— Не могу сказать. Это…
— Да что «это»⁈ — крикнул Гусько.
— Предлагается использовать для промыва глаз человеческую мочу. Она очень хорошо помогает в таких… случаях, — сказал я, отбросив в сторону пустую фляжку и взяв в руки ещё одну.
Все замолчали. Даже Штыков, который был весь в песке, перестал стонать и сел. Непросто принять тот факт, что твоё зрение зависит от чьей-то помощи в виде мочи.
— Тогда лучше ослепнуть. Ссать подполковнику в глаза не позволю, — сказал он. — Есть другие варианты?
— Сейчас промоем ещё раз. Но нужны лекарства. Без них зрению может прийти хана. Тут есть какое-то племя? Городок? Хоть что-нибудь с людьми? — спросил я, оборачиваясь к ангольцу. Когда мы садились, где-то был слабый дым за холмами.
Анголец стал показывать на запад, где и были высокие холмы. Виленович внимательно его слушал и переспрашивал на португальском.
— Там есть какие-то герреро. Они пришли с юга очень давно. Это традиционное племя и они могут не так отреагировать, — перевёл нам Виленович слова ангольца.
Я посмотрел на Гусько, который без слов меня понял и поддержал.
— Пошли туда, — начал я с Савельевичем поднимать с земли Штыкова.
— Туда это куда? — удивился наш инженер, и следом начал что-то говорить анголец. — Наш друг говорит, что нам там не помогут. Они не любят чужаков. Их народ 80 лет истребляли чужаки.
Мне сейчас хотелось сделать две вещи — дать по шее Карлу, чтобы он не возмущался и ангольцу, чтобы он не пугал Виленовича.
— Короче, подполковнику нужно помочь. Хочешь, оставайся тут, — сказал Гусько.
Остаться охранять вертолёт всё равно кому-то придётся. Бортовой техник решил попробовать наладить электропитание, хотя сомневаюсь, что в полевых условиях тут что-то можно сделать. С ним решено было оставить Мигеля и Ренатова.
— Родио, автомат возьмите, — протянул свой АК-47 Мигель.
— Могут неправильно понять. У ангольца автомат есть. И у меня пистолет на всякий случай, — ответил я, хлопая по кобуре на поясе.
Солнце уже начало садиться, а ночью искать племя будет не самое простое занятие. Но не торопился Штыков в дорогу, отказываясь идти без рома.
— На сухую не пойду. Сейчас сдохну по дороге, выпивка вся Барсову достанется. Не пойдёт, — сказал подполковник и сделал пару глотков из бутылки. — Вот теперь пойдём.
Путь был не близким. Если верить карте, нам шагать почти 5 километров по совершенно незнакомой территории.
Штыкова, тащить на себе было не обязательно, да он и сам держался молодцом. Шутил, что ему не приходится видеть наши усталые рожи.
— Думаешь, Родин, мы правильно решили, что нужно к туземцам идти? — спросил Валентин Николаевич, когда мы проходили небольшой ручей.
— Если не начать лечение, то зрение пропадёт. Эта кобра очень ядовитая, — сказал я, помогая Штыкову пройти по камням.
— Ты меня ещё отчитай при всех. Мал ещё, — проворчал подполковник.
— Зато не по годам умён, Валентин Николаевич, — ответил я улыбнувшись.
— И то верно.
Пока мы шли, невозможно было не заметить следы недавних боёв на этом направлении.
То тут, то там попадалась сгоревшая боевая техника, грузовиков, воронки. Удивило и присутствие здесь танка Т-34, который выглядел самым боеспособным из всех разбитых машин на нашем пути.
— Запах гари стоит, — скривил лицо Марк, когда мы прошли рядом с искорёженным УАЗом. — Наверняка и трупы где-то ещё есть.
— А ты представляешь, народ этой страны годами дышит запахом смрада. Он уже часть воздуха, которым они дышат, — сказал Костя.
Соглашусь со всем сказанным. Запах войны навсегда врезается в память, и его ни с чем не спутаешь.
По словам ангольца, мы прошли уже большую часть пути. Впереди была видна дорога, ведущая на юг. Подойдя к ней, я заметил относительно свежие следы грузовых машин.
— Ого, да тут частенько ездят, — заметил Костя, присев рядом со мной на корточки.
Пока я рассматривал протектор шин на просёлочной дороге, остальные сели в тени под деревом. Солнце уже заходило за горизонт и становилось прохладно. Ночью и вовсе температура может опуститься до уровня 10–12 градусов.
— Серый, чего усмотрел? — спросил у меня Гусько, сделавший глоток из фляги.
— Странный рисунок протектора. Шины УРАЛа и ГАЗ-66 такой не имеют, — ответил я.
— УНИТовцы? — тихо спросил Марк, подойдя ближе.
— Кто его знает. Главное — идти тихо, чтобы внимание не привлекать, — ответил я, и мы продолжили путь.
С ангольским лётчиком мы познакомились только сейчас. Его зовут Самуэль. На наш вопрос, откуда он знает об этом племени, он рассказал, что это его родные места.
— Герреро, химбу и банту — всё это один народ, — переводил Карл рассказ Самуэля. — Больше 100 лет назад пришли люди и сделали его народ рабами. Им пришлось бежать сюда.
Марк в это время пытался уговорить Бардина выделить ему баночку консервов, но Костя не поддавался. Мы несли это в племя в качестве дара.
— В гости с пустыми руками не ходят, — сказал Костян, и Марк убрал руку от вещего мешка.
— Да им хоть пустую банку дай, они рады будут, — отмахнулся он. — Пигмеи, что с них взять.
Анголец тут же попросил ему перевести то, что сказал Барсов. Я сразу подмигнул Карлу. Не стоит местному жителю знать точку зрения одного из нас.
— Марк, ты тоже не самый умный человек. До сих пор задачку Сергея не разгадал, — щёлкнул Гусько по уху Барсова.
— Точно! Серый, а вот если…
И зачем ему напомнил о задаче Савельевич! Всю дорогу теперь будет меня доставать своими умозаключениями.
Когда мы уже прошли холмы и приближались к окраине очередного редколесья, Барсов устал думать над задачей.
— Спроси, Виленыч, а есть у его родни поесть что-нибудь? — поинтересовался Марк.
Краем глаза я увидел, что Барсов прошёл рядом с лежащей вешкой, на которой была написана большая буква «М». Кажется, мы приближались к минному полю.
— Стоять! — крикнул я, и все замерли.
Голос был очень громким. Отдельные птицы даже слетели с веток деревьев в лесу, до которого было несколько сотен метров.
Марк стоял застывший, нервно дыша и не решаясь поставить ногу на землю. Я подошёл поближе, но рядом с ним мин не увидел.
Бросив взгляд вперёд, я обнаружил пару рукотворных холмиков, с которых уже снимали дёрн. Либо здесь работали не самые хорошие сапёры, либо это ложное минное поле. Проверять эти версии не очень хочется.
— Серёга, куда нам идти? — спросил у меня Бардин, отходя назад.
— Не знаю, — ответил я. — Марк, ногу опусти. Под тобой мин нет.
Анголец сказал, что здесь никогда не было минных полей. Другой путь, который он нам предложил, это обойти редколесье с юга, перейти через реку Жираул, и тогда мы окажемся в паре километров от деревни.
— Уже темно будет, — сказал Штыков, чьи глаза распухли ещё сильнее. — Хотя у меня теперь всегда будет темно.
— Чёрный юмор, Николаич, — сказал я, вкладывая ему в руки флягу с водой.
— Мины вообще не пройти? — спросил Марк. — Есть же проходы в минных полях.
— Есть, но мы их не знаем. А прокладывать самим, я бы не рекомендовал.
В спину меня подтолкнул анголец и указал в сторону деревьев. Оттуда вышел маленький паренёк в рваной футболке и подобии трусов. Дальше произошло то, что заставило меня сорваться с места.
— Стой! — крикнул я, когда малец радостно побежал по минному полю.
В груди всё сжалось. Я уже представил, что сейчас произойдёт взрыв, и пацана разорвёт на части. Но он продолжал бежать, словно здесь и нет мин.
Подбежав к нам, он бросился к Самуэлю, чтобы обнять его. Они быстро переговорили на совершенно ином языке. Получается, теперь наш анголец будет переводить нам слова пацана, а Виленович — слова Самуэля.
Лётчик-штурман рассказал пареньку, что Штыкову нужна помощь и малец кивнул. Он что-то сказал нам, показывая на лес.
— Мальчик знает проход в минах, — перевёл Карл нам слова Самуэля. — А его отец — вождь племени и сможет помочь.
Через поле мы шли друг за другом, след в след. Мальчик несколько раз подгонял нас, чтобы мы шли быстрее.
Становилось уже темно, а нам ещё предстояло пройти через лес и найти деревню. К счастью, уже перед самым закатом, мы оказались перед поселением тех самых герреро.
Их деревня больше напоминала туристический лагерь. Только вместо палаток были постройки конусообразной формы. Скорее всего, основной каркас этих жилищ состоит из веток молодых деревьев. А верхний слой — это самый настоящий навоз и грязь. Оттого и запах тут соответствующий.
Местные жители были удивлены таким непрошеным гостям вроде белых солдат в сопровождении их родственника. В основном выбежали нас встречать маленькие дети с выпирающими животами. Несколько женщин, тоже с животиками, которые приглядывали за этими карапузами, поспешили на дорогу, чтобы посмотреть на гостей.
— Марик, ты видишь, сколько бы у тебя здесь было работы? — шепнул Барсову Гусько, намекая на то, что подавляющее большинство жителей племени — женщины.
— Да они все уже в положении, — сказал Марк.
Есть и уже преклонного возраста дамы, а есть и довольно молодые и, по-своему, привлекательные и стройные. Что бросилось в глаза, так это одежда. Часть женщин одета в цветные пышные платья, в которых ходили ещё в начале этого века. На голове эти дамочки носят шапки, напоминающие рога коровы.
А вот другая женская часть одета более раскованно. Нижняя часть прикрыта юбками из кожи и расшита медными украшениями и ракушками. Кожа у всех неестественного чёрного цвета с красноватым оттенком. Будто они покрыли её каким-то кремом или раствором.
Что касается верхней части одежды, то она у них отсутствовала — женские прелести выставлены напоказ. Конечно, у некоторых из нас взгляд падал именно туда. Да что уж там говорить! Я так засмотрелся на одну африканку, что чуть не споткнулся об маленького ягнёнка, вышедшего нам навстречу.
— Ты посмотри! А вот эти две с косичками тебе улыбаются, — кивнул в сторону двух девушек с белоснежными улыбками Костян.