Похоже, в каноне красоту оценивали только у ближайшего девичьего окружения Гарри, состоявшего из Джинни и Гермионы, вот и сложилась ситуация "на бесптичье и жопа - соловей". Согласен, Джинни из этих двоих, пожалуй, будет покрасивее Гермионы.
Две недели я сидел тихо-тихо, как таракан под тапком. И едва я успел освоиться, едва успел вникнуть в обстановку, наступил день, от которого я с самого начала ожидал неприятностей. День отбора в гриффиндорскую квиддичную команду.
Я не стал украдкой проверять, смогу ли усидеть на своём "Нимбусе-2000". Садиться без малейшей подготовки на скоростную спортивную метлу - всё равно что поехать на болиде "Формулы-1", не умея рулить. Хоть я и в теле Поттера, я пока еще не настолько Поттер, чтобы с лёгкой душой соваться туда, где я наверняка сверну себе шею.
Отбор в факультетскую команду каждый год проводился заново. Это означало, что сейчас я еще не числюсь в команде, даже если всем очевидно, что я там буду. К сожалению, я не мог просто взять и отказаться играть - мне за это житья не дадут, к тому же это нереальный поступок для Мальчика-Который-Выжил. Пришлось идти на отбор, имея в активе только прочитанный самоучитель по полётам, и выжимать из себя всё самое лучшее, чтобы дотянуть до правдоподобной симуляции.
Не хочется и вспоминать, как я там позорился. Оливер Вуд никак не мог поверить, что лучший хогвартский ловец всех времён и народов не в состоянии держаться в воздухе, и отстал от меня далеко не сразу. Вызвали МакГонаголл. Половиной факультета отвели меня к мадам Помфри. Та опросила меня, осмотрела и сказала всё то, что врачи обычно говорят, если сами не знают, что у пациента не в порядке, но при этом его жизни ничего не угрожает - время, время и только время, а также отдых, хорошее питание и вообще будем наблюдать. На всякий случай она напоила меня какой-то гадостью и оставила в медпункте на ночь, но наутро уже отпустила.
На следующий день меня вызвала МакГонаголл и со скорбным лицом снова стала допытываться, что и почему со мной случилось. Я повторил свою байку о дементоре. Она стала горячо убеждать меня, что дементоры так на людей не влияют. Тогда я предположил, что мои головокружения связаны с тем, что я слишком рано стал играть в квиддичной команде - нагрузки, ответственность и всё такое. Она как-то разом утратила горячность и свернула беседу.
Директор не счёл нужным как-либо вмешиваться в эту историю. Хотя мог бы заподозрить, что это у меня из-за шрама.
Ввиду острой нехватки способных ловцов в Гриффиндоре вместо меня в команду взяли второкурсницу Джинни Уизли. Пришлось отдать ей "Нимбус-2000" во временное пользование.
Несколько дней весь факультет смотрел на меня, как на смертельно больного, но мало-помалу всё утряслось. Я ходил на занятия, навёрстывал материал первых двух курсов и выглядел в учёбе не хуже многих. То есть, если сказать по-русски, тянул на твёрдого троечника - а прежде я, похоже, учился на два с минусом, независимо от полученных на экзаменах оценок. Слишком уж радовались преподаватели моим успехам - кроме Снейпа, разумеется.
Рон с Гермионой ругались по десять раз на дню. В каноне это частично отразилось, но чтобы оценить масштабы бедствия, нужно было видеть его своими глазами и слышать своими ушами. Правда, бедствием это было только для тех, кто рядом с ними, а у них самих всё проходило по принципу "милые бранятся - только тешатся". Первой, как правило, начинала Гермиона, никогда не устававшая изводить Рона поучениями, лезть в его дела и придираться у него к каждой мелочи. Со стороны это выглядело так, словно она поставила себе цель любыми способами оказываться в центре его внимания. Рон был проще этих девчоночьих уловок и огрызался на подругу только тогда, когда видел в ней реальную угрозу своим коренным интересам.
Например, когда она пыталась отнять у него "Квидич сквозь века", чтобы всучить ему учебник по трансфигурации. Или когда пилила его за столом, чтобы он ел помедленнее. Но главным раздором у них в последнее время были непростые отношения рыжего мохнатого кота Живоглота и старого облезлого крысюка Коросты - он же Скабберс, он же Паршивец. Живоглот всё время пытался съесть Паршивца, и Рону Уизли это сильно не нравилось. Паршивец был единственной личной собственностью Рона, проходившей по категории предметов роскоши, поэтому потеря крысы была для него ущербом не количественным, но качественным.
Я отлично помнил, что кот крысюка не съест. В каноне эта ветка не зависела от моего попадания в сон, значит, Петтигрю здесь должен уцелеть. Он и здесь до конца учебного года останется приманкой для Сириуса, пока их пути не сойдутся в Визжащей хижине.
Стоп. А как же Клювокрыл? Хагрид держит гиппогрифов где-то в Запретном лесу, их так сразу не разыщешь. Сириус не сможет улететь и его поцелует дементор, а подстроить стычку Клювокрыла с Малфоем я уже опоздал. Прошёл месяц, мы давно откланялись гиппогрифам и теперь учимся вскармливать флоббер-червей. Может, разрулить ситуацию с другого конца?
Если Клювокрыла не приговорят к казни, в тот вечер мы не пойдём к Хагриду. Тогда Петтигрю останется в Хогвартсе, и я не берусь гадать, что ещё может предпринять Сириус, чтобы добраться до него. Как бы не окончилось хуже, чем в каноне.
Допустим, я заранее передам крысюка Сириусу. Тот наверняка убьёт его и не сможет оправдаться перед правосудием. Тогда и Волдеморт не возродится - но может оказаться и так, что Петтигрю сумеет удрать и канон пойдёт по прежнему руслу.
И тут я сообразил, что наличие живого Петтигрю, которого видели трое нас, Люпин и Снейп, в каноне нисколько не помогло Сириусу оправдаться. Блэк всё равно два года был в бегах, пока не погиб в Отделе Тайн, а предатель, великодушно помилованный Мальчиком-Который-Выжил, теми же ногами отправился возрождать Волдеморта.
Канон однозначно показал, что живой крысюк хуже мёртвого и что милосердие - это не всегда хорошо. Нет, хладнокровно убить человека я вряд ли смогу, но я запросто смогу свернуть шею крысе, и это гораздо проще, чем добиться справедливого суда от здешней власти. Я не видел Паршивца в человеческом облике, ничто не мешает мне убедить себя, что это крыса, это просто мерзкая крыса, которых можно и нужно убивать. И вообще это всего лишь мой сон, хотя и очень реальный.
В нашем подъезде на третьем этаже живёт Валерка, мы с ним не самые близкие приятели, потому что он старше меня на два года, но хорошо общаемся. Валерка поступил на биофак, на кафедру зоологии позвоночных, и в прошлом году на летней практике занимался тем, что собирал статистику по грызунам в каком-то отдалённом лесном районе. Он рассказывал мне, как проводил там замеры внутренних гениталий грызунов и как держал на окне открытую банку с недочищенными мышиными черепами, чтобы их добела объели опарыши, а заодно рассказал, как сделать живую мышь мёртвой, не повредив ей ничего нужного для науки. Надо всего лишь резко стиснуть её двумя пальцами там, где её позвоночник присоединяется к черепу, тогда мышь мгновенно умирает от повреждения спинного мозга и остаётся целёхонькой.
А что такое у нас крыса с точки зрения этой процедуры? Правильно, большая мышь.
Несколько дней я выжидал удобный случай, и однажды утром он наступил. После завтрака, когда мы всей комнатой пошли на первый урок, а Паршивец остался дремать на подушке Рона, я сказал парням, что забыл внеклассное эссе к сегодняшнему уроку, что быстренько сбегаю за ним и догоню их.
Вернувшись в спальню, я взял Паршивца в руки. Он, как обычно, не отреагировал никак - наверное, специально, чтобы с ним не играли. Если бы он посмотрел на меня, я еще мог бы засомневаться, но он вёл себя как неживой, и это сильно облегчило мне задачу. Держа его на ладони под передними лапами, другой рукой я одним резким движением стиснул его шею под затылком и ощутил пальцами, как позвоночник отделился от черепа. Крысюк подёргался и обмяк у меня на ладони, он сдох, не успев даже испугаться.
Я уложил крысиное тельце на прежнее место и помчался догонять однокурсников. Моё сердце билось сильно и часто, а в остальном - ничего. Я не осознавал умерщвление крысы как убийство. Бегом догнал парней. Выглядел запыхавшимся, но это было естественно. Пока шли на чары к Флитвику, отдышался, на уроке даже руки не дрожали. Рон только днём обнаружит, что его питомец сдох - крови нет, ран нет, значит, от старости, так и буду его успокаивать. Сразу после гибели крысюк не перекинулся в человека, так, наверное, и останется. А не останется - дознание тут такое, что не разоблачат. Ладно, сдох и сдох, а Волди придётся подождать.
Одним движением пальцев я полностью перекроил канон. Но я здесь не канон отрабатываю, моя задача - узнать, гад Дамблдор или не гад, и гибель Петтигрю ей не противоречит. Так будет даже лучше и быстрее. Если директор не удостоит вниманием дохлую крысу... ну, тут еще бабушка надвое сказала, но если он начнёт усердно расследовать её гибель, тогда он знает о Петтигрю и наверняка гад. Где-то даже жалко, если это выяснится уже через несколько дней - мне здесь не успело надоесть.
Следующей была история магии, на которой я, казалось бы, всё учёл и просчитал. За одним событием напрашивалось другое - сообщить Блэку о гибели Петтигрю, и чем скорее, тем лучше. Тогда он не залезет в замок на Хеллоуин и ничем не подтвердит своё присутствие в окрестностях Хогвартса. А если Блэк уйдёт отсюда куда-нибудь поправлять расшатанное Азкабаном здоровье - надо будет намекнуть, если я его увижу - тогда, возможно, и дементоров от школы уберут.
Но уже после уроков я убедился, что всего не предусмотришь и что человек предполагает, а судьба располагает. Пока нас не было, в спальню пробрался Живоглот, нашёл там тушку Паршивца и вытащил поиграть в гостиную. Когда мы вернулись в общежитие, кот уже так погрыз её и обслюнявил, что ни у кого не возникло сомнений, от чего скончался питомец Рона. Вопрос о гадстве Дамблдора снова подвис, а я оказался виноват, что утром второпях неплотно прикрыл дверь в спальню.
Рон два дня не разговаривал ни со мной, ни с Гермионой. У него язык без костей, для него это целая вечность. Наконец Гермиона нашла к нему подход за нас двоих, и мы пообещали ему следующим летом купить другого питомца, когда окажемся в Косом переулке. На том мы и помирились.