Октябрь 1982 года. Осмон, Узбекская ССР.
Будильник заверещал противной сиреной, мощно ударив своей звуковой волной по моим перепонкам. Желание бросить этот адский кусок железа и стекла в стену было очень большим. Протирая глаза, я стал аккуратно выбираться из постели, убирая руку из-под головы прелестного создания. В комнате ощущался приятный аромат женских духов, а одеяло медленно вздымалось при каждом вздохе девушки, спящей на скрипучей кровати. Сев на кровать, потянулся и, готовый к спортивным рекордам, принялся одеваться на пробежку.
— Серёжа, мне одной скучно спать. Возвращайся, — повернулась набок Вера, прикрыв лицо ладонью с аккуратным ярким маникюром.
— Утренняя пробежка, десять минут занятий на турниках и вернусь, — сказал я, натягивая синие треники.
— Тебе на полётах не хватает потовыжималки? — доносилось до меня недовольное ворчание.
— Так-то в полёте! В кабине пресс не накачаешь, — отвечаю я, завязывая свои «адик-три полоски».
На этом утренние наставления от Веры закончились. Я аккуратно вышел из комнаты и медленно закрыл дверь.
— Родин, чего не спишь? — раздался рядом хриплый голос Васильевны, вечной дежурной по общаге в Осмоне.
— И вам доброе утро! — ответил я с улыбкой. — Каждый раз спрашиваете! Должны уже привыкнуть, что по утрам я делаю пробежку.
— Я к тебе-то привыкнуть не могу. Вечно где-то ездишь. Комната пылью покрывается. Теперь ещё и девчонку сюда привёл. Давай у начальства квартиру проси, чтоб её отсюда увезти! — продолжала ворчать Васильевна.
Если бы всё было так просто, как рассуждает наша дежурная! В Осмоне мне осталось быть уже совсем немного, прежде чем я уеду в Циолковск.
— Конечно, попрошу, — кивнул я и побежал вниз по лестнице.
Медленный, размеренный темп бега — как раз то, что нужно для утреннего пробуждения. Кто-то скажет, что зарядки и растяжки достаточно, чтобы быть в форме. Но мне нужно больше, чем обычные потягушки по утрам.
В это время появляются первые проснувшиеся на балконах с сигаретами. Есть те, кто возвращается с гулянки в отличном расположении духа. Навстречу из ближайшего подъезда выскочил парень, на ходу поправляя штаны и застёгивая рубашку. Так бежал, что чуть не столкнулся со мной.
Совершив несколько кругов вокруг квартала, я свернул по направлению к спортивной площадке. Как раз пробежал мимо дома Буянова, который уже пару месяцев как официально на пенсии. Сейчас он тоже на ногах и спешит на работу, на авиационно-ремонтный завод.
— Гаврилыч, как пенсия? — радостно помахал я бывшему комэска.
— Маленькая, Родин. Физкульт-привет тебе! — ответил Буянов, садясь в свою «копейку».
Жилые дома и дворы с детскими площадками остались позади. В паре сотен метров до турников, я перешёл на шаг. Дыхание почти не сбилось, организм просил побегать ещё, но куда мне бежать? Лётная жизнь теперь пойдёт совсем по-другому.
— Утренняя физкультура, Серёга? — за спиной прошёл мимо меня кадровик Трефилович, сильно прихрамывая.
Сергей Трефилович в отглаженной форме медленно шёл в сторону КПП, неся в авоське пару бутылок минералки с красной этикеткой. Надпись гласила, что название у этой воды «Тошкент. Минерал суви».
— Конечно. Как здоровье, товарищ майор? — спросил я.
Недавно узнал, что Балтин то ли связки порвал, то ли с коленом какие-то проблемы у него возникли. Ему и так уже годков много, а тут ещё и такие травмы.
— Спасибо, жить буду. Ты когда за обходным листом придёшь? — спросил Трефилович, останавливаясь рядом с брусьями, пока я растягивался.
— Да вот сегодня и зайду, — ответил я, запрыгнув на перекладину.
— Эт хорошо. Увидимся ещё, — кивнул Трефилович и поковылял дальше.
Сделав по три подхода на каждом из снарядов, минуту постояв в планке и трусцой побежал в общагу. Бегу, а за спиной слышится громкий топот. Будто за мной несётся стадо слонов или антилоп.
Обернулся — ребята из учебного центра ВДВ бегут утренний кросс. У них дистанция явно больше моей.
— Сергей, аля-улю! — подбежал ко мне Вася Катапульта, который возглавлял строй. — Занимаешься?
В знак приветствия здоровяк похлопал меня по спине.
— Доброе утро, Вася! Занимаюсь. Твои не убегут? — спросил я, смотря, как строй десантников обогнал нас.
— А у них задача прибежать быстрее меня, — посмеялся Вася. — У нас всё хорошо с Олей! Девочка у нас родилась, знаешь?
— Конечно, — соврал я.
Не интересовался я жизнью Вещевой после того, как мы выяснили с ней все отношения. Да и хорошо, что у них с Василием всё в ажуре.
— Ну, давай. Забегай к нам в гости, если что, — крикнул мне Катапульта, догоняя своих подчинённых.
Я слышал, что Василий — заместитель командира взвода и снова готовится в командировку в Афганистан. А вот идти к ним в гости не сильно хочется.
Добежав до входа в общежитие, я встретил сидящего на лавке Пашу Менделя. Мой товарищ «дымил» как паровоз.
— Серый, как дела? — спросил Паша, затушив одну сигарету и достав сразу следующую.
Вообще-то, Мендель курил очень редко. Но в последнее время всё чаще замечаю его за этим делом.
— Да лучше, чем у тебя. Ты чего так рано уже с сигаретой?
— Ой, малышу не спится, а мне в наряд сегодня. Вышел воздухом подышать, — сказал Мендель.
Отцовских дел у Паши вдвойне прибавилось. И с одним ребёнком понянчиться надо, и к Буяновым сходить проведать. Живут в соседних подъездах, между прочим. Иван Гаврилович сначала на этот счёт переживал, но потом свыкся. Главное, что супруга Менделя приняла такое положение вещей.
Я пару минут побеседовал с Пашей и направился к себе. Попасть в душ в общаге — дело не самое лёгкое, но до 7.00 вполне возможно. Так что следует поторопиться. Закончив водные процедуры и приготовившись к выходу на службу, я прилёг рядом с Верочкой.
— Чувствую смесь одеколона «Миф» и шампуня, — сказала любимая, понюхав мою голову, не вылезая из-под одеяла.
— Только не говори, что мужчина должен быть дремучим, волосатым и вонючим, — засмеялся я и красавица взглянула на меня своими зелёными глазами.
Не хочется мне идти на работу и оставлять Веру сегодня одну. Однако у меня важный день. Есть большое дело, которое следует обсудить с Гнётовым, Бажаняном и командиром.
— Тебе вонючесть не идёт, — улыбнулась Вера и нежно поцеловала меня. — Завтракать будешь?
— В столовой поем. Надо всех командиров поймать с утра. Дело же важное, — ответил я.
— Не забудь, что тебе ещё предстоит устроить застолье по случаю ухода. А главное, меня об этом предупредить, чтобы я приготовила тебе с собой, — сказала Вера, перелезая через меня и аккуратно дотронувшись грудью до моего носа.
Так и хотелось сейчас снять военные брюки и немного задержаться дома! Но надо идти.
После утреннего построения, пока Григорий Максимович не убежал на совещание, я решил к нему сразу обратиться с рапортом.
— Сергей, сейчас не время. Давай, как в штаб эскадрильи вернусь, — ответил Гнётов, который только недавно восстановился после перелома и смог выйти на службу.
— Григорий Максимыч, так вы сейчас и Бажаняна увидите, и с Ивановым встретитесь. Заодно и рапорт мой подпишите, — сказал я, доставая бумагу из портфеля.
Гнётов поправил галстук на рубашке и взял рапорт из моих рук. Он внимательно его прочитал, затем присвистнул и снова прочитал.
— И как давно ты принял такое решение? — спросил Максимович, убирая рапорт в папку.
— Достаточно давно, чтобы считать его взвешенным, — ответил я и протянул три пригласительных. — Тут вам, Араратовичу и командиру.
— Думаю, что за твои заслуги мы тебя на три дня и так отпустим, — ответил Гнётов.
— Надо пять, — сказал я.
— Ну, ты не наглей! Четыре хватит?
— Согласен, — ответил я.
Максимович пошёл в штаб, а я направился за обходным листом. Через пару часов, мы с Гнётовым снова увиделись.
— Вы пригласительные всем отдали? — спросил я.
— Конечно. Что Араратович, что командир были приятно удивлены. Обещали прийти, — улыбнулся Гнётов.
— Вы тоже придёте, как я понял?
Максимович промолчал и убрал пригласительное, предназначенное ему, в стол,.
— Не знаю, Сергей. Я обхожу стороной такие мероприятия, — ответил заместитель командира эскадрильи, подошёл к столу с чайником и включил его в розетку.
— Это потому что вас так и не продвигают? — спросил я.
Со мной Гнётов мог разговаривать на подобные личные темы. Всё же, я ухожу из армии и уезжаю. Плюс, мы с ним немало прошли за недолгое время службы в Осмоне.
— Сложно сказать. Чёрная метка продолжает действовать, — ответил Максимович. — Как минимум майором уволюсь из армии и то хорошо.
В кабинете зазвонил телефон и Гнётов, не торопясь, поднял трубку.
— Майор Гнётов, слушаю. Да, Трефилыч! На своих двоих хожу, как и ты, — посмеялся Григорий Максимович и посмотрел на меня. — Чай допьёт и подойдёт, хорошо? До связи!
Максимович положил трубку и отклонился на спинку кресла.
— В кадры зайдёшь потом. Данные какие-то там нужны твои, — сказал он и показал мне на чайный столик, где уже закипал чайник.
— Я настаиваю на том, чтобы вы пришли, Григорий Максимович. Из всей нашей Афганской команды остались в Осмоне только вы и Бажанян. Марк и Савелич ещё в Анголе…
— А как же твой любимый доктор? — посмеялся Гнётов, намекая на Вещевую.
— Думаю, что не надо её звать. Не тот случай. Иначе вы опять начнёте спорить на наши с ней отношения, а моей невесте это не понравится, — ответил я.
Мы посмеялись над той самой ситуацией, когда в Афганистане только ленивый не пытался спорить по поводу меня и Ольги. Пока мы пили чай, Гнётов мне признался, что спорил на то, что у нас с Вещевой ничего не будет.
— И много выиграли? — спросил я.
— Всё, что выиграл, с горя в первый же отпуск выпил. Жаль, конечно. Коньяки хорошие были.
Закончив беседу, я отправился в кадры, чтобы закрыть вопрос с Трефиловичем. Кадровик, как обычно, работал в поте лица в своём кабинете. Его помощница Карина пр