Коллонтай была организатором транспортировки немецких денег, превратившихся в "деньги партии". Она хранила тайну происхождения этих денег и тайну связи большевиков с Германским генеральным штабом. Вызывает улыбку назначение Коллонтай членом следственной комиссии ЦК партии, которая по указанию Ленина разыгрывала всероссийский фарс, изображая в ноябре – декабре 1917 года следствие по делу об обвинении большевиков в использовании "немецких денег". Обвиняемые сами проверяли обвинения в свой адрес и сами себя судили. Мечта всех уголовников! Естественно, комиссии признала большевиков невиновными в получении "немецких денег" и сняла все обвинения.
В первые часы после захвата Зимнего дворца Дыбенко выполнил весьма деликатную операцию по изъятию в Министерстве юстиции судебного дела "о немецких деньгах для партии большевиков", что открыло Временное правительство. Дыбенко были изъяты, а Лениным и Коллонтай' уничтожены документы германских и шведских банков, которые проливали свет на "революционную аферу".
В матросской среде Дыбенко был известен не только буйством и импульсивностью, но и хорошим каллиграфическим почерком. Его писанина изобиловала писарскими завитушками, украшательством, а также корявыми фразами и множеством грамматических и стилистических ошибок. Ленину, получавшему от Дыбенко такую "писанину" в виде отчетов, приходилось мириться с этим. Зато Дыбенко был хорошим исполнителем и голосовал тогда "по-ленински", даже против свободы печати.
Вот каким "орлом" виделся Дыбенко разным людям в начале 1918-го, на вершине своей карьеры.
Зинаида Гиппиус, известная поэтесса и "враг большевизма", так описала Дыбенко: "Рослый, с цепью на груди, похожий на содержателя бань, жгучий брюнет". Оказывается, золотая цепь на груди не только любимое украшение "бригадных братков", но и их товарищей "из далекого прошлого".
Шура Коллонтай пишет в своем дневнике о Дыбенко "образца 17-го года" с любовью и восхищением: "Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия… Я верю в Павлушу и его Звезду. Он – орел… Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем "жестокого, страшного Дыбенко…". Немного прозрев, уже в 19-м Коллонтай добавит: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть. Они не могут понять, что можно и что нельзя. У них кружится голова".
Матрос Федор Раскольников, друг Дыбенко и конкурент в любви и карьере, пишет о нем: "В полной пропорции с богатырским сложением он обладал массивными руками, ногами, словно вылитыми из чугуна. Впечатление дополнялось большой головой с крупными, глубоко вырубленными чертами смуглого лица с густой курчавой бородой и вьющимися усами. Темные блестящие глаза горели энергией и энтузиазмом, обличая недюжинную силу воли…"
В первые дни после победы Октябрьской революции "орел" Дыбенко командует подавлением первого выступления против советской власти. Попытку Керенского в союзе с Савинковым и атаманом донских казаков Красновым вернуть упущенную власть большевики назвали "Гатчинским мятежом", потому что действия войск Керенского ограничивались Гатчиной.
Дыбенко и Муравьев без особого труда договорились с деморализованными казаками, после чего последние арестовали своего атамана и передали его "красным". Дыбенко снискал "лавры" усмирителя первого мятежника, а в действительности руководителя законной власти – Керенского. Он хвастал, что "лично арестовал атамана Краснова".
В начале января 1917 года "братишки" во главе с Дыбенко и анархистом Анатолием Железняковым (Железняком) удушили последнюю надежду демократии Учредительное собрание – и этим подтолкнули страну к началу гражданской войны.
Большевики, совершив революцию, в октябре – декабре 1917 года называли себя Временным Советским правительством, заявляя, что берут власть до созыва Учредительного собрания и в случае поражения на выборах в Собрание "уступят воле народа". Но властвовать понравилось… И когда из 715 депутатов избранными оказались только 183 большевика, Ленин решил во что бы то ни стало удержать власть и ликвидировать Учредительное собрание.
Уже в конце ноября 1917 года Ленин обязал Дыбенко сосредоточить в столице до 10 тысяч матросов для разгона "учредиловки". С такими силами Дыбенко мог запросто разогнать и ленинскую партию. Но он знал, кому обязан министерским портфелем.
В день открытия всенародно избранного Учредительного собрания (напомним читателям, что ленинскую власть никто не избирал), 5 января 1918 года, на улицы Петрограда вышло до 60 тысяч демонстрантов – интеллигенция, рабочие, солдаты гарнизона, чтобы поддержать демократию и потребовать передачи власти в стране Учредительному собранию.
На углу Невского и Литейного демонстрацию расстреляли под началом Дыбенко. Особенно отличились "братишки" родного Дыбенко корабля "Император Павел Первый". И хотя современникам было известно о жертвах (несколько десятков убитых и сотни раненых), Дыбенко отметит в своих воспоминаниях, что матросы "дали залп в воздух".
Командовал Дыбенко и разгоном Учредительного собрания. Но история оставила этот "подвиг" за матросом Железняком, умолчав о его командире. Павел Дыбенко сам был избран в "учредиловку" от матросских коллективов. На единственном заседании Учредительного собрания он ёрничал, шутил и послал даже в президиум записку с предложением "избрать Керенского и Корнилова секретарями". "Весельчак" Дыбенко тогда "самолично" поставил крест на развитии демократической России.
Заявление матроса Железняка, начальника караула : "Караул устал!" ничего общего с действительностью не имеет. Последние слова Железняка, обращенные к народным депутатам, были таковы: "Комиссар Дыбенко требует, чтобы присутствующие покинули зал". Еще до этих "исторических" слов Дыбенко намеревался разогнать "учредиловку", как только ее покинут советские наркомы. Тут, по воспоминаниям Дыбенко, у матроса даже "вышел конфликт" с Лениным. Дыбенко хотел немедленно разогнать собрание, а Ленин требовал разгона только "по окончании сегодняшнего заседания". В этом споре фактически победил Дыбенко, и собравшимся не дали даже договорить…
Разогнав "учредиловку", Дыбенко стал одним из самых влиятельных военных – руководителем матросской стихии в столице. Ленин и его соратники кабинетные вожди – стали опасаться этого 28-летнего самовлюбленного "матросского Наполеона", что был чужаком в среде партийной элиты.
Для контроля и доносов к Дыбенко был приставлен еще один чрезвычайно честолюбивый авантюрист – матрос Федя Раскольников. Он стал заместителем Дыбенко и пытался добиться такого же положения в постели Коллонтай. Раскольникову было только двадцать пять, но он видел, как легко делают карьеру безграмотные матросы. Он тяжело завидовал Дыбенко, и когда наркома арестовали "друг Федя" первым написал донос на "Пашку", обвиняя его в пьянстве и "спаивании" матросов-балтийцев для "обретения дешевой популярности".
В конце февраля 1918 года удача, казалось, отвернулась от Дыбенко. Советские историки и партийные пропагандисты назвали это событие "первыми победами Красной Армии", "боевым рождением Красной Армии". Они умели из поражения сделать победу. 23 февраля стало праздником Красной Армии и отмечалось 73 года. Но на самом деле все эти годы отмечали позорное поражение и бегство с позиций советских частей…
Когда я, будучи еще студентом, в "андроповские времена" натолкнулся на материалы, открывающие глаза на события февраля Восемнадцатого, я был страшно горд своим открытием и намеревался поделиться им буквально со всеми, но один из преподавателей истории КПСС очень своевременно, посоветовал мне тогда "не болтать языком"…
18-20 февраля 1918 года, несмотря на продолжавшиеся мирные переговоры в Бресте, немецкое командование начало наступление против Советской республики по всему фронту – от Карпат до Балтики. Немецкие политики хотели припугнуть несговорчивых большевиков и ускорить подписание сепаратного мира. Они вовсе не хотели свергать Ленина, который не вернул еще затраченные на революцию немецкие деньги.
Против вяло наступавших под Нарвой немецких войск был направлен сводный матросский отряд в тысячу штыков под командованием наркома Дыбенко. Тот сразу отказался от советов начальника оборонного участка бывшего генерал-лейтенанта Д. Парского и заявил, что "будем воевать самостоятельно". В бою под Ямбургом отряд Дыбенко был разгромлен и панически бежал с позиций, забыв о крепости Нарве, что прикрывала столицу с запада.
3 марта Дыбенко и его матросы отказались от совместного с солдатскими частями контрнаступления на Нарву. Они покинули позиции и "добежали" до тыловой Гатчины, что находилась в 120 километрах от линии фронта. В довершение позора "братишки" захватили на железнодорожных путях несколько цистерн со спиртом и отпраздновали свою "победу". Уже 6 марта отряд матросов был разоружен и отозван.
Современники этих событий вовсе не считали бегство отряда Дыбенко "победой" или "праздником". А вот через двадцать лет после этих событий, в феврале 1938 года, была учреждена в честь юбилея первая советская медаль "XX лет РККА". Наградили многих героев гражданской, но Дыбенко, виновник тех событий, медаль эту не получил.
Ленин в своей передовице в "Правде" 25 февраля 1918 года по поводу сдачи Нарвы отмечал: "Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком". Ленин писал о "мучительно-позорном сообщении об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве".
За сдачу Нарвы, бегство с позиций, отказ подчиняться командованию боевого участка, за развал дисциплины и поощрение пьянства в боевой обстановке и за преступления по должности Дыбенко был отстранен от командования флотом и исключен из партии. Традиция "пацифиста" Дыбенко бежать с поля боя – на этот раз подвела. Его покровительница Коллонтай в марте 1918 года за выступления против Брестского мира лишилась поста наркома, была выведена из ЦК партии, на время лишившись всякого влияния в руководстве и, следовательно, не могла помочь Дыбенко.