— А вы тоже пишете диплом? — с обаятельно-глуповатой улыбкой спросил Лимек.
— Угу.
— А инженер Петерсен был вашим научным руководителем, верно? — вкрадчиво уточнил Лимек.
Залески молча кивнул. В его глазах мелькнуло легкое подозрение.
— А теперь Петерсен мертв, — жестко рубанул Лимек. — Его лаборатория опечатана, тема закрыта, следствие по делу ведут трискели. И ваши шансы, Залески, на защиту диплома так же малы, как и вероятность сохранить за собой место лаборанта. На вашем месте, Эдек, я бы всерьез озаботился вопросом скорого трудоустройства. А мой наниматель, — Лимек забрал со стола визитку Ксавье и покрутил ее в пальцах, — склонен помнить людей, которые оказали ему услугу. Давно они приходили?
— Кто? — ошарашено спросил Залески.
— Трискели.
— Вчера утром, — выпалил Залески, заворожено глядя на визитку Ксавье.
— Вас уже вызывали на допрос?
Лаборант замотал головой.
— А кого?
— Директора Политехникума, завкафедрой радиоэлектроники и декана факультета кибернетики.
— Значит, скоро ваша очередь... — меланхолично, словно рассуждая вслух, сказал Лимек.
Залески побледнел.
— А при чем тут я? — спросил он, будто оправдываясь.
— Мне-то почем знать? — пожал плечами Лимек. — Об этом надо спрашивать директора Политехникума, завкафедрой радиоэлектроники и декана факультета кибернетики... А спрашивать в «Трискелионе» умеют.
Мысль об этом окончательно отбила у лаборанта всякий аппетит. Сдвинув поднос в сторону, он воровато огляделся, перегнулся через стол и доверительно сообщил:
— Они не опечатали лабораторию Петерсена!
— Вот как? — удивился Лимек, пряча визитку в карман. — И я могу ее осмотреть?
В фойе Политехникума было пустынно и тихо. В углу, под пальмой в кадке, дремал вахтер в фуражке. Лимек и Залески прошли мимо него к лифту и подождали, пока латунная стрелка над кованой дверью доползет до цифры один.
По слухам, в Политехникуме было то ли пять, то ли десять подземных этажей, где размещались секретные лаборатории и проводились исследования по заказу военных. Слухи эти, по-видимому, имели основание — по крайней мере, на панели лифта было с полдюжины таких кнопок, что не нажмешь, пока не вставишь ключ в замочную скважину рядом. Но лаборант, вопреки ожиданиям Лимека, нажал на одну из простых кнопок и повез его на тридцатый, последний, этаж здания. Залески подавленно молчал, задумчиво глядя перед собой, и лишь пару раз начинал беззвучно шевелить губами, будто о чем-то споря с невидимым собеседником.
Глядя на лаборанта, Лимек подумал, что Ксавье прав: Залески и Ленца были чем-то похожи. Их объединяло врожденное лакейство, желание угодить, выслужиться... Только Ленц делал это из тщеславия — прислуживая сильным мира сего, он и себя начинал к ним причислять, а на Залески надо было все время давить, поддерживая его в состоянии если не страха, то этакой зыбкой неуверенности в завтрашнем дне.
Они вышли из лифта в абсолютно безликий коридор, и Залески подвел Лимека к такой же безликой двери с матовым стеклом. На стекле была надпись: «Лаборатория №312. Инженер П.Петерсен».
— Это здесь, — произнес Залески и виновато добавил: — Но у меня забрали ключи.
— Замечательно, — пробормотал Лимек.
Он отстранил лаборанта и осмотрел замок — простейший цилиндровый механизм в дверной ручке, мечта гостиничного вора. Но доставать из портфеля отмычки при Залески было бы несолидно... Лимек вытащил складной швейцарский нож, открыл шило, просунул его в щель между дверью и косяком, отжал язычок и толкнул дверь плечом.
— М-да, — сказал он, очутившись внутри. — Похоже, мы опоздали.
Из лаборатории вынесли все, что не было прикручено к полу или намертво вмуровано в стену. Остался только пустой стол-верстак посреди комнаты, кульман в углу да пустые стеллажи вдоль стен.
— Они все забрали еще вчера. И увезли в больших картонных коробках.
— Это очень полезная информация, — саркастически заметил Лимек.
На стеллажах лежала пыль, очерчивая ровные прямоугольники в местах, где стояли приборы. На стене осталось пятно от тарелки репродуктора. Под ним висела целая гроздь пустых желобов пневмопочты. За верстаком был выпотрошенный стенной сейф с толстой дверцей настежь. Уцелел портрет над кульманом — не казенная литография канцлера Куртца, а любительская акварель, изображающая короля Матиаса в неизменной шляпе-котелке.
— Так чем он все-таки занимался? — спросил Лимек, пройдясь по лаборатории в тщетной надежде найти хоть что-то. Трискели, похоже, даже пол подмели перед уходом.
— Это — военная тайна... — робко проблеял Залески.
— Ну, хватит, Залески, — отмахнулся Лимек. — Одно то, что вы меня сюда привели, тянет лет эдак на пять.
— Я... я не знаю точно всего, — вымучил лаборант, — но, по-моему, они делали на Фабрике радары для башни Сарториуса... или радиозонды. Петерсен постоянно заказывал в отделе снабжения электронные лампы и линии задержки — это такие ртутные трубки для накопления информации.
Лимек подошел к окну и, борясь с желанием закурить, сунул руки в карманы. Отсюда, с последнего этажа Политехникума, открывался вид на парк: посыпанные гравием дорожки, голые черные ветки кустов, скелеты деревьев и неработающий фонтан в окружении пустых скамеек. В мглистой морозной дымке, если приглядеться, можно было увидеть башню Сарториуса — ажурную спираль с принайтованными аэростатами.
— А что Петерсен делал на Фабрике ночью?
— Его часто вызывали. Он тестировал новое оборудование, многие приборы экспериментальные, были сбои, и мастер-наладчик мог позвонить инженеру в любое время суток — нельзя останавливать производство, сами понимаете....
— Как фамилия мастера?
— Кажется, Мёллер...
— Так кажется или Мёллер? — нажал Лимек.
— Я могу уточнить, — встрепенулся совсем было сникший лаборант. — Моя девушка, Магда, она работает в отделе кадров. У нее есть личные карточки всех сотрудников, проходивших по теме этой лаборатории.
Лимек вопросительно выгнул бровь:
— И Петерсена в том числе?
— Ну... да, конечно... — опять съежился Залески.
— А мимеограф в отделе кадров имеется?
— Да, а что?
— Мне нужны копии дел Петерсена и Мёллера, — потребовал Лимек.
— Но это же... — попытался возразить Залески, но Лимек его перебил:
— Это будет вашим первым весомым вкладом в собственное будущее. А может быть, и будущее Магды. — Лимек хищно улыбнулся и, похлопав Залески по плечу, крепко сжал его влажную ладонь: — Думаю, мы сработаемся, Залески. Я позвоню вам на днях...
5
Агенство Лимека находилась в старом, довоенной постройки, обветшалом здании с толстыми стенами из красного кирпича. В этом районе, на восточной окраине делового центра, было много таких домов, уцелевших, но так толком и не отреставрированных после бомбежек. Первые этажи в них отводили под аптеки и писчебумажные магазины, а выше размещались офисы нотариусов и адвокатов, бухгалтерские конторы и аудиторские компании, курсы для секретарей-машинисток, бюро переводов и прочие фирмы и фирмочки, выброшенные на мель волнами большого бизнеса с Маймон-авеню.
По заплеванной деревянной лестнице — лифт, как всегда, не работал — Лимек поднялся на пятый этаж и, миновав «Айру Гринберга, консультации по налогам» и «Мадам Зору, психотерапевта и медиума», толкнул дверь с надписью «Детективное агентство А.Лимека».
— Добрый день, шеф, — сухо приветствовала сыщика Абигайл Фешт, его секретарша, бухгалтер и глас рассудка в одном лице. — Могу я поинтересоваться, где вы были в первой половине дня?
— Привет, Абби, — рассеянно кивнул Лимек, бросив шляпу на вешалку и выпутываясь из пальто. — Конечно, можешь.
Абигайл неодобрительно поджала губы — у нее постоянно было такое выражение лица, будто она вот-вот чихнет. Ей не было еще и тридцати, но Абби искренне считала себя старой девой и старалась держаться соответствующе. Любую фамильярность она расценивала как вызов добропорядочности. А еще Абби красилась хной.
— Есть что-то новенькое? — спросил Лимек, пригладив волосы пятерней.
— Звонил господин Якоби, интересовался ходом расследования. И пришел счет за отопление. Восемьдесят два талера. Это уже за два месяца.
— Так-так... — сказал Лимек. — Передай Якоби, что его супруга чиста, как первый снег, и выставь счет за... ну, скажем, двенадцать часов слежки. По семь талеров в час. И посчитай, сколько я тебе задолжал.
— Шеф, вы собрались дать мне расчет? — скептически уточнила Абби.
— Вот еще! — ухмыльнулся Лимек. — Так легко ты от меня не отделаешься.
— Тогда в чем же дело?
— Вот что, Абби... Не принимай больше новых заказов, хорошо? Я буду плотно занят ближайшие недельки две. А может, и все три...
— О нет! — притворно ужаснулась Абигайл. — И как я все это время буду сдерживать орды клиентов, которые каждый день ломятся в нашу дверь? И что я скажу Якоби, который не сегодня-завтра застукает свою благоверную в постели с мясником?
Ум Абби напоминал арифмометр — такой же точный и холодный; в смысле сексапильности она вызывала у Лимека те же ассоциации, а вот ее попытки острить наводили на мысли об избытке желчи в организме.
— Очень смешно, Абби, — сказал Лимек. — На сегодня ты свободна, можешь идти домой.
Абигайл обиженно фыркнула. Задержавшись уже на выходе, она сообщила:
— Вы должны мне сто семьдесят два талера и сверхурочные за прошлую субботу, — после чего хлопнула дверью. Из коридора донеслось гневное стаккато ее каблуков.
Заперев дверь на ключ, Лимек подхватил портфель и прошел в кабинет. Портфель он положил на стол, устало рухнул в кресло и, закрыв на минутку глаза, помассировал пальцами виски. У него начинала болеть голова. Развернув кресло к окну, Лимек дернул за шнурок и раскрыл жалюзи.
Небо над Авадоном затянуло тучами, обещавшими ночной снегопад. На город опустились сумерки, подсвеченные белым заревом Фабрики и буйством неоновых вывесок Ашмедая. «Белые воротнички» из Маймона постепенно заполняли улицы, устремляясь на другую сторону Фабричного проспекта, в крошечные, но уютные квартирки в высотных домах Левиафании. Это надо было сделать поскорей, до того, как Фабрика изрыгнет из своего чрева дневную смену рабочих — грязных, усталых и злых, и эта серая масса устремится в трущобы Вааль-Зее, а навстречу ей двинется вечерняя смена, в таких же серых спецовках, с одуревшими от недосыпа глазами, забиваясь в вагоны надземки и свешиваясь с подножек трамваев... Авадон готовился к кошмару вечернего часа пик, и из первой пробки уже доносилось раздраженное кряканье клаксонов.