— Серый, Тёмыч, там нас на улицу зовут, — подошёл слегка шатающийся Костя.
Пока он выглядел ещё более-менее. Обычно «вырубает» его быстрее и гораздо сильнее.
На выходе со двора нас встретили два «уставших» тела и Кузьма Евгеньевич.
— Так, сынки, я ж полковник? — задал нам вопрос Иван Иванович.
— Так точно! — как обычно хором ответили мы.
— Что случилось? — вышли вслед за нами Света и Женя.
Остальная часть празднующих не могла отвлечься от исполнения частушек. Ещё немного, как мне кажется, и наступит время деревенского танцпола.
— Доня, ой! Генич я как ты елки заговорил уже, — сказал Кузнецов, обнимаясь со своим товарищем, тем самым начальником финансовой службы училища.
— Ага, Иваныч. Ты так в Кучугуевке за своего сойдёшь, — рассмеялся начфин, от которого не отставал и Кузьма Евгеньевич.
— Вань, ты ж сюрпрыз обещал чи шо? — спросил отец Артёма.
— Ага, сейчас. На подъезде должны быть… ооо! Вот он!
По улице ехал военный УАЗ. Странный какой-то сюрприз подготовил Кузнецов. Однако, он точно угадал с этим гостем. Первой вышла Ирина Сергеевна, будущая Нестерова, а за ней…
— Здарова, гвардия! — весело поприветствовал нас и сам Нестеров, вылезая при помощи Ирины из машины.
Поздоровавшись со всеми и поздравив молодых, Николаевич рассказал, что скоро будет ходить ещё лучше.
— Пока вот с палочкой и рука левая еле гнётся. Но супружеские долги отдавать…
— Петя, неприлично! — воскликнула Ирина. — Мы поздравляем вас. Только ты же говорил мы для чего-то здесь ещё.
— Да, да. Сейчас время, — взглянул он на свои часы. — Можно включаться.
На переднем сиденье лежала переносная радиостанция Р-107М. Пока я смутно понимал, для чего необходим этот агрегат здесь. Тут только радиостанции не хватает!
— Родин, стой и держи, — сказал Николаевич, поднеся гарнитуру к уху. — А вот. Слышу. 814й, ответь «Выносу»!
— 814й, отвечаю, разбираю хорошо, приветствую! — послышался голос Швабрина из наушников.
— 814й, рад слышать! Зона свободна, визуально вас пока не наблюдаю.
— «Вынос», подхожу к вам парой, роспуск, далее работаю пять минут одиночно.
— Понял вас.
Осмотревшись по сторонам, я не заметил приближающихся самолётов. Да и Л-29 не очень большой, чтоб можно было его разглядеть на большом расстоянии. И вот начал нарастать гул, а через несколько секунд над нами стремительно пронеслась пара МиГ-21, прозванных в среде лётчиков «балалайкой».
Разворот, и ведущий пары взял курс в сторону аэродрома. Ведомый продолжил выписывать виражи, «бочки» и петли над деревней, соблюдая при этом все меры безопасности.
— Можно ниже, — подсказал Нестеров по связи.
— Понял, — подтвердил Швабрин.
Ещё несколько проходов с переворотами и полётами в перевёрнутом положении, и самолёт Швабрина, закончив задание, направился в сторону Белогорска, несколько раз покачав крылом.
— Во дают летуны! — выскочил со двора радостный Никодимович. — На Курской дуге был один прапор…
— Мужик, ты чего? Прапорщиков…, — начал поправлять его Нестеров, но я громко покашлял.
— Никодимыч, чё там с прапором? — спросил я.
— А, ну вот, на дуге, короче…, — продолжил он свою очередную байку.
— Ты чего? В 70х прапора появились в нашей армии, — шепнул Николаевич, наблюдая как дядя Артёма с придыханием рассказывает, какими героическими усилиями добывалась немецкая колбаса.
— Если быть точным, то они у нас появились ещё при царе Алексее Михайловиче. Не будем мешать повествованию, складно же фантазирует, — улыбнулся я. — Удивительно, как Иван Фёдорович согласился на такой полёт. Когда успели переучиться на 21е? — спросил я, помогая Нестерову укладывать рацию в машину.
— Недавно. А полёт был согласован. Это подарок молодожёнам от командования полка. Ну, там ещё пару звонков пришлось сделать Кузнецову, но это другое, — улыбнулся Нестеров. — Нам к сожалению пора. И кстати, где мне найти Альберта и Евгения.
— Вот они, — указал я на фотографа и его помощника.
— Самолёт через два часа на Белоколодецк полетит. Сказали, вас подбросить на аэродром.
— Мы готовы, — сказал Алик, и принялся собираться. — Серый, ты плохо не думай, но я кадров наделал, вагон с двумя тележками.
— Ожидал, что так и будет, — улыбнулся я, и протянул ему конверт, который ещё вчера получил от Червеня, когда заходил в казарму. — Здесь пацаны с роты нашей скинулись. Кто рубль, кто два. Больше сотки будет, наверное.
— Это много, — протянул Алик обратно конверт.
— Достаточно. Будущие офицеры могут себе позволить.
Пока мы общались с Альбертом, его товарищ Женя целовал ручки кареглазой подружке сестёр Кузнецовых.
— Утром оплеуху отвесила, а сейчас не отпускает, — сказал я, когда услышал, как девушка просит Жендоса, чтобы тот ей писал.
— Как думаешь, напишет? — спросил Алик.
— Думаю, нет. Неделя, две и всё забудется.
Ударив по рукам с Альбертом, я пожелал ему успехов в его нелёгком деле, и зашагал к Жене, которая ждала меня около калитки.
— Серый, совет есть. Ты же ещё не знаешь, где служить будешь после училища? — остановил меня Алик.
— Нет, конечно. Два года ещё не узнаю.
— Про Афганистан слышал что-нибудь? — тихо сказал он.
— Конечно. Революция там случилась недавно. Помогаем мы им.
— Будь осторожнее и не рвись туда, ладно? — шепнул Алик и убежал в машину.
Если бы я знал, что так просто попасть из будущего в Советский Союз, подумал, что Альберт Ветров как раз оттуда. Но, сомневаюсь, что так просто прибывают сюда подобные попаданцы. Хотя, и с Афганом он попал в точку.
Обняв Женечку за талию, мы вернулись во двор, где баянист Василий продолжал играть народные песни.
— «Ой при лужку, при лужкеее…», — все затянули знакомую мне песню по фильму «Свадьба в Малиновке».
Да что, там затянули, я сам пустился с Женей в пляс. Кто-то вприсядку, кто-то крутит сальтухи в метре от земли. А главное вокал-то какой! Вот это настоящая свадьба. За столом только лежачие, а все кто может ходить пляшут. Есть ещё один момент, которого ещё не было, но, надеюсь, до него не дойдёт.
Никодимович так отплясывал, что слетела у него серая кепка. Нагнулся он, чтобы поднять её, но на его «счастье» сзади отплясывал какой-то мужик.
В тот самый момент, когда Никодимович был в нижней точке, «танцор деревенского диско» так махнул ногой, что огромный сапог влетел в зад дядьке Артёма. Автор рассказов про знаменитых прапорщиков полетел вперёд, шустро перебирая ногами, пытаясь сохранить равновесие.
И здесь вновь неудача постигла Никодимовича. На его пути оказался кто-то из гостей, мило спящий на травке. Споткнувшись об него, дядя Ваня проделал отличный кульбит и воткнулся головой в забор, пробив его насквозь.
Музыка прекратилась, и все взоры были направлены на водителя председателя.
— Никодимыч, живой?! — подскочили к нему мы с Темычем и нашими друзьями.
Дядя Ваня, голова которого торчала на улице, а задница во двор, только охал и вздыхал.
— Достойно уработал! — резюмировал председатель Спиридонович, и снова отрубился.
Никодимовича вытащили, и под руки дотащили до стола.
— Может водички, кваску, водочки? — предложил я.
— Оххх…эхххх.
— Он еще явно не отошёл от «полета», — сказал Тёма.
Через минуту Никодимович вернулся в этот мир, и уже просил самогонки. Правда, рассказывал про то, что после того как он совершил свой первый самостоятельный вылет, к нему на секунду «приходил» какой-то прапор и пригрозил пальцем.
Драки так и не состоялось, что не могло не радовать. Время подошло к моменту, когда молодожёны должны были нас покинуть. У них были дела поважнее. После их отбытия, мне предстояло доделать дело с братом Тёмыча. К тому же, Володька был уже слегка расслаблен, но вполне себе соображал. Можно легко сопроводить к сыну.
— Володя пошли, — вывел я его со двора, пока никто не видит.
— Я не верю… уйди! Прошмандовка она! Не мой это сын! — кричал он, но звуки баяна и продолжающихся танцев заглушали возгласы.
— Ты либо идёшь, либо тебя потащат. Только это уже будет больно.
— Ну и что ты сделаешь? — сказал Володька, но ответить мне не дал. Широко размахнувшись, он выбросил в мою сторону удар правой рукой.
Нырок, и он выхватил от меня два удара в живот и один апперкот. Крови нет, но глухой нокаут состоялся. Только порадовался, что на свадьбе драки не было. Видимо не судьба и этому мероприятию её избежать.
— Серёжа, ты зачем… — прозвучал сзади тихий голос Жени.
— Спокойствие, только спокойствие, — сказал я. — Есть одно дельце. Мне его к… к супруге его отнести надо.
— И для этого ты его вырубил? — удивилась она. — Проще никак?
— Других вариантов в голову не приходило.
— Тогда я с тобой, — сказала Женя.
Она сбегала во двор, напялила какие-то галоши, сняв при этом свои красивые туфли, и помогла мне закинуть на себя тельце Володи. Хорошо, что он несколько меньше Артёма, да и тащить недалеко.
Историю нашего с Аликом посещения Анфисы пришлось Жене рассказать. Не думаю, что она полностью поверила, но скоро сомнения, если они у неё есть, развеются.
Вована выгрузили в назначенном месте, на крыльце дома Анфисы, постучались, и убежали в палисадник её двора. Спрятавшись среди деревьев, мы наблюдали, как хрупкая девушка сначала пытается привести его в чувство, а затем затаскивает Володю в дом.
— Мог бы и затащить внутрь, — шепнула Женя. — Смотри, как надрывается.
— Нельзя. В спектакль могут не поверить тогда.
Как только дверь в дом захлопнулась, мы покинули двор Анфисы. Прийдя назад, мы решили не оставаться и направились в укромное место, которое сегодня показали Жене. Взяли с собой всё самое необходимое — куртки, спички, выпить и закусить.
Пришли мы к речке, где среди высокой травы нас невозможно было заметить со стороны дороги. Маленькая полянка давала возможность развести костёр и расстелить брезент.
— Луна сегодня красивая. Да? — сказала Женя, которую я обнимал сзади, когда мы сидели у тёплого огня.