаса Корбина стала настольной и самой дорогой для сердца юного Курчатова.
Одного оглавления достаточно, чтобы у мальчишки начала XX века загорелись глаза:
III. – Источники силы: газовый двигатель 26
IV. – Источники силы: текущая вода 40
V. – Какъ сила передается 51
…
X. – ЖелѢзныя и стальныя суда 116
…
XIII. – Какъ приготовляются большiя пушки 153
XIV. – Военный суда 161
XV. – Водолазъ 178
…
XVII. – Электрическая тяга 201
…
XXIII. – Измеренiе съ точностью до толщины волоса 286
…
XXV. – Защита отъ огня 315
XXVI. – Завоеванiе воздуха 322
…
XXVIII. – Техника будущаго 343 [38]
Не просто описание, но и смелый взгляд в будущее – и не только техники: «Само солнце, какъ говорятъ намъ астрономы, съ теченiемъ времени охладится, потерявъ свой громадный запасъ энергiи; но по ихъ вычисленiямъ это наступитъ лишь черезъ миллiоны летъ, такъ что до тѢхъ поръ мы можемъ смотреть на солнце, какъ на нечто постоянное. И вотъ спрашивается, нѢтъ ли возможности найти какой-нибудь более действительный способъ захватить и использовать энергiю, непрерывно посылаемую намъ солнцемъ» [38, с. 345].
Не тогда ли и зародился интерес, который привёл Игоря Курчатова к получению энергии из атома и разработке термоядерной энергетики как прямой дочери той, коею щедро делится с нами Солнце?
Глава 3Юность в годину Смуты
Экономический подъём 1910‐х годов в России прекратился с началом Первой мировой войны.
Правда, поначалу почти никто этого не заметил – экономика держалась, а патриотических и ура-патриотических настроений в августе 1914 года было в избытке.
Вера в «малую победоносную» – хотя вслух мало кто её так называл – войну была в Крыму столь же высока, как и в столицах. А в целом полуостров жил без заметных изменений в привычном укладе жизни.
Но события на фронтах довольно скоро изменили эти настроения. Победоносного шествия на «вероломного тевтона», обещанного в воззваниях и манифестах, не получалось. Вскоре война всё-таки начала дотягиваться до мирного обывателя. Кого-то мобилизовали, кого-то отправляли на формирование ополчения. Открывались госпитали для раненых и увечных воинов.
Ну а затем война пришла за всеми – начались резкое подорожание продуктов питания, следующая за ним спекуляция, непременный в этих условиях дефицит.
Вот в такой атмосфере Игорь Курчатов получал своё гимназическое образование.
Просто это нужно себе представить. Есть мальчик, который учится как дышит, легко и радостно вбирает знания, усваивает новый материал без особого труда, немедленно улавливая все взаимосвязи и следствия полученных сведений. Ему больше ничего не надо, этому мальчишке. Разве что ещё знаний, ещё больше, ещё сложнее. Его не интересует то, что происходит вне этой сферы человеческой деятельности. Он – мудрец в башне, учёный в своей лаборатории…
Отшельник? О нет! Вполне нормальный мальчишка, с борьбой и футболом, с друзьями и нехитрыми мальчишескими развлечениями. Но это мальчишка, внутри которого живёт свой Фрэнсис Бэкон, убеждённый, что знание – сила. И ему прежде всего интересно знание – даже когда вокруг все меряется силою…
А тут война, которая неумолимо вгрызалась в сам фундамент государства. И оно всё более раскачивалось, несмотря на наметившиеся в 1916 году успехи на фронтах. Сами эти успехи уже никому не нужны были; они лишь отдаляли исполнение овладевшей обществом идеи свержения беспомощного и, по побеждающему в умах убеждению, безнадёжного правящего режима. Не большевики свергли царя; императора низложили его же собственный высший генералитет вкупе с высшим политическим классом в лице представителей династии, руководства Государственной думы и богатейших промышленников и капиталистов России.
Как водится при политических метаморфозах, во многих местах замерла работа. Курчатовых эти процессы тоже напрямую задевали. В войну услуги землемеров стали мало воспрошены. Землеустроительные работы в усадьбах немецких колонистов, на что Василий Алексеевич подряжался каждое лето, позволяли как-то сводить концы с концами – но не более. А два растущих, учащихся в недешёвой гимназии сына при неработающей жене – это при упавших доходах отца вызывало нешуточное напряжение семейного бюджета.
Игорь стал направляться на работу с отцом. Конечно, приработок был скорее символическим, нежели серьёзным вкладом в бюджет семьи, но никак не лишним. Это была работа, это была ответственность, это была необходимость добиваться нужного результата.
И это было уже не детство.
Тем временем из столиц доносились глухие отзвуки громадных событий. Революция, которую так жаждала российская интеллигенция, которую оплачивали олигархи, а устроили генералы с депутатами, начала расползаться раковой опухолью хаоса и беззакония.
В Крым потянулись первые беглецы – самые умные или самые предусмотрительные. На некоторое время полуостров стал чем-то вроде научной и культурной Мекки для ошалевшей от бурных и кровавых событий русской интеллигенции. Здесь проживали в то время классик русской литературы А.Н. Толстой, писатели В.В. Вересаев, И.С. Шмелёв, Г.Д. Гребенщиков, писатель и драматург К.А. Тренёв, поэт М.А. Волошин, «король смеха» А.Т. Аверченко и «король фельетона» В.М. Дорошевич, первый декан историко-филологического факультета Таврического университета А.Н. Деревицкий, историк искусства Я.А. Тугендхольд, историки искусства Г.К. Лукомский и С.К. Маковский, драматург С.А. Найдёнов и прочие [40].
Потом как-то вдруг появились разнообразные революционные комитеты. Оказывается, в Петрограде свергли Временное правительство и власть захватили Советы. Потом, неожиданно для крымского обывателя, объявились немцы. Про Брестский мир, правда, все знали про оккупацию Украины – тем более, но то, что германские войска 1 мая войдут в Крым, стало для многих сюрпризом.
Немцы вели себя сдержанно, руки тянули больше к хлебу и флоту, нежели к укладу жизни обывателя. Во власть они поставили местный аналог гетмана Скоропадского, усаженного ими в Киеве, – генерал-лейтенанта, бывшего командира 1‐го Мусульманского корпуса Матвея (Мацея) Сулькевича.
Боевой офицер, участник войны в Китае 1900–1901 годов, ветеран Русско-японской войны, он так и остался бы эпизодической фигурой в крымской исторической мозаике (каковой, впрочем, и стал – очень мало людей помнят о нём сегодня), однако его имя оказалось связано с одним из значимых событий в истории полуострова. И в биографии Игоря Курчатова. Ибо именно Матвею Сулькевичу Крым обязан появлением своего университета: это с его подачи краевое правительство приняло 30 августа 1918 года соответствующее постановление.
Первым ректором свежесозданного высшего учебного заведения стал анатом по специальности, но притом энциклопедист, профессор Роман Иванович Гельвиг.
Кроме университета, правительство Сулькевича выделило средства на содержание крупных музеев полуострова, на археологические раскопки в Херсонесе и Евпатории [38]. Получила деньги Карадагская научная станция под управлением А.Ф. Слудского.
А потом немцы ушли – у них случилась своя революция. Вместе с ними ушла не всеми принятая, оппонируемая из подполья, а то и открыто, с оружием в руках, но относительно стабильная власть их ставленников в Крыму. На Крым вновь обрушились накаты революционной аглени. С неизбежными экономическими следствиями – обнищанием, безработицей, инфляцией и прочим, что легко может вспомнить любой житель России, переживший начало 1990‐х годов. С тою лишь поправкою, что в 1918–1920 годах по стране гуляла яростная гражданская война с яростным красным и белым террором.
Угля на полуострове и в Северной Таврии меньше трети от потребных количеств. Жидкого топлива – едва ли половина. За пуд угля требовали 2300 рублей, за керосин – 500 рублей за фунт. Цены же на продукты взлетели до совершенно бесстыдных цифр. При жалованье чиновников VII класса (а это надворный советник или подполковник) в 32 тысячи рублей в месяц фунт муки стоил 400 рублей, фунт мяса 1000 рублей, масла – 2500, десяток яиц 1300 рублей за десяток. Пирожок в столовой стоил 60 рублей! Инфляция вздымалась в голубое безоблачное небо Крыма: за полгода размер прожиточного минимума для семьи из трёх человек возрос более чем в 23 раза! [45, с. 391]
Курчатов (третий справа) на геодезических работах в пригородах Симферополя. 1919 г. [38]
Так что теперь уже речь о вторых рабочих руках в семье Курчатовых зашла всерьёз. И после окончания седьмого класса гимназии летом 1919 года Игорь работает с отцом в землеустроительной экспедиции, подрабатывает на строительстве, зимою – расклейщиком объявлений. Позднее вместе с отцом он трудится на строительстве железнодорожной ветки к Бахчисарай-Бешуйским угольным копям. Подрабатывает на огороде, в деревообрабатывающей мастерской, на консервной фабрике Абрикосовых. И даже воспитателем, точнее, прислугой на всё, в детском доме.
В общем, типичная жизнь разнорабочего на временную, если не сказать спорадическую, занятость. С другой же стороны, впрочем, это – работа мастера на все руки, чья универсальная умелость впоследствии не раз пригодилась в жизни.
А параллельно с работою и учёбою в гимназии в последнем её классе он поступает в вечернюю бесплатную ремесленную школу, организованную статским советником А.Н. Кузьминым – в смутные времена нужнее нужного становится реальная рабочая профессия. По результатам учёбы здесь Игорь получает специальность слесаря. Пусть пока и невысокой квалификации, но уже способного что-то творить с металлом собственными руками.