— А по-другому никак, Савелич. Ты должен это понимать, — сказал я и Гусько встал со стула и пошёл покурить к балкону.
Возникла небольшая пауза, в ходе которой Марк снова «пропел» мне дифирамбы. Его хвалебные оды в мой адрес прервал Савельевич.
— Здесь не Афган, Сергей. Спрятаться за складками рельефа мы все не сможем. Тем более что они будут знать о нас, — сказал Гусько, затягиваясь.
— Спрячемся. Мы знаем, где стоят их РЛС. Зону обнаружения и углы закрытия рассчитать не проблема, — ответил я. — Только решительности с нашей стороны не хватает.
— И погоды, — добавил Костя.
Как мне кажется, мои товарищи переживают за успех нашей работы. Все мы понимаем что, нанеся поражение ВВС ЮАРа, дадим возможность правительственным войскам приблизить полное освобождение страны от интервентов и повстанцев.
Наш удар должен запомниться раз и навсегда.
— Думаешь, это адекватный ответ? — спросил Ренатов. — Сколько же нам нужно будет сбить самолётов, чтобы в «Центр» главный военный советник доложил о выполненной задаче?
— Мало сбивать их самолёты, — ответил я. — Их лётчики должны бояться садиться в самолёт и отказываться выполнять задачи. Это будет адекватно, когда в небе Анголы будут господствовать именно наши ВВС. Будет ли это авиация Анголы, Советского Союза или Кубы, совсем неважно. Только тогда подобной трагедии с Ан-26 можно будет избежать.
Гусько кивнул, а у остальных на лице недоумение сменилось уверенностью. Все готовы к выполнению задачи.
В дверь постучались, и на пороге появился один из наших военных переводчиков. Он принёс письма с Родины. Каждому досталась весточка с дома, и я не стал исключением.
— Наверное, Вера? — подмигнул мне Костя, раскрывший свой конверт.
— Не исключено, — ответил я.
Письмо и правда было от Веры. Адрес, как и предполагалось, у нас был «Москва-400, полевая почта 515Л».
— Придумают же адреса, — ворчал Гусько, который с особым рвением разорвал конверт. — Хорошо упаковали письмо. Наверно, не один раз вскрывали.
О том, что письма вскрывались, я никогда не слышал. Думаю, что это очередной миф.
В своём письме Верочка Полосова писала, как она соскучилась, и что отъезд мой для неё стал ударом.
«Я просто смотрю в зеркало и вижу маму. Она с таким же взглядом провожала отца в его вечные командировки…» — написала мне Вера, и у меня в голове эти слова звучали с неким укором.
«Это тяжело. Осознавать, что ты там, выполняешь свой долг. Твоя жизнь и так всегда на волоске, а нервы постоянно натянуты. А я даже не могу к тебе прикоснуться и дать хоть какую-то передышку. Говорят, что женские прикосновения исцеляют мужчин, переживших войну. Думаешь, врут?» — спрашивала меня Вера.
Видно, что моя девушка переживает. В душе мне стало гораздо теплее оттого, что в руках у меня весточка из дома.
Как же иногда хочется бросить всё и для себя пожить! Но себя сложно изменить, когда в крови любовь к небу и к Родине, которой ты всегда отдаёшь долг.
«Я очень скучаю. Вот сейчас пишу, а слёзы наворачиваются. Но ты держись и приезжай скорей. Мама сказала, что в следующем году побольше цветов посадит, чтоб ты мог их мне чаще дарить…».
Помню казус с этими цветами во Владимирске. Кто ж знал, что они выращены золотыми руками Эльвиры Павловны!
Сегодня было приятно засыпать. И даже ворчание Марка о том, что его кто-то кусает, не могло меня сбить с мысли о доме.
Подъём произошёл с первыми лучами солнца. Очередь в умывальник, быстрый завтрак и мы уже в пути на аэродром. Город ещё спит, но сейчас мы его разбудим. Погода была лётная.
Немного сонные кубинцы и активные ангольцы ожидали нас в классе. Всё было готово к постановке задач, которую должен провести наш полковник Совенко.
Он вышел к карте и вывесил большую схему всего разлёта самолётов.
— План не самый простой, но и задача у нас не из лёгких. В результате мы должны будем нанести удар по авиации ВВС ЮАР, и сделать это очень быстро.
План подразумевал вывод из-под удара всех экипажей МиГ-21. Остаться должны были только четыре самолёта для прикрытия вертолётов.
— Ведущим звена буду я — полковник Совенко. Состав моей группы доведён, — сказал Тимур Борисович и указал на дальнейшие действия оставшихся групп. — Первоначальный план несколько был нами пересмотрен. Слишком большое количество самолётов задействовано.
По классу пробежался шёпот негодования. Всем хотелось биться с ЮАРовцами, а теперь 12 самолётов разделяют на две части.
— Группа капитана Бенитеса выполняет перелёт в Мосамедиш. И ждёт указаний, — сообщил Совенко и указал на ближайший к Лубанго аэродром. — Группа под командованием подполковника Штыкова остаётся здесь.
Полковник Дель Потро был не в восторге оттого, что из Лубанго в Мосамедиш перелетают самолёты кубинцев. Но так уж задумано по плану.
За окном прозвучала сирена, и к вертолётам устремились подразделения кубинских и ангольских солдат. Началась погрузка войск перед отправкой в Шангонго.
— И главное — следите за временем, — сказал Совенко. — По самолётам!
Весь большой класс лётчиков двинулся к своим машинам. На стоянке уже всё гудело. Гул машин АПА и топливозаправщиков звучал вперемежку со свистом лопастей вертолётов.
Начала запускаться группа, которой предстоял перелёт на другой аэродром. Пока мы обговаривали наши действия с Совенко, в воздух поднялись первые МиГ-21. Шесть кубинских истребителей один за другим ушли в сторону океана. Чуть больше 10 минут, и они произведут посадку в Мосамедиш.
— Атаковать штурмовики только пушкой. Ракеты оставьте для других, — предупредил Тимур Борисович.
— А если заклинит? — спросил Костя Бардин, который был моим ведомым.
— Тарань его, — подмигнул Совенко. — Применяй ракеты, конечно.
Я вместе со своим ведомым уже начал занимать места в кабинах, пока полковник давал указания своему напарнику.
— Совенко решил в пару себе взять Марка. Ну вот и споются! — крикнул мне Костя, поднимаясь в кабину.
— Ну, или сопьются, — посмеялся я.
Представляю, как нервничал Барсов, когда Тимур Борисович его инструктировал перед вылетом.
Как только все вертолёты оторвались от полосы, Совенко быстрым шагом направился к своему самолёту. Теперь мы выжидаем интервал взлёта.
— Мишки с Крокодилами пошли, 101й. Режим 1, — прозвучал голос руководителя полётами.
Данная команда означала нам запускаться и подруливать на исполнительный старт. В расчётное время, наше звено уже стояло на полосе.
Пока мы ожидали команду на вылет, я продолжал изнывать от жары в кабине МиГа. Постепенно пот стал ощущаться в перчатках, а сам комбинезон прилип к спине.
— Жарковато, — тихо сказал в эфир Бардин.
— Терпи. Скоро уже, — ответил я ему.
Для всех сегодня будет очень важный вылет. В столь массовом воздушном бою никому ещё не доводилось участвовать.
— Внимание, 101! Режим 2, — вышел в эфир руководитель полётами.
Вот теперь пора взлетать! Самолёты Совенко и Барсова одновременно включили форсажный режим и резко пошли разгоняться по полосе.
Следом и наша очередь. Мы с Бардиным выстроились на полосе, вывели обороты на максимал, и через установленный интервал начали разбег. Отрыв от полосы и мы сразу уходим вправо с курсом на Шангонго.
Разговоры в эфире вести было нельзя. То есть, Бардину предстояло всецело доверять мне и идти строго рядом со мной.
Вот и сейчас мы снизились на высоту менее 100 метров. Даже наши Ми-25 идут на 600 метрах, прикрывая сверху Ми-8. Как раз этим и должны будут попробовать воспользоваться штурмовики.
Мы пронеслись над кронами деревьев, которые сменились плоскогорьем. Надо снижаться ещё ниже. Впереди я вижу пару Совенко. Они тоже жмутся к земле, поднимая вверх камни и пыль.
Самолёт слегка трясло на такой скорости и высоте. Приходилось постоянно работать органами управления. Я посмотрел на своего ведомого через зеркало заднего вида и увидел его справа от себя.
До точки высадки десанта в Шангонго всего 40 километров. Вертолёты уже должны быть практически у цели, а штурмовиков, желающих их сбить не видно.
Я приготовился к бою, включив питание вооружением. Переключатель оружия установил в положение стрельбы из пушки. Надеюсь, что Бардин сделает то же самое.
— Внимание, режим 555, — услышал я с помехами в эфире голос Совенко.
Пара Тимура Борисовича начала отворачивать в сторону и пошла в набор. Точно готовиться к атаке!
— В работу, — сказал я, намекнув Бардину, что следует проконтролировать включение вооружения.
— Включено. Готов, — ответил Костя.
Сейчас Совенко будет атаковать сверху группу замыкающих штурмовиков. Мы же — первую группу и сразу в переднюю полусферу.
Вижу, как вертолёты стали активно маневрировать. Я бросил взгляд влево и увидел приближающихся к ним камуфлированные самолёты в количестве одной пары. Те самые «Импала», которые сегодня должны были уничтожить вертолёты.
Визуальный контакт с целью установлен. Первая группа «Импал» развернулась на наши Ми-25е. Времени очень мало.
— Прибавим, — сказал я в эфир.
Мы с Костей можем не успеть и тогда с первой же неуправляемой ракеты или очереди из пушки, вертолёт будет уничтожен.
— Ещё ниже, — дал я команду и мы с ведомым снизились до минимальных 20 метров. — Выполняем горку и атакуем сверху. После работы роспуск и работаем в заднюю полусферу остальным.
— Понял, — хрипел Костян.
Цели совсем близко. Примерно 5–6 километров, но для пушки этого мало. Нужно ближе.
— Маневрирует! Маневрирует! — громко сказал Костя.
Южноафриканцы заметили нас и начали вилять, чтобы не подставиться под удар. Ракурс теперь очень неудобный. Если загасить скорость, то ещё можно атаковать сверху слева.
— Влево! И набор, — скомандовал я. — Роспуск!
Костян отошёл от меня и начал разворот вправо на вторую машину.
Ручку управления резко отклонил на себя, скорость начала падать, а штурмовик немного ушёл из прицельной марки вбок. Ещё совсем немного и я смогу выровнять самолёт и атаковать его.