— Ты-то куда лезешь? Ладно, Родин с этим Марком и «маслопузыми» однополчанин, а тебе они чего сдались? — спросил полковник.
— Мы сейчас тут все однополчане, товарищи и… братья, — сказал я. — В самолёты, которые обслуживают ангольцы, кубинцы и вовсе боятся садиться.
— Ты ещё и за техников заступаешься? — снова возмутился Совенко. — Эти «лётчики в чёрных ЗШа» у меня вот уже где!
— Они тоже все наши, командир, — ответил за меня Бардин.
— Разве у вас много других лётчиков с таким же боевым опытом, как у Барсова? — спросил я.
К штабу подъехал автобус с нашими техниками и Марком.
Ан-26, который должен был отвезти их в Луанду уже стоял на стоянке с открытой рампой. Экипаж в гражданской одежде начал осмотр самолёта.
— Боевой опыт, говоришь? — спросил Совенко. — За техников тоже заступишься?
— Ручаюсь, что до конца моей командировки ни один грамм спирта не будет выпит Барсовым или техниками.
И, тем не менее, за спиной, я пальцы крестиком держал в этот момент.
Марк и остальные медленно грузились в самолёт, а Совенко продолжал молчать и пыхтеть, глядя в сторону транспортного самолёта.
К Ан-26 подъехала машина аэродромного пускового агрегата. Экипаж начал запуск двигателей.
— Товарищ полковник, самолёт сейчас улетит, — тихо сказал я.
— А ты думаешь, я побегу за ним⁈ — возмутился полковник. — Чего стоите? Бегите, догоняйте самолёт, пока он не улетел.
Глава 16
Догнать Ан-26 труда не составило. С моим-то опытом «врываться» в самолёты!
После пламенной речи Совенко, в которой он несколько раз сравнил провинившихся с общими анализами и другими экскрементами, ребята вернулись к своим обязанностям. И вот уже третий день мы работаем «в поте лица», наблюдая, как летний африканский дождь поливает бетон стоянок и взлётно-посадочной полосы.
Класс предполётных указаний ломился от скучающих лётчиков трёх государств. Ангольцы постоянно расспрашивали о лётной работе кубинцев. Те охотно делились с ними своими рассказами о полётах рядом с территорией «гринго». Кто-то из посланцев Фиделя играл в домино. Причём не обходилось в это время и без «подколов» и шуток с обеих сторон.
Марк за эти дни меня несколько раз чуть не расцеловал за его спасение от отправки на Родину. Техников и Бубко, которые тоже избежали санкций, было решено отправить на аэродром в Мосамедиш. Это был город на берегу Атлантического океана.
Барсов негодовал по этому поводу, поскольку там был курорт. А в отсутствии работы Мосамедиш превращался в рай.
Для чего нам там группа техников? Никто особо эту информацию не распространяет.
Марк же сейчас всецело погрузился в новую авантюру. Решился сыграть со мной в шахматы и вот уже пятую партию не может найти способ избежать поражения. Я продолжал зевать и устало смотреть на то, как потел мой соперник.
— Ты будешь ходить, Марик? — сонно спросил я у Барсова, когда он в очередной раз не решался походить своей пешкой.
— Подожди. Важный ход сейчас, — заглядывал в открытую тетрадь Марк, где им были разработаны комбинации.
— Давай, я тебя лучше научу играть. Пару секретов покажу…
— Знаю я твои секреты. Сейчас будешь говорить, что думать надо, соображать быстрее, просчитывать и так далее. У меня свой путь, — перебил меня Марк и сделал ход пешкой.
— Боюсь, что счёт так и останется сухим, — тихо сказал я, но Барсов на это не отреагировал.
Я сделал ход конём, который, с большой долей вероятности, станет для меня предпоследним в этой партии. Чтобы теперь Марк не сделал, он проиграет.
К нам подошёл Хорхе Бенитес и задумчиво погладил свои густые усы. Он хотел что-то предложить Барсову, но в данной ситуации это было уже не нужно. Любой ход, и я буду ставить нашему красавцу-сердцееду мат.
— Родио, а он понимает…
— Хорхе не отвлекай, — рычал Марк.
— Не обращай внимание, — шепнул я Бенитесу. — Что метео говорит? Как погода на передовой?
— Ещё сутки минимум. А в Шангонго небольшое затишье, но артиллерия работает постоянно, — покачал головой Хорхе. — По дорогам к ним не проехать, всё простреливается.
— Понятно.
— Когда нам доведут ваш гениальный план? — спросил Бенитес, кивая на карту.
— Не торопись. Всему своё время, — ответил я. — Скажи, ты отобрал самых лучших?
— У нас в Анголе только самые лучшие, маэстро Родио, — улыбнулся лысый Бенитес.
Наш разговор прервал возглас Барсова.
— Есть! Нашёл! — вскрикнул Марк, и выполнил ход слоном. — Вот тебе, Родин! Ещё повоюем! — грозил он мне.
Бенитес с недоумением посмотрел на доску, а потом на меня.
— Маэстро Родио, ваш ход, — улыбнулся Хорхе.
Даже он понял, как я буду ходить. А вот мой однополчанин так и не удосужился хоть как-то прикрыть короля.
— Шах и мат, Марк, — сказал я и сделал ход ферзём.
Барсов чуть было лоб не расшиб, в расстройстве опуская голову на стол.
— А эта фигура разве может так ходить? — показал он на ферзя, который прошёл четыре клетки по горизонтали.
— Может, Марко, — подтвердил Бенитес.
— Ладно, Серёга. Давай во что-нибудь другое поиграем, а? — спросил Барсов, убирая шахматы в коробку.
Тут уже с лавки поднялся Гусько, оторвав голову от своего портфеля.
— Марик, в преферанс ты уже проигрывал Серёге. В шашки и нарды тоже. Ни одна из партий в домино у тебя не заладилась. Теперь и в шахматы проиграл всухую. Я боюсь, что и в городки у тебя шансов нет, — проворчал Савельевич.
— Точно! Дождь закончится — жду тебя на бетонке. Пойду к техникам и попрошу у них инструменты. Сделаю нам биты и столбики. В городки я тебя порву! — вскочил со своего места Барсов и пошёл к двери.
Бенитес вопросительно посмотрел на меня.
— Родио, а что такое «годоки»?
— Городки. Игра такая. Бросаешь палку-биту и выбиваешь фигурки, сложенные из небольших деревянных цилиндров, — ответил я.
— Оу! А вы не пробовали с ним побегать? Или кто больше сделает приседаний? — поинтересовался Хорхе.
— Они даже дыхание задерживали на время под водой. Серёга Марку шансов не оставил, — сказал Костя, перелистнув местную газету, название которой означало «Голос трудящегося», как будто Бардин что-то может понять на страницах местных печатных изданий. Правда, другого у нас и не было.
Сами ангольцы некоторые свои новости слушали по местным радио. Также слушали и оппозиционные радиостанции, сравнивая при этом информацию из разных источников.
Марк потянул за ручку двери, но с обратной стороны её открыл майор Эбо. Вслед за ним вошли Штыков и Дель Потро. Все тут же замолчали и ждали команды от начальников.
Я сам уже был готов прыгнуть в самолёт и полететь куда-нибудь. Слишком долго мы уже сидим.
— Все по домам. Сбор завтра здесь же. Пока погоды нет, — объявил Эбо и вышел из кабинета.
Загрузившись в ПАЗ, мы направились по залитой водой дороге в сторону нашего дома.
Улицы Лубанго постепенно затапливало дождевой водой. И даже в такую пасмурную погоду, женщины идут со своими детьми — у кого на руках, у кого за спиной, будто в рюкзаке.
Дождь постепенно заканчивался, и люди стали появляться на улицах Лубанго. Некоторые даже показывают чудеса эквилибристики.
Одна девушка шла с тазиком и двумя вёдрами в руках, наполненными водой. Металлический таз был у неё на голове. Это вообще, как я понял, местная традиция у девушек — всё таскать на голове.
Лицо молодой темнокожей красотки было напряжено, но она продолжала медленно идти по разбитому тротуару. Её стройное тело изгибалось, словно волна идёт по ней сверху вниз.
На других улицах люди брели по щиколотку, а где-то и по колено в воде. Машины, будто катера, рассекают воду и порождают волны. Хилые мужчины и не менее тощие женщины, тем не менее радуются жизни и слепят нас своими лучезарными улыбками. Не унывает народ!
Наш автобус остановился рядом с домом и теперь нам предстоит добираться «вплавь». Оказавшись в воде, я медленно побрёл к входу.
Кто-то из ребят предложил раздобыть согревающих напитков, но решено было сегодня закончить день чаепитием. Погода может наладиться, и тогда мы приступим к нашей операции.
Выйдя на балкон, обнаружил, что небо стало становиться всё более ясным. Предупредив об этом остальных, я продолжил смотреть на большой пустырь перед домом.
Он превратился в озеро с островом посередине, на котором было строение, являющееся школой. В этой гигантской луже купались местные дети. Я смотрел и видел перед собой, самых счастливых мальчишек и девчонок.
Самопроизвольно возникает вопрос — как так получается? Дико смотреть, как веселятся дети в огромной луже, наполненной дождевой водой. Им всё равно, что они плескаются в таком месте, где смешанны собачье дерьмо, содержимое канализаций и остальной мусор с улиц. И это в 20 м веке, когда рабство должно было остаться позади, во всём мире предполагалось, что наступит мир, и никто не должен был чувствовать себя голодным, обездоленным и несчастным.
Эти детишки радуются только тому, что живут на этом свете. И как же хочется, чтобы верхом их счастья не осталась эта самая лужа с мусором! Может, в этой реальности Африка станет более процветающей, а не продолжит оставаться колонией.
— Серёга, чего завис? Давай к столу, — позвал меня Савельевич, наливая горячий чай в кружку.
Я подошёл к столу и сел рядом с Костяном. Тот задумчиво посмотрел на меня и отпил из кружки. Оглядев остальных, понял, что мужики смотрят пристально на меня. Будто я тост должен произнести.
— Если так будете на меня смотреть, во мне может появиться дырка, — сказал и взял со стола банан.
— Серёга, мы по поводу твоего плана, — начал говорить Ренатов.
— Что не так?
Со своего места подскочил Марк и заговорил с полным ртом.
— Я им говорю, что Серёга знает, что делать. Он парень шаристый. Ф-14 сбивал в Афганистане и сам операцию разрабатывал для командиров…
— Марк, мы не сомневаемся, что Родин всё продумал, — остановил его Гусько. — Сложно это всё. И масштабно.